Я с тобой

Несколько дней в палате больного никого не было. Врачи запретили строго-настрого, объясняя это тем, что любое потрясение может стать для пациента последним. Естественно, никто не хотел подвергать рыжего смертельной опасности, поэтому вечерами послушно сидели в комнатах или же утешали несчастного гриффиндорца, который за это время плакал больше, чем за всю жизнь. Ему было тяжело. Им всем было тяжело от того, что произошло. Но ещё хуже становилось, когда каждый вспоминал, что замечал, и странное поведение, и косые взгляды, и ужасные следы на теле друга, но никто не рискнул расспрашивать Фреда, а теперь он в больнице. Уже долгое время не приходит в себя, за него вообще живёт аппарат. Конечно, каждый готов был провалиться сквозь землю, лишь бы снова похлопать по плечу этого рыжика. Джордж общался только со слизеринцами. Просил их рассказать всё, что они узнали о Фреде за этот год. И каждый рассказывал массу интересных фактов, а самое главное, неизвестных Джорджу. С Джорданом общались только истинные мерзавцы. Пуффендуй и Когтевран объявили ему бойкот. Слизерин держался из последних сил, чтобы не набить ему физиономию и не пустить в него Аваду, хотя им и не очень хотелось этого. Хотелось больше мучений для этой сволочи. Хотелось, чтоб он вымаливал прощение у Фреда и Джорджа. Хотелось, чтобы он ощутил на себе всю боль, которую доставил этим рыжикам. С каждым днём змейки всё больше хотели изувечить Ли, самими жестокими заклятьями, не постыдившись применить маггловские штучки, пока однажды... *** Это был обычный вечер в Хогвартсе. На ужине как обычно присутствовало множество людей, но Джордж высматривал лишь одного, прекрасно понимая, что он его не увидит, но надежда... Она не умирала, продолжая теплиться в душе одного рыжего, перескакивая и в другую, ведь у близнецов одна душу на двоих. Устало опустив взгляд, парень продолжил ковырять вилкой в своей тарелке. Есть ему совершенно не хотелось. Признаться, чем дальше, тем больше он напоминал одного из призраков Хогвартса. Бледный, печальный, уже не жив, но ещё и не умер. Ужасное состояние... А ведь он просто хотел любви. Он просто однажды не вовремя попросил ласки, а Фред не смог отказать этим глазам, и вот.. Вот что из этого получилось. Вернее это не он не вовремя попросил, а мама не вовремя зашла. Хотя какая разница. Джордж осознавал, что по большей части виноват он сам. Разве можно умереть за любовь? Разве он должен умирать за любовь? Нет. Но Фред бы сказал, что он готов ради их любви на всё. А Джордж... Он был не готов к таким жертвам. Рядом с ним сел Ли. Он ухмылялся так самодовольно, что от этой морды порою тошнило. И конечно же он воспользовался ситуацией. Использую состояние Джорджа, физически не позволяющее ему вообще отвлекаться от мыслей о близнеце и тем более защищаться, Джордан в очередной раз протянул руку и сжал в руке упругую левую ягодицу рыжего гриффиндорца. - Что же ты не кричишь на меня? Нравится? Или боишься? - Нет. Мне просто всё равно. - Ну... Конечно тебе всё равно, после того, как такой братец умер. - Что???- Джордж не верил его словам. Если бы Фред перестал бороться за жизнь, он бы узнал. Почувствовал. Но этого не случилось. Вдруг по толпе прошёлся шёпот, заставивший Джордана отпустить пятую точку Джорджа. Рыжий поднял голову и увидел... Он не мог поверить своим глазам. На них наворачивались слёзы. Слёзы счастья. К толпе восторженно хлопающих слизеринцев, улыбаясь своей лучезарной улыбкой шёл Фред. Теперь уже больше похожий на живого, на его щеках играл румянец, карие глаза горели своим привычным огоньком. Джордж понял, что счастлив. Фред обнялся со всеми однокурсниками, присел на своё место и принялся за ужин, а Джордж просто сидел и смотрел на своего близнеца, сгорая от непреодолимого желания сжать его в объятиях и не отпускать никогда. Но нельзя. Не сейчас. Пусть он и не мог обнять своего, переборовшего смерть, близнеца, но он уже был счастлив от того, что тот вернулся, что победил смерть, что выжил. И пусть сейчас он его не обнимет, но скоро братья снова будут делить одну кровать, носить одежду друг друга, наслаждаясь этим запахом и любить. Любить так, как никто больше не сможет. Совсем скоро всё встанет на свои места...