Эдана

К концу первого этапа я взобралась в таблице подальше от зловещей красной черты. Первые три недели подготовки закончились для меня одиннадцатым местом. Я оказалась в шаге от десятки лучших, но этот результат меня удовлетворил. Совет Тори о соперничестве, первое время отказывающий приживаться, всё же врос в мое подсознание, и я была рада, что не попала в группу риска. Первые десять мест разделили между собой девять врожденных Бесстрашных и Тимоти. Дарра бессменно лидировал, показывая удивительные результаты. Тимоти — его имя значилось напротив цифры семь — поразил всех легкостью обращения с оружием и неизменно точными попаданиями в цель. Рут оказалась на семнадцатом и не скрывала своей безумной радости по этому поводу. — Серьезно! — весело восклицала она, подпрыгивая на ходу. — Думала, к третьей неделе вылечу, но удержалась в двадцатке. Нет, ну можете себе представить?! В приподнятом настроении мы шли обратно в спальню, чтобы переодеться и пойти отметить первый успех. Дарра строил несбыточные мечты насчет того, что в обозримом будущем станет Лидером, но на ближайший вечер планировал превратиться в алкоголика. Рут всё не переставала восхищаться меткостью Тимоти, он скромно улыбался и, поглощенный радостью, забыл заикаться. Мы шли, напрочь забыв о трех несчастных из красного сектора таблицы, но стоило нам подойти к ступенькам, ведущим в «бункер», как мы называли спальню, лишенную окон, как на нас навалилась вся тяжесть участи аутсайдеров. Первым мы увидели Эрика. Он стоял на лестнице, упершись руками в поручни, как делал это всегда, и следил за тем, как двое Бесстрашных подгоняли вылетевших. Те, напуганные и не до конца поверившие в то, что их ждет, бесцельно бродили по помещению, то хватая какие-то вещи, то возвращая на место. Услышав наши шаги, Эрик оглянулся через плечо. — А, Рыжая, — ухмыльнулся он. — Смотри. После следующего зачета ты будешь собираться на выход так же. Я закатила глаза и зашагала дальше, словно всегда была близка к десятке лидеров и никогда не оказывалась в шаге от красной черты. — И братец не поможет, Рыжая! — крикнул он мне вслед, и я едва сдержалась, чтобы не показать ему средний палец. Мы не общались близко ни с кем из вылетевших, но почти за месяц проживания в одних стенах и совместных занятий были знакомы с каждым. Видеть их пустые бледные лица с большими напуганными глазами мне было не по силам, но отвести взгляд я не могла. В какой-то момент Рут, не выдержав, расплакалась, уткнувшись лицом в грудь Дарры. Он стоял с непроникновенным лицом, его глаза не двигались, но на щеках играли желваки. — Э-э-это н-невыносимо, — заговорил Тимоти. Вся краска бурной радости и энергии сошла с его лица. В синеватом освещении его кожа казалась мертвой. — И не-не-неправильно. Н-ни одна ф-ф-фракция н-не выгоняет н-новичков. — В Бесстрашии раньше тоже не выгоняли, — сообщил Дарра. — Ввели это правило всего несколько лет назад. — Небось, Эрик придумал, — хмыкнула я, поднимая глаза на его черную фигуру, нависшую над спальней, словно падальщик над уже умирающей жертвой. Словно змея, замер перед броском. Змея… Змея под кожей и черные насквозь глаза, и это шипение, такое тихое и опасное. — Нет, — голос Дарры вырвал меня из черной пропасти, в которую я свалилась, не сопротивляясь. — Он ещё не был Лидером. Мы ещё немного постояли, молча наблюдая за тем, как провалившихся выводили из спальни. Все собравшиеся здесь, словно по команде, замолкли и замерли, так что запала полная тишина, нарушаемая лишь капающей водой из крана. Эрик подождал, пока небольшая делегация пройдет мимо него, а затем оторвал руки от перил и, отсалютировав мне, отведя два пальца ото лба, развернулся и взбежал по лестнице. Что это значило? «Я приду за тобой так же после следующего зачета»? Несомненно. — Есть предложение сильно нажраться, — сдавленно, всхлипывая, сказала Рут. Возражений не было. Мы отправились в бар, в котором ещё днем я сидела с братом и родителями. Я предложила его ребятам, потому что Кинан говорил, что там подают лучшие коктейли. Не считая двух глотков пива все эти коктейли были для меня первым опытом в алкоголе, а потому об их качестве ничего сказать не могу, кроме того, что нажраться ими мне удалось. Я не заметила, как молчаливое заливание мыслей превратилось в безудержную дискотеку с безумными танцами и прыжками через стол. Из самого веселья помню только, что Дарра и Рут танцевали вместе на диване, а потом в какой-то момент Тимоти толкнул меня в плечо, и мы рассмеялись с того, как они — прямо стоя на диване — целовались. А потом я оказалась на мостике. Было темно, холодно. Вокруг никого не было, через высокую стеклянную крышу светила луна. Внизу, под моими ногами, шумела вода. Я стояла, облокотившись о поручень, и молилась о двух вещах: туалете и остановке вертящегося вокруг мира. Пусть он даже окажется передо мной вверх тормашками, но лишь замрет. От всего выпитого меня и так мутило, а пляска у меня в глазах только усиливала тошноту. Я вцепилась в поручень, пытаясь не свалиться на металлический пол или в реку. — Хочешь прыгнуть? Эрик стоял в самом начале моста в метрах десяти от меня и, кажется, улыбался. — Не бойся, я мешать не стану. Он развел руки в стороны, и я увидела в одной из них полупустую бутылку чего-то явно алкогольного. Отлично, пронеслось у меня в голове. Двое пьяных на узком мосту над пропастью. Двое: Эрик и я. Замечательно. — Могу даже помочь, — он отхлебнул из бутылки и неуверенным шагом двинулся в мою сторону. — Это бесчеловечно, — выпалила я и сильнее сжала пальцы вокруг металлической трубы, словно порывом собственной наглости меня могло снести вниз. Эрик вскинул брови. — Что именно? — Выгонять слабых. Он еще выше поднял брови, теперь лоб был пересечен несколькими глубокими морщинами. — Они могут работать в барах, в кафе, элементарно уборщиками. Но отправлять их к изгоям… За что? — За то, — он поравнялся со мной и остановился. — Что они — слабаки. А тут такие не нужны. — Ты жесток. Он неопределенно повел подбородком и сделал короткий шаг вперед, сокращая и без того небольшую дистанцию. — Это не я придумал правила, Рыжая. — И тебе не по силам что-то изменить? Еще шаг. — А если я не хочу, м? — Ты жесток, — почему-то шепотом повторила я. Эрик стоял слишком близко, настолько близко, что я не видела ничего, кроме его груди и плеч в черной футболке. Чтобы посмотреть ему в лицо, мне пришлось запрокинуть голову. Едва сделав это, я пожалела. Увидев его взгляд, направленный вниз, я поежилась. В глазах плескалась знакомая смола. Казалось, мне нечем дышать, словно он занял собой весь воздух в яме. Закружилась голова, тошнота поступила к горлу. Лишь бы не стошнило, заклинала я свое тело. Лишь бы не стошнило. Не при Эрике. Не на него, пожалуйста. Я быстро повернулась всем телом и уставилась на реку внизу, пытаясь унять восставший организм. Руки Эрика легли рядом с моими на поручни. Спиной я почувствовала упругость и тепло его тела под футболкой. Он придвинулся ко мне вплотную и наклонил голову. Ухо защекотало его неровное дыхание. — Осторожнее, Рыжая, — прошептал он, а в следующее мгновение уже шел прочь, снова прикладываясь к бутылке. «Эрик, твои глаза», — сказала Рут надрывным, заплаканным голосом. «Эрик, глаза»