Эдана

В футболке и куртке, с вернувшимися в привычную укладку волосами, он принес мне пояс и, швырнув в лицо, велел надеть. — Становая тяга, — поучительно заговорил он. — Очень травмоопасна. Выполнишь неправильно — повредишь спину. Будь ты Эрудитка не по рождению, а по мозгам, знала бы это. Качавшийся на прохладном сквозняке зала огонек гнева и нетерпения, пока я ждала возвращения Эрика, вспыхнул, словно под струей горючего, когда он швырнул в меня пояс. И после этих слов в моей голове будто произошел взрыв. Ударной волной, сметая остатки здравого ума и страха, разлетелись прочь все установки самой себе и впрямь проявлять уважение к Лидеру, даже если бы он не грозился мне вылетом за непослушание. Губы разжались сами собой, и словно со стороны я услышала собственное недовольное рычание: — Спасибо за пояс, но дальше я… Его брови взметнулись вверх. — Что? Не расслышал. Я качнула головой, потирая перепачканные мелом руки. — Повтори, — прошипел Эрик, наклоняясь и едва не упираясь в мое лицо носом. — Я сказала… — Я не слышу! Вот же приставучая сволочь, пронеслось у меня в голове. А вслух сказала: — Я сказала: спасибо за пояс. — И?! — прикрикнул он. Несколько капель слюны приземлились на мой подбородок. — И больше ничего, — ответила тихо, не рискуя поднять руку, чтобы утереться. С минуту Эрик буравил меня взглядом невозможно темных в скудном освещении глаз. А потом выпрямился и отошел. — Ладно. А теперь за дело. Из-за его присутствия былая решительность практически выветрилась. И теперь я лишь нерешительно мялась над штангой и корила себя за то, что не развернулась и не ушла сразу, как поняла, что зал не пустой. Но отступать было некуда. Пришлось приступить к упражнениям. В свойственной ему манере глубочайшей ненависти и отвращения, Эрик кривился, и его советы «Прогни спину» и «Не сутулься» звучали так, словно это были призывы бросить штангу и прямо из зала отправиться к изгоям. А затем он молча ушел. Перестав давать указания, он около десяти минут молча наблюдал, и, видимо, убедившись в том, что я совершенно безнадежна, вышел. Как ни странно, одна я чувствовала себя ещё более неуверенно, чем с Эриком. Каким бы противным козлом он ни был, он все же принес мне пояс и давал советы, по какой-то причине беспокоясь о том, чтобы я не повредила спину. Возможно, после смерти Рэндона его, как ответственного за подготовку новичков Лидера, прижали к стенке и пригрозили, что больше ни с одним из нас не должно ничего произойти. Или им двигало что-то иное. Во всяком случае, в банальный дружеский порыв я не верю. Коридоры и даже Яма — как ни странно — оказались пустыми. В общей спальне все спали. Рут, занимавшая соседнюю кровать, лежала, свесив одну руку к полу. Не заметив, я случайно пнула её ботинком. Соседка вскочила на кровати. — Эд? — спросила она растеряно, сонно хмурясь. — Ты где была? — Спи, — прошептала я, осознавая, что Рут меня не послушается. Она села. — Куда ты пропала? Ты что, обиделась? — Что? Нет. Я просто отбилась от вас в толпе, а потом решила пойти потренироваться… — С тобой всё в порядке? — Да, а что? — Ты выглядишь очень усталой. — Угу, я была в зале, немного потягала тяжести, — щеки почему-то вспыхивают, и хоть вокруг темно, я наклоняюсь, чтобы расшнуровать ботинки и спрятать плотный румянец. — Ночью? — Да. — Странно. — Спи, Рут, пожалуйста, — забросив ботинки под кровать, я плюхнулась на твердый неудобный матрац. Несколько минут в погруженной во тьму спальне было слышно только размерное сопение и чье-то приглушенное бормотание во сне. А потом снова заговорила Рут: — Эд? — Мм? — Мы с Даррой и Тимоти договорились пойти сделать татуировки завтра. Ты с нами? — Серьезно? Татуировки? И что же вы собираетесь набить? — Ещё не знаю, что-нибудь красивое, — протянула сонно Рут. — Как думаешь, что значат рисунки на руках Эрика? От этого имени мне стало неуютно, я покрутилась в кровати, укрываясь покрывалом. — Не знаю. Может, схема коридоров? Нам бы с тобой не помешала. Рут хохотнула, и в дальнем углу спальни кто-то недовольно заворчал.  — Так ты с нами? — отдышавшись, переспросила она. — Да, конечно, — и я отвернулась, надеясь, что Рут оставит меня в покое. Все тело было напряжено, в жилах будто бурлила усталость. Мышцы натянулись, а голове оглушающее шумел рой мыслей. К тому же болели щека и бровь, а ладони горели после штанги. Мне казалось, я не смогу уснуть, но стоило мне закрыть глаза, как на меня навалился сон.