Проклятые вечностью

      Внутри замок Дракулы выглядел так же устрашающе, как и снаружи. Шагая по главному коридору, Анна с каждым мгновением все больше страшилась звука собственных шагов, эхом отражавшихся от высоких стен и звучавших в ее сознании, как траурный набат. Казалось, что столетия назад жизнь покинула эту готическую громаду, оставив после себя лишь кучку бездушных призраков — давних жертв темного властелина, бесцельно витавших по опустевшим коридорам, гремящих эфемерными цепями и затягивающих свою заунывную песнь, способную даже бессмертных заставить страшиться темных закоулков этой твердыни и одновременно с благоговейным трепетом взирать на это нерукотворное строение, воздвигнутое силами самой преисподней.       По словам Владислава, нашедшего убежище среди вековых снегов этой ледяной пустыни, замок был воздвигнут тысячелетия назад вампирами второго поколения, решившими скрыться от гнева собственного родителя в потустороннем мире в пустоте на грани двух миров, но по трагической случайности, а может, по воле высших сил, их души так и остались погребены под толщей гранитных стен. Это была лишь легенда, ожившая в ее взбудораженном воображении, которая пробуждала в ее душе жгучий интерес, приправленный остротой первобытного страха. Как никто другой, она знала то, сколь правдивы могли быть древние предания, даже те, которым не предавали значения такие мистические существа, как вампиры, а оттого необъяснимый трепет неустанно сотрясал все ее тело.       Устав от нескончаемого бегства, от тьмы заточения, от коварных интриг и собственных противоречивых чувств, каждой клеточкой своего естества девушка хотела побыть одна, упорядочить свои мысли и отдохнуть. Даже бессмертным нужен был отдых, нужен был спокойный сон, нужна была уверенность, а что было у нее? С тех пор, как она приняла ночь в дар, она не видела ничего, кроме крови, страха и темницы, и лишь ее грешная любовь, осветившая беспробудный мрак ее жизни своими жаркими лучами, стала для нее проводником сквозь вечную ночь, но сейчас этого было для нее недостаточно. Поэтому, тайком ускользнув из отведенной для них комнаты, Анна пустилась в скитания по бесконечным коридорам черного замка Дракулы.       Со всех сторон на беглянку смотрели десятки ужасающих горгулий, отдаленно напоминающих демонический образ их хозяина. Раскрыв пасти в пугающем оскале, они будто бы протягивали к ней свои когтистые лапы, желая растерзать ту, что осмелилась нарушить их молчаливый покой. В отличие от летней резиденции вампира, этот замок полностью соответствовал ее представлениям о том, как должно выглядеть логово бессмертных. Исполинские колонны, поддерживающие арочные своды, многочисленные статуи чудовищ, огромные чаши с пылающим в них адским огнем, — все это заставляло десятки мурашек танцевать причудливый танец у нее на спине.       К своему огорчению, девушка была вынуждена признать, что, несмотря на пылающее в чашах пламя, в замке было холодно даже для вампира. Стены поросли белесой коркой инея, серебрящегося от попадающего на него света, с колонн свисали вниз устрашающие сосульки, а по залам, гуляя вместе со сквозняком, в причудливом вихре вальсировали мириады снежинок. Глядя на эту картину девушка уже начинала жалеть о своем опрометчивом поступке, но все же не желала возвращаться назад, с любопытством оглядывая каждый закоулок. В этот момент ее интерес исследователя, подогреваемый нервным возбуждением, отвлекали ее от тягостных дум, погружая в иную, пусть и пугающую атмосферу.       Однако со свистом пронесшийся мимо нее ветерок заставил девушку похолодеть изнутри. Она не понаслышке знала о том, что может за ним последовать, а потому, закусив нижнюю губу, с опаской прижалась к стене, выхватив из голенища сапога серебряный кинжал. — Кто здесь? — прошептала она, вглядываясь в темноту, но лишь тишина стала ей ответом, оттого неприятный холодок прошелся у нее по позвоночнику, остановившись в самом низу. — Влад, это ты? — Нет, это не он! — прошептал подле нее притворно ласковый голосок, но, когда девушка повернула голову, его источник уже растворился во мраке. — Алира... — холодно прошептала Анна, со всех ног пустившись к выходу, но, не обладая молниеносной скоростью вампирши, которую та вкусила вместе с кровью своего господина, едва ли принцесса могла рассчитывать на то, что у нее получится скрыться. И не ошиблась. Сильный толчок в спину, сбивший несчастную с ног, и последовавший за ним удар пронзительной болью разнеслись по всему телу. — Анна, приятно снова увидеть тебя! — прошипела Алира, останавливаясь напротив нее. — А я уже думала, что смерть навеки нас разлучила, но, как оказалось, она соединила нас в своих объятиях, подарив мрак нескончаемой ночи. — Не могу ответить тебе тем же, — холодно проговорила принцесса, пытаясь подняться, но тут же почувствовала на себе еще один удар. — Признаюсь, не рассчитывала увидеть тебя в наших рядах, как и в опочивальне нашего хозяина! — презрительно бросила она, ухватив Анну за волосы и заставляя смотреть в свои глаза. — Он мне не хозяин! — прошипела девушка в ответ, полоснув Алиру по руке. Из кисти вампирши хлынула тонкая струйка крови, заливая гранитные плиты, а лицо исказила гримаса боли, обнажая ее истинную сущность, но, быстро взяв себя в руки, она лишь презрительно улыбнулась, продолжая кружить вокруг Анны, как волчица вокруг загнанной лани. — Не могу не заметить, что ты стала сильнее, но кровь тебя предает! — прошипела она, сверкнув глазами.       Признаться, погруженная в свои мысли и испытания, Анна позабыла о том, что у Дракулы была еще и вторая невеста, та, что разделила с ним не одно столетие, та, что никогда не восставала против его воли, та, что относилась к своему создателю с благоговейным обожанием. От этого сердце девушки сжалось в неконтролируемом приступе ревности, в котором она боялась себе сознаться.       Еще раз оглядев вампиршу с ног до головы, принцесса была вынуждена признать, что ее внешняя оболочка, ставшая вековым сосудом для дьявольской сущности, была поистине прекрасна. Идеальная фигура, четко очерченные бедра, высокие груди — кровь Дракулы сохранила эту красоту в веках, но истинной гордостью Алиры был огненный водопад волос, струящихся по плечам, и, разумеется, глаза, горевшие, будто звезды на небесах. С такой красотой было сложно состязаться! — О, не беспокойся, Анна, — будто читая ее мысли, прошипела девушка, — за века я видела десятки подобных тебе, они появлялись и исчезали, как метеоры на небесном своде, быстро сгорая в моем огне. Проходили века, но лишь мы оставались подле господина, даря ему нескончаемые минуты наслаждений. А ты... ты разделишь участь многих! — Я не была бы так в этом уверена! — огрызнулась Анна в ответ, набросившись на свою обидчицу, но та растворилась в воздухе, оставив после себя лишь легкий ветерок, колыхнувший волосы принцессы. — Но мне вот интересно другое, — не показываясь на глаза, проговорила Алира, — как могла представительница древнего рода, поклявшаяся пред ликом Господа уничтожить нежить, терзавшую Трансильванию, разделить ложе с тем, кто убил ее отца? — Ты лжешь! — в ответ прокричала Анна, заливаясь слезами. Вампирша била по больному и била точно в цель, туда, где когда-то трепетало наполненное жизнью сердце. Как часто принцесса спрашивала себя об этом. Уже много дней ей не давал покоя этот вопрос, который она так и не решалась задать своему избраннику, страшась услышать ответ. И теперь, получив желаемое из отравленных ядом уст Алиры, ее душа сжалась от нахлынувшей на нее горечи и злости. Каждый день она металась между двух огней: любовью и долгом, находя какое-то утешение в надеждах на то, что не Дракула оборвал жизнь ее любимого отца, а теперь, теперь даже ее надежды рухнули, оставив после себя мучительную пустоту и огонь, сжигавший её изнутри. Это было невыносимо! — Ты лжешь! — повторила она, скорее пытаясь убедить себя, чем свою обидчицу. — Так ли это?! — с победоносной улыбкой проговорила Алира, вставая перед Анной, как древняя статуя богини Эллады. В то же мгновение в ее руках сверкнул фамильный медальон, который носил ее отец. — Знай, он отдал свою жизнь за то, чтобы жили наши дети!       Выхватив медальон из рук вампирши, принцесса с жадностью начала всматриваться в искусную работу ювелиров прошлых веков, надеясь на то, что это окажется подделкой, созданной лишь с одной целью — воскресить в ее душе былую ненависть, но он был настоящий. И эта мысль словно приговор непрерывно повторялась в ее сознании, оглушая своим обличительным звоном и пробуждая в душе неконтролируемую ярость. — Я ненавижу тебя, — вскрикнула она, пропоров ножом воздух. — Это правда, Анна, хозяин приказал, и мы исполнили его приговор. Так он расправляется со своими врагами, так он поступит и с тобой, если ты осмелишься восстать против его воли, но я готова предложить тебе другое решение! — Какое? — Смерть! Быструю и безболезненную!       В ту же секунду принцесса почувствовала мощную хватку обратившейся в крылатую гарпию вампирши, сомкнувшуюся на ее горле, но как бы девушка ни пыталась вырваться, все ее усилия больше походили на обреченные трепыхания мотылька, попавшего в руки ребенка. Замахнувшись ножом, она попыталась отбиться, но Алира перехватила ее руку, поднимаясь к самым сводам. — Я терпела многие века и теперь никому не позволю встать между нами. Ты не отнимешь его! — сверкнув фиалковыми глазами, прошипела она, впиваясь когтями в нежную шею девушки. Кровь ручьями потекла по руке вампирши, рубиновыми каплями срываясь вниз. Задыхаясь, Анна уже не пыталась вырываться, мысленно прощаясь со своим столь коротким и наполненным страданием бессмертием. Сомкнув глаза, будто в яркой вспышке перед ней возникло лицо Владислава, а потом она услышала злобное шипение у своего уха. Алира была настолько близко, что принцесса чувствовала ее холодные губы, касающиеся ее. — Прощай, принцесса!       Но в ту же секунду, издав душераздирающий хрип, вампирша начала оседать вниз. Её глаза, когда-то горевшие дьявольским огнем, потухли навсегда, а изо рта хлынула пенящаяся кровь, но не это было самым ужасающим из того, что Анна увидела в то мгновение, ибо на лице Алиры отразилась такая нестерпимая мука, которую испытывает человек, сжигаемый заживо. На глазах она обратилась в горстку пепла, развеявшуюся по ветру, а принцесса почувствовала, как сильные мужские руки прижали ее к своей груди, опускаясь на землю. Ей не нужно было спрашивать о том, кем был ее спаситель, чей лик скрывался за пеленой тумана, окутавшего ее очи. Девушка знала, что это был граф. Прижавшись к нему всем телом, заливаясь слезами, она начала шептать ему слова благодарности, покрывая легкими поцелуями его лицо. До сих пор принцесса не могла поверить, что и на этот раз смерть обошла ее стороной, хотя с каждой секундой она все сильнее чувствовала ее холодные прикосновения.       Так они и простояли вместе, соединив свои тела в объятиях, пока ее раны не затянулись, а рассудок, метавшийся, словно в агонии, не смирил безумие. Но вместе со здравым смыслом пришла и нестерпимая душевная боль, заставившая девушку буквально задыхаться от горя и жгучей ярости. Слова Алиры до сих пор звучали у нее в голове оглушительной трелью, лишая надежды и воли. Тогда, отстранившись от вампира, она наградила его таким взглядом, которым обвинитель смотрит на подсудимого на следственном процессе. — Скажи мне, Алира сказала правду? — собрав волю в кулак, проговорила девушка, заранее зная ответ на свой вопрос. — Это зависит от того, что она тебе сказала! Из уст брошенной женщины ложь льется рекой! — Это ты убил моего отца? — подняв на него глаза, в которых сейчас явно читалась борьба, прошептала принцесса.       И рад бы был Дракула сейчас ей солгать, да только связь, навеки соединившая их души была как никогда сильна. Каждое его слово находило отражение в ее душе, а потому любая ложь лишь подтвердила бы правоту этих обвинений. Да, это совершил он, но если бы у него была возможность повернуть время вспять, едва ли вампир поступил иначе. Это была борьба не на жизнь, а на смерть, и победа отца Анны неминуемо привела бы к его поражению. Не убей его Дракула тогда, он бы продолжил охоту... смерть Бориса была так же неизбежна, как заход солнца, но хуже всего, наверное, было то, что граф ничуть не раскаивался в собственном поступке, несмотря на то, что в его сердце горел огонь любви к принцессе. Возможно, если бы он сохранил жизнь Борису, его существование не приняло такой поворот, а Анна никогда не подарила ему свою благосклонность. Скорее всего, их кланы по-прежнему бы воевали, по горло утопая в ненависти друг к другу. Однако жизнь их примирила, а смерть Бориса все равно нельзя было обратить вспять спустя годы, а потому Дракула предпочитал не задумываться о возможности других решений, про себя решив не горевать о том, что не в состоянии был изменить. — Да, это сделал я, — со вздохом проговорил вампир, понимая, что сейчас на него обрушится гнев, не знающий границ. — Да как ты мог?! — вскричала принцесса. — Анна, шла война! — Не надо говорить мне о войне! Я сыта ей по горло, — все дальше отстраняясь от него, твердила девушка, заливаясь слезами. — Ты самое настоящее чудовище и поступил соответственно! — И вот опять все пошло по кругу. Тогда не решался вопрос о том, кто я. Решалось то, кто будет жить: он или я! — И ты выбрал свою жизнь! — с презрением фыркнула она, уже не пытаясь сдерживать собственной злобы, захлестнувшей ее в урагане страстей, в эпицентре которых была воскресшая в то мгновение ненависть, которую, как ей казалось, она навсегда похоронила в своем сердце. — Я поступил так, как требовали того обстоятельства! И не собираюсь оправдываться за это! — в душе вампир понимал, что отвечая раздражением на злость, он лишь подливал масло в огонь, но взыгравшая в нем в это мгновение гордость затмила здравый смысл. Пути Дьявола были так же неисповедимы, как и пути Господа — знал бы он заранее о том, куда приведет его судьбоносная тропа, поступал бы иначе, но тогда... тогда его выбор был основан на доводах холодного рассудка, а не горячего сердца, а оттого сомневаться в правильности этого решения ему не приходилось. Он уничтожил своего врага, поступил точно так же, как и любой другой... а сейчас был вынужден мириться с последствиями непредсказуемой судьбы. — Анна, я... — подходя к ней, начал вампир. — Не смей прикасаться ко мне... никогда! Я больше не желаю видеть тебя! Надеюсь, что ты ответишь за свои грехи! Надеюсь, что справедливость восторжествует и смерть заберет тебя следом за моим отцом! — не сумев подавить собственную боль, прокричала девушка, отшатнувшись от него, как от прокаженного.       Каких только слов не говорят люди в порыве гнева, каких только обвинений не бросают в лица тем, кого обвиняют в своих несчастьях. Анна не была исключением. Слова Алиры всколыхнули в ней старые обиды, старую боль. В очередной раз одарив девушку приступом ненависти к себе, к графу, ко всему миру, который так несправедливо поступил с теми, кого она искренне любила. Желала ли принцесса смерти возлюбленного? Конечно, нет. Однако сейчас она не помнила того любовного экстаза, который захлестнул ее в пещере у термальных озер, не помнила поддержки, которую дарила ей его уверенность — девушку захлестнула неконтролируемая злость, которую она выплеснула на своего обидчика. — Анна... — Не смей даже говорить со мной! Это твоя вина! Все, что произошло со мной, с моим родом, то что происходит с нами сейчас... Это твои грехи, твои амбиции, твоя ненависть загнала нас в этот Богом проклятый край, который едва ли сможем покинуть живыми! Да будь ты проклят! — прокричала она. — Я проклят уже не первое столетие! Да послушай же ты... — обхватив ее плечи, прорычал он, но принцесса вывернулась из его рук, ответив звонкой пощечиной. — Не смей! Никогда! — вскрикнула она. — Что здесь происходит? — проговорил Ван Хелсинг, подобравшийся к ним, воспользовавшись их словесной перепалкой. — Проваливай отсюда! — не оборачиваясь на него, прорычал граф. — У нас проблема! — бесстрастно проговорил охотник, глядя на горстку пепла у ног вампира. Признаться, вместе с памятью к нему вернулось и ангельское терпение, которое всегда позволяло ему смирить взрывной темперамент бывшего товарища. А потому он не придал никакого значения его словам, продолжая гнуть свою линию. — Что еще? — Когда ты говорил о том, что в течение нескольких дней нас не будут беспокоить, ты имел в виду человеческое ощущение времени или здесь оно течет по своему маршруту? — Шутить изволишь? — гневно сверкнув глазами, проговорил вампир. — Отнюдь! У нас гости! — Что?! — практически вскричал Дракула, не веря своим ушам. Веками черный замок был его убежищем, переступить порог которого не могла ни одна душа, а теперь эта иллюзия защищенности рассеялась, как утренний туман, оставив после себя лишь горькие сожаления о том, что однажды он осмелился приподнять завесу тайны, раскрыв свои секреты тем, кого был не в состоянии контролировать. — Быть не может, — метнувшись вслед за охотником, прошептал граф. Тогда для него уже не имела значения их ссора с Анной, она отступила на второй план, уступая место куда более серьезным опасениям. Даже принцесса, видя его встревоженное лицо, ненадолго забыла о бушующей в ней злости. Никогда еще ей не приходилось видеть вампира таким — на его лик легла тяжелая печать разочарования, заставившая девушку нервно дрожать, провожая их удаляющиеся фигуры.       Она даже представить себе не могла, что так обеспокоило Дракулу, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что их дела совсем плохи, а потому, подобрав лежавший на полу кинжал, девушка собиралась последовать за своими защитниками, когда ее окликнул голос, услышать который она уже и не рассчитывала. От одного его звука Анна содрогнулась всем телом, испуганно отшатнувшись к стене. — Здравствуй, красавица! — наслаждаясь ее замешательством и страхом, проговорил он, подходя ближе. — Вижу, что ты не рада меня видеть здесь! Ну что же ты так волнуешься, будто перед твоими глазами предстал живой мертвец?! — Как... как ты сумел найти нас?! — запинаясь, прошептала она, чувствуя, как ее тело сковывает чужая воля, а в разум проникает властное сознание, прокручивая в ее голове все сокровенные мысли. — Признаться, не думал, что граф зайдет так далеко в своем любовном безумстве, — с усмешкой проговорил он, — а впрочем, это мне только на руку! Что ж, воистину, легко одержанная победа обесценивает любовь, в то время как трудная заставляет ценить каждое мгновение подле любимого человека! Он знает об этом наверняка, когда-нибудь и ты испытаешь всю горечь потери, а я уж постараюсь не заставлять долго ждать такую красотку! — Ты самое страшное отродье преисподней! — гневно проговорила Анна, но так и не смогла сдвинуться с места, бессильно взирая на темный силуэт, показавшийся из тени. В то мгновение мрак огромного зала осветила его лучезарная улыбка, а глаза сверкнули дьявольским пламенем, выдававшим его самые сокровенные желания. — Ужели ты сравниваешь меня с самим Люцефером? Поверь, я не Дьявол, я хуже него, ибо последний всего лишь забирает людей в ад, а я забираю своих жертв в мир иллюзий. Я твой самый страшный сон, кошмар, вернувшийся к жизни! — Ото сна всегда можно пробудиться. Адский огонь куда страшнее! — возразила принцесса, чувствуя его холодную ладонь, ласкающую ее бедро, поднимавшуюся выше, к талии, и остановившейся на груди. — А что, ты думаешь, находится за дверями, отделяющими кошмар от реальности? Что есть смерть, если не вечный сон, наполненный страданиями? Так вот, я в силах открыть эти врата! — Не стоит преувеличивать, смерть — это просто конец. За ее дверями скрывается бессмертие души, которую ты не в силах забрать, ибо по договору крови она принадлежит другому. — О, как ты ошибаешься, моя принцесса. Смерть — это только начало, ибо переступив порог мира мертвых, для тебя откроется другая реальность, которой никогда не будет конца, а я буду ее властелином. — Не слишком ли высоко ты замахнулся, примеряя на себя роль Господа Бога, роль вершителя судеб? — Не так высоко, как мог бы. Поверь, твоему Богу плевать на то, что происходит в его угодьях, а потому он утратил право голоса в этом вопросе! — А твоя совесть в курсе твоих гнусных намерений? — Разумеется, мы договорились с ней поровну разделить вознаграждение! — Где-то я уже слышала подобные речи! — презрительно заметила она. — Гори в аду! — Адское пламя не для меня, моя птичка, холод мне милее, — проведя по шелковистым локонам Анны, проговорил он. В тот же миг принцесса почувствовала, как сильная слабость одолевает ее тело, а сама она проваливается в непроглядный мрак, лишенный малейшего проблеска света. Казалось, что даже ее душа оказалась заперта в этой пугающей темнице собственной плоти.

***

      Подлетев к огромному арочному окну, из которого открывался вид на односторонний портал, сквозь который они прошли в замке Анны, Дракула, не скрывая собственной злости, ударил по гранитному подоконнику, расколов камень надвое. Селин, не ожидавшая этого выпада, резко отшатнулась в сторону, приготовившись защищаться, а Ван Хелсинг инстинктивно нацелил на него арбалет. — Вот идиот, а слона-то я и не заметил! — злобно прошипел вампир, глядя на приближающиеся к главным воротам силуэты. Черными пятнами выделяясь на снегу, они были прекрасной мишенью, отчего в душе Ван Хелсинга зародились вполне отчетливые сомнения. — О чем ты говоришь? — не понимая его, проговорила Селин, прерывая поток мыслей охотника. — Алира не могла нас предать. Я читал ее душу в момент смерти, а значит, остается только одно! — Да о чем ты говоришь, в конце концов? — раздраженно прошипел Гэбриэл, переглянувшись со своей спутницей. — Лишь однажды я раскрыл тайну своего убежища! Лишь однажды! — И кем был этот счастливчик? — ухмыльнулся охотник. — Моим наставником, — обреченно произнес он. — Мы сражаемся ни с Виктором, ни с Мирабеллой, мы сражаемся с Мираксисом. Я утратил связь с ним после собрание старейшин, думал, что он разделил участь остальных вампиров, но сейчас у меня нет никаких сомнений. Это его рука двигает фигуры на шахматной доске, а остальные лишь пешки в коварной игре.       В тот час в его душе разгорелся огонь ненависти. В очередной раз он был вынужден испытать на себе всю горечь предательства, но еще горше ему становилось оттого, что он оказался настолько слеп, настолько погряз в личных неурядицах, что не заметил змею, пригревшуюся в его собственном доме. А ведь Мираксис каждый раз твердил ему о том, что он слишком далеко зашел в своих амбициях, для которых нужно было быть куда более прозорливым. Он знал многие тайны, окружавшие Дракулу, но хуже всего было то, что он умело играл на его слабостях, где-то разжигая, провоцируя его интерес, а где-то, напротив, заливая это пламя. Впервые граф ощутил себя марионеткой в чужих руках, и осознание этой истины давило на его плечи грузом обреченности. — Мираксис? Древний вампир, пытающийся найти дорогу в Пустошь Каинитов? — спросила Селин, подходя ближе. — Он самый, — кивнул Дракула. — Но если он здесь, то это значит... — протянула она. — Что мы обречены! — закончил за нее вампир. — Но слава Дьяволу, а может даже Богу, что его здесь нет. Хотя, даже за это я не могу поручиться в полной мере... — Откуда ты знаешь? — не унималась Селин. — Во мне течет его кровь, я чувствую его незримое присутствие! Не понимаю одного, почему он не отправил за нами убийц Теней. Этих вампиров мы вполне сможем уничтожить! Это, своего рода, пушечное мясо, сознательно брошенное на смерть! Что он хотел сказать нам этим поступком, и где сейчас собраны их основные силы? Где скрываются титаны? — Может быть, они не смогли совладать с силой убийц, и те перешли границу миров и вернулись на Пустошь? — предположила Селин. — Едва ли... стоило тогда вообще их вызывать! Поверь, чего бы ему это не стоило, он не отпустит их назад! Видимо, для них уготовлена иная роль. — Но что мы будем делать сейчас? Какой у нас план? — поинтересовался охотник. — Не умереть! — отозвался граф с ехидной улыбкой. — Все вампиры такие остряки? — глядя на него, бросил Гэбриэл, который никак не мог взять в толк, отчего на его бывшего друга снизошло такое желание шутить. — Да, от рождения! — ответил он. — Ну или с момента смерти. Это как посмотреть! Мы вместе с окружающим нас миром летим в преисподнюю, так давай же насладимся в полете?! — Не слишком обнадеживающая речь! — заметила Селин. — Их не больше трех десятков, — задумчиво бросил Ван Хелсинг. — Справимся! Они ведь ни из высшей иерархии? — Нет, не сомневайся в этом. Что ж, вспомним былое! — усмехнулся граф, вскакивая на парапет, но звонкий голос Селин, прозвучавший ему вослед, заставил его замереть подобно горгулье, застывшей на стенах замка. — Я не пойду с вами! — проговорила она, отходя к двери. — Что?! — в один голос проговорили охотник и вампир. — Я не пойду с вами! — повторила она. — Я предала свой клан, но я не смогу поднять оружие против собственных братьев. Веками мы бок о бок сражались за независимость нашего рода, пытались отстоять наши земли у оборотней, кишащих в окрестностях. Они моя семья, и мое изгнание этого не изменит! — Что ж, верность у предателя? С трудом верится, впрочем, как Вам угодно! — проговорил граф, вылетая в окно. Его огромные крылья раскинулись над замком, отбрасывая на снег темную тень, заслонявшую лунный свет. — Я должен идти! — прошептал охотник, но Селин перехватила его за руку. — Будь осторожен! — импульсивно бросила она. — Помни, что зверь, живущий в тебе куда сильнее и быстрее человека. Его инстинкты непоколебимы, доверь ему свою жизнь! — коснувшись губами его щеки, она в ту же секунду почувствовала, как его жаркие губы соединились с ней в страстном поцелуе. — Не умирай! — Постараюсь, — ответил он, выскальзывая в коридор.       Тем временем, прикрываясь пологом ночи, Дракула набросился на нежданных гостей, осмелившихся нарушить уединение в его обители. Пролетев между рядами бойцов, он сбивал их с ног своими огромными крыльями, приземлившись позади них. — А где же Ваш предводитель? Где Виктор? — насмешливо поинтересовался он, окинув вампиров беглым взглядом, но лишь тишина стала ему ответом. Никто не решался первым наброситься на великого властелина ночи. — Так я и думал! Руководит бойцами из тыла. Что уж говорить — истинный командир!       Нападавшие взволнованно переглянулись, но с места не двинулись, в ту же секунду Дракула почувствовал, как к нему подкрадываются со спины, но взмыть ввысь не успел, ибо сразу несколько воинов набросились на его крылья, став неподъёмной ношей. Тогда, будто дожидаясь заветного сигнала к атаке, в бой ринулись остальные. В лунном свете сверкнули серебряные клинки, пики освященных копий, загремело железо, схлестнувшись со стальными когтями. Находясь в своем демоническом облике, вампир предпочитал обходиться без меча, голыми руками разрывая своих жертв на части, вырывая их нечестивые сердца из груди, заливая кровью бессмертных мерзлую землю. Отразив несколько атак, граф почувствовал, как его бок пронзил острый клинок, заставивший его, зажимая открытую рану рукой, отступить назад.       Несмотря на то, что сила, как боевой единицы, была явно на его стороне, враг превосходил его в количестве, а в решающие моменты, это играло не малую роль. Все сильнее его обступали, изрешетив серебряными кольями перепончатые крылья. Боль была адской, но проходила практически мгновенно, затягиваясь слоем кожи, но и этот процесс был весьма неприятным, что только распаляло его злобу, только вот силы постепенно оставляли его, поэтому, приняв свой человеческий облик, он выхватил огромное копье из рук павшего воина, держа своих недругов на расстоянии.       Когда изрядно поредевшие ряды вампиров двинулись на очередной приступ, Дракула краем глаза заметил Ван Хелсинга, обратившегося оборотнем. Напав на врагов с тыла, он внес изрядную смуту в их строй, обращая несчастных в бегство. Ловко орудуя своими клыками и когтями, охотник буквально разрывал на части их плоть, превратив небольшую площадку у главных ворот в кровавое месиво. — Задержался, так ты рискуешь пропустить все веселье, — ехидно заметил граф, метнув в сторону своего боевого товарища веселый взгляд. В то самое мгновение перед его бессмертным взором предстала совершенно иная битва, произошедшая более четырех веков назад, но навсегда оставившая отпечаток в его памяти. Это было сражение против турок, у самых границ его земель. Первый бой, проведенный вместе с Божьим посланником, ставшим на долгие годы правой рукой господаря Трансильвании. Тогда, получив ранение в битве, Дракула уже и не рассчитывал выбраться с поля боя живым. Взметнув глаза к небесам, он мысленно прощался с тем, что было ему дорого, чувствуя, как все пространство вокруг него постепенно обволакивает алая пелена. Боль в боку была нестерпимой, во рту ощущался металлический привкус крови, а кираса непомерной тяжестью давила на грудь. Никогда еще в смертной жизни грозный правитель не чувствовал себя таким бессильным и обреченным. Не в силах поднять меч, он каждое мгновение ожидал смерти, но эта костлявая старуха будто смеялась над ним, наблюдая за его мучениями, но жизнь преподнесла ему нежданный сюрприз. Помощь пришла оттуда, откуда Владислав даже не рассчитывал ее получить. Почувствовав, как сильная рука притянула его обессиленное тело к себе, Дракула приоткрыл глаза, увидев Ван Хелсинга, затащившего его почти бездыханное тело на своего коня.       В тот миг Дракула действительно поверил в то, что за спиной его новоявленного товарища находятся ангельские крылья, ибо только Божья милость могла уберечь их от верной смерти. Тогда мрачный жнец не смог собрать кровавую жатву, а Дракула сумел избежать плачевного конца. Так началась их дружба, закончившаяся из-за любви и коварных наветов. Как бы то ни было, в тот час граф свято верил в божественное происхождение Гэбрила. Тогда он воочию убедился в том, что истинный облик ангелов расходится с общепринятыми представлениями мастеров эпохи Возрождения. Они были далеко не небесными созданиями, они были огненными, а крылья их на пробу оказались не так легки, ибо на них лежал неподъемный груз божественного долга. Это были не беззащитные создания со светлыми ликами, сошедшие с полотен художников и скульпторов той эпохи — это были настоящие воины: не ведающие жалости, не знающие страха, слепо следующие за волей Создателя. А архангелы, такие как Гавриил, стояли на вершине этой божественной иерархии. Они были совершенны. Они были самым грозным орудием небес.       Лишь за одно мгновение перед глазами Дракулы промелькнули эти бесценные воспоминания, разливая по груди приятное тепло, но скрежет железа за спиной вернул ему ощущение реальности. И вновь разразился бой. С новой силой взметнулись мечи и засияли копья.       Давно не видел свет картины единения в бою вампира и оборотня. Несмотря на прошедшие в ненависти и забвении века, боевые товарищи по-прежнему чувствовали друг друга, чувствовали окружающую их атмосферу, дышали пропитанным кровью воздухом и пьянели от оглушительного звона стали. Казалось, что на поле брани они были способны читать мысли друг друга, ибо каждый из них в решающие моменты всегда оказывался рядом, чтобы подстраховать и поддержать другого. В это мгновение вековые границы меж ними были стерты, они будто снова оказались на ристалище, преодолев пороги времени, повернув его течение вспять. И враг дрогнул. Все меньше среди неприятеля оставалось тех, кто ради своего старейшины предпочел поставить под угрозу собственную жизнь и бросаться в бой. Все больше их заботила собственная жизнь, а потому они в страхе бежали к порталу, надеясь, что волшебные двери растворятся и выпустят беглецов из суровых лап ледяного ада, но, увы. Высшие силы были неумолимы. Несчастные убегали и умирали, настигаемые самой судьбой, надевшей на себя маску двух мистических созданий, которые являлись истинными воплощениями древнего ужаса, сошедшего со страниц легенд. — Откуда вы узнали про портал? — прорычал Дракула, придавив к земле последнего выжившего солдата, но тот молчал. Признаться, граф уже и сам прекрасно знал ответ на свой вопрос, но точно так же, как и Анна, не желал верить фактам, а точнее, желал услышать их подтверждение из чужих уст. — Я спрашиваю: откуда? — вдавливая его еще сильнее, отозвался он. — Ну же... — Это... Виктор! — задыхаясь, прошипел несчастный, чувствуя, как кровь из разбитой раны на голове, застилает пеленой глаза. — Кто сказал об этом Виктору? — не унимался вампир. — Кто? — Я не знаю! Не знаю! — трепеща всем телом, пищал несчастный. — Говори! — прокричал Влад, но тот в ответ лишь дрожал, как осиновый лист на ветру. — Влад, отпусти его, — подходя к ним, проговорил Ван Хелсинг, — он и правда ничего не знает об этом. Он лишь солдат. Его долг выполнять приказы. — О, я заметил, что думать многие из Вас действительно не приучены, — с ехидством заметил Дракула, вымещая на товарища свою злобу. — Ангел должен быть покорным, не так ли? — с хрустом сворачивая шею своей жертвы, заметил граф. — Все верно! Мы самые верные из слуг Господа! — со смирением проговорил охотник, наградив вампира надменным взглядом. С тех пор, как завеса тайны его прошлого была приоткрыта, Гэбриэл по крупицам начинал восстанавливать свою память, заглядывая в самые отдаленные закоулки, хранившие воспоминания тысячелетний давности. Все больше он убеждался в правоте Дракулы, а оттого горечь от наказания Всевышнего становилась еще мучительней. Он посмел ослушаться высшего приказа, он поддался человеческим эмоциям, он взбунтовался против собственного Отца и был низвергнут на землю. Он, третий сын Господа, уступивший по мощи лишь Михаилу и Люциферу. Это был непростительный грех, за который, как оказалось, Ван Хелсинг нес повинность не первое столетие, но только теперь, когда память приоткрыла для него двери неизвестности, желание вознестись ввысь, вернуться домой стало нестерпимым, ибо кровь все сильнее бурлила в его венах. — Быстро, однако, ты принял свою истинную суть! — с презрением заметил граф. — Нужно возвращаться в замок. Здесь больше оставаться нельзя.       За всю дорогу назад ни один из них не проронил ни слова, погрузившись в пугающую атмосферу собственных мыслей. Дракула никак не мог взять в толк то, зачем была нужна эта обреченная на поражение вылазка, но когда, войдя в зал, где они оставили Анну, вампир увидел на гранитных плитах метку, начертанную кровью, все встало на свои места. — Это был лишь отвлекающий маневр, — рассматривая заключенную в круг и перечеркнутую посередине латинскую букву «V», проговорил Дракула. — О чем ты говоришь? — поинтересовался Ван Хелсинг. — О том, что нас обвели вокруг пальца! Вместо того, чтобы гоняться за нами от одного убежища к другому, они сделали так, что мы сами явимся к ним. — Они забрали Анну?! — воскликнул Ван Хелсинг, инстинктивно сжав руки в кулаки так, что побелели костяшки. — Да, — коротко кивнул граф, пытаясь прикинуть насколько ходов опережает его противник, явно вознамерившийся стереть с лица земли всех высших вампиров, чтобы безраздельно властвовать над бессмертными. Не успел Дракула закончить, как охотник метнулся вверх по лестнице к наблюдательному пункту, где должна была их ожидать Селин, но, вступив в комнату, замер, словно ледяная статуя. — Что еще случилось? — догоняя Гэбриэла, спросил вампир. — Точно такая же метка. Они забрали и Селин. — Что ж, они не оставляют нам выбора, — обхватив голову руками и опускаясь на каменную скамейку проговорил вампир. — С самого начала они обходят меня буквально во всем. Жестокая ирония в том, что даже после смерти нас окружают лицемеры и предатели. — Вопрос в другом, — будто не слушая его, заключил охотник, — где нам их теперь искать? — Это как раз таки не вопрос. В тридцати километрах от Бухареста, затерянное в лесах, находится Ведьмино озеро. Там я впервые встретился с Мираксисом, видимо, он хочет положить конец этой истории там, где она началась. — Ведьмино озеро?! То самое мистическое место шабашей? Оно существует в реальной жизни? — А я думал, что ты, как никто другой, должен понимать, что любая легенда хранит в себе крупицу истины, — проговорил граф, наградив его снисходительной улыбкой. — Да, это то самое место, где не обитает ни птица, ни лягушка, а животные всегда обходят его стороной и даже в засуху не пьют заколдованную воду. Это то место, где черные маги и порождения ночи веками оттачивают свое мастерство, а вампиры приходят, чтобы приумножить свою ментальную энергию. — Ну, хоть с конечной точкой нашего путешествия определились! — выдохнул охотник, про себя прокручивая возможные безрадостные сюжеты развития дальнейших событий. — О, ты себе даже не представляешь насколько ты прав. Это действительно путь в один конец, ибо назад мы не вернемся, — усмехнулся граф. — Ты хочешь сказать, что мы идем на верную смерть? — Именно. — Нам и раньше приходилась сражаться в безнадежных битвах, но и тогда мы побеждали. — Проблема в том, что тогда нашего противника можно было убить! — На самом деле, бессмертна только Смерть, — холодно проговорил охотник. — Мы найдем какую-то возможность! — Я ценю твой оптимизм но, увы, не разделяю его. Сражаться с двумя Древними и убийцами Теней бесполезно! Во всяком случае, ни вдвоем. — И что тогда ты собираешься делать? — В лучшем случае, освободить Анну и Селин и убежать, а в худшем — умереть вместе с ними. Хотя, с горечью вынужден признать, что в последнее время ни твой покровитель, ни мой удачей нас не балуют. — И то верно! — кивнул охотник.       И все-таки каждый из них был вынужден признать, что судьба непредсказуема по своей природе — разве мог кто-то из них несколько недель назад даже помыслить о том, что их пути пересекутся вновь, и, объединив усилия, они снова будут союзниками в борьбе против общего врага? Разве мог кто-то представить, что они смогут сражаться бок о бок, прикрывая того, кому не так давно желал самой мучительной смерти? Разве мог кто-то из них предположить, что вампир и оборотень смогут преодолеть вековую ненависть и посмотреть друг на друга как на равного? Разве мог кто-то из них представить, что нежданно-негаданно в их жизни ворвутся всепоглощающие чувства, опьяняющие и дурманившие разум? Разумеется, нет! Все это были коварные проделки судьбы, затеявшей с ними свою тайную игру, правил которой они не разумели, но вынуждены были принимать реальность. Воистину, общий враг вновь объединил их, сделал терпимей и сильнее, воскрешая в памяти события давно минувших дней, которые, хоть и по-своему, но грели душу каждому из них.