Проклятые вечностью

      Биение часов возвестило о том, сколь скоротечно может быть время, своим безудержным потоком поглощающее жизни, стирающее грань между прошлым и будущим, уносящее прочь мечты и возвращающее к реальности. Горькая ирония заключалась в том, что даже бессмертные, живущие вне времени, становились его заложниками, не имея возможности замедлить его стремительное течение, закружившее их в водовороте событий. Оно постоянно спешило, заставляя торопиться остальных, но правда жизни была такова, что догнать его невозможно, мир всегда оказывался на шаг впереди, и этот шаг порою был равен целой жизни. Одни рождались, другие умирали... Жизнь менялась, драгоценные минуты ускользали, как песок сквозь сомкнутые пальцы за один удар сердца. Оставался только час, но для вампира он длился лишь мгновение, а значит, медлить было нельзя. — Нужно идти. Мне назначено свидание, которое я не могу пропустить, — проговорил Дракула, размыкая объятия. — Ты со мной? — А разве у меня есть выбор? — поинтересовалась Анна, поднимая с пола упавший кинжал. — Разумеется, нет! — произнес он, выходя на балкон. Ледяной ветер ворвался в опочивальню, закружив в стремительном танце сухие листья, сорвавшиеся с деревьев. Морозный воздух в мгновение ока окутал все вокруг ледяным покрывалом, унося сквозь распахнутые ставни столь желанное сердцу тепло и в то же время отрезвляя разум. — Мы полетим? — с удивлением спросила она, вглядываясь в объятую туманной дымкой даль. — Не вижу иного способа добраться вовремя! Не бойся, тебе понравится! — с легкой улыбкой заметил он, видя ее замешательство. — Полет — это истинная свобода, ведь здесь, на земле, она иллюзорна, закована в доспехи закона, долга, чести, обязательств и амбиций. Ее ограничивают даже деньги и власть, ибо они делают нас рабами. Но там, в вышине, когда крылья подхватывают воздушный поток, все твои горести уносятся прочь, растворяются в бесконечности небес. В этот момент нет ничего, кроме необъятных просторов, нет никаких условностей — всё абсолютно! — Абсолютную свободу может подарить только смерть! — возразила она, про себя поражаясь тому, как пылали его глаза в эту секунду. Казалось, что перед ней стоял совсем другой Дракула, не бездушный вампир, утопивший свою жизнь в крови, а мужчина, сохранивший в себе огонь, страсть и мечты. Такие самозабвенные речи о свободе мог произнести лишь тот, кто познал мрак и горечь заточения. Поразительно, как много можно узнать о человеке в тот миг, когда он с замиранием сердца говорит о том, что ценит превыше всего на свете. Это был целый новый мир, сокрытый в потаенных уголках души и скрепленный семью печатями. — Ты уже умерла, но твой дух по-прежнему опутан цепями, которые подарила тебе человеческая жизнь и клятвы предков! Сбрось их, ибо ты уже переступила грань между светом и тьмой. Не трать время на раскаяние, Бог его не услышит, просто не повторяй своих грехов, раз не можешь вынести их бремени. — Ты говоришь о свободе, но приковал меня к себе навечно! — Переступи уже этот треклятый порог, и, может быть, тебе не захочется уходить! — проговорил он, теряя терпение. — Твой мир изменился, можешь проклинать его, но после того, как сумеешь прочувствовать то, что он преподносит тебе взамен. Оставь сомнения, отправь к чертям предубеждения и улыбнись неизвестности в ответ — это даст тебе мужество сделать первый шаг. Наш мир — это не только кровь, смерть и вечность, наполненная одиночеством. Даже во тьме можно найти проблески света, но ты не увидишь этого до тех пор, пока будешь слепо отвергать саму возможность их существования. Это одновременно дар и проклятие, но, пока ты находишься в небесах, Вселенная принадлежит только тебе. — Солидная собственность! — после некоторых раздумий отозвалась она, накинув на плечи плащ. Принцесса прекрасно понимала, что сейчас он был не до конца честен с ней, говоря лишь то, что ее душа желала услышать. Едва ли граф считал бессмертие своим бичом, а кровавую жажду — наказанием, однако сквозь всю его тираду четко прослеживалась непоколебимая истина, с которой принцесса не могла поспорить: двери, ведущие к человеческой жизни, были заперты для нее навсегда, но, возможно, ее предназначение было в ином. Коснувшись оборотной стороны темного мира, представляющегося ей мифической гидрой, у которой на месте отрубленной головы появлялась пара новых, Анна поняла, что убивать вампира не имеет никакого смысла. Его место займут десятки других, более жестоких и амбициозных, а значит, ее священная миссия сводилась к тому, чтобы предотвратить грядущие беды, а не горевать о прошлых потерях. Может быть, именно поэтому ей была подарена вечность?! Может, именно поэтому их связала невидимая нить?! Может быть, для этого она появилась на свет?!       Приняв его ладонь, девушка почувствовала, как граф притянул ее к себе, будто пушинку, и, обхватив девичью талию, сделал шаг вперед. Каменные плиты казались такими близкими, а падение таким неизбежным, что Анна от страха зажмурила глаза, но в этот миг произошло что-то невообразимое — она воспарила. Однажды ей уже приходилось летать, но боль и страх в тот момент полностью поглотили все ее существо, теперь же она могла полностью отдаться во власть новым ощущениям. Холодный ветер ударил в лицо, разметав в стороны темные пряди, голову вскружило от опьянения и нового до божественности ощущения полета, а душа готова была кричать от восторга. Дракула был прав, во всем прав! Это была свобода не только от расставанья с жизненной суетой, но и радость от того, что земное притяжение не властно над ними. Город расстелился внизу огромной темной скатертью, на которой, будто звезды, горели уличные огни. Огромный дворец медленно растворялся в ночном мраке, превратившись в стремительно удаляющийся маяк, а дальше потянулось черное покрывало леса и серебрящиеся горные хребты. В этот момент ей, подобно ребенку, захотелось расправить руки и ловить воздушные потоки, позволив им ласкать кожу прикосновениями невидимых пальцев. Происходящее напоминало ей древнюю легенду, к которой их вела дорожка из лунного света, сотканная богами. — Это просто восхитительно! — прокричала она, коснувшись его руки. В этот мгновение волшебство развеялось по ветру, а призрачный мост в сказку, возведенный ее мечтами, обратился в звездные осколки, усеявшие небеса. Возвращение в реальность оказалось мучительным и жестоким, ибо адский огонь опалил ее крылья. Воочию пред ней предстала цена дара, которым она с таким упоением наслаждалась секунду назад. Впервые Анна видела дьявольскую ипостась вампира так близко. Острые клыки и когти, подобные бритвам, налитые кровью глаза, огромные перепончатые крылья и густая шерсть, покрывавшая тело. Это было поистине устрашающее зрелище, взглянув на которое, она начала невольно дрожать. В тот миг грусть стала заменой упованью, а слезы досады от потери мимолетного счастья выступили на глазах. Дракула все чувствовал, все понимал, но был не в силах, да и не желал ее переубеждать. Он имел возможность контролировать сознание принцессы, но одна лишь мысль о том, чтобы делать это постоянно, ему претила. — Ничего, со временем привыкнешь, — прорычал он, сильнее прижав девушку к себе, чувствуя, что она начала выскальзывать из его рук.       Граф любил войну, умел сражаться, мог взять желаемое силой, водрузив над побежденной крепостью свое победоносное знамя, однако сейчас искренне хотел, чтобы она сдалась добровольно, а для этого необходимо время. Проблема заключалась в том, что произошедшие накануне события, заставили его усомниться в том, что у него в запасе имелись тысячелетия. Правила игры изменились, цепь случайностей, повлекшая за собой эти события, была хоть и предсказуема, но, как оказалось, ему неподвластна, а потому даже малейшая ошибка превратилась в непозволительную роскошь, допустив которую, он рисковал расстаться с вечностью. Но ставки были сделаны, Дракула поставил всё и даже больше, а оттого какое-то горькое предвкушение собственного поражения преследовало его даже в небесах. Одним движением Анна лишила его небесного рая — даже в полете его преследовали мрачные мысли, от которых он должен был избавиться, а иначе — грош ему цена. Потому, когда из тьмы вырисовался старый замок, ставший обителью вражеского клана, вампир испытал некое подобие облегчения.       Глядя на эту средневековую твердыню, принцесса невольно проводила параллели с летней резиденцией Дракулы. Размеры этих сооружений были поистине колоссальны, но вот цели их возведения значительно разнились. Первая была построена для того, чтобы защитить своих владельцев от вражеских вторжений, вторая — чтобы пустить пыль в глаза своим блеском и роскошью. Приземлившись у главных ворот, Анна позволила себе еще раз осмотреть замок. Массивная ограда из цельных камней, увитая плющом и диким хмелем, взметнулась на десять метров надо рвом, окружая основное строение. За века изначальная постройка претерпела значительные изменения, но все же смогла сохранить тень былого величия, дополненную помпезностью эпохи Возрождения. В центральной части здания черепицу на крыше заменил огромный стеклянный купол, арочные окна значительно расширились, кое-где сияя цветными витражами, а у основного входа своды стали поддерживать массивные дорические колонны, смотревшиеся достаточно нелепо на фоне средневековой кладки. Оценить всю красоту двора в этот миг не было возможности: многочисленные экипажи усеяли практически все свободное пространство, выстраиваясь вдоль дороги. — Как их много... смотрят на нас будто стервятники на загнанную дичь, — проговорила Анна, сгибаясь под тяжестью многочисленных взглядов кровожадных гостей, устремленных на нее. — Не льсти себе — они смотрят только на меня, — шутливым тоном бросил вампир. — Собрались, чтобы стать свидетелями объявления войны, которая назревала веками. — Войны?! — с удивлением спросила принцесса, обратив на него обеспокоенные глаза. — А ты думала, что мы пришли сюда, чтобы поговорить за чашкой чая в лучших традициях Викторианской эпохи? — скривив губы в легкой полуулыбке, отозвался Дракула. — Я...я думала... — запинаясь, начала она, от волнения путаясь в полах длинного платья. — Ладно, это уже не важно, слушай меня внимательно, — проговорил граф, останавливаясь у дубовой, покрытой сталью, двери. — Слушай меня! — повторил он, ухватив девушку за плечи и заставляя смотреть ему в глаза. Анна была растеряна и напугана. Одного лишь взгляда на это место было достаточно, чтобы воскресить в ее памяти воспоминания о том дне, когда ее едва живую притащили сюда, втоптав в грязь душу и надежды. Слегка встряхнув принцессу, вампир продолжил, стараясь придать голосу некую мягкость и надменную уверенность одновременно: — Добро пожаловать на ярмарку тщеславия, моя дорогая! Запомни, как только ты ступишь за эту дверь, у тебя не будет друзей, не будет прошлого, останутся лишь амбиции и желание жить. Это театр, а ты актриса — выходя на сцену, заставь их поверить в то, что твоя роль не показной фарс, а реальная история. Сокрой свои мысли дымкой тайны, не говори больше чем нужно и помни — закулисная борьба коварна. Не верь никому! Каждый здесь играет за себя. Никто не протянет тебе руку помощи, ибо твое поражение — их победа. — Я не игрок! Карты в твоих руках! Не мне учить тебя тому, как ими пользоваться. Ты говоришь так, будто боишься проиграть! — Я боюсь потерять то, что у меня уже есть! — произнес вампир, отворяя перед ней дверь. — А теперь, вперед! Не волнуйся и не забывай то, о чем мы говорили. Я буду рядом!       Почему-то от этих простых слов по ее душе разлилось приятное тепло, даря ей успокоение. Вложив руку в его ладонь, Анна сделала глубокий вдох и наконец решилась переступить порог, отрекаясь от своего прошлого, чтобы следовать навстречу своей судьбе.       Внутри замок оказался намного гостеприимнее и уютнее, чем снаружи, но вот его обитатели внушали девушке истинный страх, ибо в этот момент ее взору раскрылась самая настоящая кровавая вакханалия. Облаченные в шелка и бриллианты гости с упоением вкушали нектар жизни, подобно вину, разлитому в хрустальные бокалы, но далеко не все были скованы эфемерными нормами приличий, царившими в этих стенах. Некоторые придавались кровавому упоению у всех на виду, умерщвляя трепещущих жертв и обагряя их кровью каменные плиты. — Это самая настоящая дикость! Варварская, ничем неприкрытая жестокость, — проговорила она, чувствуя, как отвращение медленно подступает к ее горлу при виде несчастной девушки, безвольно обмякшей на бархатной софе. Ее хрупкое тело было покрыто многочисленными укусами, а стеклянные глаза, потерявшие жизненный блеск, потерянно взирали на усеянный искусной росписью потолок. В тот миг желание выхватить меч и вонзить его в мертвые сердца, объятые пороком, завладело ее разумом, и, если бы Дракула с силой не сжал ее ладонь, Анна, не раздумывая, кинулась в бой. — Это не природа зверя — это природа людей. Высшее общество погрязло в пороке и разврате. Европа превратилась в настоящий рассадник смертных грехов: нескончаемые опиумные вечеринки, дорогие бордели, вино, льющееся рекой, и пьяные убийства — это забавы человека. То, что ты видишь здесь, ничем не отличается от них. Может, эта девушка и не хотела умирать, но поверь, ее разум, опьянённый наркотиками, жаждал новых ощущений, она явилась сюда добровольно, а за ошибки зачастую приходится платить жизнью. Молодость ищет приключений, не подозревая об опасностях, таящихся во мраке. Это игры высшего света, общества людей, а здесь ты видишь лишь отголоски этой высокой моды. Пустой блеск, каприз избалованной аристократии!       Блеск и правда, был повсюду: итальянский мрамор, персидские ковры, богемское стекло, французская мебель, — все отвечало требованиям самого изысканного общества, но вот вершившееся вокруг действо приводило к неописуемому ужасу. Светящиеся глаза, в которых танцевало адское пламя, хищные оскалы, готовые в любой момент впиться в нежную кожу, мертвые сердца, забывшие о милосердии — и все это скрывалось за ангельскими масками повседневной жизни. Чувствуя свою полную ничтожность в этом неживом мире, Анна начинала сильнее прижиматься к графу, находя в его руках хоть какое-то успокоение и защиту. — Не волнуйся, они тебя не тронут. Не здесь, не сейчас и не так. Война начнется завтра, даже тут есть свои законы. — Если ты сам не веришь в успешное разрешение этого конфликта, то почему мы вообще сюда пришли? Зачем тратить драгоценное время на светские беседы! — А разве это не очевидно? Чтобы понять, с кем придется сражаться. Не думаю, что Виктор в одиночку заварил эту кашу. Сегодня будут сброшены маски, старейшины и главы кланов выберут сторону или, подобно Мираксису, сохранят нейтралитет. Сегодня в этих стенах будет вершиться история бессмертных и ты станешь частью этой игры! — Я бы предпочла другой урок! — тут же отозвалась она. — Да, но уникальный шанс изменить мир перешел бы к кому-то другому, — с улыбкой отозвался вампир, лаская взглядом ее обнаженные плечи.       В этот момент к ним подошел слуга в лиловой ливрее, сшитой по канонам шестнадцатого века, с подносом в руках. Анне всегда казалось, что кровь была лишь кровью, но, глядя сейчас на разнообразие рубиновых оттенков, плескавшихся в бокалах, она в очередной раз усомнилась в своих убеждениях, брезгливо отшатнувшись в сторону. В ответ на предложение слуги, Дракула лишь отрицательно покачал головой, пытаясь отыскать в пестрой толпе знакомые лица. — Не голоден? — поинтересовалась принцесса, с изумлением наблюдая за его поведением. Здесь граф был совсем другим. Его взгляд сохранил привычную надменность и высокомерие, но ощущение того, что ему претил весь этот фарс, четко прослеживалось в каждом его движении. Конечно, если бы авторство этой идеи принадлежало ему, он бы отнесся к ней с большим энтузиазмом, но сейчас, чувствуя себя простой фигурой на шахматной доске, он явно ощущал некий дискомфорт, ожидая нападения со всех сторон. — Разумная предосторожность, оставшаяся от человеческой жизни. Никогда не ешь и не пей в доме своего врага. Не только его мысли могут быть пропитаны ядом. — Я думала, что тебя нельзя убить такими...человеческими способами. — Убить нельзя, но вот подпортить настроение вполне реально. Есть десятки способов ослабить вампиров, если бы вы больше времени тратили на изучение своего врага, а не бросались в бой с голыми руками, ты бы это знала.       Напоминание о прошлом тупой болью отдалось в ее сердце, осуждающие взоры отца и брата в мгновение ока встали перед ее взглядом, и очередной прилив чувства вины накрыл ее с головой. Мысль о том, что она безропотно повиновалась воле вампира, зажгла в ее душе пожар, который тут же угас от одного лишь его прикосновения. — Скрывай свои мысли, иначе они тебя погубят, — проговорил он, склонившись к ее уху. — А теперь я вынужден тебя оставить. Этот ход я должен сделать в одиночестве. — Постой! — ухватив его за рукав, проговорила она. — Неужели принцесса не хочет, чтобы ее злейший враг уходил? — с ехидной улыбкой поинтересовался он. — Или после всего увиденного я уже не кажусь тебе таким чудовищем, как раньше? — Ты все пытаешься превратить в игру? — Иначе вечность будет скучна. Не переживай, я буду с тобой. Ты всегда сможешь услышать мой голос, — проговорил он, касаясь пальцами своего виска. Запечатлев скользящий поцелуй на кончиках ее пальцев, граф отошел к группе вампиров, стоящих в дальнем углу огромного зала. Взглянув на них, Анна отметила, что остальные гости держались от них на почтительном расстоянии, склоняясь пред ними, как перед монархами. — Это старейшины! Со стародавних времен в сообществе вампиров установилась своя иерархия. Хотя каждый из нас сам по себе силен и обладает уникальными особенностями, способности новообращенных меркнут на фоне могущества древних сородичей. Патриархи вампиров были и остаются непререкаемыми авторитетами, удерживая власть в своих руках, верша справедливый суд. Если, конечно, можно считать это справедливостью. Многие из них родились раньше основателей ныне существующих королевских династий – они древнее, чем аристократические титулы, которыми их наделили. Не говоря о том, что за своё тысячелетнее существование они накопили не только сверхъестественную силу, способную своротить горы, но и знания вкупе с богатейшим жизненным опытом. Хотя даже их сила может растаять, столкнувшись с поистине могущественной кровью, — проговорил Мираксис, возникший за ее спиной. В этот момент сладковатый запах мускусного парфюма окутал ее, подобно невидимому ореолу, вскружив голову. Этот голос Анна ни с чем не могла спутать, его чарующее и одновременно пугающее притяжение буквально парализовало ее разум. — Теперь моя очередь играть! — добавил он, притянув девушку к себе. — Ты тоже входишь в совет старейшин? — проговорила она, стараясь увести свои мысли в другом направлении. — Я мог бы, но не испытываю никакого желания разбираться в чужих конфликтах! — брезгливо заметил он, проникая в ее сознание. — Не успел, Влад, — прошептал вампир, видя, как загорелись глаза Дракулы, наблюдающего за ними. Анна чувствовала, как Мираксис медленно проникает в ее воспоминания, пытаясь отыскать невидимый мост, позволяющий ему проникнуть в душу своего бывшего ученика, но тут же натолкнулся на неприступный барьер, возведённый им. — Что ж, все так, как я и думал! Я увидел достаточно! — Зачем ты это делаешь? — практически пропищала принцесса, впившись ногтями в его ладонь. Чувство досады и собственного бессилия заставляло ее молчаливо глотать слезы, потому что в этот миг она ощущала себя безвольной марионеткой, за власть над которой боролись два опытных кукловода. — Исключительно из любопытства. Нет ничего притягательнее тайны, которую так старательно оберегают. Твое сознание — это мост, если Влад закрывает его с одной стороны, я, в свою очередь, могу сделать это с другой. Как бы он ни старался, сейчас твой разум для него закрыт. — Но почему? — Скажем так, я не хочу, чтобы он совершал одни и те же ошибки дважды. Ах, ревность... глупая предательница, обнажающая слабости, у нее ледяные объятия и цепкие, как у смерти, пальцы, — произнес Мираксис, глядя на графа. — Какая трогательная забота! — проговорила она, пропитывая каждое слово ехидством. — Ты очень красивая женщина: страстная и строптивая, но я не завидую тому мужчине, который завладеет твоей рукой до того, как сумеет завоевать сердце! Ты сведешь его в могилу. — Что ж, может, на это я и делаю ставку! Раз невозможно изничтожить вас иначе, — не скрывая ненависти в голосе, ответила она. Это высказывание заставило Мираксиса разразиться приступом хохота, который играл на ее нервах, разрывая струны души. — Надеюсь, тебя испепелит жар преисподней. — Свет меня не слепит, а пламя не опаляет, ибо я тот огонь, в котором дотла сжигаются надежды. Жизнь должна гореть синим пламенем, иначе она скучна. — Очевидно, вы нашли друг друга, — прошипела Анна, бросив на Дракулу, идущего к ним, полный ненависти взор. — Я буду молиться, чтобы вы сгорели вместе! — Довольно! — проговорил Дракула. — Нам нужно идти. — Она просто находка, жаль только бесполезная в нашей игре. Оставь нас! — со смехом отозвался Мираксис, небрежно взглянув на Анну. — Ступай, — слегка кивнув, проговорил Влад, накинув на ее плечи шаль. — Я хотел поговорить с тобой без свидетелей! — глядя в след удаляющейся Анне, произнес вампир. — Если опять об этом же... — Нет, не об этом! Хотя, мог бы обратиться ко мне за советом. — Зачем? Чтобы ты посоветовал мне убить ее? К этому выводу я пришел самостоятельно! — Жаль только, что не воплотил его в реальность, но сейчас не о том! Одна из старейшин пропала! — Как давно? Кто? — не веря своим ушам, спросил Дракула. — Мирабелла Найт! — Я не успел с ней встретиться перед советом, — задумчиво произнес Владислав, пытаясь найти какое-то объяснение происходящему. — Дело пахнет мертвечиной! — Дело пахнет изменой! — отозвался Мираксис. — Подозреваешь кого-то из совета? — Подозрение намного хуже знания, ведь у реальности есть пределы, а воображение безгранично! — Да, в верности дурных предчувствий сомневаться не приходится! Ладно, нам нужно идти, посмотрим, что за оскал скрывают изысканные маски! — коснувшись его плеча, проговорил граф.       С каждым шагом Дракула явственно ощущал, что направляется прямиком в ловушку, но не мог найти в себе силы остановиться, будто какая-то невидимая рука вела его к погибели. Он чувствовал, как медленно веревка затягивается вокруг шеи, чувствовал камень, с которым он определенно пойдет на самое дно, чувствовал, что земля уже не просто дымилась — она горела под ногами, раскрывая для него врата преисподней. Чутье подсказывало, что совет был лишь отвлекающим маневром, скрывающих от посторонних глаз вершившиеся во мраке деяния, но разум никак не мог собрать все кусочки мозаики, чтобы увидеть истину. Фрагментов явно не хватало, а действовать необходимо было сейчас.       Войдя в зал, крышей которому служил огромный стеклянный купол, он воочию убедился в масштабности этого представления. В самом центре на полукруглом возвышении располагались семь кресел, на которых, подобно древним королям, сошедшим с гобеленов, восседали старейшины. Перед ними стояла пара трибун, предназначенных для ответчиков, коими являлись они с Виктором. Но хуже всего было то, что жадными глазами с балконов второго этажа на них взирали зрители, главы тринадцати сообществ, подобно стервятникам собравшиеся, чтобы стать свидетелями сотворения новой истории. Впервые совет пытался разрешить противостояние между патриархами кланов; впервые война между вампирами приобретала такой пугающий поворот; впервые неживым удалось приоткрыть завесу тайны творения, начав новую веху бессмертия. Отыскав взглядом Анну, которой было дозволено пройти в качестве свидетеля, он мысленно попытался ее успокоить, но девушка будто отрешилась ото всего, взирая на разыгрываемое перед ней представление пустыми глазами. — Что ты ей внушил? — спросил он у Мираксиса, стоявшего по правую руку от него. — То, чего не сделал ты. Показал ей, сколь она слаба и ничтожна, даже будучи одной из нас. Тебе не о ней сейчас стоит думать, а о них, — вампир кивнул в сторону старейшин, склонившихся над какими-то ветхими свитками.       Дракула скользнул взглядом по залу, а когда обернулся, Мираксис уже растворился, заняв свое место на одном из балконов. Про себя чертыхнувшись, граф горделиво расправив плечи, занял отведенное ему место, наградив Виктора презрительным взглядом. — Мы собрались здесь, чтобы установить истину! — встав со своего места, проговорил один из старейшин. Мужчина с изможденным лицом и впалыми глазами. Старожилы темного мира наградили его прозвищем Годрик Суон, ибо тот всегда хранил втайне имя, данное ему при рождении. На вид ему было около тридцати лет, но Дракула знал наверняка, что его истинный возраст измеряется тысячелетиями, а столь скорбный вид обусловлен тяготами пробуждения. Едва ли он успел полностью восстановиться после векового сна, но окружавший его поток силы, струящейся по венам, ощущался даже на расстоянии. Сделав небольшую паузу, он продолжил: — Веками совет вершил справедливый суд, защищая будущее темного мира, которое оказалось поставлено под угрозу патриархами великих кланов, которые предстали перед нами. Сегодня виновные в нарушении мира и равновесия силы понесут наказание, ибо кара ждет каждого, кто осмелится нарушить наши священные законы! — «Мирабелла действительно не явилась. Осталось шестеро...» — про себя твердил Дракула, стараясь не слушать раздражающего голоса старейшины, который пустился в долгое цитирование их законника, знание которого каждый вампир получал едва ли не с кровью создателя. — «Судя по виду, трое из них недавно пробудились, выходит, их насильно вытащили из своих склепов, чтобы сегодня они могли вынести свой приговор, но для чего? Слишком много шума из-за убогого создания Франкенштейна. Первый опыт не дал желаемых результатов, скрытая угроза войны между кланами довлела над нами веками, так почему именно сейчас собрались все?» — Каждому из вас будет дано слово, чтобы мы могли разобраться в мотивах ваших поступков! — вставая со своего места, проговорила Мармирия Нуар. Из всех старейшин эта дородная, темноволосая женщина была наиболее симпатична графу. Ее острый ум, поразительная способность к адаптации и мрачное чувство юмора всегда пробуждали в нем некое уважение, которое он сумел пронести сквозь века непримиримых клановых розней. — Наши законы непреложны, а потому не знать пощады тому, кто посмеет нарушить эти заветы. Прошу огласить суть обвинений, и пусть истина восторжествует! — Наш мир должен существовать в постоянном равновесии, балансируя на грани двух реальностей: жизни и смерти. Потому сохранение равенства между кланами является нашей приоритетной задачей, которую презрели патриархи двух сообществ, — проговорил тот, кого величали Странником. — Каждый из них в угоду своим амбициям, осмелился переступить черту, возомнив себя творцами жизни! Один из них, презрев законы, решился создать армию себе подобных, второй — нарушив доктрину о невмешательстве в жизнь кланов, позволил себе ему уподобиться! — «Нет, тут что-то другое. Игра более серьезная. Пропадают старейшины... Всем здесь известно, что нельзя судить за то, что не было совершено — это откровенный фарс, на который мы не могли не явиться, потому что это восприняли бы, как подстрекательство к мятежу!» — в ту секунду, мысль будто молния полоснула его разум, осветив то, что было окутано тайной. — «Нас, глав кланов, просто захотели собрать в одном месте! Мирабелла поддерживала Виктора, инициировала это действо и не могла пропустить его кульминацию добровольно, а значит...» — Я полностью отвергаю выдвинутые против меня обвинения, — хрипловатым голосом, вырвавшим Дракулу из раздумий, начал Виктор, доставая из кармана расшитого золотом бордового сюртука небольшой флакончик с красноватой жидкостью, который постоянно крутил в руках. — «Черт, как я мог пропустить все, что они говорили!» — обругав себя, подумал граф, ловя каждое слово, каждый жест своего врага. — Мои действия обусловлены исключительной заботой о будущем нашего мира. Ни для кого не секрет, что наша непрекращающаяся война с оборотнями вышла за пределы Будапешта. Мы находим и разоряем гнездовья этих тварей на многие мили вокруг, отправляя летучие отряды в самое сердце вражеского логова. В одной из таких вылазок нам удалось обнаружить заброшенный замок — оплот темных веков, в котором находилась лаборатория небезызвестного вам графа Владислава Дракулы. Признаюсь, нас крайне заинтересовала царившая там суета, а потому мы не спешили покидать это место. Как оказалось — не зря. В многочисленных помещениях замка нам удалось обнаружить подвешенные к потолку коконы, в которых было мертвое потомство вампира, которое граф пытался оживить с помощью своих ужасающих опытов с человеческой плотью, — проговорил Виктор. В этот момент по залу прошелся оживленный гул, а глаза всех присутствующих обратились к Дракуле, все еще пытавшемуся найти ответы на свои вопросы. — И как он собирался это сделать? — проговорил Годрик Суон, явно заинтересовавшийся этой историей. — Мне доподлинно известно, что он сумел оживить тело мертвого человека. С помощью этого существа Владислав хотел вдохнуть жизнь в собственных потомков и создать непобедимую армию. — Это всего лишь домыслы! — брезгливо фыркнул Дракула. — Это истина и я могу ее доказать! — ощетинился Виктор. — О каком количестве потомков идет речь? — вмешалась в разговор Мармирия Нуар, с недоверием смотря на графа, который явно опустил этот деликатный момент при их последней встрече. — Я полагаю, число измеряется тысячами!       Анна с замиранием сердца смотрела за вершившимся перед ее глазами действием. Страх, ставший ее постоянным спутником даже в мире тьмы, не оставлял ее ни на секунду. Глядя на Виктора, осмелившегося лишить ее смертной жизни, принцесса испытывала одновременно ужас и злость, искренне желая вонзить серебряный кинжал в сердце этого проклятого вампира, подвергнуть его душу таким же страданиям, на которые была обречена она, корчась от боли в заточении и от мук совести на свободе. Но сейчас ее руки были скованы, ибо здесь господствовали другие правила, которые отныне девушка должна была соблюдать. Раньше она даже понятия не имела о том, что у нежити есть свое правосудие, которое, на проверку, оказалось не столь уж отлично от человеческого. Судья, присяжные, свидетели и законы, — все так знакомо, но в тоже время удивительно ново. С каждой минутой принцесса открывала для себя что-то новое, сокрытое во мраке, но постепенно обретающее очертания. — Это правда? — поинтересовался Странник, устремив все внимание своих черных глаз на Дракулу. — Любой ученый скажет вам, что для исследований нужен материал! Хотя с количеством мой оппонент немного преувеличил, — бесстрастно пожимая плечами, отозвался граф. — Насколько мне известно, Вы никогда не питали интереса к науке! — проговорил один из старейшин. — Все меняется. Время меняется, и выживают только те, кто способен измениться вместе с ним. Пока мои намерения не обратились в реальность, бесполезно предъявлять обвинения, ведь ничего еще не произошло. Однако суд старейшин забывает о том, что эти сведения были получены путем нарушения закона о невмешательстве. Виктор воспрепятствовал перевозке монстра, похитил его и, скорее всего, проводит по отношению к нему подобные же манипуляции. — Это ложь! И у меня есть этому доказательства! — вскричал он, кладя перед старейшинами сосуд с алой жидкостью. — Это кровь смертной женщины, чей род веками противостоял Дракуле. Она так же была свидетелем того, что происходило в той лаборатории.       От одного лишь упоминания о том, что Виктор сохранил кровь Анны, а теперь еще и пытался обернуть ее знания против него, заставило глаза Дракулы пылать адским пламенем, но, сумев взять себя в руки, он спокойно произнес: — Смею заметить, что ни смертные, ни их кровь не могут свидетельствовать против бессмертных. Это закон! — Точно такой же закон, как тот, что запрещает вампиру обращать жертву своего сородича, но благодаря тому, что ты его нарушил, я могу предъявить и другое доказательство, ибо эта женщина разделила с нами вечность и сейчас присутствует среди нас, — не скрывая триумфа в голосе, проговорил Виктор, указывая на Анну. — Не смей впутывать ее в эту историю! — прорычал граф, но, столкнувшись с холодным взглядом Мираксиса, который словно кричал ему, что нужно остудить свой пыл, иначе поражение неизбежно. В ту секунду горькое сожаление о том, что он привел принцессу с собой, ножом резало сердце. Абсолютно глупый поступок, простейшая истина, которую он упустил из вида, поддавшись эмоциям. Хотя внутренний голос упорно твердил ему о том, что если Виктор каким-то образом сумел узнать, что его жертва приняла бессмертие в подарок, он через совет старейшин все равно потребовал бы присутствия Анны. В этом случае события стали развиваться по тому же сценарию с задержкой на несколько часов, а значит, все шло своим чередом. — Ты сам ее впутал, когда, нарушив закон, подарил ей свой бессмертный поцелуй! — отозвался Виктор, чувствуя, что завладел пальмой первенства. — Пустите! Пустите меня! Не смейте! — вскричала Анна, когда несколько глав кланов насильно ввели ее в зал правосудия. Сама не понимая того, откуда у нее взялась сила, девушка рванулась вперед, разодрав платье, оставив шелковые клочья в руках своих обидчиков, и кинулась в объятия к графу, пытаясь найти спасение подле него. Никогда еще его холодные прикосновения не были для нее так желанны, как в этот момент. — Я думаю, что сам этот суд является образчиком беззакония! — с вызовом проговорил Дракула, укрывая полунагую девушку своим плащом. Анна закуталась в грубую черную ткань, зажав ее в кулаках. Плащ колол кожу, но даже бархат никогда не казался ей столь желанным. — Что ты хочешь этим сказать?! — вставая, проговорил Странник, чьи глаза засияли, будто звезды в ночном небе. — Я знаю наши законы, часть из них я написал собственноручно. И в них четко говорится о том, что за каждый проступок существует разная мера наказания, но судить подобных мне может лишь совет старейшин в полном составе, — проговорил он, хватаясь за древнее постановление, как за спасительную соломинку, желая выиграть время. — Как это удобно, не так ли? — насмешливо отозвался Виктор, покручивая в своих руках сосуд с кровью. — Что ты хочешь этим сказать? — выходя из себя, проговорил Дракула. — Всем здесь известно, что Мирабелла была той, кто открыто восставал против твоей кровавой политики. И теперь она исчезла. Как раз накануне совета. Неужели это не вызывает ни у кого подозрений? — проговорил Виктор, обращаясь ко всем присутствующим. В очередной раз по залу прошелся оживленный шепот. — Да как ты смеешь, не имея никаких доказательств, обвинять меня в самом тяжком грехе нашего мира? — схватив его за горло, прохрипел Владислав. В ту же секунду гул смолк и в зале воцарилась такая гробовая тишина, что можно было четко различить тиканье настенных часов, склоняющих судьбоносные стрелки к рассвету. — У подозрений очень глубокие корни, поэтому даже если они беспочвенны, ростки всегда умудряются найти себе питательную среду. Нет ничего постыдней, чем главы кланов, обвиняющие друг друга в присутствии тех, кто значительно моложе и слабее их! — проговорил Мираксис, положив свою ладонь на запястье Дракулы, постепенно надавливая на него, тем самым давая ему понять, что необходимо выпустить из своих рук трепыхавшегося Виктора. — Я думаю, что совет стоит отложить на пару дней! — повернувшись к старейшинам, добавил он. — Я думаю, что в этом нет смысла! — возразила Мармирия Нуар, вставая со своего места. — Наши законы гласят о том, что отсутствующего старейшину может заменить любой вампир, переступивший тысячелетний рубеж. Приятно осознавать, что таковой среди нас присутствует! — устремив на Мираксиса сияющие глаза, она подала ему ладонь. — Нет Мейми, я зарекся, что больше никогда не буду принимать участия в подобных мероприятиях. Куда интересней наблюдать со стороны. В этом истинная мудрость! — отрицательно покачав головой, произнес вампир. — Боюсь, что сейчас у тебя нет выбора, — вмешался Годрик Суон, — если конечно ты не хочешь воспротивиться нашим законом, хотя, если мне не изменяет память, автором конкретно этого был ты. — Хорошо! — после некоторых раздумий сказал Мираксис, бросив на своего бывшего ученика осуждающий взор. — А теперь, дитя, выйди вперед! — проговорила Мармирия, глядя на Анну, все еще трепетавшую от страха, не желая покидать объятий своего защитника. — Иди, не бойся! — коснувшись губами ее волос, прошептал граф. Все еще кутаясь в его просторный плащ, она сделала несколько шагов вперед, вставая перед старейшинами. Сейчас они виделись ей какими-то древними исполинами, чья незыблемая мощь, прошедшая огонь тысячелетий, окутала зал почти материальной энергии, соприкасаясь с которой, она ощущала себя маленькой каплей в бескрайнем океане. — А теперь ответь нам, что тебе известно об этой истории! — продолжила вампирша, наблюдая за каждым движением Анны. Девушка, будто ожидая разрешения, неуверенно повернулась к Дракуле, смотревшему на нее с каким-то молчаливым смирением. В этот момент она искренне желала услышать внутри себя его голос, но он молчал. Даже эта навязчивая связь, которая сейчас была ей необходима так же, как глоток воздуха для утопающего, казалось, оборвалась, лишив ее всякой поддержки. Слова застыли на ее губах, перед глазами стояла какая-то мрачная пелена страха, сковывающая ее движения, а душа трепетала подобно тонкой осине на ветру. — Не стоит бояться! Говори, что тебе известно об этом, — проговорил Мираксис, явно наслаждаясь ее замешательством и страхом. — Я думаю, что мне известно не многим больше того, что уже прозвучало здесь. По трагической случайности нам удалось найти монстра Франкенштейна. Не желая, чтобы он попал в руки к злейшему врагу, было решено увести его в подземелья Ватикана, под защиту священного города, но по дороге на нас напали. Дальнейшую историю вы уже слышали. — Как граф собирался использовать это создание?       Анна застыла, пытаясь прокрутить в голове разные варианты собственного ответа, но все равно итог получался один и тот же. — В тот момент мы придерживались тех же взглядов, что и Виктор! — последние слова она проговорила почти шепотом, склонив голову на грудь. Сейчас даже былая ненависть к Дракуле отступила, перед осознанием того, что есть силы куда более опасные, а случись что с графом, и ей не избежать плачевной доли, и лишь одному Дьяволу известно то, что эти изверги сотворят с ней в этом случае. — Где сейчас монстр? — произнес Странник. — Под моей охраной в убежище! — отозвался Виктор. — Я думаю, что на время нашего разбирательства его стоит передать во власть совету старейшин, прекратив все эксперименты! — проговорил Годрик Суон, задумчиво потирая щеки. — Готов взять его под свою защиту, — вставая, проговорил Мираксис, искоса наблюдая за реакцией Дракулы, напряженного до предела. — Всем известно, что я питаю слабость к наукам, а это создание обещает открыть новые горизонты моему разуму. — Я протестую, закон о невмешательстве гласит о том, что даже вы не имеете права препятствовать мне вернуть плод моих научных изысканий, — вмешался граф. — Вы не имеете права, — одновременно с ним вскричал Виктор. — Согласно законам военного времени, я вполне могу считать это чудовище своим трофеем. — Довольно! — оборвал их обоих Годрик, который, судя по всему, уже начинал тяготиться происходящим. После векового сна бессмертным нужно было много крови, чтобы полностью восстановить силы и длительное разбирательство, очевидно, не входило в его планы. — Я правильно понимаю, что Вы оба настаиваете на своем? — Да, — одновременно проговорили они. — Что ж, рассвет близок. Время не ждет! Я вижу лишь один способ узнать истину и разрешить эту тяжбу в кратчайшие сроки. Слова могут соврать, разум может забыть и лишь кровь всегда говорит правду!       Глядя на лицо Дракулы, слушавшего эти слова, Анна поразилась тому, что его и без того бледный лик мог стать еще белее. Очевидно, это была та цена, которую он был не готов заплатить за владение созданием Франкенштейна, но, судя по реакции окружающих, особого выбора им не давали. Виктор так же не желал делиться своими секретами, уже жалея о своей горячности.       Взяв в руки достаточно объемную золотую чашу, старейшина выхватил небольшой ритуальный кинжал с костяной рукоятью и подошел к Виктору, который нехотя протянул ему свое запястье. Во мраке свернул нож, скользнув по бледной плоти. Кровь практически черной струей хлынула в чашу, наполняя ее до краев. Мгновение спустя рана на теле вампира затянулась, оставив на белой шелковой сорочке багровое пятно. Подняв над головой окровавленный сосуд, Годрик сделал несколько глубоких глотков, впитывая в себя воспоминания с каждой каплей, после чего передал чашу Мармирии Нуар и остальным старейшинам, последним ее пригубил Мираксис, очевидно не испытывающий особого удовольствия от нахождения среди старейшин.       Отерев окровавленный кинжал, Годрик Суон с многозначительным взглядом подошел к Дракуле, дожидаясь пока тот оголит запястье, но, коснувшись взглядом белоснежной кожи, граф застыл на месте. Подняв глаза на Мираксиса, он встретил в них молчаливое одобрение, но какое-то внутреннее чутье сопротивлялось этому решению. Противиться воле совета было все равно, что ходить по лезвию ножа, но и исполнять их приказ он не желал. — В чем дело? — произнесла Мармирия, чьи глаза горели от одного лишь предвкушения живительной влаги. — Кровь — это монеты жизни, деньги бессмертных, и я не собираюсь растрачивать из впустую, ибо моя кровь — это не золото, а бриллиант. — Но отказ будет равносилен признанию собственной вины! — вмешался Мираксис, пытаясь вразумить взбунтовавшегося товарища. — Нет, всего лишь разумной предосторожностью, — покачав головой, отозвался Дракула, наблюдая за тем, как за стеклянным куполом алели небеса, возвестив о наступлении рассвета. Случившееся дальше заняло лишь мгновение. Обратившись крылатым зверем, он притянул к себе едва живую от страха принцессу и в нечеловеческом прыжке устремился ввысь, слыша за спиной звон разбившегося стекла и гневные крики. Могучие крылья подхватил ветер, а туман, окутавший их непроглядной пеленой, сокрыл беглецов от восходящего солнца. Что ж, несмотря на всю горечь поражения в этой битве, оставался еще небольшой шанс выиграть войну. По крайней мере, ему удалось сохранить самое дорогое, что у него было, а на размышления о содеянном и дальнейших действиях у него будет целый день. Этот показной судебный фарс на проверку оказался не таким уж пустым представлением, потому как сейчас ему открылась истинная цель этого действа, и это начинало не на шутку его страшить. — «Очевидно, без страха жизнь не имеет смысла!» — подумал он, пытаясь укутать Анну своим плащом, чтобы защитить от холодных лучей.       Солнце медленно поднималось над горизонтом. Наверное, где-то там, за много миль от них, утро уже полностью отвоевало у ночи свое законное время. Но здесь, под сенью гор, еще властвовала тьма, бьющаяся за каждую минуту своего господства. В этот миг только она была их молчаливым союзником, который предавал бессмертных каждый день. Для Анны этот союз длился лишь несколько ночей, для Дракулы — столетия, но в этот раз даже ночь не могла их спасти, ибо ступив на некоторые дороги, уже невозможно возвратиться.