***
Дилан скрылся в своей комнате. Сейчас он казался совсем нормальным мальчишкой. Пожилая женщина не понимала, этих странных изменений в его поведении. Умывшись холодной водой, чтобы хоть как-то снять отёк, она закрылась в своей комнате и взяла коричневую книгу со старыми страницами. Письма от деда. Их совместные фото. Глаза снова заслезились, женщина улыбнулась, поглаживая фотографию. А потом перевернула страничку. Здесь она записывала все слова деда, когда он слег и не мог больше подняться. Её глаза потемнели. Она провела пальцем по чернилам, которыми сама же писала.***
Парень сидел на кровати и смотрел в окно. Кашель раздирал горло. О плохом самочувствии он вспомнил, лишь когда поднялся в свою комнату. Ему было холодно, но на коже проступил пот. Руки дрожали, а глаза лихорадочно бегали. Он не включал свет. Он смотрел в окно, где висела половинка луны. Спустя пару часов Дилан понял, что окончательно замёрз, а тело неприятно затекло. Забравшись под одеяло, он накрылся им с головой. Тепло сразу коснулось ног и полезло дальше. Тяжесть упала на веки, закрывая их. Глаза ещё немного подергались под тонкой кожей, но вскоре прекратили движение. Дыхание стало тише и глубже. Сон проник в разум, застилая все мысли своим туманом. Дилан вынырнул из сна, словно из глубокого озера — еле переводя дыхание, с колотящимся сердцем, готовым выпрыгнуть из груди. Несколько секунд он непонимающе обводил комнату глазами, лихорадочно цепляясь взглядом за предметы вокруг. Он посмотрел на будильник. На циферблате слабым зелёным огоньком светились цифры. "7:54". Дилан снова опустил голову на подушку, вздохнув. Что-то мешало ему снова уснуть. Какие-то назойливые звуки не позволяли ему погрузиться в сон. Он внимательно прислушивался к шуму, раздававшемуся с первого этажа. Бабушка обычно в это время уже готовила отцу кофе, пока тот выходил на улицу в своем любимом халате и подбирал свежий номер газеты. Мать так и не вернулась домой. Застряла "у подружки". Дилану не хотелось оставаться в постели. Дрожа от прохладного воздуха, влетавшего в комнату через открытую форточку, он натянул толстовку поверх футболки, которую не снимал со вчерашнего дня. Брезгливо сморщив нос, он направился в ванную. Босые ноги коснулись плиток, которыми был усеян весь пол. Эти ледяные квадратные кусочки были уместны в каком-нибудь замке или поместье. В современном мире люди давно выкладывали пол с подогревом. Остановившись в проеме, Дилан оглянулся. Что-то было не так этим утром. Он вышел из комнаты с холодным полом и мельком оглянул коридорчик, проходивший от лестницы до его комнаты и спальни родителей. Подоконник единственного окна, через которое пробивался рассветный жёлтый свет, был усеян мелкими горшками с растениями, на которых набухали красивые яркие цветки. Дверь в его комнату осталась распахнутой. Виднелся угол незаправленной кровати и рабочий стол с разбросанными учебниками. Если сегодня придет Эмма Норт, то нужно хотя бы комнату прибрать. Ощущение неправильности исчезло, и Дилан продолжил своё путешествие в мир душевой кабины.***
— Дилан, ты что, уснул? О'Брайен открыл глаза. Всё это время он стоял под струями горячей воды, облокотившись лбом о стенку запотевшей душевой кабины. — Сейчас выйду, — он поднял голову, чтобы вода коснулась лица. До влажной кожи дотронулась ткань одежды, которая сразу же неприятно прилипла к телу. Проведя рукой по мокрым волосам, О'Брайен вышел из ванны и увидел, что мама сидит в его комнате. Глубоко вздохнув, он обреченно поплелся к ней. — Как ты себя чувствуешь? — мама положила одну ногу на другую. — Бабушка сказала, что медсестра оставила тебя дома. — Нормально. — Дилан направился к столу, чтобы разгрести завалы из учебников. — Как в школе? — Ну... ничего так, — вздохнул он. Очередная ложь. Хотя, ей незачем знать правду. Дилан видел, как мать сидит и улыбается. Её улыбка, подтянутый и бодрый вид свидетельствовали о том, что у неё появились необычайно благотворные перемены. То, что отец закрывает глаза на её измены, позволяло ей расцвести. Но Дилану было отвратительно это. Отвратительно даже находиться с ней в одной комнате. Кивнув и выдавив улыбку, женщина встала и вышла из комнаты, посмотрев на сына перед тем, как скрыться за дверью. Но тот был так увлечен уборкой на своем столе, что не заметил, как его комната опустела. Убирая стол, парень не уловил момента, как руки сами начали разбирать полки. Потом включилась музыка, а настроение стало подниматься. Весело подрагивая головой в такт мелодии, Дилан взял швабру, чтобы вычистить каждый угол в комнате и подмести крошки с пола. Немного поиграв на швабре, как на гитаре, он крутанулся на пятках. Дойдя до нужного угла, он пустился в танец, подметая так всю свою комнату. Встав у дверей и посмотрев на пакет, полностью заполненный ненужными бумагами и прочим мусором и ведро с грязной водой, он оценил свою работу. Удовлетворительно хмыкнув, парень дошел до ванной, вымыл ведро и направился к пакету с мусором. Резко остановившись, Дилан протёр глаза. Его бросило в пот. Только что здесь стояла швабра. Теперь же она оказалась у лестницы. На негнущихся ногах он приблизился к ней и схватил её. Подумав, что ему показалось, парень сослался на плохое самочувствие, в подтверждение чего из его горла вырвался сухой, надсадный кашель. Дилан запрятал швабру в кладовую, где уже находились совок и ведро. Спустившись вниз, О'Брайен почувствовал запах еды. В животе заурчало. Он подошел к плите и увидел сковороду с жареной картошкой. Открыв крышку и пустив в лицо пар, он выбрал самую большую картофелину и отправил в рот, отчего сразу же скопилась слюна, но тут же получил промеж лопаток. Обернувшись, он засмеялся. — Уйди, ещё не готов, — бабушка с грозным видом махала полотенцем. В дверь тихо постучали. Они вдвоем обернулись. Оставив бабушку на кухне, Дилан подошёл к двери. — У тебя уже кончились уроки? — он непонимающе посмотрел на гостью, стоявшую на улице. Её нос был красным, а на ресничках скопился иней. — Старшие классы отпустили раньше сегодня, — Эмма пожала плечами. — Впустишь? Отойдя от прохода, Дилан разрешил девушке войти. Она принесла с собой холод и морозный воздух. — Как руки? — Нормально, — Эмма протянула ему куртку. Дилан схватился за холодную ткань и повесил на вешалку в гардеробе. Молча потянувшись за её сумкой, он встретил неуверенный взгляд и пальцем показал наверх. Они поднялись в его комнату. Ещё пахло моющим средством для пола. Эмма разложила на столе учебники и методички. — Я буду объяснять, а ты писать, — она села на пол. "Свойства белков: денатурация, цветные реакции". Девушка пустилась в объяснение. Процесс доставлял ей удовольствие. Она рассказывала, объясняла, рисовала, заставляла Дилана решать цепочки уравнений. Он стал понимать, что она говорит ему. Иногда прерывал её и заканчивал фразу сам, копался в методичках и усердно работал. Спустя два часа лабораторная была разобрана полностью. — Мы можем передохнуть? — Дилан умоляюще посмотрел на Эмму. — Ладно, — спокойно согласилась девушка. О'Брайен встал и потянулся. Почесав шею, он направился на выход. Эмма поднялась, чтобы осмотреть его комнату. На стене весела полка с книгами. Мрачные корешки подсказывали, что это детективы. Рамка с фотографией была запрятана за книги. Эмма вытащила её. Маленький Дилан. Его лицо было ещё таким по-детски пухлым. Его держала на руках красивая женщина, а её обнимал мужчина. Глаза у Дилана были мамины, а все остальные черты лица — папины. Услышав шаги позади, Эмма поставила рамку обратно и обернулась. Дилан стоял с подносом, на котором устроились две тарелки с едой, кувшин с соком и тарелочка со сладостями. — Моя бабушка будет гнобить меня до конца жизни, если ты не поешь. Эмма забрала тарелку и снова устроилась на полу. Дилан сел на кровать. Он не взял вилку, а начал ковырять картошку пальцами, время от времени облизывая их. Норт усмехнулась, что заставило Дилана поднять глаза. — Ты что-то говорила о необъяснимых явлениях. — Да, я увлекаюсь паранормальным, — щёки Эммы сразу стали красными, и она опустила голову, смотря в тарелку. — Папа привлёк меня к этому. Однажды он с бригадой попал в дом, где по слухам творились необъяснимые вещи. Что-то произошло там, внутри. Он ослеп. Пара членов бригады погибли. Чтобы не оставаться в том городе, мама решила, что мы переезжаем. Я очень хотела выяснить, что там произошло. Но, когда отец слышит, что я заговариваю о том доме, его лицо меняется. Он бледнеет и запрещает даже вспоминать о нём. Больше Дилан не стал расспрашивать.