Affectus orietur

      Возвращение Жени в Шенанди было не только далеким от триумфального, но и грозило серьезными последствиями, вплоть до изгнания из Ордена Семи Кровей. Она приехала глубокой ночью, одна, добравшись на попутке до грунтовки, отделявшейся от узкой горной дороги и блеклой лентой вьющейся среди кустов и деревьев. Водитель недоверчиво покосился на странную попутчицу, нагруженную сверх меры багажом, которая ни с того ни с сего попросила высадить ее где-то посередине горного серпантина, в месте, где даже фонари не горели толком. Женя мягко сунула в руку пожилого мужчины несколько смятых купюр, призванных унять любопытство и беспокойство, вытащила из машины свои чемоданы и оружейные чехлы, стараясь не звенеть металлом без крайней нужды, и уверенно двинулась во мрак.       — Так страшно, что даже от трансфера отказалась? Вслед за голосом из темноты появилась чья-то рука и ловко выхватила у Жени чемодан, значительно облегчив ношу девушки. — Все плохо? — спросила она вместо приветствия. Очертания ее спутника едва угадывались в темноте, но она смогла разглядеть, как он пожал плечами: — Плохо. Но насколько плохо — не знаю. — Максим, — надтреснуто начала девушка, — я не хотела… Холодный палец коснулся ее губ, прервав сбивчивую речь: — Я знаю тебя, милая, и не сомневаюсь в тебе. А еще я знаю, что ты импульсивная, молодая и у тебя обострено чувство справедливости. Я предупреждал Михала, что если тебя поставить перед сложным моральным выбором, быть беде.        Некоторое время они шли в молчании. Вокруг жили своей ночной жизнью горы. Деревья дышали, шелестели и потрескивали, бросая на сероватую ленту дороги призрачные тени. Блеклый лунный свет синеватыми лучами скользил по листьям, отражаясь от их глянцевых поверхностей. Вдалеке шумела река, полируя водой неподатливые камни. Изредка воздух прорезал пронзительный крик ночной птицы. — Трупы есть? — наконец, решилась спросить Женя, когда впереди в неглубокой ложбинке показались огоньки Шенанди. — Нет, — коротко ответил ее спутник. — Двое ранены. Один остался без руки. Девушка тяжело вздохнула. На ее плечо опустилась прохладная ладонь и легонько похлопала в неловкой попытке приободрить. — Наверное это — всё, — заключила Женя, внимательно глядя себе под ноги: дорога круто ушла вниз и стала каменистой. Максим фыркнул: — Глупости. Не хуже меня знаешь, что ты еще кое-что должна, и пока долг не выплачен, никто тебя не выпрет из Ордена. Слишком долго и дорого обучать таких как ты, милая моя. Женя уставилась туда, где призрачным пятном мелькало лицо ее спутника: — Что же тогда? Большая сова беззвучно пролетела над их головами и растворилась в древесном сумраке, а до ушей Жени донеслись привычные и милые сердцу звуки: рев стоящего на отшибе деревеньки генератора (электрические приборы работали только на окраине Шенанди), храп и приглушенное ржание лошадей из конюшни, далекое эхо разговоров, крик ополоумевшего петуха, вздумавшего запеть посреди ночи, и протяжный собачий лай. Сердце девушки неприятно защемило, когда она наконец смогла рассмотреть старинное поместье — штаб-квартиру Ордена Семи Кровей. Мрачной громадой массивное каменное здание возвышалось над деревенькой. Большая часть окон темнела, но в некоторых виднелись тусклые отблески света. До Жени не сразу дошло, что уже некоторое время она идет одна. Максим остановился посреди дороги и, запрокинув голову, смотрел на глубокое ночное небо. Кряхтя и поправляя впившийся в плечо ремень набитого металлом чехла, девушка вернулась к своему спутнику. — Макс? — Ты через главные двери не ходи, — глухо отозвался Максим, переводя взгляд чуть светящихся в темноте глаз на девушку. — Отдай мне вещи, я их сам отнесу. Беги сразу к Михалу, через сад. — Мне темную собрались устроить? — вскинула брови девушка, передавая остатки своего барахла Максиму. — Почему нет? — спокойно отозвался ее спутник — Я бы устроил, будь помоложе. — Спасибо, приободрил, — Женя, уже налегке, быстро двинулась вперед, свернув с дорожки, пошла по мокрой от ночной росы траве туда, где шелестел и поскрипывал сад, древний, как само поместье.

***

       Прежде чем добраться до черного хода, ведущего в покои главы Ордена, Женя несколько раз чуть не разбила нос, споткнувшись о поваленные стволы старых, насквозь трухлявых деревьев. Про себя девушка отметила, что прислуге, которую содержал и весьма недурно оплачивал Орден, стоило бы ответственнее относиться к своим обязанностям. «А тебе, дорогуша, стоило бы умнее относится к своим! — отозвался преисполненный ехидства внутренний голос. — А не играть в героиню-спасительницу, что накажет всех виновных и защитит невинных!» Но заняться мысленным самобичеванием Евгении не дали: раздался едва слышный хруст сухих веток, коими в обилии была усыпана спутанная трава. Женя была не одна. Она приготовилась драться. Ноздрей девушки коснулся тяжелый запах псины. Что-то большое и проворное двигалось в ее сторону, мягко ступая широкими лапами. Зеленые фонари больших хищных глаз блеснули в нескольких сантиметрах от лица напряженной девушки, а из горла оборотня вырвался клокочущий рык. — Привет, Артур, — несколько успокоившись выдохнула Женя. В Шенанди было всего два оборотня, а безопасен для нее сейчас был только один. Могучий зверь прорычал что-то нечленораздельное, пасть оборотня не была предназначена для разговоров, но звук был вполне дружелюбным. Легко толкнув девушку мускулистым плечом, Артур уверенно пошел в сторону поместья, а Женя, положив ладонь на могучую спину, покрытую жесткой щетиной, двинулась следом.       Возле резной массивной двери, практически утонувшей в зарослях девичьего винограда, увившего шершавую стену, оборотень и девушка расстались. Артур пробурчал что-то в знак прощания и, сверкнув напоследок зелеными глазищами, растворился в сумраке сада. Прежде чем Женя успела коснуться ручки, дверь распахнулась: на пороге стоял глава Ордена Михал Домбровский и грозно смотрел на девушку. Несмотря на то, что маг был практически на голову ниже Евгении, ей сразу захотелось куда-то спрятаться от тяжелого взгляда его непроницаемых темных глаз, настолько велика была сила, расходящаяся волнами от этого маленького человека. — Пойдем.        Кабинет Михала Домбровского являл собой образец сдержанности. По центру просторной комнаты стоял массивный стол из темного дерева, покрытый зеленым сукном. Вдоль стен возвышались книжные полки и шкафы, закрытые стеклом. Оббитые панелями стены не украшали ни картины, ни гобелены, ни трофейное оружие, только несколько фотографий в простых темных рамках. На полу не было ковра, зато старинный паркет был начищен так, что в него было впору смотреться, как в зеркало. Зеркало здесь тоже было, огромное в полный человеческий рост, сейчас оно было завешено тяжелой бархатистой тканью и отодвинуто в угол комнаты. — Сядь, — властно приказал пан Домбровский, махнув в сторону одного из простых деревянных стульев с жесткими спинками, что стояли возле его стола. Девушка подчинилась и молча села. Михал Домбровский так же молча занял свое место в массивном кресле, под стать столу, и пристально уставился на Женю. В молодые годы он мог бы даже сойти за красавца, не зря старейшие из жителей Шенанди рассказывали байки о похождениях молодого поляка и о его успехах у женского пола. Сейчас же в Домбровском не осталось ни следа молодецкой удали, сменившейся суровой зрелостью, а лицо главы Ордена уродовали жуткие шрамы, один из которых опасно задевал левый глаз, слегка вывернув наружу нижнее веко, а второй разделял напополам губы Домбровского, заставляя рот странно искривляться, когда мужчина говорил. — Если ты не знаешь, — начал пан Михал, после недолгой паузы, — прямо сейчас у дверей твоей комнаты дежурят пять человек, один из которых по твоей милости лишился левой кисти. Как ты думаешь, что они хотят с тобой сделать? — Изувечить? — Женя старалась не смотреть на своего начальника, предпочитая изучать узор на паркете. — В лучшем случае, — подтвердил пан Домбровский, усаживаясь поудобнее в кресле и вытирая слезящийся левый глаз. — Признаться, мне стоит больших усилий не сдать тебя им прямо сейчас. Потому, что твои действия — это не только нарушенный контракт, это не только потеря средств и ресурсов, это не только репутационный удар, это еще и прямое предательство Ордена и его ценностей. Говорил Михал Домбровский спокойно, но все пространство вокруг маленького мага вибрировала от сдерживаемой ярости. Тут бы Евгении признать свою вину, заплакать как маленькой девочке, да уползти в свою нору, умоляя о защите, но девушка упрямо подняла подбородок: — Я по-прежнему считаю ту ведьму невиновной. И я не жалею, что встала на ее защиту. Я не верю, что она одна устроила массовое помешательство и заставила умереть кучу людей, я… Тяжелое кресло с грохотом упало на пол — так резко вскочил Домбровский со своего места. Его и без того кривой рот скривился еще больше в угрожающей гримасе, а кулак с грохотом опустился на застеленную сукном столешницу: — Нет никакого твоего «я»! — гаркнул пан Михал так, что стекла зазвенели. — Есть Орден! Есть Работа! Есть Приказ! А твоего «я» нет и не будет до тех пор, пока ты не отработаешь столько, сколько положено! А приказ был: «вычислить и нейтрализовать»! Не подозревать! Не проводить расследование! Не защищать! Ты чуть не убила двух своих побратимов из-за какой-то мерзкой шлюхи, уморившей пол города! Женя тоже вскочила на ноги, внутри все кипело и клокотало: — Я пыталась их отговорить и просила остановиться! — завопила она в ответ, понимая, что грань отделяющая ее от тяжких увечий столько тонка, что порвать ее может дрогнувший в ненужный момент голос, но остановиться девушка не могла. — Нигде не написано, что мы убийцы по найму! Нигде! Нигде не написано, что я — палач! — Нет, ты не палач, — казалось, ярость Домбровского стихла, но Женя была уверена, что ей это только кажется. — Ты глупое дитя, которого рано было отправлять на серьезное задание одну. Это и моя ошибка тоже, — он тяжело вздохнул, поднял упавшее кресло и устало опустился в него, — сядь, поговорим спокойно. Женя опустилась на стул, не отрывая взгляд от лица главы Ордена. — Мы здесь уже обсуждали все, что ты натворила, и мнения разделились. К счастью для тебя, мой голос решающий, — пан Михал скрестил руки на груди и испытующе посмотрел на Евгению, которая по-прежнему таращилась на него. — И я решил, что лишаться молодого, обученного и подающего надежды специалиста — непозволительная расточительность. Женя не подала виду, но ее сердце сделало головокружительный кульбит в груди: «Не выгонят!». — Однако, — продолжил Домбровский, отодвигая ящик стола и копаясь одной рукой в лежащих там бумагах, — увы, я не ручаюсь за твою безопасность, пока ты находишься в пределах Шенанди. Максим и Артур — твои друзья, они и еще несколько человек наверняка захотят защитить тебя, но позволить устроить здесь побоище… — пан Михал развел руками, в одной из которых теперь был сложенный листок пергамента. — Как бы то ни было, ты с сегодняшнего для и до дальнейших приказаний поступаешь в полное распоряжение Альбуса Дамблдора. Женя, которая до сих пор слушала главу Ордена молча и внимательно, нахмурилась: — Кого? — Это директор школы волшебства в Британии, думаю, тамошний свежий воздух прочистит тебе мозги. Девушка недоуменно посмотрела на пана Домбровского: — Школа волшебства в Британии? Пан Михал встал, обошел стол и сунул бумагу в руки Жене. Она рассеянно уставилась на исписанный мелким почерком листок. — У них там намечается крупное мероприятие, и он попросил предоставить им незаинтересованное лицо для обеспечения порядка, — сухо сказал Домбровский, — мы с Дамблдором знакомы довольно давно. Так что ты едешь туда на общественных основаниях, без зарплаты, считай — отпуск. Когда пройдет немного времени и здесь все успокоятся, я отправлю кого-то, чтобы удостовериться, что ты пришла в норму. Если отчет меня устроит, мы поговорим о твоем возвращении. — Странное наказание… — вырвалось у девушки. Пан Михал хмыкнул: — Школа работает в закрытом режиме. Покидать ее надолго нельзя. Соблюдать тамошние правила нужно неукоснительно. Сообщество Британии довольно закрытое, так что, будь добра, воспринимай их особенности спокойно и не позорь меня. Будешь паинькой — вернешься к работе не позже, чем через год. — Год?! — Женя вскинула глаза на главу Ордена. — Что смотришь? — Домбровский присел на край стола. — Предпочтешь месяц карцера? Девушка выдохнула и аккуратно сложила листок с прошением от А.Дамблдора: — Когда ехать? — Сейчас, — пан Михал снова обошел стол, открыл тот же ящик, откуда он ранее достал письмо, и на стол упал билет на самолет из Будапешта в Лондон, — паспорт у тебя с собой, поедешь под своим именем, вещи собраны, стало быть, ничто не останавливает. Женя с тоской подумала о своей уютной комнатке, о неспешных конных прогулках по лесу в приятной компании Максима, но тут же перед глазами возникли образы разгневанных членов Ордена, жаждущих ее крови, и тоска вмиг испарилась, уступив место здравому смыслу. — Как я доберусь до аэропорта? — сухо спросила она, сжимая в руке билет. — Иди на второй этаж, я попросил создать для тебя портал, там же должен быть и Максим с вещами, — Домбровский снова уселся в свое кресло и коснулся тыльной стороной ладони изуродованного века, вытирая набежавшие слезы. Девушка послушно встала и двинулась прочь из кабинета. Совершенно ни к месту она обратила внимание на то, как противно скрипят ее ботинки на начищенном паркете: «Будто клоун, ей Богу», — продумала Женя. — И сделай одолжение, — донеслось ей в спину, — не осрами Орден еще и там. Я, видишь ли, очень болезненно это воспринимаю.