--we were exploding anyway--

<the streets run red with blood tonight in the capital city of the confederation, as government officials and armed forces clash with the militant rebels>

Сегодня в «Кобре» было неспокойно с самого утра. Ещё бы, вчера вечером доложили о смерти Тони Перри, маньяка, державшего в страхе Верхний город. Человека, которого знал и ненавидел каждый боец, человека, который трижды за всю жизнь попадался «Кобре» и дважды от неё сбегал. На третий раз ему почти удалось это провернуть, но он, судя по заключению наблюдавшего за ним после отзыва оперативной группы, скончался от потери крови. Габриэль Сапорта сидел в своём кабинете. Он больше не мог найти ни одного разумного оправдания своего преследования стаи Вика Фуэнтеса. Признаться честно, его просто задолбало присутствие Виктора, такого милосердного, в городе, где все, так или иначе, должны были подчиняться ему. Когда Уильям был в стае Вика, приходилось терпеть. Но теперь Уильям был рядом с Гейбом всегда. Сапорта запретил ему подниматься в Верхний город в одиночку, и Уильям покорно ждал, когда у Гейба, наконец, появится желание навестить поверхность, чтобы повидаться со стаей, по которой Беккет успел не на шутку соскучиться. — Мистер Сапорта, — Хейли заглянула в дверь. — М-можно взять отгул? — Что не так? — Габриэль оторвался от книги, разглядывая рыжеволосую девушку на пороге своей комнаты. Что-то в ней сегодня было не так. Все та же красная бабочка, идеально уложенные рыжие волосы, выглаженный костюм… но что-то было не то, Гейб сразу это заметил. — Я… я хотела подняться на поверхность, — она потупила взгляд. — Ну, знаете, Джошуа позвал… — Каким образом? — Сапорта усмехнулся. — Уильям же здесь. — Уже давно, ещё до того, как мистер Беккет стал жить внизу. Гейб вздохнул, откладывая книгу. Ему надо было объяснить девушке, что рядом с Джошем сейчас было находиться не совсем безопасно, и он никак не мог сформулировать нужную фразу. «Прости, но на твоего парня ведётся охота»? «Я не советую подниматься на поверхность, там небезопасно»? «Хейли, я не позволяю тебе взять отгул, потому что твой парень — Либерт»? Всё это звучало либо неубедительно, либо глупо, на грани маразма. — Будь осторожна, Хейли. Прошу тебя, — Гейб смерил её взглядом исподлобья. Девушка просияла и скрылась за дверью, кинув счастливое: «Спасибо». Гейб вздохнул, продолжая чтение. *** На улице заметно похолодало, это было единственным, что Майк заметил, выйдя из дома Тони. Дома с двумя огромными цифрами пять и шесть на фасаде, написанными красной краской, как напоминание о том, что когда-то в этом городе были номера домов. Хотя похолодание сейчас не было важно. Майк не думал ни о чём, кроме как о том, что наверху, на тридцать первом этаже, его ждёт безжизненное тело Тони, которое он должен сжечь. Он не хотел сжигать его. Не хотел терять Тони насовсем. Не хотел, чтобы у него остались только воспоминания и след от костровища где-то в Седьмом, в который он уже, скорее всего, никогда не вернётся. Не сможет. Он медленно шёл по улице, мутным взглядом осматривая утренний город. Слёзы капали по его щекам непроизвольно, он совершенно не хотел бессильно плакать, словно какой-то слабак, но потом он вспоминал о том, каким спокойным выглядел Тони, когда Майк отошёл от него, забившись в угол. Ещё больнее было осознавать это, когда Майк думал о том, что никогда не просил быть избранным. Он никогда не хотел всего того, что происходило. Он не хотел вечно тонуть в крови и страдании. Но он, кажется, избрал этот путь в тот момент, когда встретил Тони в первый раз. Как ни странно, он не жалел об этом. Он был абсолютно согласен с тем, что с ним произошло за эти несчастные пару месяцев. Он испытал то, что в их век редко доводилось испытывать. Никто не говорил, что в конце не будет больно. Майку надо было всего лишь ограбить ближайший склад. Выкопать в земле яму, принести туда Тони, закопать. Он не знал, как делали это раньше, но похороны, про которые он где-то когда-то читал, в его сознании представлялись именно такими. Он даже знал расстояние, которое ему придется выкопать в безжизненной и сухой земле. Шесть футов, которые навеки отделят его от тела того, с кем он хотел бы прожить ещё хотя бы пару месяцев. Он не был уверен, что ему бы хватило этих пары месяцев, но он почему-то был уверен, что тогда бы ему не было так плохо, как сейчас. Впрочем, это всего лишь шесть футов, а не буйные ветры, рассыпающие прах по земле. Он всегда сможет прийти к могиле, так же это называли раньше? Поплакаться на судьбу. Послушать ветер, говорящий, как будет казаться, знакомым голосом. Не важно. Сейчас это было уже не важно. Он зашёл в какой-то склад, вытащил бластер и слабым зарядом обезоружил местного бойца «Кобры», охранявшего здание. Их стае больше нечего было терять, и если бы даже «Кобра» узнала об этом, хуже бы не стало. Он медленно шёл между стеллажей. Указатель «Сад» выглядел довольно странно для города, где уже давно не было никакой вольно растущей зелени, кроме перекати-поля, иногда летавшего по пустым улицам. Майк свернул прямо под жёлтой стрелкой, непроизвольно считая количество шагов до ближайших стеллажей, очерчивавших стену. Десять… двенадцать… четырнадцать… До стеллажа оказалось пятнадцать шагов, и, сделав ещё семь вдоль огромного ряда полок, подхватил с нижней лопату. Он второй раз в жизни держал подобную вещь в руках и даже не помнил, когда именно он уже её видел. Дело было не в этом, и Майк быстро выбежал из пыльного помещения на улицу, предварительно махнув рукой лежащему без сознания бойцу. Майк вернулся в Седьмой, когда солнце уже было почти в зените. Теней почти не было, и жёлтые от песка на дороге здания едва заметно качались под порывами ветра, закручивавшегося на перекрёстках. Он аккуратно выбрал место в районе нейтральной зоны, воткнул туда лопату и, удостоверившись, что её не заметит никто, кому она могла быть интересна — под этими людьми подразумевались бойцы «Кобры», явно отличившие бы на белёсой ручке свой логотип — побежал в сторону дома номер пятьдесят шесть. Через полчаса он уже вернулся к тому месту, где он собирался оставить кусочек своей души. Он знал, что шесть футов примерно составляют три его шага, и на глаз принялся выкапывать яму. Впрочем, дело шло медленно: он закончил копать только тогда, когда солнце, палившее его своими лучами, зашло за небоскрёб неподалеку. Он сдвинулся в сторону Тони, но ноги странно подкашивались с каждым шагом. Сердце болело. Он медленно подошёл к телу. Сел рядом. Руки дрожали. Глаза снова наполнились слезами, и он едва мог сдерживать их. Он медленно провёл рукой по бледной щеке Перри. Контраст между его горячими ладонями и ледяной кожей обжигал, заставляя только больше чувствовать всю тяжесть легшего на его плечи осознания. Он не видел брата, наблюдавшего за ним из-за угла, но вот у Вика в подсознании ясно отпечатался образ Майка, плачущего над Тони. То, как младший шептал что-то Перри, держал его руку. То, каким уязвимым он был. Вик почти что хотел ненавидеть Тони, но делать этого он почему-то не мог. Тем временем, Майк поднёс тело Тони к могиле и принялся закапывать её обратно. Вик смотрел из-за угла. Он сам не знал, откуда Майк узнал, как это делается. Он видел похороны в таком виде только один раз в жизни и, что самое главное, даже не помнил, когда это было, потому что был слишком маленьким в то время. Майк и подавно помнить этого не мог. Но продолжал с усердием закидывать землю в яму, в которой лежал Тони. Он закончил уже под покровом темноты. Вик давно ушёл домой, а младший Фуэнтес сел у могилы и молча просидел там до самого утра. Он вернулся домой утром, измазанный в земле и даже не имеющий теперь возможности отмыться от неё. Что было самым ужасным — ему было всё равно. *** Джек выглянул на улицу, залитую утренним солнцем. Сегодня был тот день, когда не надо было никуда торопиться и ничего делать. Такие дни выпадали редко. Очень редко. Джастин ещё спал, Вика в здании не было, а Келлин с Джошем сидели наверху и о чём-то смеялись, что и разбудило Фоулера. Утро было безоблачным, тихим. Ничего не напоминало о том, что было вчера ночью. Да и сон сегодня был спокойным, и это было странно, ведь Джек очень плохо спал на новых местах. Солнце ещё только всходило: залив горел ярко-рыжими тонами, едва видимый отсюда из-за отдалённости от него. На самом деле, они были едва ли дальше, чем в своём прежнем здании, но застройка здесь была старая, не слишком-то многоэтажная, отчего залив был виден не только из зданий, как это было в ставшем уже привычным местом обитания Двенадцатом. Джеку почему-то в один момент даже показалось, что вот так должен был выглядеть Сан-Диего при благополучном развитии истории. — Утра, — пробормотал за его спиной только проснувшийся и спустившийся вниз Джастин. Он выглянул на улицу, и холодный октябрьский ветер сдул отросшую чёлку с его лица. Джек рассмеялся. — Хватит ржать. — Ты на недовольного азиата был похож. — Умри, — Джастин уткнулся носом парню в плечо, недовольно морщась. — Пойдём гулять? — Джек, на нас охота идёт, какой гулять, ты с ума сошёл что ли? — Джастин зевнул, поднимая взгляд на Джека. — И что? Мы же аккуратненько, — Джек взял Хиллса за руку и потянул на улицу. Тот оказался сильнее и затащил брюнета обратно. — Дай хоть одеться, что ли… — пробормотал он, направляясь наверх. Джек вздохнул и последовал за ним. Солнце задело лучами скалы. Ветер сдул с них облако пыли, окрасившее в оранжевый стены их нового дома. Вик следовал за Майком. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что.