--we were exploding anyway--

<whataya whataya see when you look in the sky? i guess it’s you and me together>

Майк выскочил из душа, когда услышал трещащие на лестнице заряды. Он быстро натянул на мокрые ноги джинсы и накинул толстовку, забегая в комнату, где спал брат. Он подхватил оба их бластера и выскочил в коридор, выходивший на лестничную площадку. Задержал дыхание, рассчитал, сколько человек он сможет прикончить с тем количеством заряда, которое было на обоих бластерах. Вздохнул и выбежал на лестницу, спускаясь несколькими этажами ниже. Он забрал Келлина, растолкал Джека и Джастина, получив в своё распоряжение ещё троих людей с оружием, и вернулся на свой этаж. Вик проснулся со второго тычка, и они, слава Богу, успели привести Джоша в их комнату, где смогли обдумать план отступления. Судя по звуку, атаковавшие были повсюду: сверху, снизу, куда бы парни ни пошли, везде бы встретили сопротивление. Оставалось лишь прорываться боем, и старший Фуэнтес тяжело вздохнул, не зная, какой силы был их противник. Через секунду Вик уже держал бластер на изготовке, и они медленно двигались в сторону лестницы. Ещё через мгновение Фуэнтес разряжал бластер в нескольких бойцов в белоснежной даже в темноте ночи одежде. — Тони твой — сучара, — пробормотал Вик, разворачиваясь спиной к Майку. — Что он наделал вообще? Он думает, что ты выберешься отсюда живым? — Он рассчитывает на обратное, скорее всего, — сквозь сжатые зубы пробормотал Майк, расстреливая заряд бластера по людям в белом. — Надо вниз, — заметил Вик. — Там ещё больше народу. Лучше вверх. По крышам добраться до Тринадцатого будет проще, — Майк перехватил бластер Хайми, что Вик держал в руке, вставил в него запасной заряд и начал палить из двух стволов. — Почему именно Тринадцатый? — Неважно. Келлин, быстро наверх. Вик, страхуй его. Джек и Джастин, не тратьте заряд попусту. Нам ещё десять этажей пробиваться. Джош, давай сюда. Майк подхватил Джоша под здоровую руку и потащил наверх, вслед за остальными. Как ни странно, бойцов выше картографической не было, и Майк даже немного задержался там, причитая о том, что несколько лет работы уходят впустую. Они выскочили из здания через несколько минут и так быстро, как могли, рванули в сторону скал, видневшихся на изгибе города. Звук разрядов перестал преследовать Келлина только спустя пару часов. К утру они были на другом конце города, добравшись до второго сектора по скалам. Ноги до сих пор тряслись, и даже то, что погони за ними не наблюдалось, не спасало от ощущения опасности, таившейся теперь повсюду. У них даже не было дома, чёрт возьми. Они поселились в одной из заброшенных лачуг Второго, по праву считавшегося старейшим сектором. В этом здании едва было пять этажей, и его вряд ли можно было назвать таким обжитым, каким был дом, из которого они сбежали пять часов назад, но Келлину было не привыкать: в Медфорде даже такой дом показался бы ему хоромами. Майк ушёл утром, чтобы поговорить с Тони. Вообще, было достаточно сложно осознавать, что всё что происходило в городе, обернулось именно так. Вик мерил шагами их с Келлином комнату, терзаемый мыслью о том, что Майк может не вернуться домой. Их отношения с Перри были очень странными, и Вик был уверен, что иначе быть не могло, но то, что Тони мог с лёгкостью убить его младшего брата, не давало ему покоя. По правде, Вик очень боялся найти Майкa утилизированным на одной из улиц города. Потому что Тони, несмотря на то, что называл любовью к младшему Фуэнтесу, мог оставить его на съедение птицам и насекомым, даже не удосужившись сжечь труп. Келлин не мог спать. Он думал о том, что произошло за последнее время в его жизни. Эти мысли всё чаще появлялись в его голове, и он начинал осознавать, что приезд в Сан-Диего стал самым правильным поступком, который он мог сделать. Несмотря на всё, что произошло в этом городе, несмотря на все потери, которые, к слову, не были чем-то непривычным для Келлина, несмотря даже на то, что его жизнь, как и жизнь всей стаи, висела на волоске, он чувствовал, что жалеть ему не о чем. И даже то, что он вряд ли бы дожил до конца недели, его совершенно не расстраивало. Вик был рядом с ним, и по груди разливалось тепло, позволявшее хоть немного дышать в удушающей тесноте обстоятельств. И было не так уж и важно, что их ждало. *** Майк нашёл Тони там, где Перри и было положено быть. Крыши Седьмого раскачивались на ветру, рушащиеся и ветхие. Тони встретил его ещё на подходе к дому под номером пятьдесят шесть, будто зная наперёд, что Фуэнтес придёт к нему. — Привет, Майки, — улыбнулся он, спрыгивая с козырька одного из домов. Майк смерил его непонимающим взглядом. Он не видел Тони уже очень давно, и то, каким изуродованным предстал тот, поразило Фуэнтеса. А Тони ещё и улыбался. — Как у тебя жизнь? — «Кобра» охотится за моей стаей с твоей лёгкой руки, — пробурчал Майк. — Спасибо, любимый, ничего не скажешь. Всегда мечтал умереть под обломками собственного дома, — он нахмурился, отводя взгляд. На Тони злиться он не мог, как бы сейчас он его не ненавидел. — Ну, — Тони надул губы, — знаешь, я не знал, что «Кобра» проследит за мной вплоть до вашего дома, — пробормотал он, подходя к Майку ближе и беря его за руку. — Я, знаешь, сбежал от них. Плутал долго, думал, что хоть немного сбил их со следа, но, видимо, нет, — Тони притянул Майка к себе, обнимая. — Прости, — прошептал он на ухо старшему, и Майк слегка поморщился от такой, казалось бы, незначительной фразы. — Я не могу, — ответил Фуэнтес, слегка отталкивая Тони. — Я даже верить тебе больше не могу, Тон. Я не знаю, что у тебя на уме, чем ты вообще руководствуешься. — Я руководствуюсь лишь своими желаниями, Майки, — улыбнулся Тони, и получилось не то грустно, не то радостно. — И одно из самых главных моих желаний воплотится совсем скоро. Обещай, что увидишь его исполнение. — Я даже не знаю, в чём оно заключается. — О, ты узнаешь, Майки, — улыбнулся Тони ещё шире. — Ты обязательно узнаешь. А теперь… можно тебя кое о чём попросить? — Майк, помедлив немного, кивнул. — Спой мне колыбельную. Тони потащил Майка в сторону своего дома. Он поднялся на тридцатый этаж, потом перепрыгнул по перекрытиям выше, и Майк впервые увидел место, где жил Тони. Его кроватью была стена. Одна часть блоков была убрана, и создавалось нечто вроде полки, достаточно широкой, чтобы можно было спать. В углу был душ и раковина, и Майк удивился тому, что здесь была вода, но потом вспомнил, что океан начинался за окном, а Тони был слишком сумасбродом, чтобы не провести сюда хотя бы соленую воду. — Ложись рядом, Майки, — сказал Тони, запрыгивая на кровать. — Тон, меня дома ждут, — Майк огляделся по сторонам. — Думаю, ничего не будет плохого, если ты немного задержишься, ты же уже взрослый мальчик, — хихикнул Тони, притягивая Майка к себе. — Как бы я хотел посмотреть на твою реакцию на это, Майки. — На что? — Неважно. Ты же любишь меня? — внезапно посерьёзневший Тони нравился Майку, но подобные перемены мало того, что пугали — напрягали. — Звучит, будто ты сомневаешься, — улыбнулся Майк. — Не знаю… просто я больной на всю голову, и это как-то отменяет мою возможность любить в широко известном смысле слова. Я не хочу, чтобы ты думал, что я не люблю тебя, просто так надо, понимаешь? — Тони обнял Майка крепче, зевая тому в ухо. — Понимаю. Но не могу не ненавидеть тебя. Ты убил Хайми, всё-таки, — улыбнулся Фуэнтес. Почему-то сейчас всё произошедшее казалось таким неважным. Важно было лишь то, что Майка терзало предчувствие, что Тони не просто так всё это говорит. — Ты собирался петь, — напомнил Тони, и Майк начал тихо напевать что-то из детства, что всегда приходило в голову, когда надо было успокоиться. Тони вскоре уснул, но Майк ещё долго лежал, вслушиваясь в грохот океана за окном и думая об их диалоге, в котором, казалось, было столько скрытого смысла, понятного, увы, только одному из них. *** Буря подкралась более чем незаметно. Вик даже не рассчитывал, что всё произойдёт настолько быстро. Майк вернулся домой лишь ближе к ночи: идеально ясное небо уже начинало зеленеть от холодно-жёлтого заката. Тем хуже смотрелся Майк в этом зеленоватом свете. Его руки, трясущиеся и слабые, были перемазаны в крови. Футболка была прорвана в нескольких местах. По щекам лились слёзы. Вик подумал сначала, что брат угодил в какую-то переделку, где умудрился пострадать, но потом на него легло осознание, и он почти почувствовал, как губы округляются в беззвучном «Ох…». — В-вик, — всхлипнул младший слегка вопросительно. Вик подошёл ближе, обнимая брата. — Что с ним? — спросил он как можно спокойнее. Впрочем, Майку сейчас было всё равно на его интонацию. — «К-кобра»… и… о-он в доме, я… — Майк икнул и замолчал в объятиях брата. Вик погладил его по спине. — Он жив? — Майк не ответил на этот вопрос, лишь всхлипывая и стараясь не зареветь в голос. — Майк. Он. Жив? — Д-да, — заикнулся младший. Вик ободряюще посмотрел на него. Майк добавил: — П-пока что… Вик кивнул, будто зная, что всё не так просто. — Майки, Майки… шёл бы ты к нему. Возьми аптечку и беги обратно… — Я не смогу… — прервал брата младший. — Тогда возьми бластер, Майк. Пристрели его, скажи себе, что он отмучался. Ты же любишь его, мать твою. Ты не можешь позволить ему сейчас остаться одному. Разве я бы оставил Келлина умирать в одиночестве? — Майк истерично замотал головой. — Так почему ты оставляешь Тони? Майк всхлипнул. Он просто не мог вернуться. Сегодня днём он проснулся от того, что Тони куда-то делся. Через несколько минут он нашёл парня на пятнадцатом этаже. Он истекал кровью, рука была почти отрезана, а ожог от разряда виднелся прямо на груди, благо, он был не сильным, и Тони уже не коротило. Самым страшным было то, что Тони улыбался. Он уверял Майка, что всё с ним в порядке, что ему почти не больно… и улыбался. Это было так до безумия страшно, что Майк не выдержал. Он отнёс Тони наверх, но сам, спросив разрешения у Перри, ушёл. Он не мог так. Спасибо Тони: он всё понимал, он отпустил его, он остался теперь в одиночестве умирать. Поэтому Майк сейчас, услышав сказанное братом и прислушавшись, слабо кивнул и рванул вниз. Он бежал через весь огромный второй сектор, через Первый, через нейтральную зону между ними — Майк давно уже столько не бегал, ведь обычно в первых трёх секторах, являвшихся самыми огромными, можно было ходить пешком — они были не воинственными, и группировки здесь почти не устраивали драк, за исключением уж особо редких случаев. Он, наконец, достиг дома номер пятьдесят шесть, когда солнце уже окончательно упало за горизонт. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он ушёл отсюда. По ощущениям — пять минут. Но Майк знал, что на самом деле больше. Тони всё так же, как и тогда, когда Майк оставил его, лежал у себя на стене. Фуэнтес сглотнул, приближаясь к нему как можно тише, но что-то пошло не так: кусок пола прямо под ним внезапно затрещал, и Майк едва успел отпрыгнуть, когда тот рухнул. Тони засмеялся, но голос его захрипел, и он зашёлся в кашле. — Ты никак не научишься ходить, Майки, — откашлявшись, пробормотал он. Майк слабо улыбнулся. Голос Тони был тихим и слабым, и океан за окном почти заглушал его. — Я знал, что ты вернёшься. — Ты всегда всё знаешь наперёд, верно? — парировал Майк, подходя ближе. Он остановился около Перри, слабо трогая его щёку. Тони слабо кивнул. — Сложно это, наверное. Ты всегда всё просчитываешь, просчитываешь… это… Тони кивнул снова, закрывая глаза. Тёплая капля коснулась ледяной ладони Майка. — Как странно, хах… — выдавил Тони. — Из нас двоих у меня всегда были холодные руки. А плакал ты. А теперь всё наоборот, смотри же, я плачу, Майки… — он слабо кашлянул. — Руке больно, чёрт. Майк слабо коснулся раненой руки, переплетая пальцы. Ему не было важно, каким окровавленным он станет, да и кому в подобной ситуации было бы не всё равно? На самом деле, он даже плакать уже не мог. Странно, но раны на теле Тони его больше не пугали. Его больше не пугало то, что его любимый человек вот-вот умрёт, а он не может его спасти, потому что раны у него сильные, а у него нет даже иглы, чтобы их зашить. Его не пугало то, каким хрипящим был голос Тони. В какой-то момент стало всё равно. Он медленно, не отпуская руки Тони, опустился на колени. Положил голову на здоровое плечо. Вздохнул. — Как я теперь без тебя? — Ты же раньше как-то жил. И теперь сможешь. Ты сильный, — проговорил Тони, и его слова отдались в его груди гулом, зазвеневшим в ушах и висках Майка. Он сморгнул непонятно откуда взявшуюся слезу. Всё-таки было сложно вот так отпускать любимого человека. Подумать только, Тони столько раз оказывался на краю смерти за время их знакомства, что Майк уже успел уверовать, что тот бессмертен. А что теперь? Оставалось только ждать. Он прикрыл глаза. Тони глубоко вздохнул и сжал его руку. — Хорошая у тебя реакция, Майк. Мне нравится. Реакция сильного, — выдохнул он, хрипя на последних словах. Завывания в груди прекратились. И дыхание прекратилось. Последняя слеза одиноко скатилась по щеке, задержавшись на коросте от дермала. — И я тебя люблю, — выдохнул Майк, чувствуя-таки горячие струи на щеках.