— Я расскажу тебе обо всем, но не здесь, — проговорил Гарре.
— Почему не здесь? — резко бросил Эмметт. — Что это за игры? Ты вмешал в это мою девушку и теперь не можешь мне рассказать.
Глаза парня светились искренней злобой. Если у мужчины и были сомнения, то они мгновенно рассеялись. Сейчас Эмметт напоминал ему себя самого. Взгляд волчонка, отбившегося от стаи. На месте Эмметта, он тоже бы злился. Тоже испытывал бы недоверие в сложившейся ситуации. Кармен. Елеазар, снова, задался вопросом, почему она так жестоко его обманула.
— Ты помнишь ту ночь, когда нашел меня? Ты сам пришел ко мне.
— И ты грозился меня убить. Ты думаешь, такое можно забыть?
— А теперь ты пришел ко мне? Ты ведь не из пугливых, верно? Мой сын не может быть трусом.
Эмметт усмехнулся. Когда он пришел к нему, ему было шестнадцать. Его мать умерла, а лучшего друга могли отправить на электрический стул. У парня не было вариантов. Он просто отчаянно хотел добиться справедливости. Ему нужно было спасти единственного родного ему человека. И тут в бумагах матери он нашел конверт, который был старательно спрятан за фальшивым дном ее кейса. «Кейса для важных бумаг» — так при жизни Ирина называла его. Он был таким древним, что Эмметт был уверен, что он родом из восьмидесятых.
Парень вытащил пожелтевший конверт и кинул его на стол.
— Это письмо адресовано тебе. Она пишет, что ждет от тебя ребенка, сына, — с презрением бросил Эмметт.
Когда Гарре увидел конверт, на его лице отразилась гамма эмоций. Но больше всего Эмметт уловил смятение. Парень не сомневался, мужчина знает, о каком письме идет речь.
— Моя мама ничего толком не говорила об отце. Еще с детства я понял, что тут что-то не так. К сожалению о письме я узнал уже после ее смерти. Но знаешь, мне не пришлось долго искать тебе. В письме было имя, а тебя часто крутили в новостях. Помнишь, в то время ты прорывался в сенат. Снова и снова крутили твою биографию. Сирота, — усмехнулся Эмметт, жадно следя за реакцией мужчины, — мальчик с улицы, который поднялся до небывалых высот. Потерял жену и сына в ужасном пожаре. И с тех пор так и не обзавелся новой семьей. Знаешь, что я подумал, тогда. Что мама была твоей любовницей. Вот почему я пришел к тебе. Мне нужны были деньги, чтобы вытащить Джаспера из тюрьмы. Я понимал, что ты не захочешь, чтобы журналисты узнали о твоем внебрачном сыне. Хотел шантажировать тебя этим письмом.
Парень ожидал, что после таких откровений на лице мужчины отразится презрение. Он с готовностью встретил бы его злость. Но вместо этого Гарре рассмеялся.
— Вот ведь жук, — проговорил мужчина, кинув на парня изучающий взгляд.
Гарре не казался уязвленным, напротив, казался польщенным таким откровением.
— Черт возьми, да ты вылитый я! — воскликнул он.
Эмметта ситуация начинала раздражать. Парень просто хотел узнать мать.
— На днях я был на похоронах. Я подумал о твоей смерти. Учитывая какую жизнь ты ведешь, это может случиться с тобой в любой момент. А я так много еще не знаю о маме и, к сожалению, не знаю никого, кто знал бы о ней больше тебя. Вот почему я пришел к тебе в этот раз.
Гарре уставился на парня. То как он равнодушно отзывался о его смерти, оказалось ощутимым ударом.
Когда Елеазар был молод, то жил по принципу «каждый за себя». Это было не сложно, а нищета давала о себе знать, и он не мог позволить себе такую роскошь, как привязанность. Ему и одному жилось не просто. А ведь он мечтал не только выжить, а навсегда покончить со своей нищетой. Юность, вот та волшебная пора, когда отдаешься мечте целиком. К тому же судьба не дала ему иного выбора.
Теперь же он был богат. Но еще больше умудрён опытом. Что он мог сказать себе молодому? «Глупец!» — вот что ему хотелось крикнуть ему. Он больше не голодал, но счастья от этого не прибавилось. Деньги были всему причиной. Еще его жадность и жестокость. Упрямство, вот что похитило у него самое дорогое — его семью. Благодаря гордыне он дважды потерял жену. Сын же был абсолютно чужим. Возможно ли такое? Бывает ли правда в крови. Почему она молчит? Разве она не должна взывать к родственной душе. За его жизнь судьба не раз сводила его с чужими людьми, которые становились ему родными. Но так же он знал и тех родных, что постепенно становились друг другу чужими.
— Я хочу показать тебе ее. Я хочу, чтобы ты увидел ее такой, какой знал ее только я.
Мужчина направился к двери, но затем обернулся. Он испытующе посмотрел на парня.
— Так ты идешь?
Эмметт подчинился его просьбе. Он был от этого не восторге и все же не смог перебороть своего любопытства. Мужчина привез его в один из тех небоскребов, которые располагались в центре города. Высокие, безликие, окруженные очарованием и роскошью, они словно возвышались над городом. Даже, отражающиеся от их окон, солнечные лучи отдавали надменным блеском. Суета этого города для них была чем-то заурядным и скучным. Парень проезжал мимо них сотню раз, в каждый из которых он поднимал взгляд на верхние этажи. Он хотел бы знать, какова жизнь на небесных этажах. Более того, он хотел бы жить там.
— Хороший вид, — не удержался он, когда увидел вид из окна пентхауса.
Перед ним простирался весь город. Создавалось ощущение, что весь город лежит у его ног.
— Я знаю, я всегда знал, что это будет моим.
Эмметт бросил на него хмурый взгляд. К отцу он испытал странную смесь симпатии и любопытства. Ему хотелось признаться, что у него похожая мечта. Хотелось знать, как Гарре всего этого добился. Он искоса бросил взгляд на мужчину. То, как он держался, то, как он говорил, даже то, как он смотрел на людей, восхищало Эмметта. И это то, с чем он пытался бороться. Парень ничего не знал о нем, как о человеке. Даже если это был его отец, Гарре что-то сделал. Иначе его мать не ушла бы из семьи. Однако прошлое было таким туманным, что он не мог ухватиться за это как за факты. А вот Елеазар Гарре был настоящим и, как оказалось, не таким зверем, каким он запомнил его при первой встрече.
— Держи, — проговорил мужчина, вручая парню бокал с золотистой жидкостью.
Эмметт кинул подозрительный взгляд на напиток.
— Коньяк, — бросил Гарре, — я признаю только коньяк. У него особенный вкус. Особенная история.
— А мама? Какая у нее история? Она никогда не рассказывала, откуда она родом. Иногда она упоминала своего отца и только.
— Мы встретились в Варадеро. Мне было восемнадцать, а Кармен должно было исполниться шестнадцать. Она была дочерью учителя.
— Учителя? — переспросил Эмметт.
— Мартин Ривас. Он работал в школе, а дома учил мальчишек, что рано бросили школу. За это ему, конечно, не платили, но он давал детям шанс стать лучше.
— Кармен так и прозвали дочкой учителя. Местные любили эту семью. Особенно все любили Кармен. Когда я увидел ее…
Гарре вспомнил ту девушку, что разодрала ноги, пока сражалась с двумя карманниками, которые пытались отнять у нее сумку. Как ее губы сжались в упрямой ярости. Волосы, что расплелись из-за схватки. И взгляд. Гордый и злой.
— Знаешь, когда я увидел ее впервые, я не испытывал ничего, кроме раздражения.
Эмметт усмехнулся. Ему было странно слышать столько нежности в голосе мужчины. После стольких лет.
— Она была хорошенькой. Знаешь, таких девчонок, которые считают тебя ходячей катастрофой? Они смотрят на тебя и будто бы говорят: «я не для тебя».
Эмметта пронзила странная неуверенность. Он знал одну девушку, которая вызывала в нем такое же чувство. Она напомнила, кто он, и зародила сомнение в том, что у него получится стать выше.
— Но эти глаза. Они меня раззадорили. В них скрывалась сила, в них была страсть. И я тогда уже их возненавидел. Эти глаза, за которые я был готов отдать душу.
Гарре повел его влево по коридору. Мужчина открыл дверь, что была в самом конце.
— Это ее комната Эмметт, здесь все, как было в тот день, когда я ее потерял.
Парень удивленно уставился на мольберт, что стоял возле окна.
— Мама рисовала? — спросил он, вспоминая руки матери.
Обветренные, потрескавшиеся руки, которые хватались за любую работу, чтобы в их доме была еда.
— Она была восхитительной художницей. Она была женщиной, которых встречают лишь раз за всю жизнь.
Парень уставился на мужчину. Его мир переворачивался вновь и вновь, и ему едва удавалось ухватиться. Все больше и больше он осознавал, что ничего не знает. Его настолько впечатлили слова мужчины, что Эмметт не мог это скрывать. И все же одно его крайне озадачило. Ему вдруг почудилось, что он не понимает даже толику страсти, что испытывал этот мужчина.
— Эмметт, я хочу, чтобы ты знал, какой была твоя мама. Какой была наша семья. То письмо, что читал, оно было адресовано мне. Она мне писала его, когда мы были в разлуке. Я могу много рассказать о ней. Первое свидание, первый поцелуй, нашу свадьбу, но это не все. Мне бы хотелось, чтобы ты узнал весь этот мир, в котором она жила. Люди, которые ее знали, люди, которые ее любили — все это здесь. Я не прошу много. Разреши мне присутствовать в твоей жизни. Ты верно сказал, никто не знает, сколько мне отпущено. И мне бы хотелось узнать своего единственного сына прежде, чем я предстану перед богом.
Эмметт смотрел на мужчину с опаской. Он совершенно его не знал, но в душе было смятение. Раньше он без колебаний принимал решения, однако ему сейчас было трудно найти верный ответ. Парень знал, что они с матерью были брошены. С пониманием этого жизнь казалась проще. Но мысль, что его отец все эти годы был обманут и не знал о существовании сына, давала ему надежду. В его сердце воскрес мальчишка, что всегда надеялся, что его отец однажды вернётся в семью. И он остался.
Два месяца спустя
Элис пришла с учёбы и нашла квартиру пустой. На кухонном столе лежала записка от Эмметта. Очередная записка, где он извинялся, что придет поздно. С появлением в его жизни Гарре Элис окончательно отошла на задний план. Девушка старалась с пониманием относится к сложившейся ситуации. Эмметт столько лет жил, не зная отца, что тут сложно было возразить. Элис сама росла в неполной семье. Знала, что это тяжело.
Однако отсутствие Эмметта сильно угнетало ее. Ей казалось, одиночество навечно поселилось в этой квартире. С тех пор как отец улетел на свою годичную командировку в Австралию, девушке казалось, что она осталась совсем одна. С тех пор как Мария ополчилась на нее, она растеряла всех подруг. Единственный, кто разбавлял ее грусть, был Джейкоб, но и ему она старалась не докучать. В итоге она постоянно оставалась одна в компании странных мыслей.
Зазвонивший телефон заставил девушку вздрогнуть. Элис удивленно покосилась на холодильник. Звук исходил именно оттуда. Телефон лежал на полке между пакетом молока и вишневым соком. Эмметт от недосыпа становился рассеянным. Причуды ее парня позабавили девушку.
Телефон зазвонил вновь, и на экране высветилась фотография Джаспера. Сердце Элис нервно кольнуло. Ей казалось, что она давно забыла, что он имеет на нее такое влияние, но нет. Сейчас все чувствовалось гораздо острее, чем раньше. Не отдавая себе отчет, она легким касание пальцем разблокировала телефон. Элис и Эмметт никогда не скрывали свои пароли. Им было нечего скрывать друг от друга. Раньше девушке казалось, что это мило, когда у пары нет секретов друг от друга. Сейчас же ее озарила совершенно другая мысль. У них были секреты, но они были не в телефоне.
— Привет, засранец, — услышала она задорный голос парня, — ты что думаешь, если ты нашел богатого папочку, твоя жопа стала дико дорогой? Старые друзья уже не в приоритете.
Джаспер как всегда не церемонился в выражениях.
— Фуу, какая пошлость, — выдала Элис.
На той стороне поселилось молчание.
— Это…
— Привет, Элис, — перебил ее парень, — ты же не думаешь, что за пару месяцев, я забыл твой голос.
— Нет? — переспросила Элис, усаживаясь за кухонный стол.
— Нет.
Элис как-то знала, что он сейчас улыбается. От этого ей становилось приятно.
— Значит, женщин по лицам ты не различаешь, а по голосам значит…
— Твое лицо я запомнил, — вновь перебил ее парень.
Между ними поселилась неловкая тишина.
— Так где же Эмметт? — деловито сменил тему Джаспер. — Я ему звоню целую неделю. У него то отключено, то он не берет трубку. Надеюсь, ты его не прикончила.
— Если бы я видела его чаще, может быть, и попыталась бы, — усмехнулась Элис, — знаешь, меня почти греет мысль, что он игнорирует и тебя так же, как и меня.
— Расскажи, что у вас происходит?
— Ничего не происходит. Работа, дом, работа, учеба. Все как обычно.
— А твой отец, он в порядке?
— Он уже месяц как в Австралии.
— Ты, должно быть, скучаешь по нему? — сочувственно кинул парень.
— Безумно.
Девушку прорвало на откровенность. Она и не заметила, что прошел час. Они никогда не говорили так долго. Он никогда не делал вид, что ему интересны ее чувства. Даже было трудно поверить, что Джаспер все это время слушал ее. Элис вдруг стала отвратительна мысль, что ей придется положить трубку.
— Тебе одиноко? — спросил Джаспер.
Элис замолчала. Ей не хотелось признаваться в этом ему.
— Неужели все так плохо?
Девушка продолжала молчать. Это были не вопросы. Это была провокация наподобие того поцелуя. Ей нельзя было отвечать на такие вопросы.
— Элис, я хочу позвонить тебе, — голос парня звучал непривычно тихо.
На линии повисла пауза. Все в этот момент было далеко от реальности. Девушку пронзила дрожь. Сердце заколотилось так сильно, что она опасалась, что он это услышит. Элис понимала, что Джаспер просит ее о чем-то большем, чем просто звонок. Он хочет больше, чем дружеский разговор. Она должна сказать «нет». Должна. Но осознание этого причиняло ей дикую боль.
— Элис?
Голос парня понизился до хрипоты. Он никогда не произносил ее имя с такой нежностью. Элис путалась в ощущениях. Путалась в реальности. Ей стало дурно, ей стало жарко. Она прижала телефон к уху так сильно, будто пыталась уловить гораздо больше, чем может уловить человеческий слух.
— Ты только возьми трубку… — в голосе парня слышалась мольба.
Девушка хранила молчание. Сейчас ей казалось, что она на верхушке высотного здания. Любой ее ответ мог свалить ее вниз. Горло жгло от сухости. Ее душа разрывалась на части. Он просил о слишком многом. Он просил то, о чем не должен был. Девушку застала врасплох новость, что рассудок окончательно покинул ее. Будь она на крыше, она сделала бы шаг навстречу. Страх разбиться ее не пугал. Более того, Элис вдруг поняла очевидную истину — она влюбилась в эту бездну. Влюбилась.
— Я пытаюсь… — на другом конце послышался вздох.
Элис вдруг хотелось спросить, что он сейчас делает, чтобы согнать это напряжение, которое поселилось между ними. Провел ли он рукой по своим волосам, растрепав их в разные стороны, или ослабил тугой узел галстука, как делал тысячу раз?
— Если ты не против. Вечером.
Тут девушка не выдержала. Она вцепилась в телефон, словно это было единственным, что удерживает ее от падения.
— Я буду ждать.
Вдруг девушке показалось, что она ухнула вниз. Мысленно послав к черту устоявшийся мир, она сознательно летела вниз.
— Я позвоню, — с живостью заверил ее парень.
Элис захлестнула паника. Это было правдой. Ей хотелось воскликнуть, что это неправильно по отношению к Эмметту, что они оба должны понимать, что-то, что между ними происходит, далеко от дружбы. Нельзя поддаваться наваждению.
Но другая часть ее души восстала против совести. Нашептывала, что в этом нет измены. Джаспер просто хочет поговорить. Что в чужом городе ему одиноко. Эмметт так занят, что у него едва хватает времени на друга.
— Мне надо идти, — обронила она, опасаясь, что, если их разговор затянется, она растеряет всю свою решимость.
— Да, конечно, — спешно выпалил парень, — Элис, я рад был услышать твой голос.
Девушка промолчала. Между ними была тишина, пронизанная взаимным влечением. Эта мысль взбудоражила каждую клеточку его тела.
— И да, если ты не возьмешь трубку…
Джаспера убивала эта мысль. Он уже был за чертой. Парень уже не первый раз соблазнялся идеей бросить все, ради одной вожделенной мысли об этой девушке. Но понятие долга, чести, все это душило его, вынуждая забыть о ней.
— Я пойму.
Элис не ответила. Она не знала, что на это сказать. Девушка понимала, что ему ничего не стоит исчезнуть. Он уже исчез, заложив в нее вирусную мысль «А что, если?» Что, если она встретила бы Джаспера раньше, чем Эмметта. И это был лишь один вопрос из многих. Раньше у нее не возникало и толики сомнения, что рядом с ней должен быть именно Эмметт.
Она отключила разговор и испуганно отбросила телефон в сторону.
***
— Джаспер, что-то случилось?
Нежный голос Лекси Уивер вернул его мысли в реальность. Парень рассеянно улыбнулся.
— Нет, все отлично, — пробормотал он.
— Я принесла тебе обед, — пропела девушка.
— Ты чудо, — проговорил Джаспер.
Он не лгал. Парень действительно так думал. Лекси привлекла его внимание с самого первого дня. Благодаря красоте, ее за глаза называли Барби. Высокая, точеная фигура сразу же выделяла ее в толпе. Белокурые волосы гармонично сочетались с голубыми глазами. Но не только это вызвало у парня интерес. Уивер была в списке тех студентов, которым пророчат большое будущее в науке.
Джасперу нравилось называть ее своей девушкой. Нравилось ходить вместе в кино, устраивать для нее всякие свидания. И секс с ней был для него потрясающим. Но… Изредка он ловил себя на мысли, что улыбка у Лекси совсем как у Элис, что раздражается она совсем как Элис. Ее дружелюбие напоминают ему опять же девушку его друга. Это было подобно лихорадке, и он совсем не знал как выкинуть призрак прошлого из своей головы.
Лекси потянулась к нему, чтобы поцеловать его, но Джаспер вдруг отпрянул. Девушка удивленно покосилась на его реакцию.
— Прости, — пробормотал Джаспер, потянувшись за курткой.
Он не мог прикасаться к ней, зная, что их отношениям грозит крах. Не мог целовать ее сейчас, когда в нем горела надежда вновь услышать голос Элис.
«Я буду ждать», — робкий женский голос расколол его броню.
Парень вдруг осознал, что он не может от нее убежать. Чувства к ней прожигали в нем дыру. Он чувствовал, что на грани сумасшествия. Джаспер не помнил, когда телефонный разговор приводил его в такое волнение.
— Мне надо идти, — проронил, он срываясь с места.
Насколько это эгоистично, хоть раз в жизни подумать о себе? Джаспер понимал, какова цена этого звонка. Если она ответит, то все остальное перестанет иметь значение. Откровенно говоря, он жаждал этого мгновения. Раз в жизни он хотел подумать о себе. Однако совесть самым подлым образом давила на него.
Быстрым шагом он убегал от мыслей о чувствах Эмметта во всей этой истории. Убегал от воспоминаний всех тех лет, когда они делили крышу одного дома. Их было много, и Джаспер понимал, что их нельзя перечеркнуть одним предательством. Однако шепот девушки преследовал Джаспера. Тихий робкий голос мешал всем трезвым мыслям достучаться до него. Элис была ему необходима. Впервые он уловил в этом желании не только похоть. Ему нестерпимо захотелось разделить с ней каждый миг своей жизни. Хотелось знать, что она сейчас делает. Он был готов отдать все, чтобы просто обнять ее. Услышать ее шепот возле уха, поправить прядь ее непослушных волос, поцеловать ее улыбку. Джаспер отдал бы все, чтобы не знать таких мучений, но беда в том, что пока Элис Каллен в его голове, он обречен.
***
Элис надела красное платье, расклешенное от талии. Надела свои любимые туфли на высоких каблуках. Ей хотелось быть красивой. Хотелось радоваться себе, но в душе произошел какой-то разлом, который она пыталась скрыть макияжем. Она хотела превратить себя в Pin-up девушку. Ей хотелось улыбаться такой же безмятежной улыбкой на губах.
Однако отвлечься ей не удавалось. Ее взгляд то и дело упирался в часы. Она умирала, отсчитывая долго идущие минуты. Бросая взгляд в окно, она зазывала вечер.
Наконец она услышала рингтон своего мобильника. Ее ноги от волнения стали ватными. Она подскочила к телефону, пытаясь унять свое гулко стучащее сердце.
— Элис, я так тебя люблю, — голос Эмметта заставил ее вздрогнуть, — прости, что я пропал на целый день. Я хотел позвонить, но забыл телефон дома. Отец хочет показать мне дом, где мама провела свое детство.
Голос Эмметта звучал таким счастливым, что Элис замерла. Она должна была быть рада тому, что он счастлив, но ей хотелось плакать.
— Знаешь, отец говорит, что день, когда они встретились, стал для него самым счастливым. Я тоже это чувствую. Элис, ты изменила мою жизнь.
Элис сжала губы, чтобы удержать стон разочарования. Она мечтала услышать такие слова, но сейчас они словно забивали кол в ее сердце.
— Я никогда не встречал таких девушек, как ты. Я люблю тебя. Элис?
Из горла Элис вырвался всхлип сдерживаемых рыданий. Она попыталась закрыть рот рукой, но Эмметт уже все понял.
— Милая, ты плачешь?
— Нет.
Элис пыталась быстро стереть слезы с лица, будто он мог их видеть.
— Это просто слезы, слезы от радости, — выпалила она, мысленно проклиная себя за ложь.
— Я тоже люблю тебя. Ты знаешь.
В этом она не лгала. Она действительно любила его. Любила своего первого мужчину, но тот поцелуй, тот взгляд, это был яд, который отравил ее сознание.
— Прости меня, прости, я не могу сделать тебе больно, — пробормотала она, но он ее не услышал.
— Что? — прокричал он, на другом конце послышался невообразимый шум.
— Элис, я не могу говорить, я улетаю на Кубу, но завтра же буду дома. Малышка, я люблю тебя.
Девушка осталась в тишине пустого дома. Это было больно, услышать, что ты являешься для человека светом, который сама же хочешь потушить.
В ее руках ожил телефон. На этот раз звонил Джаспер. Элис уставилась на его фотографию. С нее улыбались двое мальчишек в одинаковых футболках. Это она сняла их, когда в прошлом году они втроем ходили на рок-концерт. Руки девушки дрожали. Элис вдруг поняла, что проиграла эту битву своему страху, совести. Она не могла поступить так с Эмметтом. Он любит ее. И она его любила. Это ведь не могло уйти?
Она отшвырнула телефон, понимая, что не может снять трубку. Не может его отключить. Девушка включила музыку на всю громкость, чтобы прогнать эту гнетущую тишину квартиры. Ей нужна была музыка, чтобы от нее шумело в голове.
Элис закружилась в ритме гитары. Закрыв глаза, она пыталась уйти от боли, что сковала каждую конечность ее тела. В пустой квартире она спасалась от одиночества. Спасалась от боли. Спасалась от самой себя. Но это было бесполезно. Он глубоко засел в ее сердце. Она представляла его руки на своей спине. Представляла его мимолетные поцелуи на своей ключице. Горечь жгла ей горло. Неправильно чувствовать то, чего никогда не было, но девушка чувствовала. Слезы стекали по ее лицу, оставляя черные разводы туши.
«Оставьте свое сообщение…»
Джаспер раздраженно запихнул телефон в карман. Безликий автоответчик. Парень злился. Злился, что повелся, как мальчик, на ее голос. Злился, что она такая трусиха. Злился, что он поверил, что что-то в этом мире принадлежит ему. Злился, злился и пил. Много. Парень пил целый вечер, пытаясь забыть ее шепот. Курил, чтобы прогнать из мыслей ее аромат.
Однако в отблеске бутылки он видел ее глаза. Касаясь бокала губами, вспоминал ее губы. Каждая молоденькая шатенка напоминала ему Элис.
Он снова поднял телефон. Ему нужно было, чтобы она взяла трубку. Элис должна была понимать, что он может позвонить только сегодня. У этих отношений не было завтра. Джаспер понимал, что должен оставить в покое девушку друга. Она хочет именно этого, но упрямство одержало над ним вверх. Улыбчивое лицо Элис мерцало на экране его телефона. Он набирал ее номер вновь и вновь, но все уже было ясно.
— Пошла ты к дьяволу, Элис Каллен, — промычал он.
Ночью он вернулся домой. Пару часов назад он практически отказался от этого места. Будь воля Элис, он бы увез ее, куда та захочет. Он бы бросил все, не глядя, не раздумывая, но все это уже было не важно.
— Джаспер? — тихий женский голос в темноте его комнаты невольно развеял его мысли.
Скинув одежду, он взглянул на кровать.
— Где ты был?
— В баре, — небрежно кинул он.
Больше всего ему хотелось остаться наедине с собой. Однако от девушек не так легко скрыться. Уивер обхватила его лицо руками.
— У тебя что-то случилось, верно? — участливо спросила она.
Джаспер усмехнулся. Он из кожи лез, чтобы быть с ней милым, заботливым, хорошим мальчиком о котором мечтает каждая пай-девочка. В глазах Уивер плескалась забота. Она смотрела на него влюбленными глазами, даже не понимая, что он не тот, кем является.
Джаспер притянул ее к себе и резко впился в ее губы. Так бы он сделал с Элис. Срывая с нее одежды, он представлял, как все это было бы с девушкой его друга. Изнывая от ревности, он кусал ее шею. Ему хотелось сделать Элис больно. Отомстить за те муки, что испытывал он, но с ней парень не мог быть жестоким. Она была тем, что помутило его разум. Джаспер хотел насладиться каждым сантиметром ее тела.
Но Лекси этого не знала. Она поддалась его дурману, совершенно не замечая, что парень так никогда и не принадлежал ей. Не подозревая, что если у парня и есть сердце, то для нее там места нет.
