Ambience: Platoon (Moebius Four)

      Было очень сложно встать утром из-за смены часовых поясов. Можно было подумать, что после трех лет размещений в разных частях света — Персидский залив, Красное море и Средиземное море вблизи Святой земли были одними из них — я должен был уже привыкнуть к подобному феномену, свойственному путешествиям вокруг мира. Но нет.       Не совсем.       И иногда, когда я просыпаюсь, все еще могу чувствовать запах песка, морской соли и пороха пушек.       Или как эта база должна пахнуть? Думаю, это не важно, да и вряд ли удивит меня.       Я не могу отлынивать от своего тренировочного режима. После всех тех упражнений, бывших скорее мучениями, через которые нас заставляли пройти в Харгрейве, у меня появилась привычка держать себя в тонусе, и это уже прочно засело во мне. Таким образом можно решить, будто все из нас в школе и лагере прошли через кузню и наковальню как испорченные инструменты, чтобы стать нормальными. Это банальная аналогия, но она подходит.       Проснуться в районе 6:00. Провести час за тренировочным комплексом, таким же как в Харгрейве. Так как здесь не все точно такое же, то нужно работать с тем что есть: после растяжки и разминки, я начал с трех кругов вокруг базы — думаю, это где-то около двух миль. Было неплохо бегать рядом с доками, обдуваемыми морским бризом. Там было несколько пустых топливных баков, которые кто-то вычистил, в складах, потому я вытащил их и провел с ними стометровый забег. Хватал одну из них и переносил из одного места в другое. Затем вышел наружу и проплыл около мили в море. Вода была не очень глубока у расположения базы, так что плавать относительно безопасно. Не уверен, что так будет и дальше на протяжении года. После этого я вытащил свой кадетский меч, который я хранил с выпускного, и попрактиковался в фехтовании.       Я понимаю, что в нынешнее время клинки не популярны. Огнестрел значительно эффективнее. При помощи чудес науки, ты можешь создать движущийся кусок свинца, при помощи химической реакции, со скоростью достаточной для того, чтобы пробить дыру в человеческом теле этим самым куском свинца. И стоит попасть в нужные точки, его будет достаточно, а тебе всего лишь надо нажать чертов спусковой крючок. Я уверен, в это вложено много усилий.       Но в клинке есть некая элегантность. Положи его вместе с пушкой и скажи мне, что ты видишь. Я могу разглядеть скрытую, неприхотливую честность клинка. А с пистолетом ты не знаешь, что нужно сделать, чтобы он работал как надо. Огнестрел может быть обманчив и, зачастую, усложнен. С мечем тебе не нужно много думать. Просто схвати подходящий клинок и ты вооружен. Простое оружие, которое было с людьми с тех пор, как мы научились обрабатывать металлы. Простое, откровенное, смертельное и изящное. Не удивительно, что благородные «джентльмены» с шестнадцатого по восемнадцатый века носили клинки.       Муракумо видела меня, тренирующегося в фехтовании. Что меня удивило, когда я понял, что она тихо наблюдала за мной. Прошло около пятнадцати или двадцати минут, когда мне удалось заметить её. Она спросила меня о клинке, где я его получил, потому рассказал ей, как получил его от родителей с выпускной церемонии в Харгрейве. На её вопрос, почему практиковался с ним, ответил, что делаю это для поддержания формы и не забыть, как использовать меч.       Она поинтересовалась — убивал ли я им кого-нибудь, на что я ответил, что однажды. Она расспросила меня об этом.       Я же спросил с чего бы подчиненная, вроде неё, задает подобные вопросы мне, её начальству, и она быстро замолчала.       Кроме этого момента, Муракумо уже не выглядела саркастичной с извечным кислым лицом. С ней было неплохо поговорить о всякой чепухе, и она не обращалась ко мне как к гайдзину, что означает в японском — иностранец, вроде бы. И в конце концов она хочет признать меня своим начальником, что успокаивает. Так я могу хотя бы верить в то, что она будет исполнять приказы.       Ответил, что расскажу, если она будет настаивать. Муракумо захотела узнать. Не то чтобы эта история была занимательна: однажды в американском посольстве в Саудовской Аравии появился террорист, что попытался взять в заложники одного из наших высокоранговых адмиралов, когда мы нанесли туда визит. Единственным оружием в тот момент у меня был только меч, так что я просто зарубил его после того, как тот подстрелил мою голень. В доказательство, показал Муракумо шрам на ней.       Она предложила поспарринговать с ней, что меня удивило. Не ожидал, что она знает, как использовать меч. С другой стороны, она вполне может уметь обращаться с катаной, или японским мечом, так что я был не уверен: хорошо ли с ней совладаю, поэтому отказал. К тому же мой клинок не был предназначен для тренировочных боев. Серьезно, он не без причины считается церемониальным. Насчет катан, то если бы я хотел меч, надежно сносящий головы, мой выбор пал бы на них. Доводилось использовать одну и это было круто. Может быть, пока буду здесь, то возьму её. Муракумо была несколько разочарована моим отказом, но стоило мне спросить, стоило ли соглашаться, то она мотнула головой и сказала не переживать об этом.       Я закончил упражнения с мечом с Муракумо, наблюдавшей все оставшееся время, так как она спросила у меня: может ли она наблюдать за мной, чему я не воспротивился. Немного странные ощущения от такого время препровождения, но не важно.       Стоило мне закончить, Иназума и Самидаре подошли со свежим чаем, что они заварили. Видимо, эта троица ранние пташки, что немного неожиданно. Существовали правила как девушки-корабли должны вести себя, о комендантском часе и прочем, описанные в полученной до моего приезда документации. Но для меня было сложно со всей строгостью принуждать подростков, что должны быть моими подчиненными, поэтому я не собираюсь выставлять им расписание сна и подъема, если честно. Поинтересовавшись о Сазанами и Фубуки, мне пояснили, что они любят засыпать чуть попозже остальных.       Самидаре и Иназума выглядели достаточно удивленными, что я бодрствовал в такую рань. Они не ожидали от офицера подобного. Теперь мне совершенно не понятно, как японские военные руководят командирами. Но каждый на такой должности, с кем мне приходилось контактировать, поднимался ни свет ни заря, и я не исключение. Пусть это по большей части выработанная привычка вести подобный образ жизни, чем мое личное убеждение. Муракумо была единственной, кто был не сильно удивлен.       Я поднял тему, о которой хотел поговорить с Самидаре, касательно произошедшего при переезде в общежитие вчера. Мои мысли были верны: она подтвердила, что подчиненные в Японии не получают прямую помощь от начальства до тех пор, пока они не достаточно близки. Мне приходилось жить несколько месяцев в Южной Корее и там, мне говорили, что шефы ходят со своими работниками выпивать постоянно; точнее, очень грубо, если ты отказываешь на предложение выпить со своим боссом. И вот мне подумалось, что раз уж у японцев и корейцев есть схожести, то и поведение будет знакомым. Ох, как же я не прав. Их можно понять. Было бы странным, если кто-то, кто должен раздавать тебе приказы, зашел в мою комнату и предложил перенести вещи. Хотя, по-моему, мне бы было без разницы.       «Но... но я уверена, что мы сможем сблизиться со временем, Командир*!» [от переводчика — в Канколле к ГГ обращаются как к Адмиралу, так и как к Командиру. В основном, второй вариант используют эсминцы и подлодки, за некоторым исключением, да парочка крейсеров. Это обусловленно тем, что они не находились под прямым командыванием Адмиралов, а только простых офицеров. В игре же ваше звание никак не влияет на реплики и является исключительно указателем вашей активности за месяц.]       После завтрака я принял по-быстрому душ и закончил обустраивать свой офис. Планировал сделать это в тот же день, что приехал, но с комнатой провозился дольше, чем думал. Поэтому хотел перенести вопрос офиса на вчера, но и тогда у меня не было возможности. Все заняло где-то час — было трудно решить, на какой стене расположить меч. В итоге, выбрал ту, что позади стола. Я проверил электронную почту на ноутбуке и обнаружил документы, поясняющие, что девушки-корабли должны делать, и прочел их.       Мы получим снабжение для практики и тренировок девушек завтра, вместе с другим обслуживающим персоналом. Также документация говорит, что я могу сделать одну, или около того, из девушек-кораблей моим секретарем, помогающим мне с бумажной волокитой и прочим бумагомарательным дерьмом.       Погодите, так вот в чем цель высылки обслуживающего персонала?       Проклятье.       В документах содержался список упражнений, необходимый для девчонок. При наличии тренированных моряков и солдат, это кажется естественным. Я упоминал МакКлеллана до этого. У меня талант превращать простых юношей в хороших солдат. Студентов, тупых качков, нищих детей с улицы, присоединившихся к флоту потому, что они не могут найти занятия лучше, за которое им бы ещё и платили, вне зависимости от их личности. Я знаю, как их тренировать, учить их маршировать, стрелять и следовать моим гребанным приказам.       Другими словами, я хорош в том, чтобы уговорить людей стрелять в других и подыхать за их страну.       Чего бы ни стоило.       Но очевидно, что тогда я подготавливал солдат дома, поэтому мои опыт и знания, полученные в процессе, не собираются полноценно перенестись сюда. Как бы вы на них ни смотрели, мне придется возиться с обычными девчонками. Я не могу обучать их тем же образом, ожидая те же результаты. Например, мне довелось видеть офицеров, пытающихся выполнить подобную хрень, что они прорабатывают раз за разом в различных ситуациях, ожидая, что все сработает. Они говорят «Оо, как тебя зовуу-ут? Ох, это не ваа-ажно, скажи моее-е имя!», тыкая двумя пальцами во внутреннюю сторону их локтей, как если бы они вводили героин в вены.       Похоже, девушки отправились расчистить все вокруг, до чего я не успел добраться, вытирая пыль. Они были удивлены, что кто-то уже прошелся по базе и вычистил большую её часть. Стоило мне сказать, что это был я, как они удивились ещё сильнее. Ничего особо интересного сегодня больше не происходило, так как практика не начнется до завтра. Мы прохлаждались сегодня, так что я провел этот день отсыпаясь и восстанавливаясь после акклиматизации. На самом деле, я проснулся в шесть часов дня только для того, чтобы все это написать, а затем я, скорее всего, направлюсь прямо в кровать.