Белая тень

- Пит, очнись! Очнись, пожалуйста! – пелена из слез застилает глаза, капли быстро катятся по щекам, леденя не только кожу, но и душу. – Пит! – истошно воплю, все еще надеясь на чудо, что сейчас он откроет глаза и, улыбнувшись, скажет, что все хорошо. Но ничего этого не происходит. Столь пугающая тишина в груди напарника рушит мое самообладание, заставляя буквально захлебываться бесконечным потоком слез. Я кричу, трясу Пита за плечо, так отчаянно желая разбудить его ото сна. Подлетев ко мне, Аспен отталкивает меня в сторону, не давая мне снова нависнуть над Питом. И какой-то тусклый огонек зарождается внутри меня, напоминая веру. Я дрожу, трясусь от страха и бьющего меня изнутри волнения. Нечто разрывает меня изнутри, окрашивает все мое нутро в черную палитру, подавляя тем самым еще больше. Аспен садится рядом с Питом и, встав на одно колено, кладет на него парня вниз животом. Открыв ему рот, он надавливает ему на спину. Я буквально вижу, как вода покидает легкие Пита, тонкой струйкой она вытекает из его рта. Но он все еще не хочет приходить в себя, он все еще без сознания. Он все еще мертв. Проглотив очередной ком, подступивший к горлу, я закрываю рот ладошкой, чтобы из него ненароком не вырвались ругательства по отношению к Аспену и к тому, что он не может оживить моего напарника. Я так боюсь, мне так страшно. Задыхаясь от собственной паники, пытаюсь отогнать от себя волны истерики. И снова я чувствую это. Чувствую, как самообладание теряет свой контроль над моим телом и над моими мыслями. Я злюсь. На себя за то, что снова умудрилась отпустить Пита слишком далеко от себя. На Джоанну за то, что она так не вовремя проявила свой характер и не послушалась моего напарника, когда тот приказывал ей бежать. На Пита за то, что снова спасает жизни каждого, но не спасает свою. Знаю, что не смогу простить ни одного из перечисленных: ни себя, ни Джоанну, ни даже Пита. Ведь ценой может стать жизнь последнего. - Почему он не дышит?! – мой голос ломается, а изо рта раздаются непонятные звуки, смешанные со всхлипами. Аспен, перевернув Пита обратно на спину и положив его на землю, направляет на меня хмурый взгляд своих карих глаз. - Подожди, - лишь коротко бросает он. А на меня накатывается то холод, то бесконечный жар. И так тяжело дышать, так трудно превозмочь себя и держаться в руках. Дыхание перехватывает, когда я вижу, как Аспен зажимает пальцами нос Пита. - Нет! – верещу я, бросаясь вперед с намерением оттолкнуть парня. Но тот реагирует почти молниеносно, выставляя руку вперед и отталкивая ею меня. – Нет! – повторяется мой отчаянный вопль, до краев наполненный страхом. Моя рука тянется за стрелой, которая тут же попадает на тетиву лука. Прицелившись, я отпускаю ее, желая пронзить голову Седьмого, но Джоанна с яростью отталкивает мою оружие, и стрела летит в воду. Я вижу, как искры сыплются из глаз девушки, когда я снова получаю от нее звонкую пощечину. - Идиотка! – кричит она на меня. – Совсем сдурела?! Ее лицо искажено злостью и пеленой слез, стоящей перед моими глазами. Шмыгнув носом и утерев его тыльной стороной ладони, я уже собираюсь бросить очередную колкость в ее сторону, но меня прерывают действия Аспена со стороны. Повернув голову в его сторону, я столбенею от непонимания и немею от удивления. Он его целует. Мои брови сходятся на переносице, а нос начинает слегка морщиться, когда я вижу, что Аспен касается своими губами губ Пита. А затем замечаю, как вздымает грудь напарника. Один, два, три раза. До меня начинает медленно доходить, что происходит. Мама тоже так делала, когда пыталась откачать больного, пострадавшего в шахтах или еще где-то. Но чаще всего у нее не получалось – было слишком поздно для подобных вещей. Потом Аспен расстегивает молнию на груди Пита, чтобы надавить ладонями прямо над сердцем. Один, два, три… Затаив дыхание, наблюдаю за происходящим, пока секунды быстро уходят прямо у меня из-под носа, стекая в реки минут. Время льется сквозь пальцы, бежит, несется нескончаемым потоком, унося с собой веру и надежду, позволяя сомнениям вторгнуться в мой разум. И отчего-то я позволяю делать подобное с собой. - Пит, - сдавленно шепчу я, отбрасывая лук и подползая ближе, пока Аспен пытается возвратить парня к жизни. Седьмой снова вдыхает воздух в рот Пита, но результат все тот же – сердце с таким усердием сохраняет свою тишину. А потом раздается выстрел пушки. - Нет! Пит! Пит, очнись! – слезы застилают глаза, а мои руки незамедлительно находят ладонь парня, крепко сжимая ее. – Пит! – зову его, пока Аспен ритмично нажимает на его грудь, все еще стремясь завести его сердце. И я так отчетливо ощущаю покидающую меня надежду, покидающую меня веру. Так явно перед моими глазами всплывает побледневшее из-за смерти лицо напарника. Дыхание перехватывает, а сердце, кажется, пропускает целую череду ударов. И оно снова заводится, когда Пит, слабо кашлянув, начинает дышать. - Пит! – бросаюсь к нему, крепко обнимая и прижимаясь к его груди. Я слышу стук его сердца. Сильный и уверенный. Такой, каким я привыкла его слышать. На душе становится так тепло и спокойно, будто непосильная ноша спадает с моих плеч. Собственно, так оно и есть. Мои руки дрожат, как и все мое тело, пока я сотрясаюсь от рыданий. - Китнисс, это часы, - проговаривает парень, приоткрыв глаза. Встречаюсь с его взглядом своими заплаканными глазами. Передо мной лишь размытая картина, и я сразу же пытаюсь сделать ее более четкой, растирая соленые слезы по уже давно намокшим из-за них же щекам. Несколько раз шмыгаю носом, чувствуя, как рука напарника ложится мне на поясницу. - Я не понимаю, - хмурюсь, сдавленно произношу. - Арена – это часы, - поясняет он, но это мало помогает мне. Прикрыв глаза, я глубоко вбираю в легкие воздух, чтобы хотя бы попытаться успокоить так сильно колотящееся сердце. - Ты был мертв, Пит, - рвано шепчу ему, совсем близко наклоняясь к его лицу. – У тебя сердце не билось. Чувствую, как меня снова начинает трясти, но в этот раз лишь от воспоминаний. До сих пор ощущаю этот сковывающий страх, так цепко хватающий меня и скрывающий от постороннего мира в своих ледяных липких объятьях. Меня передергивает, когда дрожь резко прошибает все мое тело. - Ну же, - Пит улыбается, а его ладонь поднимается выше по моей спине. – Зато сейчас оно бьется, ты же сама слышала. Киваю, не сдержав счастливую улыбку. Джоанна садится по-турецки около меня, но все равно чуть дальше, будто брезгуя находится слишком близко ко мне. - Спасибо, - сдавленно проговаривает, почти шепчет она, потупив взгляд в землю. – Знаешь, мне даже немножко стыдно за то, что я тебя не послушалась с первого раза. – Тяжело вздохнув, девушка чуть приподнимает брови, стуча ногтем указательного пальца по камню, на котором как раз сидит. Я тут же начинаю злиться на нее, хотя виду пытаюсь не подавать. Подумать только! Из-за ее дурацкого склада ума Пит мог навсегда распрощаться со своей жизнью. А теперь она смеет просить прощение? Но я ни капли не удивляюсь, когда слышу спокойный голос своего напарника, наполненный добротой и пониманием: - Ничего страшного, - слабо усмехается он. Глубоко вздохнув и на мгновение прикрыв глаза, я тушу огонь своей злости, понимая, что у меня тоже полно промашек и я тоже далеко не идеальна. Мое внимание резко переключается на бегущего со всех ног Бити, все так же держащего в руках свою катушку с проволокой. За ним пытается угнаться Вайресс, но та все продолжает оглядываться по сторонам, будто ища какой-то западни. - Все в порядке? – взволнованно поправляет очки умник. Каждый награждает его лишь утвердительным кивком, но ему этого, видимо, достаточно. Тут же вспоминаю о выстреле пушки. Пит, можно сказать, умер тогда, его сердце не билось довольно длительное время. Распорядители, видимо, решили, что его уже будет не спасти. И они ошиблись к огромнейшему моему облегчению. Или же этот выстрел принадлежал кому-то другому. На затылке волосы встают дыбом, но я тут же одергиваю себя, почувствовав сотню мурашек на плечах. - Тик-так, - снова заводит свою шарманку Вайресс. Но в этот раз никто не закатывает глаза и не пытается ее заткнуть. Даже Джоанна сидит смирно, смотря на Пита. Тот медленно садится. Не без моей помощи. - Все в порядке? – беспокоюсь я, запуская пятерню в волосы парня. - В полном, - улыбается он мне, заставляя меня улыбнуться вместе с ним. - Тик-так! – снова голос Вайресс. - Тик-так, - соглашается Пит, одобрительно глядя на женщину. – Ты гений, Вайресс. – Он, заметив непонимающие взгляды, поясняет, в третий раз повторяя одну и ту же фразу. – Арена – это часы.