Белая тень

Напрягаю слух и пытаюсь уловить хоть какой-то звук приближающейся угрозы. Но все вокруг, кажется, замерло в гнетущем безмолвии. Мир будто приостановил свою жизнь в ожидании самого худшего. И следующими своими словами я не спешу порадовать остальных членов притихшего отряда. — Так вот, почему ни одного миротворца, — догадываюсь я. — Капитолий решил эвакуировать своих, чтобы бомбить по Седьмому и его жителям. — Или, быть может, — тут же подает голос солдат, что моложе, — планолеты собираются привезти провизию. Или новый отряд тех же миротворцев. — Ты хочешь это проверить? — толкаю я его в грудь, и злобным взглядом пронзаю так сильно кажущиеся глупыми глаза. — Если хочешь, можешь оставаться здесь и узнать сам, что такого собирается притащить с собой сюда Капитолий. — Китнисс права, — кивает второй солдат. — Совсем спятил? Нам нужно уходить отсюда в любом случае. — А потом, уже на бегу, добавляет: — Черт его знает, насколько Сноу поехал с этой революцией. Мало ему Двенадцатого было, решил еще и Седьмой разбомбить, — оглядывается он, не сбавляя шаг. Но и десяти метров не остается за нашими спинами, как вдруг раздается короткий щелчок. Только я оборачиваюсь, как вижу направленное на себя оружие первого солдата, который, по идее, должен был защищать нас. Но то, что делает он, явно не следует правилам. Замираю на месте. И время останавливается. Я вижу дуло оружия и слышу его замедленный выстрел. Почти вижу, как патрон разрезает воздух, направляясь прямо ко мне. Даже испуг не успевает коснуться мозга, как вдруг я отлетаю вбок. Мир возвращает свою скорость. Аспен, стоявший со своей сестрой все у того же дома, во мгновение оказывается рядом со стрелявшим. Он бросается на него со спины и валит того на влажную землю. Седьмой ловко выхватывает автомат из чужих рук и с размаху бьет прикладом по лицу солдата. Мужчина обмякает. — Койн лично набирала команду? — рявкает парень и закидывает оружие себе за плечо. — Это еще как понимать? — Понятия не имею, — голос старшего военного. — Потом подумаем об этом, ладно? Нам уходить надо! — Да твою же мать! — вспыхивает Мейсон. — Пит ранен! Я тут же оборачиваюсь к нему, и страх мгновенно охватывает всю меня. Не заметила раньше. Почему не обратила внимания на это первой? Ужас затапливает легкие, и тогда взгляд находит схватившегося за плечо парня. И выдох облегчения вылетает наружу. Ранен, да. Но это не смертельно. — Это тоже может подождать, — уже шагает вперед парень, и я поднимаюсь с земли на ноги. Видимо, это он оттолкнул меня. А сам отдернуть руку не успел. А когда в воздухе раздаются гудения планолетов, все мысли, кроме как о бегстве, исчезают из головы. Съемочная группа срывается вслед за Питом, и мы уже несемся вдоль пустынных домов Дистрикта. Во главе с Аспеном, мы петляем по бескрайним улочкам. Он ловко провидит нас по паутине дорог. Рядом с ним — солдат, следом торопится Венрей, Пит, съемочная группа, я, и завершает колонну Джоанна, следя за тем, чтобы никто не тормозил на пути. Страх поглощает. Гудение над головой усиливается, и этот звук становится единственным, что способен проникнуть в мое сознание. Он заполняет собой все, паникой поселяется где-то в груди и будто разрывает внутренности на мелкие кусочки. Ужас заставляет цепенеть, стремится пригвоздить к земле и заставить поддаться лишь туманному ожиданию. Но инстинкт самосохранения поджигает уверенность и заставляет проснуться стремление выжить. Я бегу вперед, задыхаясь от нахлынувших чувств. Легкие горят огнем, сжигают все вокруг, и пот выступает на лбу. Тогда и раздается первый взрыв. Он громом опаляет наши спины. Склон, на который мы стремимся взобраться, уже вовсю красуется перед моим взором. И спасение кажется таким близким, таким реальным. Пугает лишь Джоанна, чье дыхание вновь начинает сбиваться. И что-то мне подсказывает, что бег тут совсем не при чем. — Их нельзя бросать, — резко замедляет она ход. — О чем ты? — претензии в моем голосе берут верх над здравомыслием. — Давай быстрее! — кричу я, и второй взрыв тут же поглощает мой голос. Но голос Джоанны и это препятствие легко разрезает на части: — Бегите, — в панике говорит она мне, и глаз ее касается сумасшествие. — Я выведу тех, что на окраине. Она резко разворачивается и уже мчится обратно к задымленному дистрикту, как я тут же меняю направление своего шага. Нечеловечный крик поневоле вырывается из груди, и я со всех ног бросаюсь вслед за Мэйсон. Но силуэт ее расплывается перед глазами, а догнать ее у меня просто нет сил. Третий взрыв заставляет землю под ногами задрожать. Дома Седьмого подхватывают своими досками жар пламени, трещат и лопаются, отлетая в стороны на целые метры. И передо мной встает высоченная черная стена. Я не знаю, что это: дым или земля, но она налетает на меня быстро, охватывает волной и поглощает собой все вокруг. Лишь яркие полосы огня просвечивают сквозь мглу. И мир вдруг гаснет. Шум стоит в ушах еще долгое время, пока и тот не исчезает в мутной пелене молчания. Чьи-то голоса, крики. Пытаюсь оглядеться, но не вижу совершенно ничего. Вокруг лишь пугающий мрак, а звуки напоминают те, что слышны сквозь сон или воду — тихие, почти не достигающие ушей. Остаются только смазанные капли чужих слов. Я лежу на земле и пытаюсь вобрать в легкие воздух, но тех будто придавило чем-то несусветно тяжелым. Задыхаюсь. В ужасе переворачиваюсь на бок, и безудержный кашель тут же разрезает грудную клетку. Острые иглы боли пронзают все тело, и я склоняюсь над землей, упираясь в нее своим невидящим взглядом. Лишь чернота. Она заволакивает собой пространство. И только всполохи огня продолжают просачиваться сквозь густые хлопья тьмы. — Китнисс, — слышу собственное имя, и руку мою пронзает боль. — Китнисс, где Джоанна? Поднимаю взгляд, и передо мной вырисовывается лицо Мессаллы. Только сейчас замечаю, как быстро дышу. Вновь оглядываюсь и вижу, что чернильная тень медленно оседает на землю, а сквозь нее теперь видно еще и небо. — Я не знаю, — хриплю я и поднимаюсь на ноги. — Она побежала обратно к Дистрикту. Тихие ругательства парня тонут в надрывном крике Аспена: — Джоанна! — зовет он ее. В ответ слышит лишь тишину. Я пытаюсь найти его силуэт, но все двоится перед глазами. Мессалла подставляет мне свое плечо, и я с облегчением опираюсь на него. Меня ведут в противоположную от крика Аспена сторону. Силюсь переставлять ноги быстрее, но все мышцы будто окаменели. Икры то и дело сводит, а все тело вновь и вновь поддается судороге. — Кто отправился за Джоанной? — выдавливаю из себя вопрос, когда мы уже поднимаемся по склону вверх. — Аспен с Нэйтом. Нэйт. Следовало бы запомнить фамилию солдата пораньше. — Что случилось? — то ли взволнованный, то ли рассерженный голос Пита. — Джоанна отправилась обратно к Дистрикту, — поясняет ему Мессалла. — Зачем? — Она хотела спасти людей, — говорю уже я. — Хотела помочь тем, что были на окраине Седьмого. — А потом оглядываюсь. — Где остальные? — Отправились к планолету, — отвечает напарник и сильнее зажимает рану чуть выше локтя. Мы идем по густому лесу, и воздух здесь уже не кажется таким свежим. Каждый шаг — новая проблема. Все тело будто наливается свинцом и ежесекундно грозится рухнуть вниз, прямо на мох. Мы втроем топчем зелень подошвами, медленно пробираясь по лесным тропам. Ком тошноты подступает к горлу, и я заставляю себя дышать глубже. Не хватало только остановиться сейчас, когда надо быстрее добраться до спасения. И мысли мои снова возвращаются к наверняка уже погибшему солдату. Предатель, слуга Капитолия, подосланный к повстанцам шпион. Он пытался убить нас, лишь бы защитить то, во что сам слепо верил. Он готов был отдать свою жизнь за президента Сноу. Мозг разрывается на части от столь ярых терзаний. Почему я борюсь за освобождение Панема от Игр? Почему бросаю жизни людей в огонь, лишь бы спасти будущее детей? Разве сейчас умрет не больше народу? Неужели все эти жертвы стоят того? В случае нашей победы десятки, сотни освободятся от грядущей смерти, что таит в себе Арена. Но тысячи жизней будут отданы за семьи и дома других. Тех, кто, может быть, еще даже не появился на свет. А потом я ругаю Джоанну за ее наивность. Ее вера в спасение жителей Седьмого так хрупка, так тонка. Ее желание спасти уже приговоренных к смерти оказалось губительным для нее же самой. Волнение не покидает меня, незнание грызет душу, выворачивает ту наизнанку. И лишь один вопрос неустанно крутится в голове: она умерла? Мотаю головой. Нет. Аспен и Нэйт найдут ее и спасут, если уже не спасли, из черной пелены, что окутала Дистрикт. Уверенность слаба, но и эти еле заметные кусочки убежденности не покидают. И я с трепетом храню их внутри надрывно колотящегося сердца. Деревья резко исчезают из вида, когда мы добираемся до нужной поляны. Окутанная солнцем, она манит меня к себе своей безопасностью. И теперь планолет, в любой момент готовый взлететь, кажется мне единственным спасением, где я смогу упасть и провалиться в безмятежный сон. И никто не скажет, что вот-вот на меня скинут бомбы. Никто не скажет, что в любую секунду все вокруг превратится в прах. Я то и дело оглядываюсь себе за спину, пока спешными шагами приближаюсь к укрытию. Ни одного из оставшихся троих не видно. С замиранием сердца я жду, когда знакомые силуэты появятся вслед за нами на очищенной от деревьев поляне. Но вот мы поднимаемся по трапу, вот садимся на места. Крессида разрывает рубашку на руке Пита и дезенфицирует его рану. А взгляд мой все это время прикован к кромке леса. Ни единого движения. Лишь черное облако взрыва охватывает небо над землей и скрывает всю синеву. — Хорошо, что гильза навылет прошла. А то так доставать бы пришлось. — Было бы странно, если бы она застряла в руке, — зажмуривается от боли Пит. — С такой-то скоростью выстрела. — Ну да, — кивает Крессида и достает бинт. Плавными движениями она обматывает им руку парня. Марля мгновенно пропитывается бордовой кровью, и на белоснежной сеточке, проникая из слоя в слой, появляются пятна. Я смотрю на то, как быстро моток исчезает, и остается лишь коротенький лоскуток. Крессида тут же разрывает его вдоль на две части, а потом связывает их вместе с двух сторон руки Пита. Сглатываю. Никогда не переносила вида крови. Проходит еще некоторое время, и каждый член отряда не на шутку взволнован. Минуты медленно утекают, а оставшаяся троица все никак не прибудет. Мессалла несколько раз порывается отправиться за ними, но вновь и вновь оказывается остановленным Крессидой или Кастором. А когда меж лесных деревьев показываются силуэты, тут его уже никто не удерживает. Аспен и Нэйт тащат на себе Джоанну. Голова ее упала на грудь, а ноги волочатся по земле. Подлетев к ним, Мессалла спешит занять место одного из парней и помочь им дойти до планолета. Трап за ними поднимается, и Мэйсон тут же оказывается на полу. Ее аккуратно укладывают на холодную гладь, и я спешу разглядеть ее лицо. Все измазанное в грязи, короткие волосы запутаны и испачканы. Видимо, она так и не успела добежать до домов Дистрикта, раз грудь ее продолжает мерно вздымать, говоря о том, что сердце бьется, а обладательница его — жива. Ее одежда чудом оказалась целой. Лишь рукава, от плеч и до самых кистей, обгорели, покрылись россыпью дыр. И, не может быть сомнений, на коже Джоанны также остались отметины. Аспен садится рядом с ней и аккуратно убирает налипшие к ее лбу темные волосы. Дрожащей рукой он сжимает ее неподвижные пальцы. Все его тело пробивает судорога, и дышать ему будто становится тяжело. Усталость ли? Быть может страх? Но тревога и на этот раз не обходит меня стороной. Так же начинались приступы Пита. Легкий толчок, и планолет вздымает в воздух. Я вижу, как расширяются зрачки Аспена, заволакивая собой всю радужку ореховых глаз. Но ни крик боли, ни диких вопль не следует потом. Тишина остается на протяжении долгого времени. Наверное, это всего лишь мои выдумки. Скорее всего, очередные бредни, напущенные страхом. Сама не замечаю того, как моя голова опускается на плечо Пита. Глаза закрываются, и сознание уходит в глубокий сон. Гудение планолета. Тихое дыхание рядом со мной. Я запоминаю эти звуки и покидаю реальность.