Полюбить я посмела Бога

понимаешь ли, ведьмы всего лишь люди как бы их ни бесил этот мелкий досадный факт. ананасова

За обедом я сидела, уставившись в одну точку стеклянными глазами. Аккурат в то место, где обычно располагается августейшее седалище таура. К несчастью, ваша покорная слуга относится к тому типу людей, которые в шоковой и опасной ситуации начинают испытывать болезненное веселье. Своеобразный механизм защиты, чтобы не свихнуться от непосильных подарков судьбы. Из груди вырывается громкий смешок. Сидящий напротив невоспитанной графини эльф явно не испытывает радости от подобного проявления эмоций. Он чинно расправляет складки своего камзола, будто даже это крошечное несовершенство доводит его до исступления. На меня медленно, но чрезвычайно верно накатывает истерика. Что же мы имеем на сегодняшний день? Достаточно для того, чтобы в этом мире я стала воплощением Мартовского Зайца. Что–то с даром Леса явно идет не так, а именно: теперь я являюсь счастливой обладательницей коня. Нет, благородное животное мне никто не даровал, и едва ли мне хватило бы средств на его покупку, но факт остается фактом: скакун выбрал меня. Тогда правильнее сказать так: у коня есть я. Кроме того, готова отдать любую часть тела на развлечение палачу, Трандуилу уже доложили еще и об этой моей промашке. Леголас, прознав о новом таланте на редкость бедового друга, отказывается называть меня иначе, чем Друид. Прямо сейчас я держусь из последних сил, чтобы не оказаться погребенной под приступом неконтролируемого смеха. Нужная тебе репутация создается слишком долго, а разрушиться может в один день. Это ни к чему. Я настолько глубоко ушла в раздумья, что абсолютно не заметила появления любимого соперника в словесных дуэлях. Таур уселся на великолепный стул, поддернув длинный тяжелый подол, и, я была в этом уверена на все существующие проценты, посмотрел на меня. Взглянуть на него в ответ было выше моих сил. — Вы не перестаете меня удивлять, леди Эвелин. — Я тоже рада вас видеть, Ар–Трандуил, — воплощенная вежливость и кротость. Где–то глубоко внутри я все же надеялась, что конюх не успел донести до таура чудесную новость о талантливой заклинательнице лошадей. Коня. Неважно. Все шло хорошо ровно до того момента, пока в разговор не решил вмешаться мой любезный друг Леголас. — Можешь ли ты поверить, отец, что Эвелин удалось справиться с нашим вечным строптивцем? Конюх говорил, что ни разу не видел ничего подобного. Конь признал в ней хозяйку. Я со всей силы и злости, которые копились во мне в течение донесения предателя, придавила ногу принца под столом. Судя по прекрасному, но чрезвычайно перекошенному лицу Леголаса, получилось больно ровно в той степени, на которую я и рассчитывала. Леди Эрианэ неприлично фыркнула и, видимо, не сумев удержаться от плевка ядом в мою сторону, сказала: — Из людей получаются достаточно удовлетворительные конюхи. У них есть особый подход к лошадям. Надавив на ногу принца посильнее, я ответила ей со всем достоинством, на которое вообще была способна: — Это был жеребец. Чинные аристократы за столом смотрели на меня, как на местную сумасшедшую, с немым снисхождением и усмешкой, но вскоре это зрелище им наскучило, и они вернулись к трапезе. Мне не оставалось ничего другого, кроме как подозвать виночерпия и бросить тщетную борьбу с вредными привычками. — Как бы то ни было, леди Эвелин… — явно довольный моим унижением, Трандуил продолжил, как ни в чем не бывало. — Если раньше он был просто строптивым представителем своего вида, то сейчас превратился в нечто невыносимое. — Сначала был только кот, потом в моей жизни появились живые розы, а теперь еще и конь, который волшебным образом разглядел во мне хозяйку. Вам не кажется, Ар–Трандуил, что все это слишком за такой короткий промежуток времени? — Вы могли бы оказать помощь в благодарность за наше гостеприимство, — спокойно возразил таур. Значит, вот так. Решил пойти с козырей. — Как вам будет угодно, Владыка. От ядовитых усмешек Эрианэ я теперь не скроюсь, даже если по счастливой случайности мне удастся вернуться домой. — Есть еще нечто такое, о чем бы я вас хотел попросить, — он едва заметно, практически по–кошачьи, склоняет голову набок. Неосознанно фокусируюсь на серебристой пряди, которая шелковой змеей скользнула на грудь Трандуила от этого движения. Искренне надеюсь, что мистер Снеговик не заставит меня приручать драконов. К змеям всех размеров и форм я отношусь с должным уважением ровно до того момента, пока они не захотят испепелить неудачливых смертных мамзелек огненным дыханием. — Не будете ли вы так любезны усладить нам слух песней после вечерней трапезы? Конечно, если чувствуете себя полностью здоровой. Он красноречиво взглянул на резной кубок в моих руках, сжимаемый с такой силой, что костяшки пальцев сравнялись по цвету с белоснежной скатертью. Если бы неприятности обещали повременить со своим неожиданным появлением, я бы согласилась и «Фауста» исполнить целиком, включая балетные сцены и пролог. Не говоря уже о пяти основных актах. Все та же внешняя кротость и покорность. Любимый пастор тети Эллисон мог бы мной гордиться. Кажется, мне все–таки удалось смирить греховный бунтарский дух. — Почту за честь, Ар–Трандуил. Глаза таура вспыхнули, и он посмотрел на меня очень странно. Окружающий мир исчез, словно я нырнула под воду, где звуки светских разговоров слышатся, будто из–под слоя ваты. Несуществующие в природе яркие радужки, в которых плещется пара тысяч тонн ехидного самодовольства, и губы, изогнутые в такой знакомой усмешке. Отравленный обаянием ублюдок. Это похоже на еще одно колдовство Леса. После обеда я прошу Леголаса проводить меня до конюшни, потому как путь до оной я предусмотрительно забыла. Аранен с усмешкой отмечает, что отказывать друидам может быть весьма опасным занятием. Убийственный взгляд моих разноцветных глаз красноречиво предупреждает, что злить вышеупомянутых волшебников тоже занятие не для трусливых. Привороженный неведомо какими силами жеребец был так счастлив видеть случайную «хозяйку», что чувство стыда залило щеки маковым цветом. Быть может, я была несправедлива и даже жестока по отношению к нему. Что сделано, то сделано. Остается смириться с тем, что не поддается изменению и искать в создавшейся ситуации положительные стороны. Знакомый еще с утренней прогулки высокий эльф почтительно поклонился Леголасу и приветливо улыбнулся мне. — Спасибо, что согласились прийти. Вам достаточно просто побыть рядом, пока я с ним не закончу. Аранен попытался подойти ближе к прекрасному животному, но конь недовольно всхрапнул и повел ушами. — И кто же себя так ведет? — грозно начала я, но осеклась, заметив, насколько виноватым выглядел жеребец. Это вам не Простокваша. С ним будет в разы тяжелее. — И как ты его назовешь? — эльфийский принц выглядел на редкость заинтересованным. — Разве у него нет имени? — я в недоумении пожала плечами, завороженная роскошным окрасом белого, как снег, коня. — Обычно имя дарует хозяин. Идея возникла в моей голове молниеносно. — Что ж, у него несносный характер и платиновый окрас, так что назову его Трандуилом. Казалось, конюх подавился воздухом и надрывно закашлялся. Мой эльфийский друг же стоял с таким мертвенно спокойным выражением лица, что я всерьез заволновалась за его психическое здоровье. — Что скажешь, Транди? — жеребец одобрительно фыркнул, явно довольствуясь своим новым именем. Леголас все еще не подавал признаков жизни. — Что? — я флегматично пожала плечами. — Мы договаривались о небольшой помощи. А про ограничения в именах никто не упоминал. Перед ужином у меня созрел простой в своей гениальности план. Контрабандная наволочка все еще тяжким грузом лежала на благородном сердце, поэтому избавляться от улики требовалось незамедлительно. По этикету опаздывать на ужин, где мне еще выпала такая удивительно завидная роль менестреля, было верхом неблагоразумия, но получить клеймо воровки оказалось бы еще более позорной участью. На этот раз месторасположение покоев таура было изучено досконально: как со стороны стандартного входа (который, к слову, охранялся чуть менее хорошо, чем Тауэр), так и со стороны балкона, непредусмотрительно выходящего в сад. Дождавшись, пока Трандуил прошелестит своей роскошной мантией прочь из покоев, и, убедившись, что он абсолютно точно ушел, я рванула в сторону сада. Руки, предусмотрительно затянутые в тонкие кожаные перчатки, уже не так сильно страдали от розовых побегов, по которым неловкие чародейки так любят совершать проникновение в чужие дома. Наконец я схватилась руками за ажурную вязь парапета балкона, так пышно увитую моими восковыми сообщницами и буйствующую летней прелестью даже на фоне стылой осени. Злополучная наволочка, зажатая в зубах, готова была вот–вот выскользнуть. Мышцы горели от напряжения, но начинающий скалолаз довольно ловко подтянулся и, перекинув ноги через перила, оказался прямо напротив входа в покои Трандуила. Стараясь не дышать и двигаться, как можно тише, памятую о стражниках у входа для менее криминальных личностей, я прошествовала в огромную комнату. Первое, что бросилось мне в глаза, — отсутствие кричащей роскоши в убранстве опочивальни. Колонны, взмывающие к потолку, украшенному изящной эльфийской резьбой, несомненно, были прекрасны. Как и огромная кровать черного дерева, застеленная покрывалом цвета любимого вина короля. Как и кресло, предусмотрительно развернутое к камину и обитое необычайно чудесной тканью. Казалось, она переливается всевозможными оттенками синего, стоит только взглянуть на нее под иным углом. Но сердце почему–то сжалось от необычайной тоски. Слишком пусто. Если комната действительно может поведать многое о своем владельце, то та же пустота царила и в душе таура. Я обернулась через плечо на окутанный сизыми сумерками балкон. Удивительно, как сильно растения помогают оживить обстановку любого помещения. Поддавшись внезапному порыву, я бросилась к парапету и, заранее извинившись, сорвала дивной красоты цветок. Его алые лепестки были так бесстыдно прекрасны, что я улыбнулась. Остался маленький штрих. По крайней мере, этот магический фокус удавался юной чародейке без лишних трудностей. Аккуратно сложенная мантия перекочевала из побитой жизнью наволочки на кровать, а роза, словно в упрек самой природе повторяющая оттенок глаз короля, осталась лежать рядом с резным кубком на маленьком столике у кресла. Памятка номер два: никогда не расслабляйтесь. Даже если вам кажется, что все идет настолько гладко, что лишние подозрения видятся неуместными. Даже если вы находитесь практически в конце пути. Я уже сидела на перилах балкона, когда услышала звук открываемой двери, и, обернувшись на него, не удержала равновесия и полетела вниз.