Полюбить я посмела Бога

Ничего, если ты оступилась, попав впросак, если где-то ошиблась, и стала на миг смешной. Не сдавайся легко, не вскидывай белый флаг. Счастье - вещь рукотворная. Сделанная рукой. Джио Россо

После долгожданного отбытия Трандуила сытые подданные тоже получили счастливую возможность потихоньку разбредаться по своим важным и не слишком делам. Большинство продолжило шататься по бесконечной роскоши дворца, некоторые отправились вслед за тауром, обмениваясь друг с другом многозначительными взглядами. Я тяжело вздохнула, зябко поведя обнаженными плечами. Интересно, местный цветник из блистательных дамочек(по правилам эльфийского этикета, – эллет) настолько закаленный, что вероятность получить банальную простуду не кажется красавицам такой уж пугающей? С мстительным удовлетворением представляю распухший красный нос и слезящиеся глаза некогда прекрасной леди Эрианэ, по уши закутанной в нежнейшие одеяла. Осторожно прикрываю свинцовые веки, по-прежнему не решаясь двинуться c честно отбитого у злостного противника места. В стремительно опустевающей обеденной зале вдруг стало уютно совершенно по-домашнему, и даже кричащее великолепие окружения не смогло испортить впечатления нахлынувшего комфорта. В воздухе витают теплые запахи восхитительной выпечки и меда(пожалуй, чуть позже стоит нанести визит королевскому повару и лично поблагодарить волшебника за труд), хотя блюда горделивых аристократов опустели достаточно давно. Среди прочих, сонному обонянию удается уловить еще один аромат, но я слишком устала, чтобы составлять даже простейшие логические цепочки. — Прощу прощения, госпожа, — несмелый девичий голос заставляет вздрогнуть. — Ар-Трандуил велел сопроводить вас к швеям. Излишне долго пытаюсь сфокусироваться на причине моей прерванной дремоты, и далеко не с первого раза взгляд умудряется остановиться на тоненькой Индис, которая, к великому моему раздражению, бледнела и краснела со скоростью кисейной барышни из любовных романов Люси. — Прошу прощения? — похоже, расторопная девушка уже привыкла к стандартным сонным хрипам вместо положенного голоса. — Сегодня вечером состоится празднование Мерет-Эн-Гилит, госпожа, — на одном дыхании выпаливает Индис. — Владыка лично приказал швеям поторопиться с приготовлением вашего наряда. — Как это мило с его стороны, — недоуменно протягиваю я, мысленно прикидывая цену столь трепетного внимания к своей скромной персоне. — Наш король необычайно щедр к своим гостям, — влюбленно вздыхает неслучившаяся героиня слезливой бульварной книги, а мои глаза совершенно против воли закатываются от этого заявления. Несомненно, Ар-Трандуил был одним из самых прекрасных представителей своего пола, однако, едва ли самым интересным. Весь его облик был чересчур узнаваем, я же пресытилась подобными персонажами еще лет в четырнадцать, когда один за другим глотала глупые и инфантильные женские романы в ярких до вульгарности обложках. Влюбиться в такого мужчину — подписать себе смертный приговор. Они предпочитают видеть рядом с собой женщин совершенно иного склада, таких, о которых пишут книги и которым посвящают стихи. Таких, которых не стыдно будет вывести в свет и обвесить фамильными бриллиантами, демонстрируя окружающим, словно племенную кобылу. Таких, с которыми приятно делить постель. Обветренные губы сами собой складываются в усмешку. Ар-Трандуилу хочется видеть нежеланную гостью в подобающем наряде? Что ж, да будет так. Швея была древней. И, к величайшему моему удивлению, она оказалась человеком. Или же ей просто было удобно таковым казаться. Глубокие складки морщин разрезали загорелое лицо, и от ее улыбки загрубевшая кожа почти трещала, как кора дерева на ветру. Лес улыбался похоже. И от этого сравнения почти незаметные волоски на руках вставали дыбом. Я ей понравилась. Она не говорила об этом напрямую, старуха вообще предпочитала делать большую часть работы молча, но я чувствовала одобрение в ее легких, почти невесомых движениях, и улыбка цвела на моих губах, как кроваво-алые розы в опочивальне. — Отзови их, — скрипящий голос женщины вывел меня из состояния полудремы, — из-за этой болтовни я не могу сосредоточиться на выкройке. Далеко не сразу до меня дошло, что речь идет о тех самых розах, которые, подобно щенкам, мялись за кружевной вязью окна. Они не решались проявить утреннюю вольность, и лепестки их дрожали от невозможности обвить мою руку. Зов, точно гомон толпы на рыночной площади, становился невыносимо громким. — Дамы, — от долгожданного внимания бутоны заалели даже пуще обычного, — ваше внимание безумно лестно, но я все же попрошу вас удалиться на некоторое время. Обещаю, расставание наше будет недолгим. Побеги уползли прочь с недовольным шорохом, и в звуках этих я услышала обиду, которая, впрочем, едва ли продлится долго. — Редкий дар, девонька, — швея все же решила подать голос. — Даже не всем Высшим дано слышать. — Может, просто нужно попробовать слушать не только себя? Старуха одобрительно хмыкнула, раскладывая чертежи на заваленном бесконечными набросками столе. Женщина казалась очень древней, временами, когда скрюченные пальцы с зажатым в них углем летали над некогда белоснежными листами, даже древнее таура. В сизых от старости косах все еще вились черные нити ушедшей молодости, но сухое, поджарое тело отчего-то не выглядело жалко или беспомощно. Когда разглядывание мастерицы показалось бесполезным и скучным, я перевела внимание на великое множество тканей, которое покоилось на полках темного дерева, в резных сундуках, а те, что уже не помещались в уютных недрах коробов, приходилось складировать на крышках. Нагромождения пестрых рулонов дожидались своего часа в темном углу комнаты, свернувшись от неудовольствия и одиночества пополам. Им хотелось помочь. — Какого цвета платье будет на леди Эрианэ? — нитка губ старухи дрогнула в улыбке, но отрываться от своей работы швея не спешила. — Марсала, ясное дело, — должно быть, мое молчание женщина истолковала по-своему, — это глубокий, насыщенный оттенок любимого вина таура. — Банально, — я не удержалась от едкого комментария. — Да и с волосами цвет непременно сольется, какие бы старания не были приложены к созданию прически. Если бы мне повезло родиться такой красавицей, я бы играла на контрастах. Изумруд. Нефрит. Хотя, тоже, пожалуй, банально. Бирюза? — Не глупи, — мастерица морщится и все-таки оборачивается в мою сторону, — каким бы совершенным не было лицо этой... эллет, — старуха запинается, и сквозь сомкнутые губы вырывается предательский смешок, — красота ее, как ядовитые туманы в отравленной части леса. Им нельзя верить. А ты живая и свежая, как первые трогательные цветки снежного колокольчика. Индис стучит в швейную мастерскую по всем правилам этикета, хотя в этом нет никакой необходимости. — Госпожа Иланна, — лиловые глаза девушки широко распахнуты, — Ар-Трандуил велел передать, что гостье необходимо торжественное платье. — Будто бы я этого не поняла, — брезгливо морщится женщина, сжимая в худой руке один из рисунков. — Нет, — Индис качает головой, и мне кажется, что тонкая шейка вот-вот надломится. — Он сказал, оно должно быть роскошно. Кричаще, если потребуется. Никто не должен усомниться в щедрости таура. Десны заломило. — Спасибо, Индис, — раздражение в голосе скрыть так и не удалось. — Мы тебя поняли. Служанка кивает и поспешно исчезает в темноте коридора. Ей не по душе мастерская, ровно также, как и ее владелица, хоть эльфийка никогда не произнесет ничего подобного вслух. — Он хочет, чтобы ты выглядела нелепо, — роняет старуха, возвращаясь к наброскам. — Выбор за тобой — примешь вызов и заставишь даже роскошное до вульгарности платье сиять, или же пойдешь против воли Владыки? Хотя жаль отказываться от наряда из живых подснежников, который я придумала специально для тебя. Я вздыхаю, усмиряя мерзкую сторону своего характера. На этот раз. Ничего, я привыкла быть одной из неприглядных девиц в стайках молоденьких дворянок еще на своей Родине. Правда, какая разница, насколько ты красива, когда ведешь себя, как замороженная сельдь? — Я принимаю вызов. Ар-Трандуил еще пожалеет о своем выпаде. И не раз за этот вечер подавится вином, цвета платья леди Эрианэ. *** Забывшие про обиду розы делились мнениями друг с другом, громко шевеля восковыми лепестками, пока я крутилась возле зеркала. Даже прическа под стать наряду — не по возрасту сложная, соответствующая всем правилам дворцового этикета. От количества жемчужных нитей ломило голову, и я с мольбой уставилась на цветы. — Девочки, я выгляжу ужасно? Одобрительный гул был мне ответом. — Вы сможете что-то сделать с этим кошмаром? — я тряхнула неподъемной головой, чувствуя себя полной идиоткой. ...ближе. Будто Его зов пробился сквозь изумрудные побеги неожиданных друзей. Лес никогда не бросает в беде тех, кто ему дорог. Пожимаю плечами, и двигаю омерзительно девчачий пуфик к резному окну. Сажусь, поворачиваясь спиной к болтливым бутонам. Закрываю глаза. ...как пшеница. Да, волосы — это наше маленькое семейное сокровище. Правда, в роскошной шевелюре тети Эллисон больше пепельных оттенков, чем теплых, как у мамы. Вихры отца были цвета огня. И вились, тем самым вечно раздражая чинных аристократов, которые предпочитали зализывать волосы назад на манер актеров старого Голливуда. Тяжелая нитка жемчуга рухнула на пол, рассыпаясь сотней маленький звездочек. За ней последовала вторая и третья. Освобожденные локоны тяжелой волной рассыпались по спине. Через секунду я чувствую зеленые пальцы побегов, словно боясь поранить, прижавшие шипы к стеблю, вплетающиеся в пшеничное море волос. Слуги Леса подозрительно быстро управляются с прической — даже расторопной Индис для этого потребовалось больше двух часов. В желудке оглушительно заурчало, и я уже представила божественный вкус жареной куропатки, щедро политой кисло-сладким соусом. И картофельные дольки, запеченные вместе с чесноком. Хотя, скорее всего, чеснока на приеме не будет. Что уже делает его невыносимо скучным. А еще я представила себе коллекцию вин, которую смогу распробовать за сегодняшний вечер. Едва ли Ар-Трандуил будет следить за состоянием моей печени, у мистера Совершенства и других дел хватает с лихвой. Например, отбиваться от поползновений прекрасной леди Эрианэ. Или удерживать статус самого пьющего, но самого трезвого мужчины в зале. Или следить за сыном, чтобы, не дай Боже, не стать в ближайшее время дедушкой. Я хихикнула, и розы нетерпеливо загудели. Подхожу к зеркалу и впервые в жизни остаюсь довольна отражением практически полностью. Девочки постарались на славу, вплетая живые цветы в теплые локоны. И, словно в насмешку самой природе, бутоны, цветущие в волосах, переняли кобальтовый оттенок у вычурного платья. Оно мне не нравилось. Зато близость Леса прибавляла сил. Что ж, господин Трандуил. Не я начала эту войну. А воевать с чародейками, тем более голодными, очень-очень глупо.