Мир Духов неплох, если к нему привыкнешь.

После обеда Сэн отвели в домик, который находился через два висячих моста от кухни. Этот дом был лиловым, с нежно-салатовой крышей и такими же по цвету окнами, с расписными ставнями. Крыша немного выступала, нависая над землей, к острым углам были прикреплены забавные игрушки — «Музыка ветра». Они были вырезаны из дерева и покрыты чрезвычайно сложным плетением линий, мелодично перезванивались друг с другом с каждой крыши. Сэн приблизилась к одному талисману и слегка качнула пальцем одну трубочку, вызывав легкий сухой перестук. Девочка представила, как шумно становится в городе ведьм во время сильного ветра и какая какофония царит здесь, когда приходит гроза. — Идём, — Раззари тронула Сэн за плечо, отвлекая от игрушки. — Это домик юных учениц. Побудешь здесь, пока старшие не вернутся. Ключ тебе не нужен, постучи два раза и назови имя, дверь откроется. Мне пора, позже я навещу тебя. Путём Солнца. Колдунья взмахнула рукой, села на метлу с одного бока, как в старых книжках, которые читали Сэн в детстве, и унеслась, сделав в воздухе мёртвую петлю. Сэн постояла возле домика пару секунд, слушая «музыку ветра» и мысленно пытаясь решиться и войти. «Это смешно!» — возмущенно зазвенел голос Марны, — «Ты пережила встречу с лисами, а теперь боишься в собственную комнату войти!». Девочка вздохнула и постучала по двери. Древесина, из которой сделан весь ведьмин город, включая этот домик, была здесь очень тёплой. Словно солнечная и ощутимо греющая пальцы. «Дверь открылась». Не обратив внимания на то, что дверь открылась без звука её имени, Сэн прошла внутрь. Ведьмы оказались весьма аскетичными дамами, а главной их ценностью являлись знания, которые были разбросаны по всей комнате. Домик оказался меньше, чем можно было предположить, глядя на него снаружи. Отделан он был в самых пастельных тонах, абсолютно не раздражающих глаза; четыре небольшие кровати, застеленные разными по цвету покрывалами, с двумя тумбами, по одной на две кровати; два невысоких шкафах для одежды, в которых размещалось пять полок и на которых стояло несколько пустых горшочков для цветов. За небольшой ширмой обнаружился небольшой деревянный рукомойник с забавной пипкой, такие устанавливают на дачах, обычно. Туалета нигде не было, из чего Сэн сделала вывод, что в городке есть какое-то отдельное помещение. Дом ярко освещался окнами, которые находились в каждой стене, с солнечной стороны окна поросли плющом и вьюном, защищая единственную комнату от излишнего света и тепла. На каждом подоконнике располагались цветочные горшки, чуть большие по размеру, чем на шкафах для одежды, и книги: уйма книг на полочках, книги, стопками громоздящиеся на полу, корешки и уголки книг, выглядывающие из-под кроватей, и парочка на рукомойнике. — Это мой дом? — девочка задала вопрос вслух, не чувствуя сосредоточения во лбу, какое, обычно, бывало, когда Марна находилась в словоохотливом настроении. Как и следовало ожидать, никакого комментария к словам от этой особы не последовало. В голове и домике было пусто и тихо. Очевидно, домик глушил звуки наружности, потому что Костяной Двор точно не являлся тихим местом. Там, снаружи, — хохотали сыновья ведьм и кружила невысоко в ветвях удивительных древ стайка юных ведьмочек, пела «музыка ветра» с каждой крыши и плакали голоса чайек, доносившиеся с Утёсов. Двор — спокойный и неторопливый внешне, никогда не засыпал и никогда не молчал, даже если так могло казаться людям. Сэн вздохнула ещё раз и присела на край кровати с голубым покрывалом, зарываясь пальцами в мягкую ткань. Она чувствовала себя потерянной, не просто потерянной в незнакомом месте, а потерянной в целом мире. Оставшись наедине с собой и своими мыслями, девочка растерялась. Нужно было думать, как быть дальше, что сказать ведьмам, и выяснить ещё, что понадобилось от неё лисам, узнать, что случилось с Бруном, узнать, в конце концов, как выбраться отсюда! Ещё пару часов назад она шагала с Бруном по суетливому рынку, смущённая из-за своей странной одежды. На ней до сих пор была кофта Лирки, серо-малиновая и с растянутыми локтями. Но сейчас, когда выдался момент всё обдумать, в голове не оказалось никаких мыслей. Сэн хотелось расплакаться от обиды и жалости к себе самой. Кто она? Кто эта Тиʼшэм, с которой все её сравнивают? И где Марна, где хоть кто-нибудь, когда так необходимо собраться, а сил нет? «Я думала, что время в одиночестве, пойдёт тебе на пользу», — смущённо заявила Марна, врываясь в голову звонким сопрано. — «Но, видимо, ты ещё слишком мелкая, чтобы оценить моё великодушие по достоинству» — Я просто… — Сэн не знала, как оправдать свою потерянность. «Я поняла, что ты просто». у Марны не было тела, она являлась всего лишь голосом в голове, но Сэн отчётливо представила, как девушка пожимает плечами. Если Марна вообще была девушкой, о чём говорил её голос. Впрочем, мало ли, что могло быть на самом деле. На секунду девочка ярко представила себе невысокую брюнетку со светло-зелёными глазами и лилейной кожей. Видение ослепительно улыбнулось и исчезло. Марна по-прежнему была лишь голосом в голове. «Жди гостей», — тихо пропел сопрано. В дверь тут же постучались. — Как ты это… — дверь распахнулась и Сэн умолкла. Даже в городе ведьм разговоры с собой вряд ли являлись нормой. — Да? На пороге стояла Хали. Русоволосая и светлоглазая, среди прочих юных ведьм она была светлым пятном, одетая в белую льняную тунику и длинную нежно-лиловую юбку. В руках ведьма-наставница держала аккуратно сложенные вещи. — Я принесла тебе вещи, а то ты сильно выделяешься и среди нас, и среди деревенских, — Хали положила стопку возле девочки. — Здесь ведьминская одежда, мне кажется, деревенская тебе без надобности. Сэн взяла в руки лёгкую коралловую футболку из чего-то невесомого и полупрозрачного, цветом похожую на её собственный наряд. На покрывале остались лежать свободные шорты до колен того же цвета и из той же ткани, что и футболка, передник из плотной ткани травяного цвета и небольшой синий мешочек из чего-то жёсткого. Хали присела возле девочки и взяла в руки сумочку, раскрыв её и высыпав содержимое на покрывало. Внутри оказался спутанный клубок из узких тканевых белых лент, жёлтые серьги и куча звонких браслетов, цепочек и даже несколько металлических пластинок, похожих на те, что звенели в волосах Раззари. — Это Раззари передала, — Хали указала на украшения. — Сказала, что ведьма — не ведьма, если в её волосах ничего не звенит. А одежду Багель наколдовала. Она у нас временно на должности управительницы, пока все разлетелись. — Спасибо, — бессильно ответила Сэн, прижимая к себе приятную на ощупь футболку. — Правда, спасибо. Извините, что я вам на голову свалилась. Я, правда, не хотела, я — не Тиʼшэм. Я… Я даже не знаю, кто я… Сэн шмыгнула носом, отчаянно закрывая глаза и прячась от спокойного и проницательного взгляда Хали. Ведьма-наставница слушала прерывистую речь девочки молча, позволяя выговорить всё, что у той скопилось внутри за половину дня. — Всё в порядке, — пожала плечами Хали, распутывая клубок из лент. — Я знаю, что ты — не Тиш. Она бы не позволила так просто отчитать себя и уже тем более увести откуда-то, где ей нравится или интересно. Наставница замолкла. Сэн взяла одежду и ушла за ширму с рукомойником. — Тиш исчезла несколько месяцев назад, — вновь заговорила ведьма. — Ушла собирать рассветную росу и не вернулась. Мы всё обыскали, всё перерыли. Город на голову поставили, деревню накрыли, по своим Утёсам тоже дали тревогу. В конце, даже обратились к диким ведьмам. Тиʼшэм к ним часто сбегала, я знаю, хоть ловили её всего два раза. У Тиш и мать дикая, и бабка, и прабабка. Все они с самой природой на «ты». Про таких говорят «В Лесу родилась, в Лес и вернётся», Тиш бы и вернулась однажды. Это только кажется, что дикой может стать любая, нет, дикой ведьмой нужно родиться. Чтобы ты лучше представила себе, о чём я вообще говорю — у Раззари в роду есть дикая ведьма. Она ведь даже летает чуточку по-другому. А Тиш, она ещё круче Раззари финты выписывала. Могла пролететь между двумя ведьмами, пока те разговаривали, и ни одна из ведьм бы не шелохнулась. Но Тиш пропала. Исчезла. Просто испарилась. Дикие ведьмы тоже пытались её искать, но след привёл их к озеру за деревней, где и в самом деле все ведовки росу собирают, а дальше он обрывался. Просто исчезал, словно её что-то проглотило. Но так быть не может, потому что даже тогда бы след остался. Сэн внимательно слушала рассказ и чувствовала, как чутко замерла Марна, впитывая каждое слово. Девочка вышла из-за ширмы полностью одетая в коралловый костюм, повязала передник, который оказался длиннее шорт, оканчивающихся чуть выше колен, — он спадал на три ладони ниже. Хали зорко её осмотрела и, жестом позвав к себе, начала фактически бинтовать голени лентами из мешочка, перед этим она застегнула на левой щиколотке браслет с колокольчиками. — Значит, Тиш исчезла. А я просто похожа? — спросила девочка, надевая на руки ворох браслетов, которые, в Костяном Дворе, звенели абсолютно на каждой руке. Только вот на руках Хали и Багель их не было, вместо звонкого металла, их кисти обвили ажурные ленты из кожи. — Ты не просто похожа, — задумчиво произнесла Хали, заканчивая украшение и оставляя концы лент свисать, — ты её почти точная копия. Наставница ласково взяла Сэн под руку и вывела на середину комнаты. Ведьма прищёлкнула языком и перед женщиной и девочкой выросло зеркало в полный рост, в котором отражалась только Сэн и не было Хали. Вместо Хали в зеркале начали сгущаться очертания уже практически взрослой девушки. Тонконогая и тонкорукая, похожая на лесную нимфу; длинные, почти до колен, густые волосы, завязанные в хвост, с густой чёлкой, по краям удлинённой и потому обрамляющей лицо; глаза её густо были обведены чёрной сурьмой, на скулы нанесены алые полоски. В руках ведьма держала прямой посох, который ближе к своему окончанию изгибался почти острым зигзагом, где крепились различные амулеты и талисманы, а также пара белых и ярких, «глазастых» перьев. Одета Тиʼшэм была в те же вещи, что и Сэн, а потому, за исключением раскраса на лице и длины волос, их сходство было фантастическим. — Мы же… — девочка прикоснулась кончиками пальцев к Тиʼшэм, и та ответила хитрющей улыбкой. — Да, как две капли, — прошептала Хали, сжимая плечи Сэн. — Тиш летала на этом посохе, который ей от матери достался. Отвергала любую метлу, и никто с ней в скорости сравниться не мог. — Но ведь я — не она. Хали тихо рассмеялась и кивнула. — Разумеется, ты — не она. Но вы можете быть сёстрами или родственницами. Ваша похожесть непогрешима, есть только разница в возрасте. — Я не помню, — Сэн нерешительно коснулась отражения. — Я ничего не помню! Зеркало рассыпалось под пальцами девочки, оседая на пол желтой пылью. Ведьма вздохнула и погладила Сэн по голове. — Ты вспомнишь, обязательно вспомнишь. Мы поможем. Нужно только дождаться старших, Капелька. «Капелька, — повторила Марна задумчиво звеня. — Вы похожи, словно отражения. Но вы не сёстры, я чувствую. Жди возвращения ведьм и слушай ведьм, они должны сказать что-нибудь толковое. Лучше, чем-то, о чём твердит эта нянька». Это был первый прямой совет от Марны. Больше она ничего не говорила и даже не появлялась на протяжении нескольких недель. — Это всё, что мне осталось, — прошептала Сэн. Хали мягко улыбнулась и вышла из домика, направляясь по своим делам.