Январское лето

Гермиона выскочила из своего подъезда в шестом часу вечера, едва не съехала с крыльца, поскользнувшись на тонкой заледенелой корке, и вцепилась пальцами в локти проходящей мимо соседки — старушки лет шестидесяти. Старушка по-доброму улыбнулась, придержав девушку от падения, и Грейнджер благодарно кивнула. Сегодня погода решила порадовать жителей города, уже привыкших к вечным туманам, и с самого утра из-за тяжелых пепельных туч временами показывалось ленивое бледно-желтое солнце, прогоняющее на время промозглую морось. К вечеру совсем распогодилось, Гермиона подняла глаза, подумывая, не совершает ли ошибку, оставляя дома зонтик, но, по-видимому, грозовые облака решили нашкодить сегодня где-то в другом месте. Воздух на удивление чист и свеж, возможно, из-за легкого морозца, от которого застарелая пожухлая трава у подъезда смерзлась и стала похожа на огромную коросту. Девушка приподняла воротник кашемирового пальто и, спрятав руки в карманы, вдохнула морозный воздух так сильно, что легкие заныли от напряжения, а голова слегка закружилась. Отчего-то хотелось до одури надышаться этой свежестью, вдохнуть в себя как можно больше и отнести с собой домой, выпустив в запыленную квартирку. Грейнджер улыбнулась своим мыслям и слегка провела продрогшими пальцами по волосам. Точнее по тому, что от них осталось. Кажется совсем недавно, когда жаркий август только начинал вступать в свои права, она вернулась из Австралии и обкорнала свои густые, часто спутанные как воронье гнездо волосы под мальчика. Нервный срыв? Возможно. Но с волосами тоже связано много воспоминаний, от которых хотелось избавиться как можно скорее. Не выход, разумеется, но стало гораздо легче… С тех пор прошло больше года. Уже больше года у нее нет семьи, глупо, но она просто не смогла вернуть родителям память. Даже смешно: одна из самых одаренных волшебниц современности и не смогла…наверно люди врали, когда говорили так? Гермиона слегка повела плечами, отгоняя поплывший не в то русло поток мыслей, и вновь глубоко вдохнула. Покрытый коркой инея асфальт глухо хрустит под ногами, и девушка ускоряет шаг, оглядываясь в поисках укромного местечка для трансгрессии. Конечно, можно было трансгрессировать прямо из дома, но почему-то захотелось пройтись, впитать в себя запахи затихшего в ожидании первого снега города. Грейнджер спускается на противоположную улицу и проскальзывает в проем между домами. Неприятное, но уже привычное тянущее ощущение охватывает каждую клеточку тела, и девушка исчезает с громким хлопком. «- Где мы? Джордж игриво улыбнулся: — А сама как думаешь? Гермиона нахмурилась — ничего знакомого, что могло бы подсказать их местонахождение. Небольшое помещение, на удивление теплое. Кругом разбросаны кучи сена, из-за которых вокруг стоит заманчивый запах сушеных трав. На стенках множество волшебных огней — атмосфера теплая, уютная и какая-то домашняя: — Я здесь никогда не была… — Это «Нора». — «Нора»? — Точнее наш сарай, — Джордж улыбнулся, будто только что воплотил в жизнь свою самую гениальную идею. Гриффиндорка подозрительно покосилась на парня: — Зачем ты притащил меня в ваш сарай? — Потому что в дом нельзя, на нем куча защитных заклинаний, которые мне превозмочь не по силам, — он огляделся, окидывая помещение взглядом. — Мне показалось, ты будешь рада оказаться здесь — насколько мне известно, тебе всегда нравился наш дом.» Гермиона задумчиво осмотрела бесконечное выцветшее поле, с пожухлой покрытой легкой пленкой инея травой. Вдалеке на горизонте виднеется тонущая в теплых огнях деревенька «Оттери-Сент-Кэчпоул», а всего в нескольких десятках метров стоит старый, видавший виды дом с полуразрушенной красной черепичной крышей, которую хозяева еще не успели до конца восстановить после нападения Пожирателей смерти. Но, несмотря на это, все сооружение окутывала аура тепла и домашнего уюта. Сердце на секунду сжалось — слишком много воспоминаний с детства, от которых она так старательно сбегала весь последний год. При виде до боли знакомого дома, они словно пробудились от долгого сна, лениво потянулись и смахнули с себя паутину, наросшую со временем. Несколько несмелых шагов, и что-то будто хватает за шкирку, останавливая, не позволяя идти дальше к манящему уютному свету из окон, который словно маяк призывно манит к себе, подговаривает скорее укрыться от нескончаемого океана тьмы. Гермиона машинально прижимает руку к груди, пытается выровнять внезапно охрипшее дыхание: — Дыши…просто дыши, это всего лишь дом, — девушка распрямляет плечи и ускоряет шаг. — Дом, который так много для тебя значил… — Гермиона, милая! — Молли Уизли, с трудом сдерживая слезы, с порога притягивает гостью к груди. — Куда же ты пропала?! Джинни сказала, что ты сегодня должна прийти на ужин, заходи, располагайся. — Извините, миссис Уизли, были небольшие проблемы. Молли посмотрела на девушку с какой-то грустной обреченной улыбкой и мягко подтолкнула пройти в прихожую: — Как ваши дела, миссис Уизли? — осторожно спросила Гермиона, стягивая пальто и вешая его на старую изогнутую вешалку. — О, все хорошо, детка, не беспокойся! Проходи на кухню, все уже за столом. Девушка нахмурила брови. Миссис Уизли казалась слишком суетливой, нет, Молли никогда не отличалась спокойным характером, но сейчас что-то в выражении ее изможденного покрытого редкими морщинками лица было наигранным, не настоящим, будто она всеми силами пыталась скрыть за маской излишней доброты и гостеприимности свое истинное состояние. И одному Богу известно, какое это состояние должно быть у женщины, которая пережила войну, убила человека и потеряла сына? Ужин прошел в теплой дружеской атмосфере. Семья собиралась вместе лишь в выходные, а потому новостей накопленных за неделю было хоть отбавляй. Гермиона против воли поглядывала на пустующие стулья, которые были слегка отодвинуты от стола, будто их хозяева вышли на веранду, на пару минут и сейчас вернутся… Девушка отпила из бокала немного домашнего вина, но напиток внезапно словно встал поперек горла — с краю стола у одного из пустующих стульев было накрыто: стояла полная тарелка с запеканкой, ложка, вилка и такой же бокал с вином. Джинни, заметив, куда направлен остекленевший взгляд подруги, мягко сжала ее пальцы под столом. Гермиона едва заметно вздрогнула и посмотрела на младшую Уизли. На губах так и горели немые вопросы. Джиневра, осторожно осмотрев семейство, и убедившись, что все заняты разговорами друг с другом, наклонилась к уху подруги: — Это для Джорджа…мама каждые выходные ждет, что он, наконец, придет на ужин но… — она отстранилась от Гермионы и пожала плечами. Грейнджер молча кивнула и вновь посмотрела на пустующее место, которое со стороны казалось подгнившим пятнышком на идеально ровном яблоке. После ужина, когда девочки помогли миссис Уизли убрать со стола, Гермиона засобиралась домой. Она уже застегивала последние пуговицы на пальто, когда внезапно с кухни появилась чем-то обеспокоенная Молли. Она остановилась и почему-то начала заламывать пальцы на руках, будто стеснялась о чем-то спросить: — Миссис Уизли, у вас все в порядке? — Грейнджер подошла к женщине и мягко сжала ее локоть. — Вы чем-то взволнованны. Молли нахмурилась и закусила тонкие губы. Ее глаза едва заметно покраснели, и девушка в ужасе предположила, что хозяйка дома возможно плакала: — Гермиона, милая…я хотела тебе попросить сделать для меня одну очень важную вещь… — Конечно, все что угодно! Миссис Уизли пару секунд задумчиво смотрела на пуговицы на пальто девушки. Казалось, сейчас внутри этой хрупкой на вид женщины царит настоящая смута: — Я бы никогда не стала тебя беспокоить, но у меня просто не остается выбора! — голос Молли перешел на шепот, а сама она несколько раз обернулась, будто думая, что их могут подслушать. — Мне бы хотелось, чтобы ты навестила Джорджа в его магазине… Гермиона буквально ощутила, как душа скованная льдом ухнула прямиком в пятки: — Миссис Уизли я не… — Очень тебя прошу! Я вижу его лишь, когда мы договариваемся о встрече, но он не говорит со мной ни о чем, только о делах своего магазина, а Рон хоть и помогает ему, наотрез отказывается разговаривать с братом о темах, не касающихся этого же дурацкого магазина! — Молли сжала запястье девушки и натянуто улыбнулась. — Я совершенно не знаю, что происходит с моим сыном, Гермиона — он ни разу не появился в «Норе» после того как… Женщина сглотнула и быстро заморгала, пытаясь скрыть слезы: — Джордж всегда считал тебя светлым человеком, готовым любому прийти на помощь. Железный аргумент. Гермиона смотрела в тусклые, подернутые пленкой глаза Молли, не зная, что ответить и отчаянно надеясь прямо здесь не задохнуться от очередной панической атаки: — Я сомневаюсь, что Джордж захочет меня видеть, миссис Уизли… — выдавила она спустя минуту тягостного молчания. — Мы не общались уже больше года. — О, пустяки, милая! Лучше поздно, чем никогда. Грейнджер через силу кивнула, чувствуя, как цепенеют внутренние органы, а легкие раздирает от нехватки кислорода: — Хорошо, я попробую. — Отлично! — Молли вмиг повеселела и расплылась в широкой, но по-прежнему фальшивой улыбке. — Просто попытайся поговорить с ним о чем-то не касающимся его магазина. Оказавшись на улице Гермиона судорожно вздохнула, стараясь, насытится вечерним ледяным воздухом. Мокрые от волнения ладони тут же начало покалывать от морозца, и девушка поспешила спрятать руки в карманы пальто. Мысли о том, чтобы оказаться рядом с тем, кого она так долго надеялась забыть и избегала всеми возможными способами, заставляли сердце отчаянно биться, а мысли о том, что он и не пытался ее найти, вовсе сжирали заживо. Грейнджер пару минут просто стояла, на прогнившем от времени крыльце, и смотрела на старую айву, растущую рядом с домом. Зябкий ветер шумел в скудной кроне, завывал, разбиваясь о черепичную крышу. «Вот они — «призраки прошлого». Настигли, как бы я не старалась убежать». Гермиона закусила губу. Конечно, всегда можно соврать — сказать, что попросту разговора не вышло и навсегда забыть об этом… Девушка спешно отогнала кощунственные мысли прочь — она не могла поступить так с Молли Уизли, в теплых и родных глазах которой теперь все время стоят слезы. К тому же, возможно, где-то в этих запутанных дебрях прошлого и есть панацея к скорейшему выздоровлению? Стоит лишь покопаться, через не хочу… Гермиона спустилась по скрипучим ступенькам на каменную дорожку и обернулась, поднимая взгляд на окна второго этажа. Комната Фреда и Джорджа. В книгах обычно пишут, как в такие моменты в груди начинает ныть, а глаза наполняются не прошеными слезами. В реальной жизни все иначе… Грейнджер вгляделась в мрачную темноту окон и не почувствовала абсолютно ничего. Пустота — бесконечная, угольно-черная, как мазут на бревнах около гаража мистера Уизли. Время сжирает все: чувства, воспоминания, эмоции. Надо только подождать, время ведь оно как резина: для каждого ощущения ему нужно «растянуться» по-разному, чтобы в итоге все равно неминуемо это поглотить. «Я любила мужчину, с которым была слишком мало. А когда была, не понимала, что любила. И сейчас, если бы меня спросили, о чем я жалею больше всего? Я бы ответила, что жалею о тех грехах, что не успела с ним совершить». Он не искал — было не до того, а Гермиона просто не смогла прийти, посмотреть в пронзительные льдисто-голубые глаза, которые по иронии судьбы остались в единственном экземпляре. Она не могла даже самой себе объяснить, почему? Просто не смогла. «Маленькая, запутавшаяся в своих чувствах эгоистка…». Грейнджер заставила себя отвернуться от окон и взглянула на часы, которые показывали девятый час. На завтра откладывать нельзя — лучше сразу, как пластырь с раны. Завтра утром после бессонной ночи в раздумьях, вся решимость испарится и рассеется словно дым. Гермиона судорожно выдохнула, пытаясь унять внутреннюю дрожь, и бросив еще один прощальный взгляд на пустые окна, с хлопком растворилась в воздухе. В следующее мгновение ноги мягко коснулись твердой промерзлой земли, и девушка на секунду потерялась, ослепнув, в обилии ярких огней на вывеске с витиеватой надписью «Косой переулок, 93 — Всевозможные волшебные вредилки».