Танцы на стеклах...

      Три долгих дня прошли с того рокового часа, когда ворота Шоломанчи открылись, впуская печальную процессию, доставившую едва живого властителя ночи под защитный покров Дьявола. Три долгих дня Анна провела в кромешном аду, не имея ни малейшей возможности узнать, что происходит в подземных лабораториях школы, куда поместили Дракулу. Три долгих дня она терялась в догадках, строя предположения одно страшнее другого, и в сотый раз упрекая себя за упрямство и безрассудство, которые и привели к таким плачевным результатам. Три долгих дня ее душу терзали демоны, разрывая на мелкие кусочки и подвергая неимоверным пыткам неизвестностью. Даже Иляна, как ни пыталась, никак не могла пробиться сквозь стену, плотно окружавшую сознание отца, тем самым подливая масла в огонь и так пылающий ярким жаром недобрых предчувствий. Анна металась по комнате, словно пойманный в клетку зверь, пытаясь отыскать хоть малейшую брешь в ловушке своих мыслей, которые пленили ее разум, проникая в самые потаенные уголки сознания, но раз за разом терпела поражение в этой неравной схватке. Привыкшая действовать всегда по-своему, сейчас принцесса была вынуждена подчиниться чужой воле и проводить эти чудовищные часы неизвестности и мучений в запертой и хорошо охраняемой комнате, не находя себе места в этих четырех стенах. Голова просто кипела, переполненная всевозможными догадками и сомнениями, не покидавшими ее измученное сознание ни на минуту и не дававшими вздохнуть спокойно. Она искренне не понимала, чем вызвано подобное молчание со стороны вампиров, ведь они прекрасно были осведомлены о том, какие отношения связывали ее с Владом. О том, что молчание исходит от самого Дракулы, Анна и думать не хотела. Только не после всего, что она узнала о нем за последние дни. Девушка не верила, что он не захотел хотя бы с ней поговорить или дать знать, что с ним все в порядке, а тем более Иляне. Поэтому в сознании прочно засела тревога, мастерски оплетая липкой паутиной страха ее разум, напрочь лишая возможности рационально мыслить и заставляя бродить в лабиринтах измученного подсознания, выискивая причины такого долгого отсутствия информации. Услышав звук открывающихся дверей, в сознании принцессы зажегся лучик надежды, но тут же погас, когда на пороге ее комнаты оказались Ван Хельсинг и Карл. Конечно, она была рада их видеть. Появился хоть кто-то, с кем девушка могла поговорить и обсудить сложившуюся ситуацию. Иляну Анна втягивать в бесконечные пространные разговоры не хотела, мало того, что девочка была еще слишком мала для подобных бесед, так она и так с трудом переносила отсутствие новостей об отце и невозможность с ним хоть как-то связаться. Она перестала улыбаться, а в ее глазах поселилась такая печаль, что Анна без боли в сердце не могла на нее смотреть. Малышка мужественно пыталась скрывать от матери свои переживания, чтобы не расстраивать ту еще сильней, но владеть собой она еще не научилась и поэтому то и дело ее эмоции и далеко невеселые мысли выплескивались потоком горючих слез. — Как вы? Есть какие-то новости? — спросил Гэбриэл, проходя вглубь комнаты и устраиваясь на полу перед пылающим ярким огнем камином. — Нет, совершенно никаких, — грустно ответила Анна. — А вы тоже не в курсе, что происходит? — Ну… — охотник задумался, как бы помягче рассказать девушке о том, что произошло в пещерах стригоев. — Мы все видели, — заметив попытки друга подобрать нужные слова, сказала Анна. — У Иляны бывают видения, ты же знаешь, она может чувствовать Влада. — И? — И мы все видели, — закрывая глаза и пытаясь отогнать такие страшные воспоминания, повторила девушка. — Также мы видели, как вернулись вампиры с Дракулой и вы, правда уже в окно, хвала Господу. Но почему вас так долго не было? Три дня прошло. — Нас тоже посадили под замок, — усмехнувшись, ответил Ван Хельсинг. — Чтобы под ногами не путались. Сказали, что от нас слишком много проблем. — А как малышка? — поинтересовался Карл, который просто обожал детей и безумно скучал по своим крохам. — Плохо, — усевшись в уже казавшееся родным огромное кожаное кресло, сказала принцесса. — Хоть и пытается это скрывать, отчего ей еще хуже. Я просто не знаю, что мне делать. Она практически не спит, не ест, не говорит. — Да уж, дела, — мрачно подвел итог Гэбриэл. — Слушайте, — тихо начал Карл, — у меня тут одна идея возникла. Правда, не уверен получится ли, но во всяком случае можно попробовать, — Анна и Ван Хельсинг с удивлением посмотрели на говорившего. — У меня кольцо Дракулы, которое он мне дал, чтобы я самостоятельно попал в Шоломанчу. — Ну и что? — спросил Гэбриэл. — У меня тоже есть его кольцо, но оно… — Я не знаю, в чем тут секрет, — перебил друга Карл, доставая из внутреннего кармана печатку, — но этот перстень действительно помогает, я знаю, о чем говорю. — Так что ты хочешь этим сказать? — не выдержала Анна. — Возможно, с его помощью мы сможем проникнуть в лаборатории школы, где и находится сейчас Дракула, — немного неуверенно проговорил он. — А что, неплохая идея, — что-то обдумывая, сказала Анна. — Вот только как выбраться из комнаты? Иляна только уснула, но я и не хочу использовать ее способности. А там охрана стоит. — Уже нет, — сам не веря своим глазам, произнес охотник, тихонько выглянув в коридор. — Они только что скрылись за поворотом. — Вот об этом я и говорю, — с интересом рассматривая золотое кольцо, проговорил Карл. — Такое впечатление, что оно читает мысли и исполняет желания. Это, наверное, какой-то артефакт. — Ладно, — бросил Ван Хельсинг, — так это или нет, но шанс есть и нужно им воспользоваться. — Но я не могу оставить Иляну одну, — приоткрыв дверь в соседнюю комнату и с нежностью взглянув на свою дочурку, которая снова свернулась клубочком на огромной кровати и мирно дремала, сказала девушка. — Не переживай за нее, я останусь, — произнес Карл, устраиваясь в кресле перед камином. — Она может проснуться в любой момент, — разрываясь между беспокойством за свою малышку и возможностью наконец-то узнать, что случилось с Владом, заметила принцесса. — И у нее бывают видения, иногда очень неприятные и… — Анна, у меня двое детей. Я, конечно, не скажу, что стал экспертом но, думаю, что смогу справиться если что… Правда, не волнуйся. Тем более вы же ненадолго и тут мы в полной безопасности. — Он прав, — кивнул Ван Хельсинг. — Мы быстро, туда и обратно. Посмотрим, что там творится и почему нас держат взаперти, словно пленников, и сразу же вернемся. — Хорошо, — согласилась Анна. — Пойдем. Вынырнув мрачными тенями в темноту бесконечных коридоров, они на секунду задумались, но затем Ван Хельсинг, державший перстень Дракулы ощутил легкое покалывание. — Туда, — указал охотник вправо и они продолжили путь в неизвестность. Анна с трудом успевала за широкими шагами мужчины, но не хотела привлекать внимание Ван Хельсинга, который, казалось, полностью погрузился в себя. Какие мысли терзали охотника, девушка точно не знала, но предполагала, и явно небезосновательно, что ничего приятного в голове Гэбриэла не происходило. Одни его мучения по поводу собственного прошлого, которое свалилось на него со всей беспощадностью снежной лавины, сминающей все на своем пути, не добавляли хорошего настроения. Что уже говорить о том, что все его представление о себе в один миг перевернулось с ног на голову. Осознать подобное было делом весьма нелегким, а принять это вообще, казалось, просто нереально. Сомнения роились и в мыслях принцессы, внося сумбур и заставляя снова и снова разрываться между возможностью получить хоть какую-то информацию и страхом от того, что они могли узнать в подземельях Шоломанчи. Истерзанное за три дня бесплодными попытками найти хоть какое-то объяснение случившемуся сознание в который раз рисовало перед принцессой ужасные картины, заставляя ее сердце сжиматься от горя и боли. Чувство вины, так же прочно засевшее в ее голове, вносило свой вклад, разъедая ее изнутри смертоносным ядом отчаяния. Узкая лестница с крутыми ступенями вела в лаборатории Шоломанчи, в глухие подземелья, надежно скрывавшие свои тайны от всех и каждого, особенно от таких вот незваных гостей. Но то ли перстень сыграл свою мистическую роль, то ли госпожа удача сама стала проводником людей в этих подземных лабиринтах, но они без проблем добрались до нужного места. Анна вспомнила, что уже ходила по этой лестнице, казалось, что с тех пор прошли годы, но на самом деле всего-то несколько дней. И снова непрошеные слезы подступили к ее глазам, застилая своей пеленой все вокруг, одновременно сдавливая и разрывая грудную клетку. С трудом сдержавшись и переведя дыхание, девушка поспешила навстречу неизвестности, которая никак не хотела отступать, заставляя Анну в который раз сражаться с приступом паники, охватившим ее разум и погрузившим принцессу в настоящий хаос чувств и эмоций. — Кажется пришли, — останавливаясь перед огромной двустворчатой дверью, выкованной из железа, сказал Гэбриэл. — И что дальше? Как мы ее откроем? Тут такие засовы… — произнесла Анна, разглядывая огромные металлические задвижки, преграждающие путь в лаборатории и охраняющие их секреты от посторонних глаз. — Осторожно! — Ван Хельсинг едва успел отскочить в сторону сам и оттолкнуть принцессу, когда массивные двери со скрипом открылись, приводя в движение железные засовы и выпуская нескольких вампиров во главе с Ментором. — Каков твой вердикт? — спросил Глава Старейшин высокого светловолосого вампира, последним вышедшего из таинственных подземелий. — Без Древних мы, увы, уже не обойдемся, — разводя руками, задумчиво ответил тот. — Нам еще повезло, что Белтейн не за горами и мы успеем призвать их на помощь, иначе… я просто не знаю. Яд слишком сильно… Следующие слова растворились в темноте, поглотившей говоривших и оставившей после себя снова ту самую ужасную неизвестность, что изводила Анну все это время. — Господи, да что же там такое? — едва сдерживая подступившие рыдания, пробормотала Анна. — Вот сейчас мы и узнаем, — с трудом приоткрыв одну створку так, чтобы они могли протиснуться внутрь, ответил Ван Хельсинг. Они ожидали увидеть внутри лаборатории что угодно, но только не это. Воображение рисовало зловещие подземелья, наполненные всевозможными изобретениями, наподобие тех, которые они видели в замке Франкенштейна: огромные емкости с бурлящими жидкостями всех возможных цветов, кучи проводов, беспорядочно разбегающиеся в разные стороны и несущие по своим венам электричество, но вместо всего этого их взорам предстала огромная полупустая комната, едва освещенная несколькими затухающими факелами, посреди которой стоял большой каменный саркофаг, к которому тянулись несколько прозрачных трубок. Проследив взглядом за их направлением, незваные гости содрогнулись от увиденного: у дальней стены, прикованные мощными цепями, стояли четверо стригоев, в одном из которых Ван Хельсинг узнал их предводителя, Корвина. С ними как раз и соединялись злосчастные трубки, высасывая из врагов грозного вампира живительную жидкость и каплю за каплей даря ее князю, едва не простившемуся с жизнью в их каменных лабиринтах. — Что это? — в ужасе спросила Анна, спускаясь с небольшой лестницы и подходя к пленникам, которые были погружены в летаргический сон. — Думаю, они перекачивают кровь, — ответил Гэбриэл, пытаясь рассмотреть Дракулу в саркофаге, но тот был скрыт от посторонних глаз какой-то защитной белесой пеленой, чем-то напоминающей густой туман. Дотронувшись до нее, Ван Хельсинг с шипением отдернул руку, обжегшись. — Ничего себе защита, — добавил он, обходя каменный гроб вокруг. Вдруг в комнате раздался какой-то щелчок, заставивший людей подпрыгнуть на месте от неожиданности, и прозрачные до этого момента трубки стали заполняться алой жидкостью, которая тут же понеслась от своих незадачливых хозяев по искусственным сосудам к новому владельцу. Кровь же самого князя стекала по точно такой же трубке в небольшой резервуар, шипя и пенясь, отливая серебром в неверном свете факелов. Представить, что происходило в теле вампира с такой вот субстанцией вместо привычной властителю ночи, было просто невозможно. — Пойдем отсюда, — сказала принцесса, с трудом отводя взгляд от саркофага. — Я не хочу этого больше видеть. Лучше бы мы сюда не приходили. — Зато мы знаем, что с ним, — Гэбриэл кивнул в сторону Дракулы, — все в порядке, ну, в относительном. — Это ты называешь в порядке? — возмутилась девушка, метнув на друга раздраженный взор. — Я что-то в этом сомневаюсь и очень сильно. Мы даже толком не знаем, жив он или… — она запнулась, не в состоянии вымолвить следующее слово, грозящее стать необратимым приговором для Влада. — Тем более помнишь разговор, что мы услышали? — Что-то про каких-то Древних? — задумчиво сказал Ван Хельсинг, закрывая за собой тяжелые двери, отрезающие их от Дракулы и мрачных подземелий. — Да, это тоже не добавляет мне оптимизма, знаешь ли, — заметила Анна, поднимаясь по крутым ступеням. Выйдя на небольшую площадку, она, не раздумывая повернула вправо и пошла в одном ей известном направлении. — Эй, ты куда? — окликнул ее Гэбриэл. Анна, погрузившись в лабиринты собственного подсознания, не слышала и не видела ничего вокруг. Она шла, казалось, наугад не зная и не разбирая дороги. Ван Хельсинг постояв пару секунд, понял, что если не догонит девушку сейчас, то полностью потеряет ее из виду в темных коридорах, поэтому поспешил следом. Каково же было его удивление, когда выскочив за принцессой на улицу, он оказался в экзотическом саду, наполненном лучами заходящего солнца и веселым щебетом птиц. Конец апреля радовал теплой погодой, вдыхая с каждым днем все больше жизни в оживающие после затянувшейся и суровой зимы растения. Двор был наполнен терпким ароматом диковинных цветов, поражающих воображение людей своим разнообразием и причудливыми формами. К сожалению, и в этот раз Анне было не до прекрасного сада, ее душу снова терзали демоны, испытывая на ней все новые и с каждым разом все более изощренные пытки, не давая расслабиться даже на мгновение. Надежды узнать что-нибудь в лабораториях школы себя не оправдали, породив еще больше вопросов, нежели дав ответов. Состояние вампира по-прежнему вызывало опасения, не давая ни малейшего шанса хоть что-то прояснить, заставляя снова строить предположения и теряться в страшных догадках. — Господи, я больше так не могу, — прошептала Анна, заливаясь слезами. — Этот кромешный ад когда-нибудь закончится? — Все будет хорошо, — обнимая девушку, сказал Ван Хельсинг. — Его не так просто сжить со света, сколько уже об него зубы ломали, а ему хоть бы что. — Честно, я так устала. Как только я думаю, что наконец хоть что-то налаживается в моей жизни, это что-то тут же летит ко всем чертям, — уткнувшись в грудь друга, все так же тихо произнесла принцесса. — Мне иногда кажется, что это мои предки наказывают меня за то, что я предала их память, впустив в свое сердце Дракулу. — Не говори чепухи, — немного отстраняя от себя девушку и заглядывая ей в глаза, ответил Гэбриэл. — Ты как никто заслуживаешь счастья и ни один предок тебя его не лишит. Или будет иметь дело со мной, — слегка улыбнувшись, добавил охотник. — Ох, Гэбриэл, — вздохнула девушка, благодарно взглянув на мужчину, понимая насколько тяжело для него вот так спокойно стоять и обсуждать ее сердечные дела. — Нужно возвращаться, я волнуюсь за Иляну. И они поспешили назад в покои Дракулы, где их дожидался Карл и спящая спокойным сном малышка. — Ну что? — практически накинулся на них Карл, едва друзья переступили порог комнаты. — Ничего, абсолютно, — тихо сказала Анна, приоткрыв дверь в соседнюю комнату и заглянув внутрь. Убедившись, что ребенок спокойно спит, она устроилась в уже полюбившееся ей кресло и устремила задумчивый и растерянный взор на пламя, бушующее в огромном мраморном камине, в надежде получить от огненной стихии хоть какие-то ответы на свои вопросы, копошащиеся в сознании, словно назойливые мухи. Игнорировать их не получалось, а просто отмахнуться от них она не могла, слишком важны для нее они были. Но, естественно, что тишину, царящую в комнате, нарушал лишь треск поленьев, огонь же, хранил молчание, отбрасывая неверные тени на стены, рисуя на них странные образы. — Все в порядке, она спит. Я минуту назад проверял, — ответил мужчина. — Вы правда ничего не узнали? — Узнали, — вставил Гэбриэл. — Вампиры перекачивают кровь Дракуле, пренеприятнейшее зрелище, скажу я тебе. Больше мы ничего не выяснили. — Ну, вполне логично. Учитывая, что его собственная кровь отравлена серебром, — заметил бывший монах, в котором тут же проснулся исследователь. — Я вот только одного не пойму, почему нас держат взаперти? — все также гипнотизируя огонь, проговорила девушка. — И при чем тут Древние и Белтейн? — Хм, а вот это как раз очень интересно, — что-то обдумывая, пробормотал Карл. — Видимо речь о каком-то ритуале, возможно вампиры готовят какой-то обряд. Да, кстати, у Дракулы тут отличная библиотека и пока вас не было, я кое-что нашел. Вот, смотрите, — и он раскрыл древний фолиант, которому явно была не одна сотня лет. — Здесь, — указал он. — Кольцо Пентаграмматона, думаю, это что-то сродни перстню Дракулы. Во всяком случае многое теперь становится ясно. Во все времена перстни принадлежали сильным мира сего, они защищали их от меча и яда, дарили способность видеть будущее и излечиваться от самых страшных болезней. В нашем случае речь идет еще и о способности управлять всеми четырьмя стихиями, а также о безграничной власти, славе и несметном богатстве. А герб Дракулы, вырезанный на камне, привносит в печатку его личностные характеристики. — Да, но в перстне вампира еще и изумруд, — уточнил Ван Хельсинг, вынимая украшение из кармана и осматривая его со всех сторон. — От этого кольцо еще сильней, этим оно дает двойную защиту своему владельцу и настроено, видимо на то, чтобы всеми силами охранять хозяина. — Интересная штука, — сказал Ван Хельсинг, отдавая кольцо Анне. — Думаю, оно должно быть у тебя. — Так что на счет Древних? — спросила принцесса, переводя взгляд на Карла, копающегося у книжных полок. — Еще в Ватикане мне попадалась информация о неких мифических древних вампирах, их называют еще — метузелы. Считается, что это вампиры, которые прожили более тысячи лет. И благодаря такому долгому сроку жизни они сумели накопить колоссальные силы и неповторимые способности. И по этой же причине у этих вампиров появились как физические, так и психические отклонения. Например, самой опасной для сородичей считается их пристрастие к вампирской крови. Поэтому они и блуждают между мирами в состоянии близком к летаргическому сну. Но иногда потребность в них возникает, тогда нужно совершить определенный ритуал и призвать их на помощь. — Да сколько же этих тварей? — в сердцах бросил Ван Хельсинг. — И если Ватикан в курсе всего этого, почему же они взъелись исключительно на Дракулу? — Думаю потому, что он у них, словно кость в горле, — заметил Карл. — Ведь Влад не принадлежит ни к одному из кланов, он единственный сын самого Дьявола. Да, и совершенно забыл, когда мы сидели с Владом в каменном мешке, он что-то как раз и говорил о Древних, о том, что эти серебряные браслеты может снять только тот, кто их надел или же кто-то из метузелов. — Но Корвин же сейчас в подземельях. Кстати, он стал одним из доноров Дракулы, — сказала Анна. — Почему же он не может снять эти проклятые наручники? — А это мы вряд ли узнаем без чьей-либо помощи, — подытожил Ван Хельсинг, устало потирая переносицу и на миг прикрывая глаза. — Хотя, думаю, Корвин просто не в состоянии этого сделать из-за ранений, он ведь, кажется, тоже без сознания и мало чем отличается от самого Влада. — А почему же тогда его не лечат? — не унималась Анна, сходя с ума от собственного бессилия. — Скорее всего, это уже невозможно, — мрачно заметил Карл, что-то обдумывая. — Хотя, может у них какие-то свои планы на его счет, в которые мы, естественно, не посвящены. — Согласен. И, наверное, на сегодняшний вечер с нас хватит. Честно признаться, я бы не отказался вздремнуть. Все равно мы вряд ли еще сможем сейчас что-то выяснить. Ночь не наша союзница. — Ты прав, — подавляя очередной зевок, согласился Карл. — Утро вечера мудренее. — Хорошо, — нехотя кивнула Анна, которую совсем не прельщала перспектива снова остаться одной в этих четырех стенах, все еще хранящих память о своем владельце. Его аристократический профиль чудился принцессе буквально в каждом отблеске золотистого пламени свечи, заставляя вновь вспоминать каменный саркофаг посреди огромной комнаты. Девушка даже самой себе не могла сказать, что было лучше: полное неведение или же та крупица информации, которую им с охотником удалось выяснить. Ощутив слабину, которую дал измученный разум, мысли снова стали громоздиться в сознании Анны, втягивая девушку в неравную схватку с дурными предчувствиями…