Смена поколений

Всё это немного походило на старые фильмы про шпионов. Или, скорее, компьютерную игру. Впрочем, как отметил Джеймс, садясь в капсулу, Ли сработал, как надо. И Мерлина вовремя отвлёк, и нужные камеры расстрелял специальными «жучками», на восемь часов меняющими передаваемое ими изображение. Таким образом, наблюдающий за кандидатами куратор должен был сейчас быть уверен, что Джеймс Спенсер спокойно спит в своей постели, уставший и отправившийся туда сразу после ужина. На деле же, этот самый Джеймс Спенсер сейчас направлялся в Лондон в высокоскоростной подземной капсуле, надеясь, что хотя бы у Персиваля, такого запасливого и исполнительного, найдётся замена потраченным ими с Ли «жучков». У Гарри Харта, сейчас сидящего напротив него и смотрящего с явным неодобрением, такового запаса не оказалось. Впрочем, он хотя бы согласился «подбросить» беглеца до ателье и вывести его оттуда незамеченным. - Вы же понимаете, Джеймс, - улыбнулся Харт, когда ему явно надоело смотреть в окно капсулы на проносящийся мимо туннель, - что, помогая вам, я практически устраняю главного конкурента своего кандидата? Джеймс улыбнулся в ответ, приняв совершенно невинный вид. - Конечно, понимаю. И вы так сильно хотите меня устранить, то есть, помочь мне самоустраниться, что готовы сидеть в ателье шесть часов, чтобы подбросить меня обратно. Так мило с вашей стороны. Галахад промолчал, только снова улыбнулся уголками губ, прикрыв глаза. Его настоящие мотивы были хорошо понятны Джеймсу, и он очень ценил способность Харта сейчас шутить. Ему всё ещё было очень тяжело, и недавно потерявший любимого человека агент сейчас старался помочь любому, испытывающему сильные чувства. С одной стороны, Джеймс чувствовал себя виноватым перед Гарри, с другой, он вовсе не против был то время, пока они стремительно неслись по подземным туннелям, развлечь того разговором. - Ли действительно лучший, - совершенно искренне проговорил он, пристально глядя на Гарри, - уж не знаю, как вам удалось разглядеть в нём потенциал, или что там вы в нём разглядели, но не ошиблись явно. Гарри благодарно кивнул, ещё какое-то время молчаливо глядя в окно. - Артур совершенно не согласен с моим выбором, - вдруг тихо произнёс он. И, уже успевший погрузиться в свои мысли, Джеймс вздрогнул, - я часа три потратил на то, чтобы убедить этого короля снобов в том, что и люди неблагородного происхождения могут обладать благородной душой. Ли прекрасный парень, я не так много с ним общался, чтобы это понять, но… но он и правда такой. Было бы хорошо, если бы именно он получил должность. Произнеся это, агент отвернулся от окна и посмотрел на ставшее задумчивым лицо Джеймса. - Нет-нет, вы не подумайте, - замахал он перед собой руками и совершенно автоматически продолжая обращаться к другу на «вы», - я вовсе не намекаю, что стоит сдаться. Я не прошу об одолжении, ни для себя, ни для него. Он сам должен доказать, что имеет полное право занять это место. Никаких поддавков. Джеймс в очередной раз кивнул. Звучало это, конечно, справедливо, но ситуация всё равно выходила совершенно дурацкая. Ли Анвин нравился и ему самому, и он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что эта должность намного нужнее Ли, нежели ему. Но это был единственный шанс, его единственный шанс стать равным всей его компании… и Джеймс решил просто обо всём этом не думать. В конце концов, всё, что требовалось от каждого кандидата, это пройти отбор. Или не пройти отбор. В конце останется только один, лучший. А будет это он сам или Ли Анвин, покажет время. Остаток пути до Лондона они преодолели за приятной беседой ни о чём. Джеймс с восторгами рассказывал о Соло, и Гарри смотрел на него немного грустно, кивая головой и улыбаясь всякий раз, когда Джеймс ну совсем расхваливал своего щенка. Сначала кандидата удивила эта грусть во взгляде Харта, но он быстро списал её на осадок печали по прежнему Ланселоту, и не предал значения. В конце концов, капсула остановилась. Раздалось шипение, гидравлические двери раздвинулись, Харт молниеносно выстрелил в камеру последним «жучком» из учебного запаса Джеймса. Камера, всхлипнув, мигнула зелёной лампочкой. «Жучок» подключился, меняя изображение. Гарри в очередной раз проворчал, что это легкомысленно, и Мерлин оторвёт им обоим головы, если узнает. Джеймс виновато посмотрел на него, и, отблагодарив, быстро направился к подъёмнику, а, оказавшись наверху, и к задней двери, ведущей из ателье в переулок. Медлить не стоило, времени и так оставалось всё меньше… Впрочем, влезать в окно собственного дома Джеймс не стал. Убедившись, что свет в гостиной не горит, он пошарил рукой в висящем на поручне крыльца длинном цветочном ящике, вытащил запасной ключ и тихо открыл дверь. Так же тихо её прикрыв, шагнул в прихожую, сжимая ключ в руке. Впереди, на лестнице, раздалось цоканье когтей по полированной древесине, и несколько секунд спустя в ладонь Джеймса ткнулся мокрый холодный нос. Счастливый Честер сразу вычислил второго хозяина, и теперь радостно переминался с лапы на лапу, яростно виляя хвостом и облизывая тому руку. - Ээээй, приятель, - шёпотом поздоровался с псом Джеймс, присаживаясь на корточки и мотая слюнявую морду за уши, - тише давай, Персика разбудишь! Лабрадор склонил голову, тихо заскулил. Джеймс ещё немного потеребил его, встал и на цыпочках направился на лестницу. Пёс шёл чуть-чуть впереди, словно провожая. Джеймс на несколько минут остановился у приоткрытой двери в спальню Роксаны, стараясь при слабом свете ночника рассмотреть спящую девочку. Несмотря на все усилия, ему это не удалось, дочь надёжно зарылась в одеяла, и заботливый отец, как бы сильно ни хотелось, не стал её беспокоить. Послав в розоватую темноту воздушный поцелуй, Джеймс продолжил свой путь. Их с Персивалем спальня была в самом конце коридора. Честер уже проскользнул внутрь, поддев неплотно закрытую дверь носом, и Джеймс протиснулся за ним, останавливаясь и часто моргая, чтобы глаза окончательно привыкли к темноте. Дом спал. Все эти родные запахи и звуки окутали беглеца с ног до головы. Тяжёлое дыхание Честера, ветер, играющий за окном листьями деревьев, редкий тихий гул воды в трубах, запах свежего постельного белья, парфюма, которым пользовался Персиваль, ароматизированного шоколадом табака его сигарет. Совершенно неожиданно для себя, Джеймс понял, что у него от всех этих мыслей и ощущений уже почти стояк, и, усмехнувшись, двинулся к стоящей у окна огромной кровати с резными столбцами, украшающими изголовье и изножье. Персиваль спал, раскинувшись, почти поперёк кровати. Джеймс умилился, садясь рядом, и медленно провёл ладонью по его ноге, отодвигая край пижамы и пробираясь под неё, лаская гладкий тёплый живот. Персиваль тихо застонал, поворачиваясь набок. Джеймс улыбнулся, осторожно пододвинулся, прижимаясь к мужу торсом, принялся расстёгивать пуговицы на пижаме, одновременно с этим нежно целуя слегка колючий подбородок. Перси снова застонал, просыпаясь, порядком сбитый с толку и немного напуганный, спросил хриплым со сна голосом: - Джим? Это ты? Что ты здесь делаешь? От него слабо пахло алкоголем, видимо, традиционным бокалом бренди перед сном. Джеймс тихо рассмеялся, погладил мужа по волосам, успокаивая. - Я это, я, не волнуйся, - ему пришлось отстраниться, дать любимому дотянуться до тумбочки, чтобы найти очки и включить ночник. Наконец, комната озарилась слабым желтоватым светом, и Персиваль, щурясь, хорошенько вгляделся в его лицо. Джеймс очаровательно улыбнулся. - Что ты здесь делаешь? - повторил вопрос муж, и тут же возмутился, - ещё и в верхней одежде на чистом белье! Ты хоть ботинки снял? Джеймсу совершенно ничего не оставалось, кроме как смущённо посмотреть на него, и быстро приняться избавляться от клетчатого комбинезона и высоких армейских ботинок, пока любимый не припомнил ему все возможные грехи. Персиваль же, теперь проснувшийся окончательно, сел на кровати и неодобрительно разглядывал возившегося со шнурками мужа. - Ну и как прикажешь это понимать, Джеймс Спенсер? - ворчливо спросил он, приглаживая ладонью слегка растрёпанные волосы, - ты же не хочешь мне сказать, что тебя Мерлин отпустил? Разобравшись, наконец, с ботинками, Джеймс принялся вылезать из комбинезона, пока его маленький комок возмущения не раздулся до непредсказуемых размеров. - Не хочу, - ответил он, оставаясь в одном белье, и резво пододвигаясь вплотную к мужу, - я сбежал, потому что очень хотел тебя увидеть. Мне помог Гарри Харт, который сейчас ждёт меня в ателье. Так что нам незачем терять время. - Но, - начал Персиваль ровно в тот момент, когда сильные руки Джеймса обхватили его торс, а горячие губы накрыли его собственные, не давая продолжить. Он ещё несколько секунд пытался сопротивляться, чисто для проформы, но надолго его не хватило. Руки Джеймса скользили по его телу, комкая пижаму, стаскивая её, наглый горячий язык требовательно шарил в его рту, и вот уже он лежит на спине, а внезапно появившийся в спальне муж избавляет его от штанов, и взгляда не оторвать от него, и сопротивляться даже в голову не приходит, хотя стоило бы. Персиваль успел лишь глубоко вздохнуть, когда Джеймс навалился на него всем весом, потянулся к тумбочке, где обычно хранил всё необходимое. Несколько секунд, ещё один сумасшедший, полный страсти, поцелуй, и пальцы Джеймса уже у него внутри, как будто там им самое место, и он, такой сдержанный и воспитанный Персиваль, стонет и извивается под ним, а этот наглец давно отточенным движением находит ту самую точку, и начинает массировать её, одновременно растягивая его, подготавливая к тому моменту, когда окажется в нём уже вовсе не пальцами. И вот этот момент наступает, Персиваль шепчет что-то невнятное и развратное, и Джеймс, лишь секунду помедлив, входит в него, вжимая его всего в кровать, и начинает двигаться… - Джим, - шепчет Перси хрипло, вырываясь, и обхватывая мужа за широкие плечи, - давай же, не останавливайся! Глубже! Ну же, ещё! - Я скучал, - шепчет Джеймс, покрывая шею любимого влажными горячими поцелуями, и набирая темп. Персиваль кричит под ним, приподнимая бёдра и выгибая спину, и всё это продолжается, кажется, вечность. Или несколько секунд? Наконец, чувствуя, что больше не в силах держаться, Джеймс выпрямляется, сжимая пальцы на члене Персиваля. Несколько движений, и они оба кончают, Перси захлёбывается очередным стоном, а Джим шипит сквозь стиснутые зубы, чтобы не разбудить спящую дочь. И так уже расшумелись… Он выходит из расслабленного, тяжело дышащего мужа, и, скользя вниз, слизывает с его вздымающегося живота горячее солоноватое семя, и Персиваль снова стонет, не в силах сказать что-либо. Какое-то время они просто лежат в обнимку, приходя в себя… - Может быть, ты всё-таки объяснишь мне, с какого дьявола ты здесь? - к своему несчастью, Джеймс понимает, что очень устал сегодня, поэтому ему придётся ответить на этот вопрос. Он приподнимается на локте, и смотрит в глаза мужа, тянет из его пачки длинную коричневую сигарету. - Я жутко соскучился, - честно признаётся он, глубоко затягиваясь. Персиваль хмурится. - Ты же понимаешь, что тебя исключат, если Мерлин узнает? - Не узнает и не исключат, - уверено отзывается Джеймс, снова затягиваясь и устраиваясь рядом с мужем,- лучше расскажи мне, как вы с Рокс тут. Всю оставшуюся ночь они разговаривают и занимаются любовью, и Джеймс уходит только под рассвет, крепко поцеловав Персиваля и оставляя его, только что заснувшего, под тёплым боком Честера. С возвращением в учебку не возникает проблем. Гарри Харт провожает его до подземелий особняка, и Джеймс прокрадывается в общую спальню, залезает в свою кровать и мгновенно засыпает на пару часов. На следующий день он страшно не выспавшийся, и, когда уже ближе к вечеру, встречает Мерлина в одном из коридоров особняка, лишь сдержанно кивает ему. Куратор кивает в ответ, а потом вдруг склоняется к уху и шепчет: «На первый раз я вас прощаю, но вот в следующий будьте внимательнее. Зачем нам агент, не способный даже своего куратора грамотно обвести вокруг пальца?» Джеймс улыбается, глядя ему вслед. Он зовёт заигравшегося с собственным хвостом Соло и идёт к ожидающему его на холме Ли Анвину. Кто не рискует, в конце концов, тот не пьёт шампанского, как говорится. И уж тем более не проводит ночь с самым лучшим в мире мужчиной…