Смена поколений

1999 год, декабрь. Персиваль и Джеймс напряжённо смотрели на полную сочувствия и понимания директора. Это самое сочувствие, впрочем, так же, как и понимание, прямо-таки лезло у неё отовсюду, и Джеймсу вдруг стало противно. Он выпрямился в отвратительно-мягком кресле (у него от таких постоянно начинала болеть спина) и посмотрел на мужа. Тот, казалось, искренне не понимал, что эта женщина хочет до них донести, а вот Ланселот понимал, но это понимание никаким образом не делало ему легче. Скорее наоборот. - То есть, вы хотите сказать, что нам стоит забрать дочь из вашей школы? - он прищурился, глядя на директора, и та снова наигранно вздохнула. О, как же Джеймс не любил плохую игру! Конечно, для этой холёной, самовлюблённой и полностью уверенной в своей правоте женщины, они оба были всего-лишь офисными работниками неплохого происхождения, а для таких её игра вполне сошла бы. Но не для агента международной секретной службы, конечно. - С тех пор, как Роксана рассказала одноклассницам, что у неё вместо матери ещё один отец, некоторые родители наших учеников очень взволнованны, - она снова театрально вздохнула, - видите ли, не все нормально относятся к воспитанию детей однополыми семьями, а ваша дочь ведёт себя так, словно это нормально, и... Джеймс привстал, Персиваль резко положил свою ладонь на его вдруг сжавшийся кулак. Ланселот со свистом втянул воздух, зажмурился и заговорил сквозь сжатые зубы. - А вы хотите сказать, что это не нормально? Директор окинула его удивлённым взглядом, видимо, не ожидала подобной реакции от этого ухоженного красавчика в немного ярковатом костюме. - Мистер Спенсер, - примирительным тоном начала она, слегка выставив перед собой раскрытую ладонь, - не поймите меня неправильно. Как вам жить и воспитывать Роксану, дело сугубо ваше, но далеко не все считают такие семьи нормальными. Я забочусь в первую очередь о вашей дочери, но и о репутации школы, конечно, тоже. Видите ли, несколько мамочек из вашей группы уже расспрашивали её, не делали ли с ней что-то... неприятное... Джеймс всё-таки вскочил с места, и деревянные ножки кресла с ужасным скрипом проехались по паркету. - Вы намекаете на то, что я и Персиваль насилуем свою дочь? Директор замахала руками. - Нет, нет, что вы! Не я! Я, когда узнала об этом, сразу объяснила этим дамам, что вы достойнейшие люди, и... - Пойдём, Персиваль, - Джеймс подал мужу руку, кинув не предвещающий ничего хорошего взгляд на женщину, - пожалуй, мы и впрямь найдём школу получше. - Получше? - возмутилась директор, тоже вставая и обходя стол, - да у нас лучшая школа для девочек в Лондоне. Вы же прекрасно это знаете, мистер Спенсер. Джеймс, как раз помогающий так и не произнёсшему ни одного слова Персивалю надеть пальто, резко обернулся к ней. - Значит, мы устроим дочь в обычную школу, если у вас тут одни чёртовы гомофобы. Подумайте сами, чёрт бы вас побрал. Мы геи, вам это о чём-то говорит? Двое мужчин, которые любят мужчин, любят спать с мужчинами. Конечно, именно поэтому мы завели себе дочь, чтобы её насиловать, потому что каждый из нас предпочитает спать с мужчинами. Логично. Директор развела руками. - Ведь всем этого не объяснить. Персиваль поморщился, поправил очки, глядя, как его муж тоже надевает пальто. - А вы и не пытались, - спокойно проговорил он, встречаясь с женщиной взглядом, - вы и сами рады, чтобы мы забрали Роксану, потому что в первую очередь вас волнует репутация школы, а не наша дочь. И я не могу вас в этом обвинить, просто не люблю вранья. Прощайте. Учтиво кивнув, он вышел в открытую Джеймсом дверь. Тот, кинув на молчаливо стоящую женщину злой взгляд, вышел следом. - Да что они себе... - в очередной раз начал возмущаться Ланселот, и Персиваль строго глянул на него. Маленькая Роксана бегала вокруг них, пытаясь поймать ртом медленно падающие с неба снежинки. - Забудь, - спокойно проговорил Персиваль, качая головой и поправляя воротник пальто, - пойдём поедим куда-нибудь. Джеймс кивнул. - Рокси, - позвал он, и девочка остановилась, глядя на него горящими глазами. Не так уж часто они гуляли втроём, и она была просто невероятно счастлива. - Куда ты хочешь сходить поесть? Перси проголодался, да и вообще, пора обедать. Девочка задумалась. - Я хочу в тот ресторан, - потерев подбородок маленькой ручкой в белой перчатке, наконец, решила она, - в котором мы были весной. В охотничий. - Мммм, - улыбнулся Джеймс, - отличный выбор. Так и знал, что тебя покорят их десерты. Он хитро улыбнулся девочке, и та засмеялась. - Что скажешь, Перси? Хочешь дичь на обед? - Конечно, - кивнул Персиваль, хлопая мужа по плечу, - только вы, юная леди, вначале хорошенько поедите, и только потом станете лопать десерты. - Само собой, - отозвалась Рокси, и радостно запрыгала по дорожке, обгоняя отцов. - Она прекрасна, - очень тихо пробормотал Персиваль, и Джеймс приобнял его за талию, увлекая вслед за дочерью. - Ей ещё только пять лет, - улыбнулся он, не сводя с девочки взгляда, - посмотрим, что будет дальше. - О, да, - протянул Персиваль и, помолчав, предложил, - я узнаю, что там с той школой, о которой говорили Патрик и Роза. В конце концов, их близнецы и Роксана друзья, почему бы не отдать её к ним в группу. Джеймс помолчал немного, и кивнул. - Да, насколько помню, Роза говорила, что там адекватные родители и адекватные дети. Уж с их-то сорванцами это важно. - Это точно, - кивнул Персиваль, - только ей снова нужна будет няня. - Мы заведём сенбернара, - целуя мужа в висок, предложил Джеймс, - или там был ньюфаундленд? - Ньюфаундленд, - уверено ответил Персиваль, - собака-водолаз. Как тебе не стыдно, Джеймс, это же классика*. Ланселот покачал головой. - Я уже взрослый мужчина, Персик, мне не до сказок. Я важными делами занимаюсь, между прочим. - Конечно-конечно, - игриво оттолкнул его муж, - а кто который день самозабвенно перечитывает "Гарри Поттера"? Между прочим, Роксане он уже надоел! - Сам ты ей уже надоел! - воскликнул Джеймс, кидая в мужа наскоро слепленный снежок. Рокси, заметившая начинающуюся битву, резво кинулась в атаку следом за отцом, и Персивалю ничего не оставалось, кроме как защищаться. Похоже, обед откладывался. 2000 год, декабрь, 24 Рождество в этом году выдалось холодным. Джеймс вышел первый, придерживая тяжёлую полукруглую дверь. Из храма повалил народ, радостно желая друг другу счастливого Рождества. Персиваль, оживлённо болтающий с Хартом, потерянно заозирался, и муж помахал ему рукой. Они спустились с лестницы, завернули за угол, и, пряча в ладонях сигареты, закурили, ожидая Рокси, вместе с остальными детьми из их прихода отправившуюся после мессы к вертепу, где был шанс получить от отца Генри конфету. Гарри неодобрительно покачал головой. - Вы как школьники, ей-Богу! - со смехом сказал он, глядя на курящих агентов, - знаете же, что здесь этого не одобряют. - Я англиканин, - хитро ухмыльнулся Джеймс, поднимая воротник пальто, - у нас за курение не гоняют. - Да хватит тебе, - укоризненно посмотрел на него Персиваль, не сводя взгляда с лестницы, - чревоугодие грех в любой конфессии. Ланселот пожал плечами и ловко сменил тему. - Ты ведь с нами, Гарри? - он замахал рукой выскочившей из дверей храма кучке детей, от которой тут же отделилась фигурка их дочери, одетой в красивое голубое платье и изящное пальто. Она уверенно грызла леденец на длинной палочке. Персиваль тут же бросил окурок в заваленную снегом урну и побежал ей навстречу, помогать застёгивать пальто. Харт пожал плечами. - Собирался с вами. Если вам, конечно, ещё не надоело моё общество каждое Рождество. - Шутишь, - хлопнул его по плечу Ланселот и, тоже расставшись с сигаретой, направился к семье. Гарри вздохнул, глядя в чистое рождественское небо, зачем-то пытаясь сосчитать звёзды. - Спасибо, Ли, - прошептал он небу, - спасибо тебе за них обоих, за меня и за то, что помог когда-то Оливеру. Твоя жертва была не напрасна... После всего, что произошло, он ещё несколько раз пытался помочь семье Анвинов. Но Мишель и знать его не хотела, а мальчику он старался не показываться на глаза. Джеймс тоже несколько раз ездил к ним домой, но в первый раз вдова Ли даже не открыла ему дверь, грозясь вызвать полицию, а во второй раз дверь открыл высокий мужчина, велевший ему проваливать к чертям. Тогда было решено, что у Мишель появился сожитель, а значит, в помощи она и вправду не нуждается. Примерно тогда же об их попытках узнал Артур, вызвал обоих в кабинет и долго отчитывал. Он с самого начала был против кандидатуры Анвина, а уж впутывания во всё это его семьи тем более. В конце концов, он позволил отдать семье погибшего кандидата медаль, а уж то, что они ей не пользовались, было уже не делом организации. И Джеймс, и Гарри, были этим раскладом страшно недовольны, но предпринимать дальнейшие попытки было уже и вправду глупо. Джеймс оставил у них с Персивалем Эрнеста, пса Ли, потому что тот очень привязался к Соло и к нему самому, а Мишель не хотела брать собаку, у неё и так было достаточно проблем. Так что Гарри знал, что, по сути, сделал всё для Ли, что мог, но каждое Рождество вспоминал его с особой горечью и прекрасно понимал, что и Джеймс, и Персиваль делают то же самое. Звёздное Рождественское небо висело над ними, и, стоило им немного отойти от храма, снова пошёл снег. Джеймс тихо запел "тихую ночь", как только что на мессе, и всю дорогу до дома они вчетвером пели рождественские гимны и песенки, все, кроме "пусть идёт снег", потому, что Ли всегда говорил, что не любит Синатру. И не потому, что песни плохие, а потому, что у того на глазах практически изнасиловали женщину, а он только стоял и смотрел, ещё и улыбался. Как-то так и сложилось с тех пор, что ни в одно Рождество они не пели его песен, как бы из уважения к Ли. Вот так прошёл ещё один год и ещё одно Рождество... мир медленно вступал в новое тысячелетие.