Смена поколений

Персиваль и Джеймс, этим утром торжественно объявленный новым Ланселотом, сидели за столиком в привычном пабе и хмуро смотрели друг на друга. Перед обоими в идеально отполированных стаканах плескался порядком разбавленный давно растаявшим льдом виски, посреди столика стояла идеально же отполированная пепельница, а открытая пачка шоколадных персивалевских сигарет сиротливо покоилась рядом. Скрестив руки на груди и склонив на неё же голову с нарочито неаккуратной укладкой, будто бы дремал Роберт Далтон, агент Гавейн, тоже частенько бывающий с ними здесь. Персиваль периодически начинал барабанить по столу пальцами, а Джеймс то и дело поглядывал в сторону выхода. Наконец, где-то за стеной зазвенел колокольчик, и, спустя несколько минут, в их зал буквально ворвался Гарри Харт, красный с мороза, с тающими в волосах снежинками, и очень недовольный. Все трое сидящих за столиком встрепенулись, Джеймс замахал рукой, будто бы Гарри не знал, куда идти. По мере приближения агента к их любимому столику, выражение его лица медленно менялось с недовольного на откровенно печальное. Наконец, усевшись к остальным и махнув официанту, Галахад обвёл собравшихся взглядом, в немом бессилии расслабив плечи и поджав губы. - Что она сказала? - наконец, задал этот вопрос Джеймс, подняв-таки свой стакан. Гарри поморщился. - Она меня выставила. Почти объяснила, куда мне вставить эту медальку вместе с услугой. Просила вернуть ей мужа. Отдал медаль сыну, мальчик выглядит серьёзным не по годам. Все четверо, как по команде, вздохнули. - Что она ещё могла сказать? - тихо произнёс Персиваль, одним глотком ополовинивая стакан, - странно было ждать он неё счастья по этому поводу. - Дело не в счастье, - покачал головой Гарри, принимая из рук официанта бокал мартини и знатно к нему прикладываясь, - дело в том, что, если она не воспользуется медалью, мы больше ничем не сможем ей помочь. Так сказал Артур. - Желаю ещё миллион желаний, - пробормотал Джеймс, и все перевели на него взгляды, - что, это из мультика, его Рокси очень любит. Ну, джинн говорит мальчику, что может выполнить любые три желания, а мальчик ему выдаёт это. Просто интересно, может ли семья Ли сделать так же... За стоиком повисло молчание. Каждый думал. Наконец, заговорил Гавейн. - Не думаю. Артур и так довольно-таки упёрся, видите ли, как же так, медальку да плебеям давать, они же её, ну не знаю, пропьют. Осквернят своими недостойными руками, продадут, засунут в задницу, ещё куда-нибудь... грёбаный бред. - Старая снобская задница, - хватанул Джеймс кулаком по столику так, что посуда на нём подпрыгнула и зазвенела, - да Ли был лучше нас всех, вместе взятых! Если бы не он, мы все бы сейчас лежали в гробах! В гробах, вашу мать! Что сказал бы этот старый сноб, если бы все сразу... Ему на плечо легла тяжёлая рука, цепкие пальцы впились до боли, заставляя замолчать. - Ланселот, - прозвучал тихий холодный голос из-за спины, - я понимаю ваши эмоции, но окружающим это далеко не обязательно. Я услышал ваш голос из соседнего зала. Джеймс, сам вдруг осознавший, что уже почти сорвался на крик, обернулся. За его стулом стоял Мерлин, против своего обыкновения, в строгом костюме, а чуть за ним - симпатичная невысокая девушка с ярко-рыжими волосами и очаровательной непосредственной улыбкой, одетая в скромную зелёную блузку и тёмно-синие джинсы. - Джентльмены, - тем временем продолжал координатор, отпуская плечо свежеиспечённого агента, и Джеймсу показалось, что он немного нетрезв, - позвольте представить, это Лили. Лили, это мои партнёры по работе. Лили тоже мой партнёр, но не по работе, и вы все прекрасно понимаете, о чём я. Он многозначительно обвёл взглядом собравшихся, а Лили, мило улыбнувшись, коротко помахала всем маленькой ладошкой. Агенты запоздало спохватились, повскакивали со своих мест, принялись здороваться. - Что это с ним? - на ухо спросил Джеймс у мужа, взглядом указывая на Мерлина, быстро и с улыбкой на губах говорящего что-то скорбно кивающему в ответ Гарри, пока Роберт раскланивался с девушкой. - Он очень переживает из-за Ли, - ответил Персиваль, даже не глядя в сторону координатора, - он всегда так себя ведёт, когда нервы на пределе. Становится милым и общительным. Плохо дело. - Мне очень жаль, что у вас погиб друг, - вдруг выдала им Лили, широко распахивая огромные голубые глаза, - дружить с военными это сложно. Я знаю, у меня отец и братья, все контрактники, каждый день молюсь за них. Пожалуйста, держитесь. Спутница координатора положила руку на локоть Персиваля, и все четверо уставились на неё, не моргая, такая она была очаровательная. То, что девушка сострадала совершенно искренне, ни у кого сомнений не было. - Спасибо, леди, - уголками губ улыбнулся ей Гарри, и она скромно потупила глаза. - Что же, - после недолгой паузы произнёс Мерлин, приобнимая спутницу за талию, - не будем вам мешать, отдыхайте. Завтра Рождество, выходной, всем надо отдохнуть, мы с Лили как раз собирались заняться тем же. И, надеюсь, никто из вас не станет нам мешать, если, конечно, не случится настоящий форс-мажор. Тогда вы все знаете, как меня найти. Все кивнули, как по команде, Лили снова приветливо улыбнулась. - Рада была познакомиться, джентльмены,- кивнула она и, тоже приобняв Мерлина, двинулась с ним к выходу из зала. Немного сбитые с толку, агенты сели. На какое-то время за столом снова повисло молчание. - У Мерлина чудесный вкус, насколько я могу судить, конечно, - медленно проговорил Джеймс, делая глоток из стакана. Говорить о Ли больше не хотелось, настолько было больно вспоминать. Два дня прошло, и до сих пор до них всех, казалось, ещё не до конца дошло, что Ли сейчас лежит в морге, куда его тело они сами привезли вчера утром. Он, как и боялся Мерлин, оказался храбрее их всех. И глупее, как считал он же. Когда они пятеро, своей маленькой группой, загрузились в самолёт, чтобы лететь обратно, когда рядом с ними примостили чёрный матерчатый мешок для тела, все уже четверо агентов и координатор со всех сил старались не смотреть в его сторону. Ужасно неприятное чувство, что теперь ты живёшь взаймы, было у них у всех, в том числе и у Персиваля с Гавейном, которые в тот момент вообще были в другом здании... Тем утром, прямо перед операцией, Ли подошёл к Джеймсу с канистрой мутноватой воды. - Сольёшь? - спросил он, щурясь на поднимающееся над горизонтом солнце, - сколько раз говорил тебе, что не могу пить, а? Джеймс ухмыльнулся, поливая голову друга из прозрачной ёмкости. Тот смешно отфыркивался, подставляясь под импровизированный душ, тёр лицо, потом смешно отряхивался, точно как Эрни после купания в пруду за особняком. - Ты выпил жалких двести грамм, тоже мне, - усмехнулся без нескольких часов Ланселот, возвращая канистру своему конкуренту и жестом показывая, чтобы тот повторил то же самое для него. - Ага, мне этого хватает, - пробормотал Ли, самозабвенно изображая душ, - я могу пить только пиво, от остального моментально хорошеет. Ну да ничего, сейчас чуть помаюсь, и полегчает. Спасибо. - Да не за что, - пожал плечами Джеймс, в свою очередь отряхиваясь и мизинцем выгоняя воду из ушей, - ну что, вечером в самолёте только шампанское? - Да ну тебя, - улыбнулся Ли, направляясь к поджидавшему его Гарри, - вечером в самолёте я буду спать, до самого Лондона. - Тогда после назначения, - крикнул друг ему вслед, - ты же знаешь, я просто обязан тебя напоить, мы это обсуждали. - После назначения можно, - радостно согласился Ли, и широко улыбнулся, - давай, мы скоро выдвигаемся. - Сам давай, - уже скорее про себя ответил Джеймс совершенно ребячески, возвращаясь к упаковке рюкзака, от которого его отвлекло появление второго кандидата. Всё произошло слишком быстро, и аппаратура была, что надо, и они с Ли действовали идеально. Объект был вычислен, окружён, захвачен и доставлен прямиком к Мерлину, и всё должно было быть нормально, но... Несколькими минутами позже Джеймс, теперь вдруг получивший должность Ланселота, сидел на коленях возле ещё тёплого тела друга, гладил его по свободной от костюма части лица и смотрел, словно завороженный, как из-под двух лежащих друг на друге тел медленно вытекает, смешиваясь с песком, лужа тёмной густой крови. Это было так странно, так сюрреалистично... только что этот человек был жив, у него было всё: семья, друзья, дело, которым он хотел заниматься, он был молод, у него было чудесное доброе сердце... А вот теперь всё, он просто плоть. Его сердце не бьётся, его душа покинула тело, и всё, что в нём было, стало ничем. Рядом, опершись на стену, тихо плакал в ладони Гарри Харт, винивший себя во всём. Мерлин, ставшим вдруг тонким и высоким голосом, передавал остальным участникам операции о случившемся. Джеймс слышал в своём наушнике обеспокоенный голос Персиваля, спрашивающий, не пострадал ли он, его муж. И Джеймс понимал, глядя в открытые глаза Ли, в глаза, из которых медленно уходила жизнь, что он никогда не сможет вернуть другу этот долг... Он будет жить рядом с любимым мужчиной, обнимать его, целовать, заниматься с ним любовью. Он будет видеть, как растёт его дочь, сможет брать её на руки, играть с ней... он уже получил работу в "Кингсмен", работу мечты, и это должен был быть такой радостный момент... для них обоих и их наставников. Но Ли отдал всё это, чтобы спасти им троим жизнь. Отдал, даже не дрогнув. Все они с того момента чувствовали себя именно так, поэтому и сидели здесь. По сути, сейчас, в самый канун Рождества, настоящее время чудес, они жались друг к другу, как напуганные щенки жмутся к Мерлину перед тем, как он рассовывает их по клеткам, чтобы позже раздать кандидатам. И, как ни странно, здесь тоже фактором успокоения служил Мерлин, которому можно было "перемыть кости". - Да, девушка невероятно мила,- отозвался Гавейн, как и периодически они все, выныривая из раздумий, - даже жалко. Ведь Мерлин отношений не заводит. Сейчас они протрахаются пару дней, а потом он её бросит. Гарри, приканчивающий уже шестую порцию Мартини, равнодушно пожал плечами. - Да она проститутка, Роберт. Не беспокойся. Все изумлённо уставились на него, но Галахад оставался невозмутим: - Что? Бросьте, господа. Мерлин не встречается с девушками, он их снимает. Всё, что ему нужно от этого, это расслабиться. Он, знаете ли, очень благородный сам по себе, не заводит отношений, потому что они ему не нужны. Так что не переживайте за Лили, она у него далеко не первая. Прошлая была блондинка, Алесса, но, видимо, предпочтения сменились... - Внезапно, - протянул Джеймс, а Персиваль кивнул. - Да, я помню, мы как-то обсуждали это вот так же, за бокалом-другим. Он говорил, что предпочитает исключительно профессионалок, и исключительно определённых. - Именно, - подтвердил его слова Харт, - типа, проще снимать напряжение... сексом пожёстче. Я даже в чём-то могу его понять, хотя не по мне, конечно. - Даже не сомневайтесь, джентльмены, - встрял Роберт, отставляя от себя пустой стакан и придвигая только что принесённый расторопным официантом, - с хорошо обученной, понимающей партнёршей, да соответствующим снаряжением, это именно то, что нужно. Ланселот смотрел на всех троих так, словно пытался понять, разыгрывают его или нет. Наконец, так и не определившись, просто спросил: - Так вы что, хотите сказать, что эта его Лили - эскорт-девочка, ещё и с бдсм наклонностями? Все трое дружно кивнули, а Персиваль смущённо отвёл глаза. - Никогда не думал, что они так выглядят, - пробормотал он, - она же... такая обычная. Гарри снова пожал плечами. - Ну не думаешь же ты, что девочки, одевающиеся в постели госпожой, и по городу ходят в виниле и с кнутом? Или, наоборот, по-твоему, Мерлин должен был появиться здесь в кожаных трусах и маске палача, держа подмышкой связанную голую азиатку с кляпом во рту? Агенты, явно представив описанную картину, тихо рассмеялись, и Джеймс вдруг почувствовал, что на душе стало немного легче. Гарри тоже слегка улыбнулся. - То-то же, - проговорил он, водя большим и указательным пальцами по тонкой ножке мартинки. Персиваль вдруг опомнился, взглянул на часы. - Чёрт, уже семь часов вечера! Джим, нам нужно домой, а то Роксана останется без нас в сочельник! Нужно ещё успеть переодеться к мессе... Как бы там ни было, всё это не повод лишать ребёнка праздника. Он засобирался, допивая виски и пытаясь найти вторую лайковую перчатку, пропавшую в неизвестном направлении. Джеймс тоже встал. - Это точно, - согласился он, доставая бумажник, - Гарри... Роберт, хотите к нам, встречать Рождество? Гарри подумал с минуту, одним глотком допивая содержимое бокала. - Встретимся в церкви, - коротко произнёс он, - я ещё успею заехать за подарком для Рокси. Моё присутствие ведь вас не напряжёт? Оба, и Ланселот, и Персиваль, замотали головами. - Наоборот, мы будем только рады, - заулыбался Перси, находя-таки злосчастную перчатку, - и Роксана будет счастлива. - Ну а я, пожалуй, последую примеру Мерлина, - лениво потянувшись, так и остался сидеть Гавейн. Он хорошо знал, как муж лучшего друга ревнует его к напарнику, и по тону Джеймса легко понял, что новый Ланселот не будет рад его присутствию в их доме на праздник, - Гретта приглашала меня сегодня, я сказал, что, скорее всего, буду. Она хорошая девушка, понимающая, чуткая, и осталась в Рождество совсем одна... - Тогда удачи тебе и Гретте, - подмигнул другу Перси, и тот довольно кивнул. Втроём они встали из-за столика, оставив деньги, чтобы расплатиться по счёту, Роберту, который никуда не спешил. Он вообще не любил спешить. - Счастливого Рождества, - попрощался с остающимся в пабе агентом каждый по очереди, покидая зал. - Счастливого Рождества, - желали они всем, кто попадался на пути. - Счастливого Рождества, - улыбаясь, отвечали им. Когда все трое расселись по кэбам и направились по домам, чтобы достойно подготовиться к празднованию святой ночи, Джеймс слегка приобнял мужа за плечо и уставился в окно, думая об улыбчивом Ли Анвине, у которого никогда больше не будет Рождества, и его маленьком сыне, которого друг так любил и который сейчас вынужден был встречать Рождество без отца, с одной только безутешной матерью. О том же думал и едущий в другом кэбе Гарри Харт, так хорошо запомнивший не по годам серьёзный взгляд светлых глаз мальчика. Он старался не думать о своём наставнике, и том, как почему-то всех подвёл: и наставника, не сумев уберечь Ли, и самого Ли, и его семью. Почему-то сейчас ему хотелось думать только о маленьком мальчике со смешным прозвищем, у которого, в отличие от его безвременно ушедшего отца, всё ещё было впереди. - Прошу тебя, Эггси, береги медаль, - прошептал Гарри одними губами, обращаясь к проносящимся за окном улицам, - вырасти таким, каким был твой отец... Все они, агенты международной секретной службы "Кингсмен" знали, что бы ни случилось и как бы ни было больно, они должны жить дальше. Шоу должно продолжаться*.