Если очень долго бегать от реальности, то, в конечном итоге, можно из нее выпасть.
Казалось бы, сентябрь, сменивший жаркий август, с его прохладой и редкими, но убедительными мелкими дождями, должен был принести облегчение и подарить студентам последние возможности развеяться перед долгим и, несомненно, трудным учебным годом. Ягеллонка* же, в свою очередь, должна бы была покоиться еще ровно три с половиной недели в тиши и благодати, нарушаемой лишь дважды в сутки скрипом сапог сторожа: во время утреннего и вечернего обходов. Но в действительности все происходило иначе. Работа кипела, в частности, в одной из аудиторий в западном крыле третьего этажа. То и дело звучали молодые голоса, перекликаясь меж собой, или раскаты задорного смеха. По правде говоря, в последние месяцы, после происшествий на фабрике, смех в Кракове был в диковинку. Липкий, противный страх, заползающий в самые дальние уголки сердца, мешал чувствовать себя счастливыми. Редкие улыбки, появляющиеся на лицах забывшихся людей, казались незваными пришельцами из другого мира, а их обладатели испуганно оглядывались и придавали своим лицам более привычные, угрюмые выражения, лишь только им случалось осознать, где они находятся. Но общие правила не распространялись на студентов, этих беззаботных победителей жизни. Вы когда-либо замечали, что некоторые факты остаются неизменными на протяжении всей человеческой истории? Они, словно татуировки на теле, не подвластны ни времени, ни смене правительства и модных тенденций. И останутся неизменными, пройдя сквозь столетия и века, если, конечно, не задаться целью их искоренить, подобно тому, как для удаления рисунков с поверхности кожи используют скальпель. Лишь одно следует запомнить идейному вдохновителю сего дела: татуировки призваны украшать нас, а их удаление оставляет глубокие шрамы. Во времени Афинской школы, ровно как и летом две тысячи шестнадцатого, было немало шансов, что случайный студент бросится в омут с головой, едва лишь услышав про прибыльное, рискованное дело. Риск только добавляет шарма, повышая значимость собственного эго, видите ли. Именно таким казалась организация дебатного турнира в мегаполисе, ставшим эпицентром загадочных и неприятных событий. Подумать только: золотая молодежь страны соберется в городе, кроме тех, чьи родители являются активными телезрителями и любителями «Криминального выпуска», конечно. Уж они-то точно будут знать, что пускать сюда излюбленных чад опасно. Интересная, на первый взгляд, идея по поводу организации требовала немалого труда. Именно по этой недвусмысленной причине из числа первых инициаторов осталась лишь незначительная горсть тех, кто в поте лица трудился, стараясь довести дело до ума и обеспечить будущим приезжим ораторам максимальный комфорт и удобства. В числе их был и Филипп, который все еще дивился своему достижению, ведь уговорить друга принять участие после происшествий прошлого месяца было весьма и весьма непросто. Под чутким руководством Винсента группа организаторов была готова отчитаться о проделанной работе уже в середине месяца, а в последние дни сентября занятия стали больше похожа на расслабленные посиделки давних друзей, нежели на праведный труд. Нередко на столах стали появляться коробки с различными сладостями, которые оголодавшие ребята разгребали на протяжении трех четвертей часа, а потом дисциплина и вовсе разладилась. Так было и в тот памятный день. Практически сорвав голос, Вин махнул рукой на пару второкурсников, для которых, похоже, бридж* был важнее чего бы то ни было на тот момент, и тройку девушек-щебетушек, благодаря которым вся женская половина коллектива уже под конец первого часа знала: Марк точно вчера прогуливался с Патриком по парку. И, о Господи, они держались за руки, да, да, они точно могли это подтвердить. Новак обреченно возвел глаза к небу, присаживаясь на черный стул-вертушку подле профессорского стола. Когда уже все привыкнут к тому, что однополые отношения стали неотъемлемой частью нашей жизни? Видимо, нескоро. В любом случае, время, отведенное для последней в сентябре подготовке турнира, истекало через десяток минут, и он будет свободен вплоть до официального открытия торжества — до десятого октября. Прелестно.***
Девушка в легком синем платье бежала по коридору, отстукивая каблуками одной ей известный ритм. Златовласая, немного веснушчатая, она держала под мышкой темную папку, в которой содержались документы для предстоящего дебатного турнира: абсолютно все, начиная от формы для приглашений спонсоров и анкет, необходимых к заполнению желающими попробовать собственные силы, и заканчивая разноцветными глянцевыми флаерами. Сделав необходимое количество копий, она спешила отдать результат в надежные руки и получить вполне заслуженную похвалу. Всем нравится, чтобы их хвалили — такова природа человека. Несмотря на рост и созревшую фигуру со всеми необходимыми выпуклостями, взгляд синих, словно бы под стать платью, глаз выдавал первокурсницу. Приблизившись к двери аудитории под номером пятьсот пять, девушка, прерывисто вздохнув, повернула ручку. Гул голосов собравшихся там студентов на мгновение утих, а взгляды обратились к новоприбывшей. Несколько мгновений казалось, что та совершенно растерялась, но уже спустя пару секунд звонким голосом вопросила: — Прошу прощения, что прерываю занятие. Профессор Ланкастер поручила мне найти ответственного за приготовления, а именно, — ее взгляд скользнул по обрывку листка в руке, — Винсента Новака, удостовериться, что все готово к завтрашнему началу электронной регистрации и отдать ему папку, — быстро переводя взгляд небесных глаз с одного лица на другое, девушка помахала увесистой ношей. — Милочка, все готово, — из толпы выступил широкоплечий блондин, хищно улыбаясь, — но, возможно, ты расскажешь мне более подробно об этой регистрации после окончания занятий? Тем более сегодняшняя встреча близится к концу. Как твое имя, к слову? Под одобрительный гул толпы новоприбывшая смерила собеседника взглядом, немного помедлив с ответом. — Мое имя Шарлотта, но твое — точно не Вин, — с легкой улыбкой ответила она, — я видела его на университетской доске почета. Должна заметить, способ познакомиться неплохой, плюс к карме. Разразившаяся свистом и улюлюканьем группа нисколько не смутила отважного юношу. Разведя руками, он как бы говорил: "Понял, мне здесь ничего не светит". Все еще улыбаясь, отступил в сторону, картинно освобождая проход для Новака, что доселе спокойно стоял у стола профессора, не предпринимая попыток прекратить гам и восстановить спокойствие. Он знал, что надобности не было. Повеселившись, ребята сами придут в себя. К тому же, не было и желания. — Спасибо, что принесла документы. Можешь передать, что мы готовы к приему гостей, не только к регистрации, — усмешка едва лишь тронула его губы, когда рука коснулась девичьей, но он тотчас же стер ее усилием воли. Глубокие голубые глаза цвета васильков напомнили ему об Элли намного сильнее, нежели юноше того хотелось. В конце концов, прошло-то всего-ничего со времени, как ее дом поглотил пожар, и не более пары недель после того, как он сам наконец прекратил просыпаться посреди ночи, отчаянно крича. Стоящая перед ним девушка определенно не относилась к красавицам. Лицо было слишком длинным, а когда она улыбалось, было заметно, что хорошему ортодонту есть над чем поработать: выделялись клыки. Тем не менее, он знал: искренний, проницательный взгляд и идеальная, без намеков на неровности кожа еще не один год будут сводить с ума парней, прежде чем на них появятся первые печати возраста. Шелковистые, золотые волосы делали новоприбывшую похожей на персонажа неизведанной сказки. Они слегка шевелились из-за сквозняка в помещении. Точно как у Элли. Он едва ли смог оторвать взгляд, дабы обратиться к подопечным: — На сегодня встреча закончена! Спасибо всем, кто нашел время и силы принять участие. Электронная регистрация действительно начнется завтра. Что до официального открытия турнира, собираемся мы десятого октября, сразу после пар. Работы будет много, так как это первый день торжества. Толпа, наполнявшая аудиторию, стала постепенно рассасываться. Кто-то спешил поскорее удалиться, иные же задерживались, дабы подождать друзей или любимых, а кто-то бесстыже лез знакомиться с новенькой Шарлоттой. Шиманский лениво наблюдал за безуспешными попытками того самого блондина выцыганить у девушки номер телефона, когда к нему подошел Вин, на ходу поправляя вечно взъерошенные белесые волосы. — Может, вмешаться? — неуверенно поднял он взгляд на друга. После той, неуверенной искры, проскочившей меж ними во время слишком долгого, чтобы назвать его приличным, взгляда он чувствовал какую-то необъяснимую ответственность за златовласку. — Не стоит, — хмыкнул Фил, вытаскивая из кармана пачку дешевых сигарет, — максимум, что ему светит — это позалипать вечером на ее фото. И то, если она поделиться ссылкой в Фейсбуке. У нас с тобой и без них дел по горло. — И каких же, можно осведомиться? — поднял брови парень, отчего его лицо приняло крайне удивленное выражение. — В папке, которую принесла наша мисс недоступность, было рукописное упоминание о двух новых студентах, прибывших лишь только пару дней назад, с опозданием. Их имена, — он лениво, словно бы это было самым скучным делом во Вселенной, взглянул на смятый листок, что доселе вертелся в длинных, тонких пальцах гитариста, — Катарина Алансонская и Себастьян Войцеховский. Тебе, как лучшему студенту факультета, видимо, придется заняться ориентацией новичков. — Этого мне еще не хватало, — буркнул Вин, рассеянно дергая за замок джинсовой сумки, висевшей через плечо. — Но я помогу, если ты хочешь, — пожал плечами тот, — только скажи, что будет нужно делать. — Расскажу по дороге, — парень кивнул в сторону выхода из помещения, через который как раз протискивался высокий блондин, таща за собой явно не очень сопротивляющуюся златовласку.***
— Я понимаю: у тебя нет и малейшего желания торчать здесь дольше, нежели это необходимо, но я буду действительно признателен, если ты поможешь мне с ориентацией ребят, — заканчивал Вин слегка охрипшим после продолжительной речи голосом. Одновременно парень старательно отгонял мысль, назойливость которой была сравнима лишь с миллионным роем мух. В голову лезли навязчивые доказательства того, что схожесть имен его первой девушки и ее лучшего друга с именами новичков факультета — далеко не совпадение. Вот только у его Рины фамилия была не Алансонская, а де Трой — прекрасная французская фамилия. А того красавчика, что слишком, слишком часто бесил его своим присутствием на фотографиях и, что хуже того, в мыслях Рины, окрестили Ришаром. О-о, он хорошо запомнил. Приобретенная в ходе бесконечных дебатных турниров способность одновременно думать об одном и разговаривать совершенно об ином сегодня, похоже, его подводила. Едва улавливая краем сознания суть слов друга, парень все крепче стискивал в карманах кулаки, что ногти уже врезались в ладони, причиняя сильную боль. — Ты ошибаешься, — тем временем твердил Шиманский с его привычной небрежной улыбкой, что была бы уместной на лице молодого голливудского актера, чем у третьекурсника с провинции. Возможно, именно эта деталь его внешности и была причиной популярности среди длинноногих, симпатичных девушек с вольно спадающими на плечи волосами — всех, как одна, красивых и умеющих громко, задорно смеяться. Вот только имена он иногда путал. В этом возрасте они слишком желают стать копией своего длинноногого, стройного идеала. Стоит ли говорить, что иногда сила сего вожделения рушит личность? — Краков слишком красив, чтобы я упустил возможность остаться здесь дольше, чем необходимо. — В последнее время я бы не был столь уверен, — нахмурился Вин, вновь прокручивая в голове убийство Элли — его второго, и последнего, наваждения. — В городе творится что-то неладное, это чуют все, но говорят лишь полушепотом. Как во время Сталинских репрессий в СССР, ей-богу.* Забросив голову назад, Шиманский звонко расхохотался: — Ты слишком хорошо знаешь историю, брат. Есть люди, что любят ее в меру, а есть фрики. Смотри, не стань одним из них. Новак лишь передернул плечами. Такая реакция была свойственна новичкам в городе, тем, кто провел здесь слишком мало времени, дабы понять, что над Краковом завис тяжелый, спертый дух жути. Вскоре все без исключений подвергались воздействию атмосферы "молчи-или-будешь-убит". Но пока Фил имел бесценную привилегию быть беззаботным — состояние, недоступное его товарищу на протяжении уже многих лет. Все идет в нашей жизни по нарастающей, пока не достигнет своего апогея. Воспаленный нарыв должен прорваться — рано или поздно. Ребята свернули на боковую улицу. Сделали это, не сговариваясь, для того, чтобы одновременно убить двух зайцев: сократить путь и побеседовать, избегая посторонних ушей. По правде говоря, Фил не предавал окружению большого значения, в то время, как Винсент подозрительно вглядывался в черты лица чуть ли не каждого проходящего мимо. Но Шиманского немало раздражал тот факт, что его собеседник умолкал или же снижал голос до шепота, едва ли завидев одинокую фигуру впереди. Неприметный, на первый взгляд, проулок носил гордое имя Вышеславы. Не великой княжны из рода Ярослава, а безродной девицы с сомнительными корнями.* Близился десятый час. Доселе друзья не уделяли должного внимания тому, что их спонтанная прогулка, включающая в себя получасовой перерыв на пиво, затянулась на дольше, чем было рассчитано, но когда в конце проулка неожиданно замелькали смутные тени, осознание совершенной ошибки стало почти ощутимым. Новак прерывисто вздохнул, теребя пальцами в кармане ремешок старой, разбитой "Нокии"*. Ко второму парню же вернулась его подростковая прыгающая походка. Во времена, когда его лицо украшал лишь темнеющий пух вместо щетины, а смуглая кожа была поражена высыпками акне, этот способ ходить вещал о присутствии в округе опасного конкурента-женособлазнителя. Сейчас же она была пережитком привычки, возвращенным впоследствии тревожного сигнала. Так же неожиданно, как появились, тени начали рассеиваться, и через секунду от них не осталось и следа. Сдержать вздох облегчения было сложно, но парням это удалось. Фил вынул руки из карманов новых темно-синих джинс и, сияя широкой улыбкой, произнес: — Готов поспорить, в темноте человеческий мозг мыслит гораздо необычнее, не так ли? Его друг уже был готов подтвердить, что догадки Шиманского имеют в себе зерно правды, как на лица собеседников вновь упала тень. Им навстречу двигалась махина, загораживающая собой свет фонарей, что ярко освещали лежащую впереди улицу, до которой оставалось всего пара десятков метров. Впрочем, как и подозревал Филипп, наступление темноты сопровождала полная дезориентация. Скрип шин известил об остановке автомобиля. Тотчас же последовали звуки открывающихся дверей, а тройка лучей карманных фонариков выудили из небытия очертания громадного пикапа. Миг спустя те самые пучки света уже были направлены в лица друзьям, а высокий голос известил их: — Не пытайтесь предпринять попытку бегства. На вас направлены дула двух револьверов, и мы не упустим шанса это доказать. Медленно становитесь на колени. Отчаянно щурясь и пытаясь хоть что-то разобрать в ослепляющем свете фонариков, Фил поднял вверх руки, демонстрируя повиновение, но указания выполнять он не собирался. — Эй! Вы кто? Что вам нужно от бедных студен...? Последовал короткий залп и вскрик, что можно было бы принять за вопль боли, если бы он не прервался столь внезапно. На самом деле, это был лишь страх. — Без лишних разговоров, молодой человек. Нам лишь нужны ответы на пару простых вопросов. Если вы будете сотрудничать, никто не пострадает, верьте мне. Неуверенно обернувшись в сторону Вина, лицо которого сохраняло безэмоциональное, чуть ли не отстраненное, выражение, Филипп медленно встал на колени. Друг последовал его примеру, изо всех сил стараясь гнать от себя мысли о том, что ситуация более чем вероятно связана с десятками похожих похищений и убийств людей. Обнадеживало одно: не все жертвы поплатились своей жизнью. Если быть пай-мальчиками, им удастся выбраться. Грубые руки быстро проверили его карманы Новака на наличие оружия. Судя по шуршанию футболки друга, с ним повторили ту же процедуру. Затем ноги парней связали клейкой лентой, избавляя от соблазна убежать. Фонари все так же светили им в глаза, лишая малейшей возможности сориентироваться в происходящем. — Филипп и Винсент, — секундная пауза, — трудолюбивые парни. И весьма, весьма не глупые. Вы ответите нам на несколько вопросов, а после забудете о нашем разговоре раз и навсегда. Уяснили? Новак взвешивал в уме возможные варианты ответа. Кто бы это ни был, они знают их точные имена, наверняка, знают и другие существенные детали, как место жительства, состав семьи и, не исключено, ведают об их слабых местах. Имеют ли они рычаги давления? Вероятно, но не исключен и блеф. Их семьи остались далеко на севере Польши. Ехать туда ради давления на двух студентов, которые, по определению, не могут быть полезными или, того больше, опасными? Не много ли суеты? Он считал, что много. — Какую информацию вы хотите получить? — его собственный голос звучал тоньше и неувереннее, нежели того хотелось, но отступать было поздно. Вместо ответа, плечо Вина пронзила неожиданная острая боль. Он глухо охнул и попытался согнуться, чтобы уменьшить жжение, но его держали непозволительно крепко. — А не все ли равно тебе, щенок? — прорычал голос над ухом, а в нос парню ударил противный запах смеси пота и давно, очень давно, немытых волос. — Или лучше будет, если тело Клары вынесет на берег Вислы? Учти, это мы обеспечить можем. — Остынь, Пакля! — первый, высокий, голос вернулся, и теперь в нем звучали нотки веселья вперемешку с раздражением. Мужчина, выкручивающий руку Новаку, мгновенно отпустил его, и юноша повалился вперед, утратив равновесие от болевого шока. Он больно ударился щекой об асфальт и не сомневался, что завтра она вся будет расцарапана. Если завтра вообще настанет для них с Филом. Кларриса! Они знают о его двоюродной сестре, что, к своему несчастью, оказалась совсем неподалеку от Кракова, в детском лагере. Они могут сделать ей больно, не говоря о лишении жизни. По телу парня словно бы пробежал электрический разряд понимания, а затем накатила волна леденящего кровь страха. Выбора у него не было. Лежа лицом в пыли и тяжело дыша, он слышал вопросы, что задавал высокий, спокойный голос, и ответы Шиманского словно бы через толщу воды. — Расскажи мне о новых студентах, парень. — О каких студентах? — фактически, это было не ответом, а пронзительным визгом. — О всех, в последнее время поступивших на факультет, где ты учишься по обмену до конца октября, — непринужденно, без тени волнения в голосе. — Мы не знаем ровным счетов ничего! — вскрикнул Фил. — Лишь то, что пара новеньких вроде бы присоединяется к нам. Вин должен был быть их наставником с завтрашнего дня, но мы их даже не видели! "Вот мразь", — со злостью подумал Новак, пробуя перекатиться на спину, но этого не давала сделать режущая боль в плече. Он бы не переводил стрелки на товарища, если бы для допроса выбрали его. Но знакомство с Шиманским длилось далеко не первый год, потому такое поведение было весьма ожидаемым. Набрав в грудь воздуха, когда его поднимали на ноги, ухватив за здоровую (хвала Богу) руку, он приготовился ответить. Но вопросу не суждено было прозвучать. Неожиданно рука, стальной хваткой сжимающая его собственную, ослабела, и он вновь повалился наземь, смягчив на этот раз падение тем, что успел втянуть голову плечи и выставить вперед локоть. Повторный визг тормозов свидетельствовал о появлении второй машины. Подмога бандитам? Полиция? Случайность? Теряясь в догадках, Винсент уловил звук падения и вскрик Филлипа в нескольких метрах от себя. Усилием воли заставив себя повернуть в ту сторону голову, он заметил, что друг лежит в той же позе, что и он, а позади пикапа, очертания коего теперь было отлично видно в свете уже пяти фонариков, припарковался джип неопределенного цвета. С него выскочили двое, с ног до головы облаченные в черное. Он только помнил, что не успел разглядеть, как выглядели их мучители. А дальше все произошло слишком быстро.***
В первый момент Вин был уверен, что их несчастье удвоилось, но слова новоприбывших опровергли его догадки. — Опустите оружие, и разойдемся без жертв, — голос слишком тонкий для парня, но не на шутку уверенный для девушки. Новак удивленно нахмурился, поднявшись на локтях. Сейчас на них с другом обращали не больше внимания, чем на фонарный столб, возвышающийся неподалеку, так что появилась возможность не только оценить ситуацию, но и незаметно исчезнуть из виду. Сделать этого парню не давал лишь один человек — Филипп, находящийся намного ближе к центру схватки. Было нелегко разобрать что-либо в тусклом освещении, страшась при том за собственную жизнь. Но гибкую фигуру, направляющую небольшой револьвер на громилу с длинными волосами, стянутыми в конский хвост, тяжело спутать с иным. Филу на секунду показалось, что картинка перед его глазами плавает, — такой нереальной она казалась. Похоже, что его мнение разделяла и банда, схватившая парней, ибо в первый момент никто даже не среагировал на новоприбывших должным образом. Возможно, все обернулось бы иначе, но перевес был на стороне спасителей: их револьверы направлялись точно на противников, в то время как у одного бандита оружия не было вовсе, а двое других выглядели настолько растерянными, что единственное, на что они решились, был негодующий вопль: — Кто вы? Что вы здесь забыли?! Убирайтесь, пока не получили по первое число! — Не время торговаться, — голос второго спасителя был более грубым и наверняка принадлежал мужчине. — Забирайтесь в фургон и уезжайте, иначе мы прострелим вам ноги и вызовем полицию. Считаю до трех — решайте, что вам важнее: жизнь и свобода или задание. С ненавистью обернувшись на говорившего, бугай с конским хвостом дал знак остальным громилам, и они один за другим направились к машине. В течении пяти минут от нее остался лишь еле уловимый запах выхлопных газов, а само транспортное средство, словно призрак, исчезло за углом. Одна из фигур кошачьим шагом приблизилась к Филу, дабы помочь ему освободиться от клейкой ленты. Закончив с парнем, она развернулась к Новаку, но, неожиданно замерла, словно бы наткнулась на невидимую преграду. Очень медленно, как во сне, поднесла руку к виску и заправила под черную маску с узкими прорезями для глаз выбившуюся прядь. Следя, словно завороженный, за действиями спасительницы, Винсент уже не имел сомнений, что перед ним девушка. Об этом говорила особенная грация, слишком длинная прядь волос, а более всего — присущая лишь слабому полу логика действий: помочь жертве необходимо. То, что она и делала, в то время как напарник осматривал отпечатки от шин и что-то поспешно записывал в небольшой блокнот. Но почему же незнакомка не спешит помочь ему? Почему она застыла, аки вкопанная? Что не так с ним?.. — Вы сказали о задании. Знаете, что они хотели от нас? — тем временем засыпал вопросами второго спасителя Филлип. — Хотели они того, что спрашивали. Информации, — отрывисто ответил тот. — Спасибо, что спасли, — хрипло сказал Винсент, поочередно глядя то на отступающую все дальше девушку, то на напарника, что, взяв ее за руку, явно намеревался забраться в машину. — Вы не поранены? — прозвучал вопрос вместо ответа на благодарность. И после подтверждения парней прозвучала еще одна фраза: — Тогда берегите себя и забудьте об этой встречи. Навсегда.***
"Это был Винсент. Винсент. Винсент Новак" — пульсировало в голове у Рины, в то время, как Бас хмуро сжимал руль машины до побеления костяшек пальцев. Если таковым было первое мини-задание Кастэля, то что их ждет дальше? И откуда он мог точно знать время и место нападения? И как ей работать рядом с ним? Она не могла дождаться, пока отделается от Себастьяна после всех событий прошлого года, но теперь все усугубилось. Девушка закрыла глаза и откинулась на спинку сидения, стараясь успокоить сознание и забыть о неприятной встречи. Ровно в то время, как Новак изо всех сил гнал от себя мысли о пряди, выбившейся из под балаклавы, и слишком знакомом голосе. Совпадения — такая редкость. Но иногда именно они и есть решающим фактором.