Вдвоем нам не выбраться из тьмы*
"Во имя чего я делаю это?" — вопрос, крутившейся в голове Баса, пока он натягивал на себя одежду, не давал парню покоя. Он был виноват в случившемся не более Катарины и, уж тем более, не более подонка, Рональда, но, похоже, впервые в жизни взял вину на себя, рискуя, собственно говоря, всем, что имел. Чего ради? Казалось бы, ответ был найден прошлой ночью. Не так просто было забыть ощущение гибкого женского тела в своих руках, стереть из памяти то, как она слушалась малейшего движения, как входила в один с ним ритм, как нежно ерошила его волосы, что действительно заставляло содрогаться от удовольствия. Но слова самой Рины уничтожили иллюзию и заставили его прийти в себя еще ночью. А бессонница после окончательно закрепила результат. Он не любил ее. Нисколько. Он не мог любить ту, что ненавидела его. Катарина Алансонская вызывала у него противоречивые, но совершенно логически объясняемые чувства: будучи его напарницей, боевой, но в то же время замкнутой и любящей острить, она пресекала любые намерения по-настоящему волноваться за нее, но чувство ответственности это никак не тревожило. Только вот дальше начиналась неразбериха. Почему тогда он был так непоколебимо уверен, что она, если не влюблена в него, то испытывает симпатию? Почему, черт возьми, он не сомневался в том, что сближение не усугубит их взаимоотношений? По правде говоря, разве он хоть раз задумался о том, как дела обстоят на самом деле? Нет. И "тогда" не было подходящим моментом для того, чтобы начинать. По своей природе он не был склонен к размышлениям такого рода. Он играл, развлекался и продолжал играть даже после последних событий. Разве можно было объяснить чем-либо другим его дразнящий поцелуй в шею сегодня утром? Похоже, что его игру поддержат. Рина не могла не ощутить таких прикосновений даже сквозь крепкий сон. Не знал он только цели своего фарса, да и не мог знать последствий, иначе Бас прервал бы игру немедля. — Пора идти, — вполголоса сказал Себастьян самому себе, как будто бы это окончательно утвердило и без того очевидную истину, отрезая пути к отступлению. — Согласна. Ибо я тебя уже заждалась, — он повернулся настолько резко, что шею на секунду словно бы обдало кипятком. Рина стояла, опершись о дверной косяк, полностью одетая и серьезная, как никогда. Коротко стриженные волосы были стянуты в хвост на затылке, а на лице не было и следа косметики. Он уже и забыл, когда видел ее такой в последний раз. — Так это легенда, что девушке нужно не менее часа, чтобы собраться? — шутка корявая, но на большее его попросту не хватило. — Я жду тебя снаружи, — пропустив мимо ушей колкость, девушка взялась за дверную ручку. — Нет, серьезно! — он сделал пару шагов, приблизившись практически вплотную и накрыл ладонью пальцы Рины, не давая ей открыть дверь. — Ты не должна идти туда. Это безрассудно и опасно, Ри! — Ты же идешь, — пожала она плечами, словно бы не понимала, словно бы не знала, на что нарывается. — Я — это дело другое. Дуракам ведь везет. И, кроме того, ты не можешь... Ты не сделаешь этого после, — он сглотнул, — после того, что было ночью. — А что было? — моментально взвилась Алансонская. — Мы... — пауза, — переспали. — И? — подняла брови девушка. — Дальше? Предложения о свадьбе не последует, я надеюсь? — Да ладно! Хватит острить! Признай, ты этого хотела! — он приблизился к ней действительно вплотную, заставляя почувствовать аромат выкуренных утром сигарет и, вместе с тем, уловить его тяжелое дыхание. Пальцы второй руки проскользили по ее талии и, не встречая сопротивления, опустились ниже. Он сам не знал, чего добивался в тот момент: очередных поцелуев или просто отвлечь напарницу и заставить послушаться его. Он действовал словно во время очередной разведки, словно под адреналином. — Признай, ты бы хотела еще, а если ты будешь там, никто из нас соображать трезво не будет! — Ты бредишь, Ришар, — презрительно прошептала Рина, не отступая назад. Его ладонь, лежащая на руке девушки, давно вспотела, но она даже не ощущала этого. — Я твоя напарница. Я всегда буду вмешиваться. Она решительно нажала на ручку, открывая дверь и, слегка оттолкнув парня, протиснулась в коридор. С губ сорвался вздох облегчения, который, к счастью, остался незамеченным. Спорить с ним всегда было тяжело, но подавлять при этом искушение впиться в его губы было выше ее сил. — Да? Тогда сделай одолжение и послушай меня! Останься! — в отчаянии крикнул ей вслед Себастьян. — И кто тогда прикроет твою задницу в случае чего? — бросила в ответ Рина. — Хватит разговоров. Время идти на наше, я искренне надеюсь, последнее дело.***
— Не вижу не единого человека. Ни внутри, ни снаружи, — шатенка передала бинокль Басу, устало потерев покрасневшее глаза. — Ладно, — он убрал приспособление в сумку. — Разве ты не будешь смотреть? — удивилась девушка. — Не похоже, чтобы я когда-либо был внимательнее тебя, - пожал плечами парень. — Погоди-ка... — настороженно умолк, нахмурившись, а затем добавил шепотом: — Ты слышишь? Напарница прикрыла глаза, на миг вся обратившись в слух. До нее донеслись едва ли уловимые звуки шагов: хруст сухой травы и хвороста под тяжелой обувью. Ступали осторожно, но это не приносило желаемых результатов: в то время, когда солнце окончательно вытягивает из трав все соки, делая те вялыми и сухими, очень сложно оставаться незамеченными, шагая по степи. — Когда я развернусь — падай, — вновь шепнул Бас. Даже не глядя на девушку он знал, что она услышала. Даже знал, что едва заметно кивнула. Набрав в грудь воздуха, резко развернулся, на ходу выхватывая револьвер из кармана куртки и нацеливая его на предполагаемого врага. У всех нападающих со спины есть одна интересная особенность: они стараются подобраться к тебе точно сзади. Как им кажется, так возможность быть замеченными сводиться к нулю. Но и шансы нацелиться правильно при самозащите, как ни странно, возрастают. Будучи обученным, Себастьян знал в точности эту особенность и не промахнулся бы при необходимости стрелять, но спустя несколько мгновений — ровно столько, сколько нужно было, дабы сфокусировать взгляд на новоприбывшем — парень опустил оружие. — Сэм?! Что ты здесь делаешь?! — Как ты сам сказал, я — единственный ваш местный помощник, — заметила черноволосая, с легкой улыбкой, делая несколько шагов в сторону ошарашенного Баса и, как по команде, повалившейся наземь Катарины. Руки девушки были спрятаны в карманах черного пальто средней длины, а поднятый воротник-стойка свидетельствовал о том, что тепло ей не было. — Рина, хватит отдыхать, поднимайся. Шокированная Алансонская села на траве, таращась на подругу. — Я бы не сказала, что единственный. Раз уж тебе хватило дурости сюда прийти, значит, и я с вами, — из-за спины Саманты показалась копна огненно-рыжих волос, и сама их обладательница, Ривьер. Йенсен лишь закатила глаза, даже не соизволив изобразить удивление. Похоже, она не сомневалась, что ей не дадут прийти сюда в одиночестве. — Только не это, — застонал Бас, пряча револьвер обратно в карман, — оцените обстановку трезво: вместо одного меня здесь собрался цыганский табор. Почему бы нам просто не пойти на эту фабрику, размахивая флагами и распевая гимн Польши в таком случае? — Франции, — исправила Жа. — Норвегии тогда уж, — не сдержалась Сэм. — Заткнитесь! – два голоса в унисон. — Ну хоть что-то вы делаете сплоченно, — умилилась рыжеволосая. — Не только это, — заметил Бас, назидательно подняв палец. — Захлопнись, — хмуро бросила Катарина, исподлобья оглядывая горе-помощников. — Эй! — Саманта приблизилась к подруге, заметив выражение лица, с которым та смотрела на собравшуюся «команду», и положила ей на плече руку. — Мы просто стараемся помочь. — Вы здесь — это в два раза больше мишеней, — удрученно сказала девушка, не глядя на собеседницу. — Я знаю, что ты волнуешься за нас и хочешь быть полезной, но… — Но это и в два раза больше ушей и глаз, — перебила черноволосая, между тем убрав руку с плеча Катарины под многозначительный кашель Жанны. — Вам нужно выяснить, что именно не так на этой чертовой фабрике, так давайте выясним, — горячо продолжила норвежка, — мы послушаемся ваших распоряжений, просто примите нас и нашу помощь. — У меня, похоже, нет выбора, — слабо усмехнулась Ри, встречаясь взглядом с говорившей. — Но тогда нам нужно правильно разбиться на пары. Сэм, ты будешь с Себастьяном, а Жанна идет со мной. По-другому есть риск, что кто-то кого-то попросту прибьет, — добавила шатенка, покосившись на Ривьер. — Поверить не могу, что ты это делаешь, — покачал головой Войцеховский. — Кас сказал, что у нас не так много времени, а мы уже и так начнем на двадцать минут позже условленного, — развела руками Катарина. — Усвойте, главное: остаться живыми и запомнить как можно больше из увиденного. Мы идем туда, чтобы прояснить, что готовиться на фабрике, не больше и не меньше. Остальное — работа людей Каса. — Если все готовы рискнуть своей головой во имя я-не-знаю-чего, то время отправляться, — сказал Себастьян. Переведя взгляд на напарницу, он добавил: — Береги себя. — Ты тоже, — откликнулась Ри, подавляя желание улыбнуться.***
Идти по направлению к заводу, когда каждый шаг сопровождал неприятный хруст сухой травы или же противное чваканье болота, было само-по себе не особо притягательным, но истинным испытанием оказалось то, что двигаться нужно было молча, в полной тишине. Именно тишина действовала на нервы, самым наглым образом внедряя в душу противный страх не столько за возможный провал операции, сколько за собственные жизни. Одно дело — разглагольствовать о великом желании помочь друзьям, совершенно другое — реализовать это самое намерение. Вереница людей на открытой местности была великолепной мишенью, именно потому добраться до строения было куда более волнующим и опасным, нежели начать выполнение самого задания. Как ни крути, действовать там, где есть хотя бы теоретическая возможность уйти в укрытие, вселяет некую надежду. Оставалось лишь довериться словам босса, Кастэля, о том, что на объекте осталась только охрана, которая способна разве что на вызов подкрепления, да и сама в схватку не вступит. Но какими призрачными казались эти заверения! Да и откуда им в точности знать, когда вернется основной состав? Нет, для страха были основательные причины. Себастьян шел первым, то и дело озираясь, держа руку под курткой, на рукоятке револьвера — его неизменного и надежного спутника. Он один из всех знал, что не имел выбора, если не считать то, что мог не брать на себя вину, а просто согласиться идти сюда вместе с Катариной. Нет разницы. Кас бы все равно отправил сюда его, или же обоих, ведь они облажались с планом фабрики, как ни крути. Алансонская искренне считала, что выбора у нее, как у напарницы Войцеховского, не было. Совсем недавно она твердила себе, что ждет, когда их совместная работа закончится и появится возможность забыть обо всем, касательно парня, но после прошедшей ночи поняла, что такой ход ей не под силу. Несмотря на все слова, она точно знала, что их связывает нечто большее, нежели работа, но впустить в сознание объяснения этой связи пока была не готова. Что до Саманты Йенсен, та шагала молча, гоня из головы неприятные мысли. Она могла бы позволить этому делу пройти стороной, могла бы попросту выставить напарников из квартиры еще прошлой ночью, но не сделала этого. Выбор между позициями «у меня дом на опушке» и «помочь ближнему» был сделан. Может, и не самый рациональный, но правильный с ее точки зрения, и поворачивать на сто восемьдесят градусов она не была намерена. Йенсен знала, что друзья в ней нуждались, и не могла пропустить это мимо ушей. Ривьер, в свою очередь, не имела сил противиться собственной морали, коротко обозначаемой одним предложением: «Мы в ответе за тех, кого приручили», именно потому и пожертвовала собственным спокойствием во имя того, чтобы быть рядом с любимой. Строение фабрики возвышалось над четверкой ребят, словно неизведанный и опасный монстр, готовый уничтожить любого, кто осмелиться посягнуть на его владения. Правда, монстр казался нездоровым: из труб не шел дым, в помещениях не горел свет, а со стен осыпалась штукатурка, открывая глазу их кирпичные внутренности. Что ни говори, а любой индустриальный монстр нуждается в обслуживании. — Заходим, — коротко бросил Бас, снова вытаскивая из кармана револьвер и снимая его с предохранителя. — Рина, прикрывай тыл. И без его команды девушка знала, что делать, но не огрызнулась в ответ — не до того было. Осторожно повернувшись и подняв собственное оружие, она внимательно оглядывала местность в поисках малейшего намека на присутствие постороннего. К счастью, пока ничего не было. В такие моменты нервы, казалось, успокаивались вопреки всем ожиданиям и законам. Она просто знала, что делать, и старалась выполнить свою миссию как можно лучше. Дверь была открыта без особых усилий. Даже странно, что так легко можно было попасть внутрь. Войцеховский оглянулся по сторонам в поисках каких-либо следящий устройств или же камер, готовый в любую секунду отразить нападение, но не заметил ничего подозрительного. И это само по себе было подозрительно. — Чисто, — выдохнул он, продолжая движение вперед. Две девушки шли вслед за ним, настороженно оглядываясь. Саманта вынула руки из карманов пальто, невольно сжав пальцы в кулаки, а Жанна нашарила в сумке свой травматический пистолет. — Впереди разветвление, — глухо промолвил Бас. Казалось, он до последнего надеялся, что разделяться им все же не придется. — Мы идем налево, вы, Рина, направо. Если что найдете — немедленно дайте знать и выбирайтесь. — Поняла. Удачи, — откликнулась девушка, осторожно тронув Жанну за рукав и кивком головы указывая в нужном направлении. Спустя несколько секунд они уже скрылись за поворотом, а Себастьян и Йенсен двинулись в противоположную сторону. Сложно сказать, сколько времени они вот так шли, прислушиваясь к малейшему звуку, дергаясь от каждого шороха. Казалось, коридор с его бессчетными поворотами, перед каждым из которых тратилось минимум несколько секунд, дабы осторожно выглянуть, никогда не закончится. Свет в переходах то тускнел, то, наоборот, становился ярче, повинуясь перепадам напряжения, которые сопровождал низкий гул. От него у незваных гостей екало сердце и потели ладони. Да и ответвления от главного перехода были темными и зловещими. Что ни говори, а находиться здесь было ещё более жутко, чем на открытом пространстве. Неизвестность черноты, разбавляемой миганием света, пугала больше, чем далеко не мнимая пуля в спину. К счастью, переход, по которому двигались друзья оказался не бесконечным и даже не привел к тупику. Они вышли в большой, освещенный зеленоватым светом зал, потолок которого поддерживали покрытые ржавчиной тонкие колоны, коих, казалось, было бесчисленное множество. Что-то вроде цеха для управления, отметил про себя Себастьян. Обычно, такие находятся в сердцевине фабрики, а что бы там не задумали злоумышленники, они должны были спрятать это подальше от посторонних глаз, а значит, они уже близко. Оглядевшись, Войцеховский кивнул Сэм, чтобы та следовала за ним: в центре противоположной стены маячило черное отверстие следующего перехода. — После того зала понимаешь, что идти по коридору не так уж и волнительно, — сказала Йенсен, лишь только они снова оказались в укрытии. — Ага, — кивнул Бас. Покосившись на спутницу, он добавил: — Ты в порядке? — Да, а ты? — не глядя на него спросила черноволосая. — Как всегда, — ответил Себастьян. — Но это дело не такое, как всегда, — заметила девушка, прекратив оглядываться по сторонам и теперь сверля взглядом затылок парня. — То есть? — осведомился тот, даже не замечая, что ввязывается в разговор и теряет бдительность. — То есть, ты переживаешь за Рину. — Я всегда за нее переживаю, — рука с револьвером начала подрагивать, и он сжал рукоятку крепче. Только этого не хватало. — Но сейчас не так, как обычно. Сейчас все по-другому. — Что ты делаешь? — Бас резко развернулся, встретившись глазами с говорившей. Он был не на шутку раздражен. — Пытаюсь быть женщиной, — обезоруживающе улыбнулась норвежка. — Ты прекращай это, — покачал головой парень, но, тем не менее, борясь с желанием усмехнуться. Йенсен умела выразиться. — Сейчас не время. Мы разберемся сами. — Смотрите, чтобы только не было поздно, — сказала Сэм. Неожиданно нахмурившись, она добавила: — Погоди. Ты слышишь? — Как бьется мое сердце? — съязвил Бас. — Ничего необычного. — Нет, тугодум, я не об этом. Прислушайся, — нервно ответила девушка. Тиканье. Теперь и он уловил это. — Держись за моей спиной. Если что — убирайся, и быстро, — прошептал парень, медленно подступая к повороту впереди. Стало трудно дышать, а сердце словно бы сжали стальными щипцами. Если это то, о чем он подумал… За поворотом было именно то, чего он ожидал, лишь только услыхал то зловещее тиканье. Бомба. Громадина, опутанная проводками и какими-то датчиками, что были увенчаны электронными часами, на которых было отображено неумолимо истекающее время. Странно было лишь одно: ее никто не охранял. Как понимать, что с десяток дней назад целый полицейский отряд был перебит еще до попадания на территорию фабрики, а сейчас их никто и не пытается остановить? Что за странность? Мысли промелькнули в голове парня со скоростью звука, их затмевало главное: страх. «Одна фотография — и на выход», — мелькнуло в мозгу. Лишь только затвор камеры щелкнул, он развернулся на сто восемьдесят градусов и, стараясь скрыть в голосе дрожь, шепнул Сэм: — Отправь смс Рине, чтобы они выбирались. Там бомба. Быстро. — Бомба? — округлила глаза девушка. — Я никогда не видела настоящей бомбы. — Сэм, быстро! — прошипел Войцеховский. — Уходим, пока не пришли ее создатели. Сейчас. Позже он уже не мог вспомнить, как именно они прошли к выходу; было странно то, что его спутанное сознание вообще восстановило в памяти дорогу. Сэм теперь была впереди, то и дело оглядываясь на его побледневшее лицо, но не решаясь заговорить, а сам Бас сжимал в руке оружие так, словно то могло чем-то ему помочь и переместить к выходу быстрее. Глупость. Самое страшное было думать в тот момент о второй паре: что, если их поймали, и именно потому никого не было на пути? Слишком просто все было, слишком прозрачно и ясно, слишком… — Сэм, Бас! Все в порядке? — Алансонская появилась словно бы из ниоткуда и встретила их возле самого выхода. — Да, выходим наружу. Там б… — Мы прочитали ваше сообщение и сразу же вернулись, — кивнула Ри. — Дело сделано, осталось только отчитаться Касу. Парень кивнул. Он не знал, что отвечать. Уж очень он хотел надеяться, что дело действительно сделано.***
Тело Рины натянулось, словно струна. Теплые пальцы Баса все настойчивее касались ее груди, спускаясь ниже. У них было время только пока Сэм и Жа отправились в магазин, но и это не заставляло действовать быстрее. После увиденного противный липкий страх лишь усилился, и, казалось, будет возрастать, пока заветные двадцать три часа, цифры с таймера, не истекут. Кастэль сказал, что все непременно уладит. Но он часто так говорит, а точных результатов его дел они никогда не видели. — Застежка сзади? — Сзади, — она почувствовала, как ее лифчик расстегнули, и сама стянула его вместе со свитером, попутно содрогаясь от прохладных потоков воздуха, обдающих ее тело. Следующим был пояс джинс и пуговицы, но когда холодные пальцы скользнули внутрь, касаясь внутренней поверхности ее бедер, девушка перехватила запястье Ришара: — Хватит. Сегодня ничего не выйдет. — Ладно, — в его голосе не было даже разочарования, она это уловила. Заметив, как Ри поежилась от холода, обхватывая себя руками, он поднялся на локтях и закрыл на шпингалет окно над кроватью. Сняв с себя футболку, опустился обратно. — Сюда, — коротко сказал парень, обнимая Катарину за плечи и заставляя лечь на его плечо. Ри, словно в трансе, послушалась. Они лежали молча несколько минут, оба не смыкая глаз, не решаясь заговорить. Так и не согревшиеся пальцы Ришара гладили плечо девушки, а Алансонская словно бы не замечала ледяных прикосновений. — Все позади, Рина, — наконец хриплый бас нарушил тишину. — Это конец. Мы выполнили миссию. Кастэль сделает свою… — Мы оба знаем, что это не конец, — перебила его девушка. — Кас не смирится с тем, что ты не получил должного наказания. Она перевернулась на живот, упираясь локтями ему в грудь. Было немного больно, но не то чтобы невыносимо. Большие теперь уже карие глаза внимательно изучали его лицо, стараясь, казалось, запомнить каждый его миллиметр, каждую деталь. — Давай начистоту, — Бас вздохнул, убирая руку с ее тела, — ты боишься того, что может случиться со мной или того, что будет после окончания дела? Того, что будет с нами? Вместо ответа она подалась вперед, впервые целуя его первой. Он, застанный врасплох, и все же ответил на порыв, осознавая, что уже очень давно ни одна девушка не целовала его так нежно. — Я сказала правду прошлой ночью, Ришар, — прошептала Рина, отстраняясь, — я ненавижу тебя за твою манеру поведения, я терпеть не могу такого самовлюбленного болвана. Но я не могу не думать о тебе, не могу перестать волноваться за тебя, я не могу изменить того, как я отношусь к тебе на самом деле. — Ты никогда не говорила, как ты относишься, — прошипел в ответ Бас. — Ты знаешь, как, — ответила она, не сводя глаз с его лица. Теперь уже парень поцеловал ее, попутно проводя пальцами вниз по животу девушки. Когда достиг резинки джинс, де Трой легонько оттолкнула его от себя: — Перестань. У тебя руки холодные. — Это за "самовлюбленного болвана", — произнес он, переворачивая ее на спину и опускаясь сверху. — Похоже, сегодня у нас все-таки что-то выйдет. — Похоже, Ришар, — улыбнулась Рина.