Ритуал

Дариус схватил девушку за руку и потащил из комнаты, она даже не пыталась сопротивляться. Было ужасно неприятно услышать то, что он сказал ей несколько мгновений тому. Но ещё хуже понимать, что он мог оказаться прав. Было до дрожи неприятно и противно. Мелании всегда не нравилось, когда мать что-то недоговаривала или не отвечала на вопросы. Тогда девочка чувствовала обиду и злость, будто мать считала её то ли слишком юной, то ли недостойной знать некоторые вещи. И вот этот чужак сказал ей в лицо, что да, мать ей не только не говорила всей правды, но и откровенно лгала. Её собственная мать. Роднее и ближе у Мелании никогда никого не было. Девушка желала узнать правду и в то же время истина её пугала. Неужели вся её жизнь, всё, во что она так искренне верила, окажется иллюзией, мифом, сказкой. Мужчина провёл её через зал с фонтаном, через коридор и на несколько этажей ниже, потом по многочисленным проходам всё дальше и дальше. Они направлялись в другую часть огромного замка. Когда путники снова начали подниматься по лестницам на верхние этажи, Мелания начала ощущать что-то странное. Сначала казалось, будто руки и губы начали неметь, ноги начали слабеть, а по спине то и дело проходила дрожь. Она крепче вцепилась за руку Дариуса. Потом девушку будто окатила волна жара, а в ушах зазвенело так, что больше ничего невозможно было услышать. Но уже через несколько шагов Мелания поняла, что это не звон, а гул человеческих голосов и лязг оружия. Постепенно звуки становились всё отчётливее, но похоже, что охотник ничего этого не замечал или не обращал внимания. Мужчина остановился лишь после того, как они приблизились к двери, украшенной кованными узорами. Дариус перевёл дыхание и наконец посмотрел на девушку. — Ты в порядке? Мелания не сразу услышала его. — Разве ты не слышишь этого?! — прокричала она. Охотник огляделся по сторонам, прислушался. Он ничего не слышал, девушка в то же время едва не оглохла от шума битвы. — Пошли отсюда, прошу тебя, — взмолилась знахарка. — Нет, ты хотела узнать правду. Она за этими дверьми. — Не открывай! Не открывай! — но уже было поздно. Мужчина лишь прикоснулся к двери и она раскрылась на распашку. Шум стих, вместо этого девушка услышала голос, поющий песню. Ничего подобного ей прежде не приходилось слышать. Как будто пел сам воздух и земля, и звёзды, и солнце. Мелания даже не заметила того, что происходило внутри. На этот раз Дариус пытался увести Меланию подальше. Он также слышал песню, зная, что это означает, и больше всего хотел оказаться как можно дальше от этого места. Девушка сделала шаг, ещё шаг. Дикий ветер налетел на неё, разметая распущенные волосы. Яркий свет на мгновение ослепил её и она прикрыла глаза рукой. Голос всё ещё звучал, но утратил свою чарующую силу. Мелания ступила ещё несколько шагов и увидела… Шквальный ветер носился по залу, унося остатки когда-то великолепных украшений. Лепнина, гобелены, осколки статуй, украшения с сумасшедшей скоростью летали по комнате, а затем уносились вверх через огромный пролом, который когда-то был крышей. Оттуда на всë пространство разливался яркий и густой алый свет луны. В самом центре этого зрелища находились две застывшие фигуры: женщина с переливающимися в свете крыльями, что в каком-то молитвенном порыве возводила руки к небу; позади стоял еë убийца, мужчина-воин стоял за спиной и остриë его меча пронзало хрупкое тело. Вся эта картина вызывала ужас, отвращение и одновременно зачаровывала своей силой. Мгновение, запечатленное на века. Момент, которого никто прежде не видел, но о котором знали все — первая ночь Гнева, рождение Кровавой Луны. Девушка, казалось, видела всë это и себя со стороны, мысли будто принадлежали не ей, а кому-то иному, она видела, как шаг за шагом приближалась к центру комнаты, слышала призыв и мощь магии, настоящей магии, не виданной ею прежде. Будто в мире осталась только она и эта дикая, первозданная сила. А в следующее мгновение ведьма ощутила сильную боль в затылке и тьма поглотила еë.