Ритуал

За те несколько дней, которые Мелания провела в пути уже осознано, она успела перезнакомиться со всеми своими спутниками, кроме, разве что, Дариуса — он пошёл на какую-то охоту, прихватив с собой новоиспечённого ученика. Впрочем, девушка успела услышать о нём немало историй и сплетен, что позволило ей сочинить у себя в голове какой-то образ этого необычного человека и она уже так же не разделяла увлечённости Светозара его новым другом, как и Древород. Нужно отметить, что среди путешественников отыскалось немало и тех, кому охотник за головами пришёлся по душе. Например, немногочисленные девушки, дочери купцов и рыбаков, а также некоторые жёны живо обговаривали скулы, руки, взгляды мужчины, когда рядом не было тех, от кого им могло бы достаться за такие разговоры. Мужчины же признавали его как выдающегося стрелка и следопыта, ценили его немногословность, качество, которое ценят преимущественно мужчины. Из всего этого Мелания заключила, что этот Дариус был человеком очень опасным. Даже то, что это именно он нашёл её и отдал на попечение арахнам, не могло улучшить её мнение о нём, даже наоборот — значит, он расчётливый и придерживается правил, как их, слово есть такое у воинов, когда-то же матушка рассказывала… Кодекс, вот. Худший из врагов — враг, у которого есть свой кодекс, такого не уговоришь, не подкупишь. И вообще… Раньше она бы сказала, что ей чутьё ведьмовское подсказывает, что ему доверять нельзя. А сейчас… Сейчас она ему просто не доверяла. Повезло же ей! Это всё проклятие. Это всё из-за того, что она отреклась от рода. Сначала она заболела, хотя никогда в жизни до этого не болела, даже не слышала, чтобы ведьмы хворали. А тут ещё вот этот… Это не старуха с болота, от такого не убежишь, такого не перехитришь, с ним не договоришься. В таком случае лучше с ним вообще не связываться, чтобы он не узнал, кто она такая.

***

А вечером один из путешественников достал из своих запасов небольшой бочонок крепкого заморского вина, ведь именно в этот день где-то там, по другую сторону Скалистого моря, его старший сын женился. То, что он не успел на праздник, ещё не повод не разделить свою радость с хорошими спутниками. Все с радостью встретили предложение, ведь день оказался тяжёлым, да и ночи становились холоднее. Мелании раньше нечасто приходилось пробовать хмельных напитков и этот ей показался очень скверным на вкус, но многие его хвалили. Девушка недоумевала из-за чего. Но вскоре она поняла, что нравился он людям совсем не из-за вкуса, а из-за того, что делал с их головами, их чувствами. После нескольких глотков становилось теплее. После первой испитой до дна порции, Ариадна сделалась очень весёлой, постоянно смеялась и улыбалась. Что-то похожее было и с Майей. Древород, пригубив лишь несколько раз напиток, сказал, что он очень крепок и забрал у жены и дочери их кружки, вылил содержимое на землю и строго-настрого запретил им снова прикасаться к напитку. Но шипуньи не слишком от этого расстроились. Скоро от какого-то костра послышалась музыка, через некоторое время ещё несколько инструментов присоединились. Где путники их только прятали до сих пор? Майя потащила мужа танцевать, тот как только мог сопротивлялся, но в конце концов дал слабину и уступил жене, позволяя утащить себя на небольшую площадку между костров. Скоро к ним начали присоединяться и другие пары. Было так приятно за ними наблюдать. Они как будто помолодели на много лет, как будто снова возвратились в те времена, когда встретились впервые. Однако наслаждаться обществом друг друга им пришлось недолго — примчалась Мина и пролезла между ними, желая танцевать с родителями. Недолго скучать у костра пришлось и девушкам — у них также нашлись кавалеры, которые повели их в пляс. Огни горели, музыка играла, пары кружились. Старое, настоянное вино снимало все табу и запреты, смешивало карты, дарило мгновения забытия и чистого восторга. Парень танцевавший с Меланией постоянно наступал ей на ноги. Ну и что же? Пускай. Но зато на крохотные мгновения, когда она закрывала глаза, могла представить, что она дома танцует с Любаром на празднике подношения земле, когда, после сбора урожая, часть плодов крестьяне возвращали той земле, на которой эти плоды были собраны. Этот ритуал был настолько древним, что даже Яра не могла сказать, когда люди начали совершать его. И каждый год он праздновался очень пышно и весело. Тогда они пели, танцевали. Тогда они были счастливы. И вдруг стало так тоскливо, так страшно, так мерзко. Мелания высвободилась из рук удивлённого партнёра. Тот попытался схватить её за руку, но в ответ девушка полоснула его ногтями по лицу. Парень заорал и закрыл руками израненное лицо. А Мелания отбежала подальше от костров, в тень. Ей было так плохо! Мысль о праздновании возбудила в памяти другое воспоминание: догорающие костры с её близкими, смерть Любара. А она здесь танцует. Как она может танцевать и смеяться после того, что случилось, после того, что сама натворила? Девушка уперлась лбом в дерево и вцепилась в кору руками. Как можно быть такой ничтожной? Предаваться горьким мыслям в одиночестве ей не пришлось — совсем скоро прибежала Ариадна, облокотилась на соседнее дерево, попыталась отдышаться и рассмеялась: — Зачем ты его так? Конечно, танцует он ушасно, пошалуй, фсе ноги тебе оттоптал, но так расцарапат парню лицо… — но, заметив состояние подруги, девушка сразу же стала серьёзнее. — Что с тобой, Меланья? Что случилос, милая? В ответ девушка только разрыдалась ещё сильнее. — Меланья… Ариадна робко приобняла подругу за плечи, а знахарка ответила, прижавшись и обхватив арахну так, что та на мгновение оторопела и не знала, что делать. На её плече рыдала юная ведьма и не было ни одной мысли, как её успокоить. Девушка даже как будто забыла, как двигаться и дышать. Но мимолётная растерянность прошла и они обе направились к их костру. Кое-как усадив подругу рядом с собой и, не разжимая объятий, Ариадна начала гладить её по спутанным волосам и укачивать, как ребёнка. — Я такая глупая, я такая ничтожная! — послышался неразборчивый голос у плеча. — Я ужасный человек! Я даже не человек, не ведьма, никто! Что я наделала, Ариадна? Что мне делать? Что я наделала… — и снова рыдания. — Тише, тише. Ничего не говори. Я с тобой, Меланья, я рядом. Мошеш плакат. Я рядом. Я рядом, — на глаза арахны тоже навернулись слёзы, но если бы кто-то спросил, от чего же она плачет, девушка не смогла бы ответить. Мелания постепенно успокаивалась, но выглядела такой же несчастной. — Что случилос? — Ариадна положила руку ей на плечо, а другой вытерла слёзы. — Ты ше знаеш, что мошеш мне доферят. Расскаши мне, что с тобой. Несколько мгновений Мелания как будто раздумывала, а стоит ли, но скрывать всё, хранить в памяти было невыносимо. — Я… я… Я поступила ужасно, недостойно. Какая же я дура, — слёзы снова начали наворачиваться на глаза. — Ну, чшшшш… — Я… — девушка глубоко вдохнула и начала рассказ. Сначала она рассказала, что когда танцевала, вспомнила о празднованиях в её деревне, рассказала о самой деревне, о Любаре, о матери, о том, как возвратилась поутру домой и о том, что застала вместо дома, как видела гибель друга. Многое из рассказанного Ариадна уж слышала, но всё же слушала внимательно, прислушиваясь к каждому слову, к каждой интонации. Но потом Мелания замолчала, не решаясь рассказать, что с ней случилось дальше. Встреча с ягами и то, что произошло из-за этой встречи было самой тёмной её тайной, терзавшей более всего. А подруга истолковала молчание иначе. — Ты любила его? — в её голосе было столько сочувствия и переживания, что Мелания поверила, что ей действительно можно рассказать всё до конца, что подруга поймёт, не отвернётся. — Любила? Любара? Не знаю. Я никогда об этом не задумывалась. Он просто всегда был рядом и ближе него, кажется, никого не было. Даже матушке иногда я не могла довериться так, как ему, — этот вопрос совсем обескуражил её. Не о том были её мысли. — Не думаю, что любила его так или что он любил меня. Мы скорее были как вы со Светозаром. Ариадна задумалась, Мелания тоже замолчала, размышляя, а любил ли её кто-то, полюбит ли такую? Как будто отвечая на мысли подруги, арахна произнесла: — А фед он флюблён ф тебя. — Что? — девушка немного отстранилась, чтобы лучше увидеть подругу. — Кто влюблён? — Мой брат ф тебя флюблён. И… — девушка сильно взволновалась, словно подбирая слова. — И ещё знаеш что? — она подалась ближе, будто хотела сказать что-то на ухо, бледные губы дрожали. Мелания приготовилась слушать, тоже приблизившись и встретилась с ярко-голубыми глазами. — Кашетса, я тоше. — Что? — знахарка оторопела. — И я, кашетса, тоше… — как будто не веря, что только что это произнесла, повторила та, а потом в одно мгновение куда-то исчезла. Такого Мелания точно не ожидала, она не знала, что ей стоит делать. Почему подруга сказала это, что она имела в виду? Некоторое время девушка просто сидела, не в силах собраться с мыслями, не зная, что предпринять. Но, в конце концов решила, что во всяком случае, следовало отыскать Ариадну. Не стоит самой бродить по лесу ночью. Да ещё хмель сильнее влияет на арахн. Лишь бы чего не случилось. Искать подругу пришлось долго, девушка уже совсем озябла, когда увидела между деревьев отблеск костра. Сначала ей показалось, что она заблудилась и снова вышла к стоянке, но нет. Костёр был один и построен так, чтобы его было как можно меньше видно. Возле костра было трое. На огне жарился заяц. Мелания подошла ближе. За каждым её движением следила пара карих глаз. От этого взгляда по спине прошла дрожь. Она ещё никогда не встречала Дариуса, но сразу же узнала его. Он спокойно курил трубку, пуская клубы дыма, и пристально смотрел на неё. Светозар сидел рядом, время от времени проворачивал тушку, пытаясь не разбудить спящую у него на руках сестру. Парень увидел Меланию позже, чем наставник. Его голубые глаза заискрились, а сам он сильно смутился. Девушка вспомнила, что говорила подруга и ей также стало неловко. Тем временем карие глаза подмечали каждую мелочь. — Я искала Ариадну, — как будто оправдывалась знахарка. Не зная, куда деть руки, она начала поправлять платье, снова одолженное у подруги. Оно, как и прежнее, было не слишком удобным. В тот момент это ощущалось как никогда сильно. — Вы, вы не присоединитесь к остальным? — она обращалась к Светозару, изо всех сил пытаясь не замечать взгляда другого, но всё равно ощущала его всей своей сутью. На мгновение ей даже показалось, что ощущает она его своей ведьмовской сутью. Но нет, этого не могло быть. — Мы, — парень взглянул на наставника, — мы решили переночеват здес. На самом-то деле, Светозару больше всего хотелось присоединиться к остальным, к празднованию. Может, ему даже удалось бы станцевать с этой девушкой. Раньше он думал, что точно пригласил бы её, но сейчас, когда она стояла перед ним, парень вдруг осознал, что не смог бы, не осмелился бы, не посмел бы. Да и Дариус решительно сказал, что туда они не пойдут, а если вдруг Светозар решит хоть прикоснуться к вину, то останется без рук, ведь арахнам, пусть даже юношам, ничего крепче воды пить не стоит. Охотник даже костёр разжигать отказывался, пока парень не начал стучать зубами. А потом, как всегда, сел подальше от огня и начал дыметь, погрузившись в свои мысли. — Что же, я поняла, — ответила девушка, вырывая друга из раздумий. — Славной вам ночи, — и направилась туда, где всё ещё было слышно несколько голосов, распевающих песни. — Я так же был рад тебя видеть, Рыжуля, — вдруг послышался низкий голос с хрипотцой. Девушку будто хлыстом ударили. Она подскочила на месте и развернулась к мужчине. Он ухмыльнулся, всё ещё не выпуская трубки, а она сперва покраснела, потом побледнела, не находя, что ответить на такую дерзость. Так и не отыскав слов, она отвернулась и ушла. — Кажется, я ей не нравлюсь, — послышался тот же голос позади.