***
Путь в столицу был утомительным. Пусть от обжигающего солнца защищал густой лес, но места для девушки были незнакомы, а клубок катился и катился и очень редко путешественница подымала его, чтобы сделать перерыв. Её гнали вперёд гнев, страх и отчаяние. К деревням она больше не приближалась, питалась тем, чем её угощал лес. Вот и столица. Восемь высоких голубых скал возвышались вокруг города. Между ними были возведены стены. Когда-то давно эти камни могли защитить горожан от любой магии. Сейчас же, когда почти всё волшебство оставило мир, в этом обереге тоже не было пользы. Девушка без проблем прошла городские ворота, своевременно спрятав клубок в сумку, а волосы — под платок. Она долго бродила по узеньким улочкам, удивляясь такому количеству людей, собираясь с духом, чтобы пойти к княжьему замку. Ведьма почти до городских ворот следовала за клубком и лишь чтобы не привлекать внимания, спрятала своего друга. И так уже было совершенно ясно, где искать врага.***
— Эй, куда же это вот тебя занесло, красавица? Негоже, это вот, женщинам смотреть на это. Куда, это вот, муж твой, это вот, смотрит? — Что это? — Мелания смотрела на ряд обожжённых скелетов в княжеском дворе. Стражник уже успел к ней приблизиться и взять под руку. — Так, это вот, все знают, ага. Но не гоже об этом вот говорить. Видать ты, это вот, не местная? — Не местная. — Ага, и я говорю, что, это вот, ты не местная, — и шёпотом добавила, чтобы никто не услышал. — Чародей старого князя, Зарий, взял да, это вот, с воинами целую деревню, это вот, перебил и тамошних ведьм с ними. Представляешь? Ведьма замотала головой, мол, нет, не представляет. — И что же? — А что? Поднялось шуму то! Это вот, ведьм понаехало сколько да князя молодого с собою, вот это вот, да и увезли. День не было князя, два дня, много-много денёчков князя, это вот, не было… Они ж его как увезли то ничегошеньки да и не сказали. Усьо думаем, с концами, это вот, князя молодого забрали. А батюшка его, князь наш старый на днях тоже того, ну, это вот. А они, значит, начали, это вот, суд судить. А оказалось, что князь наш молодой, голубчик, да и не виновен. Вот они чародея, и воинов, что ему помогали, перед всем народом, это вот, сожгли. Некоторые, это вот, были ох как злые — и князя хотели это вот… Да другие не дали, потому что не виновен он. Ой, как сильно спорили они! Да до чего-то, видно, договорились и одни уехали, а несколько других остались Славия нашого молодого охранять, это вот… Вот такие вот дела. — Так что лучше тебе, сестрица, сказать, с какого ты рода и зачем пожаловала. Мелания обернулась и увидела высокую, даже огромную, гороподобную женщину со светлорусыми волосами. Она лёгким движением сняла с девушки платок и угрюмо уставилась на неё. Стражник, не осмеливаясь обернуться к ним спиной, улизнул в тень. Эта вот бабулька также успела скрыться за поворотом. — Я ведьму издалека почую. А ты ещё и прячешься, как злодейка. Коль задумала против князя недоброе, не юли, сестрица. Сердце девушки забилось как встревоженная птица, в глазах аж потемнело от гнева. И она ещё смеет называть её злодейкой? Та, кто так легко предала одну из своих? Мелания уже хотела высказать всё, что было у неё на уме, но поперхнулась и закашлялась, да так, что едва зажившие раны на спине снова начали болеть. Пока девушка заходилась надрывным кашлем, успела немного одуматься. — Нету мне, что ли, мороки, как за князем бегать? — вытирая выступившие слёзы, прохрипела она. — Коль решили, что не виновен, то так оно и есть, а если и нет — то ваша проблема. И коль в городе допрашивают каждую ведьму, мне легче принарядиться, чем на каждом повороте языком с вами махать. А приехала я по поручению матушки. — И что же, матушка поручила тебе по двору княжьему шастать? — Поручение моей матушки — не твоя забота, коль ты не её дочь, — Мелания быстро смерила взглядом женщину с ног до головы. — В чём я сомневаюсь. А пришла я посмотреть на хвалёное правосудие ведьм, неподкупное и ужасное. — Не дерзи, дитя! Прояви уважение. А ей не хотелось проявлять уважение, разговаривая с предательницей на старом наречии. Хотелось дерзить, ругаться как последний портовой пройдоха (она их никогда не видела, но так говорят), хотела плюнуть великанше в лицо, искусать, исцарапать. Чтобы не смотрела так надменно, чтобы почувствовала, что чувствует она. — А ты не стращай… старуха! Мелания почти сорвалась на крик, её трясло от гнева. Девушки смотрели друг на дружку, готовые сцепиться в любой момент. — Что за шум, а драки нет? — послышался насмешливый голос. Высокий худощавый парень, совсем ещё юный, как раз проезжал на вороном скакуне мимо них. — Славута, в чём дело? — он вопросительно посмотрел на великаншу. — Езжай, княже, и не мешай мне. Мелания мгновенно перевела взгляд на юнца. Вот он, её враг. Совсем близко — можно рукой дотянуться. Она вся сжалась, как хищный зверь перед прыжком. Но Славута тоже была наготове, а вслед за князем въехали ещё две всадницы, тоже ведьмы — по ним сразу видно. — Лучше ступай за поручением матушки, дитя. Если к ночи ты останешься в городе, мне придётся тебя хорошенько допросить и выпроводить. Ступай. Мелания пристально посмотрела в глаза Славуты, а затем, увидев как князь с охранницами скрылся в замке, быстро ушла из двора. Она их запомнила. Хорошенько запомнила.***
Чтобы охладить ярость, девушка бродила по людным улочкам столицы. Она могла бы отомстить князю, он был так близко, её враг. А ещё совсем недавно она наивно пугалась, что за её потери уже отплатили. Как же. Девушка носилась между чужими домами, пока не набрела на старый трактир. Хозяйка, маленькая полненькая женщина, сама решила обслужить гостью. — Проходите, госпожа, милости просим. — У неё была милая улыбка с ямочками на щеках. Трактирщица заметно волновалась. — Меня Забавой зовут. Ану, брысь отсюда, пьяница, — бросила она охмелевшему мужчине за ближайшим столиком и выгнала его вон. — Прошу прощения, госпожа, где желаете сесть? Мелания смутилась и быстро присела за только что освободившийся столик. Внимание хозяйки её сильно смущало. — Отменный выбор. Ягода, чего столбом стоишь? Стол вытри! Живо! Светленькая хрупкая девушка подбежала и, не осмеливаясь поднять глаза на ведьму, принялась за работу. — Чего желаете отведать? — А что, можно выбирать? — Конечно, мы же не какой-то придорожный трактир на границе Волчьего леса, — хозяйка даже не очень скрывала обиду. — Ну, Вы лучше знаете свою стряпню, так что не будете ли Вы столь любезны сами выбрать мне обед? От такого обращения хозяйка снова расплылась в улыбке и убежала на кухню. В дальнем углу шушукались и тихо смеялись её помощницы. Мелания смотрела в окно и думала, что делать дальше. Созвать совет и напомнить своим сёстрам о долге? Вряд ли она сумеет их надоумить. Пойти против них? Нет, себе же дороже. В такой передряге можно и умереть, а этого девушке не очень хотелось. О том, чтобы жить, будто ничего не было, и думать нечего. —…Ночь Гнева близко, — послышалось над головой. Ведьма подпрыгнула на месте и испуганными глазами уставилась на хозяйку трактира. — Что Вы сказали? — Я не хотела Вас пугать, лишь спросила, не нужна ли Вам комната на несколько дней, если решили остаться в городе, как-никак, Ночь Гнева близко. Встретить это время по дороге домой — не лучшее приключение. — Да, конечно, то есть, нет, спасибо. А когда она, эта ночь, а то я уже запамятовала. — Ах, так вот уже с полдесятка дней осталось, то бишь, пять. Всего лишь пять дней до Ночи Гнева. Как будто сама судьба шептала ей на ухо. Вот оно, решение! Или же нет. Это противно. Совершить такой поступок ради неизвестного, отказаться от рода ради мнимой власти, о которой ещё вилами по воде писано. Но, с другой стороны, имя и сила её рода сейчас не помогут выжить, сёстры не только не помогли, но и мешают правосудию, а если то, о чём говорила яга правда, — будет возможность отомстить и князю, и ведьмам. Мелания ещё долго сидела, поглощала свой обед и думала о проблеме.***
В столице было проще простого потеряться, но, пользуясь подсказкой хозяйки трактира, Мелании удалось отыскать маленькую лавку у городской стены. Большая комната, до потолка уставленная разными вещами, пахла спёртым воздухом и специями. Из-за огромной груды мешков выскочил невысокий полный мужчина в яркой одежде. Волосы у него были тёмными, а глаза ярко-голубыми, как у Майи и её детей. Короткая густая борода и усы обрамляли яркие пухлые губы. Каждый палец мужчины украшали перстни с драгоценными камнями. Мелания замерла от такого зрелища. — О! Я преклоняюсъ перед силами, что прифели тебя ф мою скромную лафку, прекрасная огненная дефа! — прокричал незнакомец и обнял ведьму, как старый приятель, и тем самым ещё больше смутил её. — Чем Онезифорос мошет тебе помочъ? Девушка смущённо улыбнулась и ответила: — Благодарю Вас. Мне тоже приятно… — О, никаких «Фы», прошу. Онезифорос — лишъ скромный купец, госпоша. У меня естъ нечто особенное, феликолепное, непофторимое! Лишъ для тебя, ненаглядная. Масло из зелёных каракатиц, что фодятся лишъ у берегоф Чёрного Сердца — чудесно разглашифает морщины и фозфращает румянец. Нет? Ну, что ш, лет через дфадцатъ ты изменишъ сфоё мненье. А как на счёт этого прекрасного гребня, — Он вытащил из-под прилавка старый гребень без нескольких зубцов. — Ты не смотри, что он так фыглядит. Это работа ещё старых мастероф. Профедёшъ им по фолосам — уснёшъ на несколъко дней. Отличное средстфо от бессонницы. Я бы и сам полъзофался, да толъко работатъ нушно. — Благодарю, но мне этого не нужно. У Вас… — Тебя. — Хорошо, у тебя есть шёлковая пряжа? — Шёлкофые нити? Пфф… Конечно. У Онезифороса отличный фыбор нитей. Тебе какие? Красные, алые, розофые, багрофые, фот, смотри, зелёные, салатофые, олифкофые, изумрудные. — Нет, мне нужны не эти нити. Мужчина на мгновение замер, потом заговорчески подмигнул и произнёс: — А, я понял, о чём ты, красафица, конечно, у меня естъ и такие нити. Отличный фыбор, — он исчез, за деревянными сундуками и с благоговейным видом вынес оттуда шкатулку. — Фот они, шёлкофые нити из Белого города. — Так мало. — Мало?! Целых дфа локтя! Самая лучшая пряша. Ещё пахнет дымом. И фсего-то дфадцатъ золотых за локотъ. — Двадцать? Может, ещё и замок княжеский в придачу? Больше пяти не дам. — Пятъ? Пятъ?! Какой ужас! Почему, ну почему фсе хотят разшитъся на бедном Онезифоросе? Неушто я похош на дурака или на… дурака, который будет продафатъ это сокрофище за пятъ золотых? Его дружелюбный тон тут же сменился на деловито-сердитый. — Пятъ золотых за локотъ такой чудесной пряши. — За два локтя. — Мелания не уступала ему. — Вряд ли Вы сумеете найти покупателя на этот товар, да ещё и за такую цену. А если ещё и подумать, что у Вас всего лишь два локтя… — Нефероятно! Да ты знаешъ, сколъко у меня покупателей на эти чудесные нити? Менъше, чем за пятнадцатъ Онезифорос даше матери их не продаст. — Сдались они Вашей матери, как ежу узорная вуаль! И знаю я Ваших покупателей — на всё княжество три ведьмы. — Десятъ монет и то лишъ из-за того, что я сегодня нефероятно щедрый. — Десять? Ну, что ж, пойду я в Тихую гавань — там народ позговорчивее, не будут столько выпрашивать, да и пряжи там точно больше найдётся. Хорошего дня. С этими словами Мелания вышла и медленно пошла вдоль улицы. Когда она уже почти дошла до поворота, её догнал купец. — Останофисъ! Ладно уш, так и бытъ. Отдам за пятъ золотых. Фот дерши. — И он вручил ведьме маленькую шкатулку. Девушка открыла её, посмотрела внутрь и вновь пошагала по дороге. — Эй, а мои денъги? — Ты ведь их уже вытащил, пока обнимал меня при входе. Разве не так? — с хитрой улыбкой ответила она мужчине. — Федъма! — послышался позади сердитый шёпот.