Песок. Всюду песок, отвратительный, мелкий, лезущий в ноздри, глаза, набивающийся в рот. И обжигающий ветер каменисто-песчаной пустыни. Траун сжимает челюсти, с отвращением чувствуя, как похрустывают на зубах мелкие песчинки. Ему, уроженцу ледяной Ксиллы, этот песчаный мир кажется воплотившимся кошмаром, но он старается не подавать вида.
Они здесь инкогнито, Траун загримирован под забрака — в галактике не так много чиссов, и его внешность неизбежно привлекла бы ненужное внимание. Он чувствует себя... странно с разрисованной красно-чёрными красками физиономией.
Ему вдруг почему-то невыносимо захотелось сделать приятное Вейдеру, и он сам предложил визит на его родную планету. Возможно, это было опрометчивым решением. С того момента, как их корабль приземлился на поверхность этой отвратительной песочницы, Вейдер не произнес ни слова, и по тому, как тщательно ситх прячет лицо под капюшоном, можно предположить, что ему не слишком приятно.
Мос Эспа. Грязный городок, на улицах пахнет помоями, которые местные жители выплёскивают прямо из окон. Запах такой мерзкий, что Траун чувствует головокружение и лёгкую тошноту. Количество сброда всех рас, кишащего вокруг, приближается к критической отметке. Траун на всякий случай проверяет, удобно ли будет дотянуться до бластера на поясе, скрытого под одеждами: находясь здесь, можно предполагать любое развитие событий.
Вейдер медлит у жалкого вида лавчонки, торгующей, кажется, запчастями для всевозможной техники, и, не оборачиваясь, угрюмо бросает:
— Зайдём.
Траун следует за ним, едва справляясь с желанием поковыряться в носу, чтобы вытащить оттуда песчаную пыль.
Пожилой тойдарианец даже глаз не поднимает на вошедших, изучая какие-то бумаги, раскиданные на грязном прилавке.
— Уотто! — окликает его Вейдер, и экзот наконец поднимает голову, подслеповато щурясь. Траун с трудом сдерживает улыбку — так забавно выглядит существо с хоботом и хлопающими за спиной кожистыми крылышками.
— Мистер?.. — вопросительно смотрит тойдарианец, словно пытаясь вспомнить.
Вейдер откидывает с лица капюшон.
— Узнаёшь меня?
Уотто отрицательно трясёт хоботом. Вейдер ещё несколько секунд стоит неподвижно, обводит взглядом убогую лавку, потом резко разворачивается и широким шагом направляется в сторону выхода. Это движение так характерно для него, что Траун на мгновение видит не нынешнего Вейдера, а двухметрового гиганта в чёрной броне. Чисс мотает головой, стряхивая видение, и выходит следом.
— Он меня не узнал, — глухо произносит Вейдер.
— А должен был? — осторожно интересуется Траун.
— Я был его рабом.
Трауну остаётся лишь нащупать руку Тёмного Лорда и переплести пальцы. Он знает, что это облегчит свидание с призраками прошлого. Это всегда помогает.
***
Пустынный ветер, несущий облака песчаной пыли, словно сжалился над Трауном и утих немного, давая возможность вдохнуть свободно. Но солнца-близнецы жарят невыносимо, несмотря на то, что татуинский день уже близится к завершению.
«Шми Ларс Скайуокер», — гласит еле различимая надпись на покосившейся табличке. Вейдер тяжело опускается на колени, а Траун отступает на пару шагов назад. Чисс не хочет видеть слёзы, которые сейчас прочерчивают влажные дорожки на щеках несокрушимого Повелителя Тьмы.
— Хочешь расскажу, почему она называла меня Эни? — вдруг спрашивает Вейдер, заставляя Трауна вздрогнуть.
— Хочу, — чисс подходит ближе и, поколебавшись, опускается на колени перед могилой матери своего любовника.
— В том мире, из которого родом моя мать, существовала легенда. Эта легенда гласила, что чем короче имя, данное рёбенку, тем меньше бед будет подстерегать его на жизненном пути, — Вейдер скептически хмыкает. — Имя Энакин казалось ей слишком длинным. Впрочем... — Вейдер несколько секунд молчит, но всё же заканчивает: — Впрочем, как показывает наш богатый жизненный опыт, эта легенда лжёт.
Тёмный Лорд склоняет голову, и Траун повторяет за ним этот жест скорби. Через некоторое время они поднимаются на ноги и, не сговариваясь, направляются в сторону спидера. Перед тем, как сесть на пассажирское сиденье, Траун не выдерживает:
— Не хочешь перезахоронить прах своей матери на Нирауане? Думаю, мы могли бы быстро организовать эксгумацию.
Вейдер несколько секунд задумчиво молчит, но потом отрицательно качает головой.
— Я не хочу тревожить её.
***
Их блестящий корвет взмывает в предвечернее небо Татуина, и Вейдер интересуется как бы вскользь:
— Как называла тебя твоя мать?
Траун замирает, перестав оттирать с лица остатки забрачьего грима. Он мучительно вспоминает. У чиссов совершенно иное отношение к семье, он с трудом воссоздает в памяти лицо той, которая родила его.
— Рау, — наконец неуверенно отвечает он.
Вейдер кивает как-то успокоенно и удовлетворённо.
