Chase MD

С каждым днем Уилсону становилось все хуже и хуже. К концу следующей недели он уже почти не разговаривал, а только просил увеличить дозу морфия. Хаус и Чейз даже не спорили, понимая, что больше ничем не могут ему помочь. Хаус постоянно находился рядом с другом. Он все еще надеялся как-то развеять мрачную атмосферу шутками и легкими разговорами, но Уилсон, хоть и ценил его усилия, не имел больше сил на это реагировать. Он лишь слабо улыбался в ответ и почти сразу закрывал глаза. Пока Хаус пытался разрядить обстановку, Чейза занимали совсем другие вопросы. Это был уже не убивавший его быт, так похожий на кошмар его детства, а более прозаичная проблема с тем, как проводить Уилсона в последний путь. Где они собирались похоронить Уилсона? У него ведь были родственники и друзья, которые хотели бы с ним проститься. Но как тогда быть с Хаусом? Что если он захочет быть на похоронах? Чейз знал упрямство своего учителя и понимал, что если тот захочет прийти, то его не остановит даже угроза тюрьмы. - Он хочет с тобой поговорить, - от этих мыслей Чейза отвлек сухой голос Хауса. Чейз удивленно посмотрел на него. В последнее время он старался свести свое присутствие в гостиной к минимуму, понимая, что времени осталось мало и Хаус хотел бы провести как можно большую его часть с другом, и третий там был бы лишним. Однако спорить он не стал и молча направился в гостиную. Уилсон лежал с закрытыми глазами, но Чейз мог сказать, что он не спит, слишком напряженным был онколог. Он не стал никак обозначать свое присутствие и тихо сел на стул, дожидаясь, когда тот сам будет готов начать разговор. Так прошло около 30 минут. Уилсон лежал, Чейз молча сидел рядом, а Хаус наблюдал за ними из дверного проема. Наконец он устал стоять и ушел. Словно почувствовав это, Уилсон открыл глаза. А может именно этого он с самого начала и ждал, Чейз не мог сказать наверняка. Но если это было так, то это значит, что он не хотел, чтобы Хаус их слышал, и это не сулило ничего хорошего. В жизни онколога почти не было вещей, которые не были Хаусу известны. -Тебе не впервой провожать людей в последний путь. Ты был там, когда Эмбер... - Уилсон судорожно сглотнул. Чейз кивнул, давая понять, что продолжать не нужно. Он хорошо помнил тот ужасный день, когда они нашли ее, только чтобы потерять. Он ждал, что Уилсон объяснит, к чему был этот экскурс в прошлое, но тот лишь продолжал пристально смотреть на него, и через какое-то время до Чейза дошло, что именно имел в виду онколог. Речь шла не о потере близкого человека и не о смерти как таковой, а о том, что Уилсону пришлось тогда сделать, о том, что сейчас он просил сделать для него. - Нет! - запротестовал Чейз. - Нет! Пожалуйста, не заставляй меня! - Я больше не могу, - слезы полились из глаз больного человека. Чейз молчал, он не мог это сделать. Хаус никогда не простит ему, что он отнял у него друга даже раньше, чем это сделала бы болезнь. - Я могу попросить Хауса... - еле слышно начал Уилсон. - В конце концов он согласится... он мне не откажет... но ты представляешь, каково ему будет с этим жить? Чейз отрицательно помотал головой. Уилсон предлагал ему убить его, чтобы совесть не мучила Хауса. И хотя он понимал причины, приведшие к этой просьбе, это не делало ее легче. Неслучайно врачам нельзя лечить своих знакомых. Да, он не раз переступал через это правило, но сейчас был не тот случай. - Скажи мне код... я сделаю сам, – Уилсон еле-еле говорил, но в глазах его была пугающая решимость. Очевидно, боль была невыносимой, и Чейз был единственным, кого Уилсон мог попросить. Но он не хотел быть в этом положении, просто не мог сделать этот выбор. Он резко поднялся и выскочил из комнаты, чуть не сбив с ног Хауса, который собирался зайти. По реакции и Чейза, и Уилсона Хаус понял, что разговор, о чем бы он ни был, не был легким. Друга он расспрашивать не стал, боясь еще больше усугубить его подавленное состояние. Однако это не значило, что он собирался оставить произошедшее без внимания. Было что-то, что мучило единственных оставшихся рядом с ним людей, и по какой-то причине они не хотели, чтобы он помог им с этим. Спустя час он нашел Чейза на кухне. Молодой врач сидел, глядя в пустоту перед собой, и нервно вертел в руках телефон. На мгновение Хаусу даже показалось, что он видит шевеление губ, как в беззвучной молитве, но проверить это у него не получилось, потому что Чейз повернулся к нему. Хаус никогда не понимал, как австралиец умудряется всегда знать, когда он наблюдает за ним, будто какое-то шестое чувство предупреждало его о приближении Хауса. - Что случилось? - осторожно спросил Хаус, а затем, почувствовав, что получилось слишком серьезно, добавил: - Уилсон оставил тебе свое состояние, а твоя порядочность мешает тебе его принять? Чейз усмехнулся. В духе его учителя даже такой разговор свести в итоге к шутке. - Когда я выбирал эту дурацкую профессию, я думал, что буду помогать людям, а не смотреть, как они страдают и умирают. - "Как они умоляют о смерти". Вот, что он хотел сказать на самом деле, но не стал. На Хауса и без этого свалилось слишком много. - Я могу ошибаться, но мне кажется, благодаря тебе на своих двоих вышло достаточно людей, чтобы сейчас не сидеть здесь и заниматься самокопанием. – Хаус внимательно посмотрел на него. Из всех его утят именно Чейз легче всего смирялся с потерей пациентов, так что изменилось сейчас? - И вообще, это я здесь друг у постели больного, которого ты как врач должен успокаивать, так что заканчивай терзаться. – Хаус сделал паузу, прежде чем задать волновавший его вопрос. - Что он тебе сказал? Чейз поднял на него глаза, но ничего не ответил. Неужели Хаус не догадывался, о чем попросил Уилсон? Или он не хотел в это верить. Значит, из пяти стадий Хаус был все еще на первой - отрицания. Чейз не собирался лишать его иллюзии. - Он вспоминал Эмбер. - Ты из-за этого так расстроился? Чейз молчал, не зная, что ответить. В голове разыгрывалась такая желанная картина, как он говорит Хаусу правду и в конце просит разрешения убить Уилсона, будто просит благословения, без которого не сможет пойти на это. Но стоило ему встретиться взглядом с пожилым диагностом, как он понял, что эта картинка так и останется только в его голове. Еще никогда его бывший босс не смотрел на него столь открытым и наивным взглядом. Он не хотел знать правду, как не хотели знать ее и родственники его пациентов. Как там Хаус сказал - это его задача как врача успокоить друга у постели больного. Его учитель не был идиотом и, в конце концов, признал бы, что Уилсон имел право сократить свои страдания. А даже если нет, Чейз был здесь, чтобы позаботиться о них и сделать всю грязную работу самому, позволив Хаусу остаться в неведении. Может, именно это доверие и готовность, с которой Хаус отдал ему инициативу, выбрав роль друга, а не врача, и были благословением, которое ждал Чейз? Может, так он говорил: "Иди мой друг, делай, что должен, но не впутывай меня в это". Эта мысль принесла Чейзу успокоение, он выдохнул и прикрыл глаза. - Это все усталость, пройдет, - еле слышно произнес он. Чейз думал, что теперь, получив ответ, Хаус просто развернется и уйдет, но вместо этого он подошел ближе, положил свою руку ему на плечо и слегка сжал, будто благодаря его за то, что не стал взваливать этот груз на его плечи. С другой стороны, это могла быть просто поддержка, чтобы Чейз продолжал функционировать, и за жестом не таилось никакого глубинного смысла. Но Чейзу отчаянно хотелось видеть в этом большее и верить, что он получил одобрение Хауса. Несмотря на то, что Чейз принял решение, перейти от слов к делу было не просто. Он продолжал тянуть время, убеждая себя, что Уилсону еще может стать лучше, и, поторопившись, он совершит ошибку, отняв у друзей драгоценные часы вместе. В результате, Чейз приближался к больному только, когда был уверен, что тот крепко спал и не мог продолжить тот самый разговор. Он старался игнорировать стоны больного человека и не думать, что его нерешительность лишь причиняет ненужную боль, но в их маленькой квартире не так легко было это сделать, а уйти он не мог. Как бы Чейз не хотел, он не мог скинуть с себя все обязанности по уходу за больным. И вот однажды случилось то, чего он так боялся. Уилсон схватил его за руку и пристально посмотрел в испуганные глаза австралийца. Чейз думал, что знает, что тот собирался сказать, что готов ко всему, каким бы неприятным это ни было, но онколог сумел его удивить. - Ты убил человека... Я знаю. Тон Уилсона не оставлял даже возможности для споров и Чейзу не надо было особо думать, чтобы понять, кто мог рассказать об этом. - Ты уже убивал однажды, почему же ты не хочешь помочь мне? Уилсон знал, что поступает нечестно, но сейчас его это совершенно не волновало, как не волновала и моральность поступка Чейза. Все, о чем он думал, это факт, что человек перед ним мог помочь ему прекратить страдания раз и навсегда. - Я хочу! Но то, что ты просишь … - Просто скажи мне код... - Уилсон еле заметно кивнул в сторону аппарата регулирующего поступление морфия в его кровоток. Он видел, что молодой врач готов сдаться, но если ему будет легче жить с осознанием, что он лишь сказал код, то Уилсон был готов позволить ему это. В конце концов, когда он добьется своего, ему будет уже все равно, как именно это случилось. - С тем же успехом я могу сделать это сам, - горько усмехнулся Чейз. Он был слишком учеником своего учителя, чтобы спрятаться за оправданием, что цифры не могли никого убить. - Тогда делай. - Хаус... - Сейчас речь не о Хаусе... и не о тебе... я больше не могу... – В голосе Уилсона была такая боль, что Чейз содрогнулся. Больше всего на свете он хотел вырвать свою руку и сбежать куда подальше, но он не сделал этого. Это была профессия, которую он выбрал. Помогать людям делами, а не словами и молитвами, так он говорил когда-то. Время пришло. - Пожалуйста... Чейз посмотрел в глаза Уилсону. Онколог был прав, это было не о нем, и не о Хаусе. - 328, - еле слышно произнес он и впервые за долгое время почувствовал, как слезы катятся по щекам. – Хочешь, чтобы я сделал это сейчас? Уилсон лишь покачал головой, повторяя про себя цифры, чтобы не забыть, когда они ему понадобятся. Ему было стыдно перед Чейзом за то, как он манипулировал им, но хоть один раз в жизни он хотел поставить свои интересы выше других.