Предусмотренное
3 июля 2015 г. в 12:43
В кабинете Куроро собрались двенадцать человек. Одиннадцать из тех, кого Курапика причислил к «Призрачному отряду», только почувствовав их чудовищный Нэн. И то, что сюда позвали его, могло означать только одно.
— Увогина арестовали, — Куроро сидел в своем большом кожаном кресле, похожем на современный трон, как ни в чем не бывало подперев подбородок рукой. Никакого волнения, никакой суеты, глаз не дергается и сердце не трепещет. Остальные члены банды расположились вдоль стен, Пакунода же — женщина с широким вырезом — присела на край стола.
— Чего?! — взревел Набунага, единственный мужчина, не носивший деловой костюм и разгуливающий по офису с катаной. — Быть того не может!
— Может, — Пакунода развернулась к нему и смотрела прямо в глаза, надеясь, что ли, что от этого лучше дойдет, — на компьютер шефа полиции пришло письмо с информацией о том, что и где произойдет. Причем не просто пришло, некто взломал систему, чтобы копы не оставили дело без внимания.
— И че Уво всех не вынес? Он не мог проиграть, даже если бы они привели роту солдат! — Набунага возмущен. И было чем, Увогин физически самый мощный среди них, его Нэн усилителя Курапика без труда почувствовал, как только тот вошел в здание вчера. Разобраться с отрядом полиции, как прихлопнуть мошку, но Курапика это предусмотрел.
— В письме хакера было указание привести репортеров с прямой трансляцией, — вступил Куроро, откидываясь в кресле. — Уво хоть и опрометчивый, а в этот раз сообразил, что обвинение в краже менее хлопотно, чем убийство полицейских в прямом эфире.
— Так-то да, но… Как он узнал? Этот хренов хакер, — продолжал бесноваться Набунага. Именно Уво он доверял прикрывать свою спину в боях, и хоть они часто переругивались, проблемы Уво становились проблемами и для него.
Куроро только посмотрел на Курапику, а Набунага уже кинулся доставать катану.
— Это ты! Ты подставил его!
Курапика не дернулся: босс не отдавал приказа его убивать, к чему нервничать?
— Я видел его только один раз. Мы всего лишь познакомились, — лицо спокойное, никаких признаков лжи, он долго тренировался перед зеркалом. Хисока, наверное, столь же долго бы издевался, застань его за этим занятием. Хотя, и Хисока, вероятно, много времени проводил перед зеркалом, вырисовывая звездочки и прочую ерунду на лице.
— Да я тебя порублю как селедку, мразь!
— Стой, Набунага, пусть Пакунода его проверит.
Тот не хотел останавливаться, несмотря на слова Куроро, но всё же, скрипя зубами, так что желваки заиграли, убрал катану в ножны. Пакунода легко спрыгнула со стола, подошла к Курапике и, положив руку ему на плечо, спросила:
— Ты хорошо пользуешься компьютером?
— Нет, — спокойно ответил Курапика. Что она делает, прощупывает пульс? Гипноз?
— Он не разбирается в электронике настолько хорошо, чтобы провернуть такую аферу, — Пакунода отвернулась к Куроро, мгновенно забыв о Курапике.
Это её техника Нэн? Способность читать мысли? В этот момент он старался не думать о своих планах, лишь вспомнил, как ужасно работает с компьютерами, хотя учился вполне усердно, но вдруг она что-то всё же уловила бы.
— Видишь, Набунага, он чист, — Куроро удовлетворен. Этого вполне достаточно. Курапика довольно улыбнулся бы, однако мышцы лица одеревенели от напряжения, скрывающегося внутри.
— Но…
— Ты не доверяешь способностям Пакуноды? — в голосе появился нажим, все притихли. — Ладно, — обратился он уже к Курапике, — дело в том, что разборки с Уво затянутся надолго, а нам нужен двенадцатый член, — немного затянул паузу. — Ты что-нибудь слышал о «Призрачном отряде»?
«Ха, ещё бы! Вы, твари, убили мой клан».
— Да, наверное, все слышали хоть что-то о нём, — вместо этого ответил Курапика. Ладони потеют. Надо бы успокоиться, по крайней мере он уже не под подозрением.
— Хм, в общем, мы и есть «Призрачный отряд» — все, кто находится в этой комнате. Ты что-то имеешь против этого?
— Нет, — помедлив, для убедительности делая вид, что раздумывает, помахал головой он.
— Отлично. Я хочу предложить тебе заменить Уво, пока он не выйдет.
— Что?! — опять взревел Набунага. Пакунода вздернула бровь.
— Ты уверен, что он нам нужен? — только и спросил Фейтан. Остальные молчали.
— Мне нравится его Нэн. Достаточно? — Куроро вызывающе обвел всех взглядом.
Девушка с большими очками, поправив их на переносице, вдруг выдвинулась вперед:
— А кто это?
— Тебя вчера с ним знакомили, Шизуку, — Мачи не переставала удивляться, какой беспечной она бывала.
— Правда? А вы ничего не путаете? Я не помню, — Шизуку искренне удивлялась и разглядывала Курапику, будто вчера вовсе не спрашивала, где он покупал свою сережку.
— А что когда Уво выйдет? — Курапика собрался внутренне, да и внешне стал тверже, выражая решительность. Его впустили в круг, в котором можно потерять голову, однако так цель оказывается в непосредственной близости. На самом деле его душило нетерпение. Раздавить их всех до единого! Каждое лицо в этой комнате раздражало. Какое-то из них его дедушка видел последним. Если бы он только знал какое, не сдержался бы.
— Разберётесь сами.
Это значит, что его попользуют, а потом Увогин пришибет за ненадобностью мелкую выскочку, греющую временно его место. А что если бы Курапика его убил? Неужели ему абсолютно не важно, кто и по какой причине в его банде? Разве не возникает за время тесного общения никаких связей между её членами? По реакции Набунаги можно сказать, что они не просто сотрудничают для взаимовыгоды. Но было ли так для всех или только для него?
— Ну что, согласен?
Он кивнул. Пока всё складывается как нельзя лучше, но в каждом плане есть промашки, особенно когда так много переменных.
— Тогда все свободны, а ты задержись, — Куроро встал и, когда за последним закрылась дверь, подошел к Курапике. Комната сразу стала свободнее, светлый цвет стен зрительно расширял её, а мебель занимала не так много места. Стол хозяина кабинета и второй, более длинный, для посетителей, приставленный к первому так, что они создавали букву «Т», пара стульев и тумбочка, на которой стоял цветок, что при ближайшем рассмотрении оказался чудовищно редким растением из Кении. Шалкнарк говорил, что пришлось немало потрудиться, добывая его. А «немало потрудиться» для «Призрачного отряда» равносильно «невозможно» для обычных людей. — Ты убивал когда-нибудь?
— Нет.
— Боишься? — Куроро искренне любопытно. И говорил он как о чем-то совершенно обычном. Вроде «Пьешь ли ты кофе по утрам?».
— Не знаю, я ведь не пробовал, — по правде, он боялся. Не только нежелание запачкать руки заставило его изменить план, но и страх. Страх — самое сильное чувство человека, оно воздействует как осознано, так и на подсознательном уровне. Страх порабощает и ведет определенным путем. Борьба с ним и последствия тоже являются воздействием страха. То, кем мы являемся, определяет наш страх.
— А хочешь попробовать? — опять как о повседневном занятии. — У тебя что-то в волосах, — вытащил кусок штукатурки из-за уха. — Надо сказать, чтоб потолки привели в надлежащее состояние. — Так легко меняет темы. От убийств к штукатурке.
— Это, наверное, из моей квартиры.
— Живешь в гнилом месте? Мы тоже когда-то так жили. В очень многих гнилых местах. Пока не поняли простую истину: если хочешь — возьми. И жизнь сразу открылась с новой стороны. Нет смысла, если не можешь делать того, чего хочешь. — Куроро верил в свои слова, как христиане в десять заповедей. Его философия жизни — его же Библия. — Разве справедливо, когда тебе недоступно желаемое? У всех остальных видов кто сильнее, тот и прав, а люди придумали никому не нужные законы, лишь ограничивающие нас. Так вот, — в этот момент Курапика ощутил всплеск темной ауры, — насколько далеко ты готов зайти ради желаемого?
— Я на многое готов ради своих целей, — грустно усмехнулся он, подавив нарастающую злость, смешанную с ненавистью и отвращением. Причем эти чувства были не к Куроро, а к самому себе, ведь он был готов на убийства, пока не придумал другой выход. Увидев жизнерадостного Гона, веселого, несмотря на жестокое воспитание, Киллуа, Леорио, достигающего своего потом, пусть с трудом, но не доходя до крайностей, Курапика тоже захотел не портить душу, если она вообще есть, гадкой скверной, разрастающейся, как плесень. Зло, которое гуляет на свободе, можно сковать не только при помощи цепей из Нэн.
— Мне нравятся такие люди, — Куроро похлопал его по плечу, а потом, нагнувшись над столом, начеркал что-то на бумажке и сунул Курапике под нос. — Сходи по этому адресу, скажи, что от меня и твой номер — одиннадцать.
Ему сделали татуировку — отвратительное черное насекомое на светлой коже чуть выше локтя с номером одиннадцать в центре спинки. Кожа горела, но раздражало не это, а то, что теперь он носит знак, который ненавидел половину своей жизни.
— Нам надо ускориться, — шипел он в трубку, переступая порог своей квартиры. — Да, я установлю эту штуку завтра. — Ноги наступили в лужу. Какого черта в квартире лужа? — Ладно, до связи. — Курапика настороженно прошел в комнату, готовясь применить Нэн в любую секунду.
— Ускоряя темп своего плана, ты рискуешь нарваться на проблемы. — На диване как у себя дома расселся мокрый Хисока. — Что? Я попал под дождь, — пожал он плечами.
— Не ускоряя тоже, — ляпнул Курапика и пошел в поисках тряпки, чтобы вытереть лужи от Хисоки, к книжному шкафу без дверок, что использовался вовсе не для книг, а для всякой мелочи, так как места в квартире немного и пихать ещё один шкаф было бы не то чтобы роскошью, а вовсе невозможным. Вдоль одной стены стояла кровать, вдоль другой розовый диван, видимо, по вкусу хозяйки, узкий стол, кое-как впихнутый, и немного пространства для незадачливого человека, решившегося здесь жить.
— У тебя что, течка скоро?
Курапика только сердито надулся.
— Правда что ли? Надо-о же-е-е, — почти пропел Хисока. Судя по его улыбке, что-то увлекательное развернулось в его голове. — Что думаешь делать?
— Пакунода. Её надо убрать с дороги или использовать способности себе на пользу.
— О, ты узнал о её способностях, — Хисока подошел и потянулся, помогая достать тряпку с верхней полки, а потом прильнул к Курапике всем телом, не заботясь, что тот промокнет от сырой одежды. — От тебя пахнет Куроро.
— П-правда?
— Угу. До сих пор помню его запах. Ни с чем не спутать. А ты провонялся им насквозь. — Вдохновенно обнюхивая шею, Хисока прижимался сзади, как, впрочем, и его член, вставший то ли на омегу рядом, то ли на запах Куроро на этом омеге. — Здесь сильнее всего, — он лизнул ухо, выступающее из-под волос.
Курапика вздрогнул, попытался оттолкнуть, но тот только сильнее уперся тазом. Запах Люцифера ещё больше дразнил.
— Ты такой сладкий… и почти созрел, — Хисока перебирал пальцами по плечу, щекоча и раздражая кожу даже через рубашку. Вторая рука пробралась под рубашку, впихиваясь между мальчиком и шкафом, гладя живот. Голова Курапики слегка откинулась, когда Хисока потерся носом о его шею, а потом поцеловал, не сильно закусывая кожу. — Ты ведь ещё ни с кем, да? — Курапика судорожно сглотнул. — Ох, надеюсь Куроро не испортит такой аппетитный десерт. — Рука скользнула ниже, протискиваясь в штаны.
— Отвали! — Курапика резко развернулся, ведомый вспышкой гнева. Материализованная цепь задела щеку Хисоки, легко вспарывая кожу. Глаза покраснели, а тело неконтролируемо трясло. — Не смей так делать! И говорить такое не смей!
Хисока разочарованно отступил. Аура Курапики сейчас могла запугать многих до трясущихся поджилок — ярко-алая, жаждущая крови, угнетающая, но Хисоке лишь жаль было этого запутавшегося паренька. Он тратил столько своего потенциала впустую, а мог бы совершенствовать боевые навыки. Но ничего, всему своё время. Хисока умеет ждать.
Перед тем как скрыться, он задержался у криво прибитого зеркала на стене, стер пальцем кровь на щеке и облизнул его, извращенно наслаждаясь.
— Помнишь тех бабочек, что слетались на кровь на экзамене Хантера? Ты как они. Да-да, и не смотри на меня так гневно. Просто помни, что бабочки погибают, запутавшись в паучьих сетях.
Предусмотрев, казалось бы, всё, что возможно, ты расслабленно идешь спать, но никогда не знаешь, что пойдет не так...