Часть 7
4 января 2018 г. в 11:49
Утро было недобрым. Я проснулась от того, что у меня ноют все мышцы из-за неудобной позы во время сна. Часы на стене вещали, что утро уже медленно перетекало в день. Стряхнув с себя остатки дремоты, поплелась в туалет для совершения утренних водных ритуалов. Халат, в котором я так и уснула, оставил мятые полосы на моей коже, которые теперь так и зудели, но после душа самочувствие значительно улучшилось, чего нельзя сказать о настроении. Перед глазами мелькали картинки из прошлого дня, и смысл некоторых фраз острым лезвием врезался в мое сознание. Глаза, полные боли, серый глубокий цвет, пронизывающий душу насквозь: «Как мне растопить тебя, Вика?» И эти умоляющие нотки в голосе, бешеный ритм сердца под моей ладонью, которое, как мне показалось, пропустило несколько ударов, замерев на фразе: «Невыносимо мучительно любить женщину». Это он обо мне. Не может этого быть. Разум отказывается принимать эти слова, но отчего-то мое сердце теплится слабой надеждой. Зачем? Для чего мне это все надо? Что же меня в нем так манит?
После школы мы отправились по магазинам, а совершив покупки, поспешно возвращались домой. Мама только что мне купила красивую куклу, о которой я так давно мечтала. Мне не терпится похвалиться двум моим лучшим и единственным подружкам новым приобретением. У них, конечно, тоже были куклы, но у моей гнулись и руки, и ноги, а ее шикарное красное платье с пышной юбкой точно вызовет у них неподдельную зависть. Ну о чем можно еще мечтать в восемь лет?
— Мамочка, можно я погуляю на улице? — щебетала я, крепко сжимая мамину руку, еле поспевая за спешащей домой мамой. — Мне хочется показать ее девочкам.
— Нет, — строгий, но терпеливый голос мамы вызвал кучу негодования в душе маленькой девочки, — сейчас ты должна заниматься игрой на фортепиано, а затем к тебе придет репетитор по английскому языку, или ты уже забыла?
— Но, мама! — девочка была уже готова разрыдаться. — А когда же мне можно будет поиграть с куклой?
— Вика, — тон мамы переходил ту грань, когда перечить было уже недозволительно, — ты же знаешь, как для тебя важно образование. Ты ведь не хочешь, чтобы я и твой отец стали посмешищем из-за того, что у нас будет невоспитанная дочь? Что скажут про нас соседи и сослуживцы твоего отца? Он ведь занимает высокую должность в армии. Как же его будут слушаться сотни солдат, если он и собственную дочь воспитать не сумел. Ты не имеешь права позорить семью, ведь ты хорошая девочка, не так ли?
— Да, мама, — почти беззвучно согласилась я.
— Вот и умничка, — женщина наконец одарила дочку одобрительной улыбкой, — и не сутулься, ты же девочка, Вика. Надо отвести тебя в школу балета, там тебя научат правильно держать осанку и грациозно передвигаться. Что ты по этому поводу думаешь?
— Конечно, мама, — ответила я, но уже все мое внимание было приковано к шумной компании дворовой детворы, которая резвилась на общей детской площадке, построенной на несколько домов. Это были соседские ребята, все они разных возрастов. Там были и мальчики, и девочки, дети из простых гражданских семей и обслуживающего персонала нашей военной части, дети и простых прапорщиков, и капитанов, и даже дети некоторых начальников из местного военного штаба. Все вместе, шумной оравой они дурачились и шутили, шлепали по лужам и катались с горок, играли в догонялки и прыгали в классики. Все это веселье было настолько шумным, что детские голоса вперемешку со смехом и визгом эхом разносились по военному городку, отражаясь от каменных стен казарм и жилых домов. Они резвились с самого утра и до позднего вечера, всегда счастливые и загорелые. У меня не было такой возможности из-за плотного графика внеурочных занятий, хотя не скрою, при взгляде на них в моей еще несмышленой душе иногда скреблось неприятное чувство зависти. Я и не заметила, как мы с мамой быстро прошагали мимо резвой компании, а я все никак не могла оторвать от них взгляд, мечтая так же побегать и пошуметь вместе с ними.
— Вика, — мама грубовато одернула меня за рукав, заметив, как я вся вывернулась, чтобы хоть краем глаза запечатлеть такое веселое и беззаботное детство, пусть и чужое, — вот видишь, о чем я тебе говорила? Это невоспитанные дети, которые абсолютно не умеют себя вести. Ну как таких можно будет выпустить в приличное общество? Нужно прививать чувство такта и подобающие манеры с раннего детства, иначе они вырастут бандитами, убийцами и наркоманами, а девочки станут абсолютно непристойными женщинами, и таких не возьмут замуж хорошие мужчины из приличных семей. Ты же не станешь такой, нет?
— Нет, мамочка, я хочу, чтобы меня взял замуж приличный мужчина, — затараторила я.
— Какая ты у меня хорошая девочка, — продолжала она более мягким тоном, — ты же не попадешь в дурную компанию? Нет? — я замотала головой. — Молодец. А то попадется вот такой бандит, и будешь с ним мучиться всю жизнь. Это ведь очень опасные люди, понимаешь? Вот, посмотри на них, — она кивнула в сторону веселой детворы, — кем они станут, если не будут учиться, пропадая целыми днями на улице? Ворами, убийцами и изгоями общества. От таких надо держаться подальше, слышишь? Еще убьют, не дай Бог. Вот я себе нашла приличного мужчину — твоего отца. И ты должна думать о своем будущем, ценить то, что имеешь, и не мечтать о несбыточном, постоянно витая в облаках. Ты должна учиться контролировать свои эмоции и свою жизнь. Стремиться к поставленным целям. Ты меня поняла?
— Мамочка, — я подняла испуганные глазки, — а что, если мне никогда не встретится приличный мужчина?
— Не переживай, моя хорошая, — по-доброму засмеялась она, поглаживая меня по темным косичкам, — хорошего мужа мы с папой тебе подыщем.
Воспоминание из далекого детства захлестнуло меня с головой. Осознание настигло внезапно: Макс был моим запретным плодом. Он был тем, кто, по мнению родителей, был для меня дурной компанией. Нет, я не хочу жаловаться на свою семью, они всегда заботились обо мне и любили. Мне никогда ни в чем не отказывали, кроме глупостей и дурачеств, в этом отношении меня растили в строгости, регулярно объясняя, чего стоит ждать от подобных вызывающих личностей и что им всем надо от девушек. Вот и ответ на мои терзания. Макс просто был тем, что мне было недозволительно. Теперь, когда я знаю своего внутреннего врага в лицо, с ним будет проще бороться.
Во время размышлений я успела кое-как расчесать влажные волосы и нацепить джинсовые бриджи и свободную, прикрывающую бедра безрукавку сочного желтого цвета с геометрическим рисунком на груди. Решено, что в платья больше наряжаться не стану. Пока я заканчивала заниматься своим внешним видом, в дверь постучали. Это точно не Макс, он стучать бы не стал.
— Войдите, — громко крикнула я.
— Доброе утро, — Марина Николаевна бодро вкатила тележку с чем-то съедобным, и от ароматов у меня потекли слюнки. Тем более если учитывать вчерашний скудный завтрак, легкий перекус вместо обеда, поцелуи на полдник и горькие слезы вместо ужина.
— Здравствуйте, — я постаралась натянуть приветливую улыбку. Надеюсь, получилось.
— Как вам сегодня спалось? — абстрактные вопросы горничной меня ничуть не напрягали.
— Хорошо, спасибо, — соврала я, стараясь быть вежливой, но взгляд все косился на дымящие тарелки, которые женщина выставляла на журнальный столик с резными ножками.
— Я принесла вам обед, подумала, что для завтрака уже поздновато, — она приветливо улыбалась, — не буду мешать, займусь пока уборкой. Приятного аппетита.
— Спасибо, — небрежно бросила вслед удаляющейся в ванную женщине, а сама уже принялась за тарелку с куриным бульоном и гренками. Затем, прикончив и рис с овощами, я принялась смаковать сладкую булочку и компот из сухофруктов.
Интересно, кто здесь все это готовит. Постоянный персонал, или все это было заказано специально к моему приезду. В дверь снова постучали, и теперь я снова заволновалась, потому что это не Макс и не Марина Николаевна, которая, уже застелив постель, ловко протирала поверхности от пыли.
— Войдите, — выдавила я, чуть не поперхнувшись от неожиданности. Дверь приоткрылась, и на пороге оказалась миниатюрная девушка в кремовом легком платьице, на вид не больше восемнадцати и слегка… беременна?
— Привет. Не помешаю? — бодро и с открытой улыбкой пропела она мелодичным тонким голоском. Я отставила чашку с компотом, потому что из-за испытанного шока допить его было не суждено. Я тут не одна пленница и весьма наглядно осознала, что она здесь находится гораздо дольше меня. На вид примерно месяцев пять-шесть. Вот и ответ насчет прислуги, скорее всего, им предоставляется постоянная работа. Возникает вопрос: сколько тут еще таких «счастливец», и чья эта? Тоже Макса, или у этой игрушки имеется другой хозяин? Теперь понятно, что с девушками делают эти извращенцы. Им что, ходячие инкубаторы нужны, или это какое-то особое сексуальное пристрастие ее похитителя? Благо со мной подобного не случится. Как только я начала половую жизнь, то сразу решила, что самым эффективным и безопасным способом контрацепции является спираль. И теперь я понимаю, насколько благоразумным был мой выбор, и самое главное удобство то, что она защищает несколько лет подряд. Так что у меня еще есть время. Чувствую, как тяжелый булыжник катится с моих хрупких плеч и с грохотом облегчения падает на паркетный пол моей камеры.
— Привет, — неуверенным голосом пролепетала я, надеюсь, предательская дрожь в голосе не станет замеченной, — конечно, проходи.
— Снежаночка, привет, — затараторила горничная, — ты решила проведать нашу гостью? А что, Роман Александрович уже уехал? — от этих слов я резко перевела взгляд на женщину и с трудом проглотила кусок булки, который застрял у меня в горле, и мне пришлось судорожными глотками допивать свой компот, чтобы снова обрести возможность дышать. Роман Александрович? Видать, общая генетика сказывается. Два брата и общее пристрастие, младшенький даже еще раньше обзавелся секс-рабыней. Обе гостьи как-то с тревогой взглянули на меня, и я попыталась взять себя в руки.
— Извините, — скромно проговорила я, натянув извиняющуюся улыбку, — я, кажется, поперхнулась.
— Не буду вам мешать, — быстро сменив неловкую тему, уборщица собрала грязную посуду и заспешила на выход. Мы на пару девушкой вежливо попрощались.
— Я Снежана, — она заговорила первой, все так же приветливо улыбаясь.
— Виктория, — ответила я, не отводя взгляда с моей новой знакомой. Она была красавица. Чуть пониже меня ростом, белокурые длинные кудряшки, доходящие девушке до лопаток, обрамляли овальное улыбчивое лицо с голубыми глазами и пухлыми губами. Ее можно было бы назвать стройной, если бы не заметно округлившийся животик, который так и приковывал мое внимание. Даже не знаю, пожалеть ее или порадоваться.
— Мы с мужем переехали сюда чуть меньше месяца назад, — начала она разговор, присаживаясь на кресло напротив, откуда Макс наблюдал за мной этой ночью. Совершенно непроизвольно из меня вылетел вздох облегчения. Все-таки его брат оказался куда более приличным человеком, — до сегодняшнего дня моей компанией была только Марина Николаевна, приятная женщина, правда? — я лишь кивнула. — Ты девушка Максима, так ведь?
— Нет, — я чересчур яростно мотнула головой, — скорее просто его знакомая, — на ее лице появилось недоумение, но я все-таки решила не посвящать беременную девушку в свою сложную, а местами даже трагичную ситуацию. Вряд ли она мне чем-нибудь поможет. Собеседница лишь понимающе кивнула.
— И долго вы здесь пробудете? — Снежана слегка нахмурилась.
— Пока не знаю, — я пожала плечами, стараясь сделать этот жест как можно непринужденнее, — пока Максим не решит, что нам пора отсюда уезжать.
В принципе, я ей не соврала. От меня здесь совершенно ничего не зависит. Эта девушка оказалась очень приятной собеседницей. У нас с ней оказалось очень много общего. Она поведала о своих увлечениях рукоделием и кулинарией. Я даже подумала взять у нее несколько уроков из разряда мастер-класс. Она тоже в прошлом балерина, как и я, об этом можно было догадаться по ее правильной осанке и очень тонким очертаниям фигуры. На удивление, Снежана оказалась старше меня на год, хотя на вид ей с натяжкой можно было дать и восемнадцать. С Романом они вместе уже два года, а восемь месяцев назад у них состоялась свадьба. Но, как оказалось, и брат Макса не так уж честен со своей супругой, о причинах моего появления он грамотно ей соврал. Ну а уж если врет ей в малом, то чего ожидать от него в большем. Так что никакие они тут не благородные рыцари, как Макс все время мне сладко напевает, простые бандиты.
— А чьи это владения? — как бы невзначай поинтересовалась я, хотя на самом деле этот вопрос меня мучил с самого первого дня.
— Это база отдыха Алексея Степановича, — ответила собеседница, — он давний друг отца Ромки и Макса. Когда случилась трагедия, он очень помог мальчикам. Принял Макса на работу, ввел его в курс дела, все объяснил. Затем и Ромка присоединился. Поскольку они занимаются недвижимостью, Алексей Степанович всеми правдами и неправдами оформил на ребят несколько зданий, сделал их совладельцами бизнеса. Он им как отец. Хороший мужчина, он сейчас за границей, приедет через месяц, поэтому все сделки по аренде сейчас лежат на братьях.
«Интересно, а этот хороший Алексей Степанович знает, что его база отдыха превратилась в тюрьму строгого режима?» — мелькнула в голове мысль. Но вслух лишь произнесла:
— Что-то не пользуется спросом эта база, из постояльцев здесь только мы с тобой, — застенчиво улыбнулась я.
— Нет, это закрытый комплекс, только для своих, — ответила Снежана. — Алексей Степанович еще во время перестройки в 1993 году выкупил это место за копейки. Раньше это был санаторий какого-то завода, но, как и многое другое в те времена, все пришло в упадок. Он здесь все перестроил, некоторые здания снес, на их месте теперь красуется озеро. Здесь бывают частные вечеринки и другие закрытые мероприятия, а пока база пустует, он разрешает нам ею пользоваться как персональной дачей. А в той стороне, — она указала рукой, — ты, наверное, уже заметила, стоят небольшие дома. Некоторые ребята построили себе отдельное жилье, чтобы нам не приходилось срываться с места во время очередной частной вечеринки, которые обычно проходят в главном здании. Ромка уже заканчивает внутреннюю отделку, так что, думаю, успеем там пожить еще до родов, — не скрывая радости, сообщила она, — кстати, Макс тебе говорил, что он тоже свой заканчивает? Наши дома располагаются в самом конце небольшой улочки напротив друг друга. Если хочешь, потом прогуляемся туда.
— Конечно, — кивнула я, хотя мне и дела не было до этих домов, — и когда вы будете принимать поздравления по поводу прибавления семейства?
— В сентябре, примерно в середине, — она опустила искрящиеся счастьем глаза на округлившийся животик и ласково погладила маленькой ладошкой, — этот разбойник постоянно пинается, даже не знаю, что будет, когда он подрастет, — засмеялась она.
— У вас будет мальчик? — она кивнула в ответ. Как же все-таки светятся женщины, которые вынашивают новую жизнь, таинственным неземным огнем. Я улыбнулась. Мне тоже всегда хотелось стать матерью, но вряд ли я буду воспитывать своих детей в той строгости, в которой росла сама. Хочу, чтобы мои дети играли и резвились, а для того, чтобы думать о будущем, у них будет еще много времени впереди.
В приятной беседе время летит незаметно. Мне даже удалось на некоторое время забыть про мужчину, которым были заняты все мои мысли, и это был далеко не Женя. Ближе к вечеру девушка предложила мне пройтись до озера. Вначале мы все-таки решили заглянуть в пустой банкетный зал, который работал как местный кафетерий, только платить здесь не нужно было. Он располагался справа от холла на первом этаже, излишне шикарный, как и все убранство этого здания. Мы присели на один из мягких диванов, которые стояли с двух сторон от массивного деревянного стола из красного дерева, и оказались отгороженными с трех сторон решетчатыми ширмами, сквозь которые пробивался приглушенный свет помещения. Окна были плотно завешаны тяжелыми бордовыми портьерами, в тон окружающей обстановки. Нам тут же принесли ужин, и мы, быстро с ним расправившись, отправились на улицу. Вечерняя прохлада уже витала в воздухе, а закатное солнце огромным алым диском уже опускалось за высокий кирпичный забор, разбрасывая причудливые тени по изумрудной траве. Не спеша мы побрели на задний двор здания, где в нескольких десятков метров располагалось небольшое озеро. Водная гладь воды была идеально гладкой, как зеркало, где растворялись пестрые блики заката и очертания растущих кругом сосен. Я вдохнула полной грудью этот чистый вечерний воздух с тонкими хвойными нотками. Ощущение, что все вокруг с благодарностью принимает ночной покров, дарящий собой спасение от дневного зноя и сладкое забвение. Воздух вокруг стал наполняться звуками ночных жителей этого леса.
Мы пришли в небольшую деревянную беседку, где на невысоком деревянном помосте по кругу стояли узкие скамейки, а в центре — небольшой столик. Беседка была закрыта лишь наполовину там, где заканчивались резные перила, одновременно являющиеся спинками лавочек, возвышалось несколько опор, которые поддерживали массивный деревянный навес. Усевшись лицом на запад, я вполуха слушала непринужденную болтовню своей новой знакомой, непрерывно любуясь заходящим солнцем. Мне нравилось, что я теперь не одна здесь, что, кроме Макса, здесь есть люди, куда более приятные, чем он сам. Я искренне старалась поддерживать беседу, но мысли постоянно куда-то разбредались от меня, оставляя место спокойному умиротворению окружающей гармонии. Но по какой-то причине глаза непроизвольно метались назад, где располагалась дорожка, по которой мы сюда пришли. Несколько раз я пыталась сама себя окорачивать, но в итоге мне удалось справиться с этим нервозным подглядыванием за спину отнюдь не в результате собственных усилий над собой. Спустя примерно полчаса тихие приближающиеся голоса заставили мое сердце подпрыгнуть и ускорить темп. Волна приятной дрожи пробежала по мне еще до того, как я увидела лица вновь прибывших. Слышу тяжелую поступь Макса, подошедшего ко мне со спины.
— Девчонки, — задорный голос улыбающегося парня заполнил небольшое пространство беседки. Это был крепкий коренастый мужчина чуть ниже Макса ростом. Ежик на его голове был на два тона светлее, чем у брата. Я сразу узнала Романа, потому что раньше его частенько видела в компании Макса и именно он в день моего похищения сидел на переднем месте джипа и весело позвякивал металлическими наручниками, — я гляжу, вы уже познакомились?
— Конечно, — звонко ответила Снежана, ласково целуя мужа в губы, тот заботливо погладил округлившийся животик жены. От их счастливых выражений на лицах у меня защемило сердце, и я почувствовала, как по-доброму им завидую. Мне тоже когда-нибудь хотелось оказаться на их месте: быть любимой, любящей и беременной, — вас же не дождешься. Вы даже к ужину явиться не соизволили, хоть и обещали, — с шуточным выражением негодования отчитывала мужа Снежана.
— Привет, — из задумчивости меня вывели легкое прикосновение теплых ладоней на плечах и тихий шелест подавленного, с тонким оттенком грусти, голоса возле уха. Невесомое прикосновение нежных губ на моей щеке заставило сердце на миг остановиться.
— Привет, — еле слышно выдавила я, когда Макс вышел из-за моей спины и, зайдя в беседку, присел рядом со мной, избегая встречи глазами. Я заметила морщинку между его бровей и с силой подавила неумолимое желание коснуться ее пальцами, чтобы он больше не хмурился.
— Привет, Максим, — весело защебетала Снежана, — как дела? Как сегодня прошел день?
— Спасибо, все хорошо, — с натянутой улыбкой ответил Макс, облокотившись на стол локтями и слегка повесив голову. Мне снова захотелось его коснуться, на этот раз его напряженных плеч. Отчего-то я знала, что это единственное, что сейчас может избавить его от заметно гнетущего состояния, — а у вас какие дела, чем сегодня занимались?
Он даже не глянул в мою сторону, хотя вопрос был адресован нам обеим. Я заметила, как озадаченно на нас смотрит его брат, перекидывая взгляд то на меня, то на него. Наверняка ему известны недавние события, и почему-то из-за этого я стала чувствовать себя виноватой. Снежана начала забавный пересказ нашего ничего неделания, но голос ее мужа вывел меня из оцепенения, заставляя перевести взгляд от Макса. Только сейчас я осознала, что до неприличия долго рассматривала его.
— Вика, ну, расскажи нам, — голос Романа звучал беззаботно, но серьезное выражение лица не очень-то вязалось с веселыми нотками его тона. Очевидно, он опасался, как бы я не наплела чего лишнего его беременной жене, но у меня и в мыслях не было этого делать, — как тебе нравится это райское местечко? Я вот решил привезти сюда жену перед родами, подальше от городской грязи. Здесь и атмосфера чище, и положительных эмоций куда больше, чем на загаженных улицах мегаполиса, — он чуть крепче прижал Снежану к себе за плечи, ласково поглаживая ладонью.
— Спасибо, здесь очень мило стало с недавнего времени, — кивнула я с улыбкой на лице, кажется, немного перестаралась, и она вместо дружелюбного оскала вышла приторно ядовитой, — особенно после знакомства со Снежаной мое пребывание здесь стало намного радужнее, — я демонстративно отвернулась в сторону, давая понять, что дальнейшая беседа была бы нежелательной.
Комплимент вышел несколько сомнительный, но девушка приняла его с теплой улыбкой, зато Макс заметно напрягся. Не знаю, что меня больше раздражало: то ли Роман со своей заботливой снисходительностью, то ли их с Максом намерения втянуть меня в игру для того, чтобы я им подыгрывала, тщательно скрывая острые углы моего здесь пребывания, то ли нежная любовь женатой пары, возможность иметь которую у меня отняли, то ли сам Макс, сидящий рядом и пробирающийся все глубже и глубже в мое подсознание, вызывая противное чувство вины перед ним. Не знаю, почему, но меня очень заботило его подавленное настроение, и мне прекрасно известно, что оно было из-за меня. Мне бы тоже было гадко, если бы я призналась в любви, а от меня вот так сбежали и закрылись. Так, достаточно! Я ему ничем не обязана!
Далее протекала беседа, в которую я даже не пыталась вникнуть, мое внимание приковывал мужчина, сидевший рядом. Хоть я и глядела в сторону, но кожей ощущала каждое его движение рук, то, как он меняет позу или чуть глубже вздыхает. Я отчаянно пыталась не думать о нем, но он подчинил себе не только мое тело, но и подсознание. Боковым зрением я постоянно замечала, как он то и дело поглядывал на меня, как он пару раз протягивал ко мне руку, но вовремя одергивал. Я чувствовала его желание коснуться меня, и самое ужасное, что я ощущала почти болезненную необходимость его прикосновений. И ничего не могла с этим поделать. Мое тело мне не принадлежало, потому что этот самец рядом.
Солнце давно уже село, и легкий прохладный ветерок растрепал мои волосы, отчего я слегка поежилась. Такое ощущение, что Макс только и ждал подобную мою реакцию весь вечер. Он не выдержал своей внутренней борьбы и сразу обхватил меня за плечи, и притянул к себе, окутывая теплом мое тело. Словно он весь день копил его, боясь растратить, чтобы прохладным вечером без остатка подарить мне. Внутри все сжалось, и на мгновение я забыла, как дышать. Легкий трепет прошел по моему телу, и я почувствовала, как он зарылся лицом в длинные темные волосы, отчего я неосознанно прикрыла глаза, растворяясь в этой ласке. На этот раз далеко не страх сковал мои мышцы, что-то более приторно вязкое и глубокое не позволяло мне сопротивляться. Я не хотела шевелиться, сосредоточившись лишь на его прикосновениях, которые согревали не только мое тело. Мужчина развернул меня лицом к себе и, не обращая внимание на своего брата с женой, порывисто прижал меня, уткнувшись лицом в мою шею. Я вдруг поняла, насколько болезненна была его потребность прикоснуться ко мне, ощутить тепло моего тела и, возможно получить хотя бы маленькую каплю ответной ласки. От ощущения его горячего, чуть сбившегося дыхания на коже, мое тело сотрясла волна дрожи, а внизу живота завязался тугой узел. Мы слились в один комок энергии и даже не заметили, когда Роман со Снежаной ушли. Страшно представить, что они могут вообразить, тем более девушка, которой я с ярой решительностью заявила, что мы с Максимом не пара.
— Я так соскучился по тебе, — с жаром выдохнул Макс, и от накатывающей волны сладкой судороги внутри меня, которая повисла камнем не вышедшей энергии в интимном месте, почувствовала легкое покалывание на губах от непреодолимого желания почувствовать на них вкус этого мужчины.
— Макс, я… — попытка выдать что-то связное была провалена, все тело вдруг перестало слушаться, язык одеревенел, и я уже не пыталась взять над собой контроль, потому что знала: в присутствии Макса это неразрешимая задача.
— Тшшш… — прервал он мои неудачные попытки заговорить, проведя ладонью по моей щеке, при этом не отрывая лица от укромного места между моей шеей и плечом. — Не надо. Дай мне пару минут, и я уйду.
Словно кто-то другой, не мой внутренний голос внушает мысль мне в голову: «Не хочу, чтобы эти минуты заканчивались». Эта навязчивая идея не отпускает меня, ядовитыми отростками проникая в каждую клеточку моего организма, подчиняя своей воле. Все тело расслабилось от его тихого голоса, который ласково обволакивал меня, вперемешку с его дурманящим запахом. Руки сами потянулись к его бокам и нерешительно сомкнулись у него на спине. Он вздрогнул, и непроизвольный стон сорвался с его губ, утопая на моей обнаженной коже плеча, к которой он прижался губами и не отрывал их продолжительное время. Руки Макса стали поглаживать мои плечи, осторожно перебирая темные локоны, которые их прикрывали шелковой пеленой. Я прильнула к нему всем телом, склонив голову на его плечо, наслаждаясь ощущением наших прикосновений, которые были одновременно обжигающими и невесомыми. Было несколько странно ощущать его в кольце собственных рук и одновременно так правильно, естественно. Я непроизвольно прижала его к себе чуть крепче, и дыхание мужчины сбилось, я отчетливо ощутила, как бешено забилось его сердце под тонкой светлой рубашкой, прикрывающей сильную грудь, к которой я была так плотно прижата.
Прошли обещанные пара минут. Затем еще пара, а за ней еще. Время утратило всякие очертания. Руки не желали отпускать моего похитителя, обвивая его мощное тело, так податливо подчиняющееся воле этих слабых объятий. Он с легкостью мог бы разорвать это робкое кольцо рук, выпутаться из подчинения этих нерешительных пальцев на его талии, но я была убеждена, что Макс, напротив, отчаянно желал раствориться в этих легких прикосновениях, все отдал бы, чтобы они осмелели, и подчиниться им, отдавшись на милость этим рукам. Ночь окутала нас непроглядной тьмой, лишь тусклые низкие светильники обрамляли бордюр дорожки, ведущей к беседке, да рассеянный желтый свет фонарей пробивался из-за фасада здания, освещая главную площадь с фонтаном, которая сейчас загораживал от нас гостиничный комплекс. Волшебство, которое сейчас витало вокруг нас, было осязаемым, я так хотела потеряться в этом моменте навечно. Не знаю, сколько мы так просидели, но, кажется, я заснула в нежных объятиях, потому что я почувствовала слабое шевеление и в следующее мгновение оказалась у него на руках. Макс неспешно нес меня, прижимая к себе, а меня хватило лишь на то, чтобы обхватить его шею, не в силах оторвать лица от его горячей, благоухающей мужским ароматом кожи. Он не стал меня проносить через главный вход, тихонько проскользнув через дверь с торца здания. Мысленно я была очень благодарна за это решение. Меньше всего мне хотелось ловить чьи-то любопытные взгляды. Свет внутри оказался приглушенным, кое-где мерцали лишь неяркие ночники. Он легко поднялся по лестнице, словно сила притяжения земли уже на нас не действует, и я стала легкой, как пушинка. Похоже, гравитация действительно сыграла со мной злую шутку, сосредоточившись в точке где-то между нашими телами, куда нещадно притягивало нас обоих.
Он осторожно толкнул дверь моей комнаты и, подойдя к огромной кровати, осторожно уложил меня с краю, а сам, не разрывая наших прикосновений, присел на корточки и легко коснулся моих губ. Он ничего не требовал взамен, но мой рот сам раскрылся ему навстречу. Это был неспешный, глубокий поцелуй, захватывающий нас с головой в свои липкие сети. Макс отстранился первый, поглаживая мое лицо большим пальцем, он никак не мог оторвать от меня взгляд, пропитанный жгучей тоской, от которой у меня чуть не разорвало сердце на мелкие осколки. Я прикрыла глаза и через мгновение почувствовала, как сзади меня под весом чего-то тяжелого продавливается матрац, и тут же теплые руки сгребли меня в охапку и прижали к мужскому телу. Наши пальцы сплелись, и я поняла, что домогательств сегодня уже не будет. Вот так, без лишних слов, благодаря одним только прикосновениям он оказался в моей постели, и я не могла найти причин, чтобы выгнать его. Отчаянно пыталась найти хоть один довод, но он ни на что не претендовал, ничего не требовал, только лишь отдавал, и все мои попытки сформулировать что-то весомое отошли на второй план. Я поймала себя на мысли, что вот так мы с Женькой часто засыпали вместе, согревая друг друга теплом и любовью, только вот сейчас я четко осознавала, что это отнюдь не мой жених, и меня это ничуть не тревожило. Я чувствовала себя, словно маленькая восьмилетняя девочка, которая украдкой от мамы срывала свой запретный плод, пряча его за пазуху. Он так манил меня своей неизвестностью, загадочностью, хотелось его вскрыть и убедиться наверняка, так ли он сладок внутри, каким обещает быть. Но постоянный страх увидеть под пестрым фантиком чашу, наполненную горечью, которую непременно придется в этом случае испить, заставляет оттягивать этот сладостный миг, создавая мучительную интригу. Поэтому мне пока ничего не остается, кроме как прятать этот запретный плод от посторонних глаз под покровом ночи, лишь изредка украдкой позволять себе робко его касаться, испытывая судьбу на прочность, ведь под оберткой может скрываться не только сладость или горечь, но и разрушительная всепожирающая бомба, которая готова рвануть в любой миг, пожирая пламенем все вокруг, совершенно не дожидаясь, пока маленькая обманщица решится вскрыть упаковку, чтобы испробовать начинку на вкус этого запретного плода.
Отчего-то все, что раньше имело значение, сейчас распадалось на атомы, все вещественное вдруг стало несущественным, я отдалась на волю флюидов, что витали в воздухе и, развернувшись к нему лицом, положила голову на плечо, а руку на грудь, в то самое место, которое он сам мне раньше показал, там, где стучало мое имя. Сон поглотил меня, утаскивая часть моего существа в зыбкую пучину забытья, в то время, как вторая часть меня продолжала нежиться в мучительно нежных объятиях.