Танго в ритме 101 чайной розы

      Я отвернула голову в сторону, и на моем лице непроизвольно появилась злая усмешка. Бессильная злость, вот что осталось в моей опустошенной душе. Не знаю, на кого злилась сильнее, скорее всего, на ситуацию в целом. Я разрывалась между возможными сценариями продолжения сегодняшнего дня: закричать, заплакать, влепить пощечину, выместить злость и досаду на мотоцикле, убежать. Одна мысль хуже другой, в итоге я просто стояла и молчала, глядя на мирно растущие деревья, сквозь густые кроны которых пробиваются ласковые лучи летнего солнышка. Было слышно, как быстрое течение узкой речушки плещется о прибрежные камни и птицы, кружащие над нами, выдают заливистые трели. Лес наполнен жизнью и надеждой, дарит уют и пристанище каждому путнику от июньского зноя в прохладе своей зелени. Вся окружающая красота должна была успокаивать, дарить гармонию, чувство единения с природой, но полыхающий огонь ненависти ко всему живому уже не способны потушить все реки мира. Хотя этой речушке один огонь все же укротить удалось, от ярого возбуждения Макса не осталось и следа. Я недоумевала, для чего он это сделал, точнее наоборот не сделал… неважно. В общем, понять его мне становится с каждым разом все сложнее. Сейчас он просто стоял рядом, пристально разглядывая меня.       — Почему ты молчишь? — тихий голос Макса первым нарушил напряженную тишину.       — Что ты хочешь услышать? — процедила я сквозь зубы.       — Что я действительно хочу услышать, ты все равно не скажешь, — грусть в его голосе заставила меня резко повернуться и взглянуть в его лицо. Серые глаза смотрели на меня тяжелым взглядом, словно вся печаль мира была заключена в них. На лбу залегла глубокая морщинка. Он что, сожалеет? Но уж точно не о содеянном.       — Зачем? — только и выдавила я, пытаясь справиться с пожиравшим меня гневом.       — Ты как-то сказала, что я живу, руководствуясь только своим «хочу», — не сводя с меня глаз, проговорил он, — решил доказать, что готов переступить через них, даже когда эти «хочу» болезненно острые, — я раздосадованно с шумом выдохнула.       — То есть, ты просто ЗАХОТЕЛ мне что-то доказать? — с силой выделила ключевое слово.       — А тебе не понравилось? — что-то в его взгляде мелькнуло такое, что заставило все внутри меня сжаться. Между нами снова повисло молчание: врать отчего-то не могу, а говорить правду противно. Он снова повторил вопрос.       — Ты опять меня изнасиловал, хотя в прошлый раз извинялся и обещал больше этого не делать, — начала я гневную тираду, которая смотрелась как-то нелепо, словно я отчитываю школьника за двойку, — теперь ты снова стоишь тут, рассказывая о благородных намерениях… — из-за абсурдности своего положения я растеряла всякие разумные мысли. Мой взгляд случайно упал вниз, и я тут же отвела глаза в сторону, словно маленькая девочка, стащившая сладкую конфетку, прячет взгляд от поймавших ее родителей. — Слушай, ты вообще не хочешь одеться?       — Тебе ведь понравилось, — Макс уже утверждал, словно не замечая моего вопроса.       — Мне вообще здесь ничего не нравится, — чеканю каждое слово, чтобы лучше впечатался их смысл.       — Знаешь, это мое одно из самых любимых мест, — он огляделся вокруг с недоуменным видом, — тут тихо и спокойно, людей почти не бывает. Здесь можно перевести дух и спокойно разложить мысли по полочкам. Природа, речка. Не понимаю, что здесь может не нравиться?       — Ну и ездил бы сюда один, — взрываюсь я, — а меня, будь добр, верни домой.       — Не спеши, — он развернулся, чтобы собрать разбросанную одежду, — воспринимай это все как приключение, а я постараюсь сделать его приятным, — улыбка снова озарила лицо моего похитителя. Он уже натянул трусы и шорты, а майку бросил на сиденье мотоцикла. Из небольшого багажника Макс ловко выудил пару банок пива и бросил одну мне. Инстинктивно поймав ее, я непонимающе уставилась на мужчину, который уже не спеша потягивал янтарную жидкость, присаживаясь на поваленное дерево в пяти метрах от меня.       — Стой, что ты делаешь, — в ужасе закричала я, — нам еще обратно ехать, мы ведь разбиться можем, это не автомобиль! Тут чуть равновесие утратишь, и все!       — Тише, успокойся, — засмеялся он, — я же сказал, что мы будем учиться доверять друг другу. Я ведь доверил управление этим красавцем тебе. Теперь твоя очередь довериться мне, — он слегка похлопал рядом с собой по бревну, приглашая присоединиться к нему, но я даже ухом не повела. Стоя на прежнем месте, все раздумывала, стоит ли мне выпивать в его компании, но потом, решив, что, если ему надо, он и так меня сможет изнасиловать, решительно распечатала банку и сделала большой глоток, который тут же защекотал мое горло. Может, алкоголь притупит, хоть не надолго, это гадкое чувство омерзения.       — Ты даже шлемы не удосужился взять, — проговорила я с укором.       — Не вижу в них смысла, — Макс пожал плечами, — если суждено разбиться, нам и в шлеме голову оторвет, разве что в гроб красивенького положить, — меня аж передернуло от его слов, вспоминая картинки с похорон нашего с Женькой друга. Женя. Я снова предала его. Встряхнув головой, я сделала еще один глоток. — Лучше расскажи мне, почему ты так мотоциклов боишься?       — Друг недавно разбился, — ответила коротко и без охоты. Он лишь кивнул.       Я присела на траву, облокотившись на колесо мотоцикла. Спустя пару минут Макс поднялся с бревна и приземлился рядом со мной, согнув колени и возложив на них локти, медленно отпивал из своей банки. Я отвернулась, и он тоже молчал. Вихрь в моей голове никак не мог выстроиться в четкую последовательность. Меня мучило и тревожило одновременно все. Я не имела ни малейшего представления о своем будущем: ни о том, как себя вести, ни о дальнейших отношениях с Женькой. Конечно, вся эта ситуация рано или поздно всплывет обугленным клеймом на самом видном месте. Это не просто история одного вечера, похищение — не шутка. Как мой любимый ко всему отнесется? Сможет ли быть со мной, зная, что мое тело принадлежало кому-то еще, ведь Женя, до всего этого дерьма, был моим первым и единственным мужчиной. Да, все произошло против моей воли, но факты — вещь упрямая, а мужчины — собственники до мозга костей. Он может осознавать это головой, но в душе пойдет трещина недоверия, и уже ничего нельзя будет с этим поделать. Вся эта история так и будет стоять между нами нерушимой стеной. Теперь я четко осознала, что мною еще попользуются и не один раз. Эта сволочь разрушила всю мою жизнь. Предательские слезы мутным стеклом застелили глаза, и я отчаянно боролась, чтобы они не полились горьким потоком отчаяния и боли.       — Сколько ты намерен издеваться надо мной? — пытаясь скрыть дрожь в голосе, проговорила я. — Когда уже наконец наиграешься и выкинешь меня?       — Я уже говорил, я не играю с тобой, — не глядя на меня, ответил Макс.       — Для меня неважно, как ты это называешь. Вопрос остался тем же: когда все это закончится?       — Вика, — он тяжело вздохнул и опустил голову, — я не хочу тебя отпускать. После всего, что произошло, было бы непростительной глупостью с моей стороны сделать это.       — То есть ты хочешь сказать, — мои губы затряслись, но я еще каким-то непостижимым образом сдерживала горячий соленый поток, — что живой мне отсюда уже никогда не выбраться?       — Нет, нет, я вовсе не собирался тебя убивать! — он замотал головой и наконец поднял на меня свои серые бездонные глаза, и глубокая складка залегла между бровей. — Я тебе уже объяснял причину этого похищения. Ты просто не оставила мне выбора. Я не мог наблюдать, сложа руки, как ты уезжаешь от меня.       — Как новая игрушка сбегает, не ублажив хозяина, — зло выпалила я. Звук покореженной металлической банки донесся до меня неприятным скрежетом.       — Мне очень жаль, что ты все это так воспринимаешь.       — А как я все должна воспринимать? — поток слов полился из меня, выплескивая мою ярость. — Ты разрушил мою жизнь, надругался над моим телом, растоптал мою душу. Похитил, вырывая меня из привычной спокойной жизни, запер в золотой клетке с охраной и хочешь, чтобы я радовалась выпавшей доле?       Мои внутренние силы иссякли, невидимые барьеры рухнули, и невыплаканные слезы бессильным потоком потекли по моим щекам. Я резко встала, желая убежать, но куда? В чащу леса к диким животным на расправу? Хотя здесь меня ожидала та же участь, только животное рядом со мной не столь гуманно, чтобы убить меня быстро и сразу. На непослушных ногах я смогла лишь дойти до ближайшего дуба и, облокотившись на него, расплакаться. Мне вовсе не хотелось, чтобы он видел мою слабость и страх, но остановиться я уже не могла. Через мгновение его теплые ладони легли на мои плечи, я попыталась вырваться из его хватки, но он развернул меня к себе и прижал к обнаженной груди.       — Отпусти! Не смей ко мне прикасаться своими грязными лапами! Ненавижу! Ненавижу!       Истерика разбушевалась, я уже не контролировала себя. Мои крики эхом разносились по лесной чаще, кулаки с силой впечатывались в его накачанное тело, которое казалось стальным, потому что больший вред я наносила своим рукам, которые уже изрядно ныли, отбитые об его мощный торс. Я вела себя, как разъяренная дикая кошка, пуская в ход свое главное оружие — ногти, которые уже успели оставить пару отметин на его безупречной коже. Но Макс лишь крепко прижимал меня к себе. Я чувствовала, как он поглаживает мои растрепанные волосы, плечи, спину, терпеливо вынося удары. Он шептал что-то, пытался успокоить, но сдерживать даже не старался. Макс уже понял, что мне нужно дать выпустить пар, прежде чем продолжить какие-то бессмысленные беседы. Естественно, вскоре силы покинули меня, и руки повисли обессиленными плетями. Поток слез никак не унимался, и от этого мне было еще гаже. Жалеть себя я не привыкла, тем более показывать это другим людям, особенно таким извергам. Он такой же дикий и безжалостный зверь, я помню уроки выживания: нельзя показывать свой страх животным, это может дать им чувство превосходства и послужить сигналом к атаке. Но уже поздно, я пренебрегла всеми правилами безопасности и законами выживания, потому что мои слезы щедро орошали его обнаженную горячую кожу широкой груди, к которой он меня прижимал с такой ласковой силой, а я уже не сопротивлялась. Его нос коснулся моей макушки, я чувствовала, как частое горячее дыхание струится по моим волосам, проникает под них, согревая своим теплом. Он снова загородил собой весь мир, обволакивая мое и без того спутанное сознание. Ярость покинула мое тело вместе с силой и волей. Он прижимал мою голову к себе, запустив ладонь в волосы, заставляя вдыхать его терпкий ядовитый аромат, окутывая, одурманивая, даря ложное чувство защищенности. Он действовал на меня, словно усыпляющий газ, вырубая мою бдительность. Прижимаясь к нему щекой, я слышала бешеный ритм его сердца и нестерпимый жар, вперемешку с жестокой нежностью.       — Послушай, я знаю, как ты ко всему относишься, — он осторожно подбирал слова, пытался успокоить меня своими прикосновениями, — знаю, кем ты меня считаешь. Но на самом деле я не мог так больше. С той нашей первой встречи я засыпал и просыпался с твоим образом перед глазами. Я пытался до тебя достучаться, я таскался за тобой, как дурак, не получая взамен даже улыбку. Ну почему ты не дала мне шанс растопить твое сердце иным путем? Я бы смог, поверь мне.       — Откуда такая уверенность? — охрипшим голосом промямлила я.       — Я бы просто не мог поступить иначе. Не имел права ошибиться, — едва заметно усмехнулся он. — Неужели до сих пор не поняла, что ты сама делаешь со мной?       — Скажи, какая часть тела тебя во мне привлекла, и я отрежу ее. Подарю в красивой упаковке с бантиком на долгую память, — почти беззвучным голосом произнесла я, — только позволь мне уехать.       — Ты мне нужна вся, — он обхватил мое лицо очень осторожно, словно берет хрустальную вазу, приподнял, вынуждая взглянуть в его искрящиеся глаза. На лице появилась легкая улыбка, а большие пальцы, едва касаясь, стирают последние слезинки, не успевшие упасть на его грудь, — понимаешь, полностью, без остатка. Ну почему ты так противишься мне? Неужели тебе так плохо со мной? Ведь твое тело поет, когда я тебя касаюсь, даже сейчас я это вижу, — внутри меня все затрепетало от его тихого и вкрадчивого голоса.       — Вот видишь, — Макс продолжал ласкать мой слух своим мягким баритоном, который, словно бархат, окутывал меня, — твое молчание красноречивее любых слов, — он легко коснулся моих губ, ненадолго задержавшись на них, но не требуя ответа, — ответь, тебе не нравится? — он снова коснулся губами, на этот раз моих опущенных век, кончика носа, щек. Его поцелуи были, словно крылья бабочек, трепетные и невесомые. Напряжение из моих мышц ушло, оставляя за собой гнетущую расслабленность.       — Прогони меня, — прошептал он, — вели остановиться. Скажи, что тебе неприятно, и я оставлю тебя, обещаю, — поцелуи не прекращались ни на мгновение, согревая своим теплом мою обледенелую душу.       — Оставь меня. Не прикасайся… — еле пролепетала я.       — Не убедительно, — томно протянул он, обвивая мои плечи сильными руками, его язык теплым касанием прошел вдоль моих губ, приоткрывая их. В следующее мгновение нежный глубокий поцелуй накрыл меня с головой сладко тягучей пеленой, — почему ты меня отталкиваешь? — не отрываясь, прошептал он в мои губы.       — Потому что я люблю другого, — слабым голосом ответила я, ощущая на языке его вкус. Он отстранился, разорвав поцелуй, оставляя мои губы тлеть после себя. Пристальным взглядом прошелся по моему лицу и, покачав головой, ответил чуть сдавленным голосом:       — Не верю, — прерванный поцелуй снова возобновился, а его слова повисли в воздухе душным облаком. Они бились о стены моей хрупкой реальности гулким эхом, стремясь разрушить все, к чему я раньше стремилась, все принципы и убеждения, из которых состояла моя сущность. Макс пытался переплавить меня в нечто новое, податливое и послушное только ему. Мое тело, видимо, уже сдалось, не выдержав физической оснащенности, которой его так щедро наделила матушка природа. Но все-таки мой разум, мое старое «Я», еще стремилось следовать по заданному ранее направлению в своей судьбе, не желая ничего менять. Я положила свои ладошки ему на грудь и слегка отстранилась, разрывая поцелуй. Он отпустил меня, продолжая буравить едким и теплым взглядом.       — Все, я так больше не могу, — отведя взгляд, я разорвала наши объятия, почувствовав неприятный холодок на коже. И это в знойный июньский день! Может, лесная прохлада вкупе с речной свежестью дали такой эффект? Он отступил на пару шагов, немного помедлив, уже бодрым голосом произнес.       — Пошли искупаемся, вода просто шикарная.       — У меня купальника нет, — буркнула я.       — У меня тоже, — лукавая улыбочка озарила его лицо.       — Ну уж нет! Я при тебе не разденусь! — испуганно воскликнув, отпрыгнула от него подальше.       — И что я там не видел, — Макс пренебрежительно фыркнул.       Я лишь сделала решительный шаг назад. Еще пару мгновений он колебался, словно что-то обдумывая, затем снова разделся и бегом влетел в воду. Подойдя к кромке воды и сняв босоножки, решила пройтись вдоль узкого бережка. Вода действительно оказалась чудесной, теплой и свежей одновременно. Мне вдруг захотелось забраться в нее и смыть с себя следы его порочных ласк, которыми было щедро усеяно мое тело. В следующий миг на меня полетели мириады брызг и я взвизгнула от неожиданности. Взглянув на хитрое выражение лица Макса, я сразу прочла там о его намерениях, поэтому, бросив обувь, кинулась подальше от реки в лесную чащу. Может и от этого дьявола удастся скрыться, но босиком далеко убежать мне было не дано. В следующий миг его сильные руки сгребли меня в охапку и, орущую на все голоса, потащили в прохладную пучину. Я вырывалась, пыталась брыкаться, хотела побить его. Но уже в следующий миг ледяная свежесть коснулась моей горячей кожи, заставляя взвизгнуть от неожиданной разницы температур. Крепко удерживая меня за талию, он нырнул под блестящую гладь воды. Наконец вынырнув на поверхность и худо-бедно высвободившись из его лап, со всех сил рванула к берегу, попутно пытаясь откашляться от мутной влаги вперемешку с илом и песком, которая затекла в нос и неприятно обожгла гортань. Не тут-то было! Он снова меня схватил, утаскивая обратно в воду. Я сопротивлялась изо всех сил, но то была лишь забава для него. Разве я могла соперничать с его силой? Он смеялся так искренне и заразительно, что я тоже не смогла сдержать улыбку. Вокруг нас плескались высокие волны брызг, которыми мы пытались вывести друг друга из равновесия, заливая ими лицо соперника. Точнее, он все время заливал водой мое лицо, я в этой схватке безапелляционно проигрывала, как и во всех остальных, когда мне приходилось с ним соперничать. Мы резвились, словно дети, я давно так от души не смеялась.       Все эти полгода, начиная со дня нашей встречи, я жила в постоянном страхе. Отчаянно боялась этого мужчину, весь его вид внушал ощущение опасности, даже в момент нашего знакомства он покусился на мое здоровье. А потом так настойчиво пытался загладить вину, что жизнь моя стала невыносимой. Я знала, кто он. Местный авторитет, один из лидеров группы бизнесменов, теперь они так себя называют. Поведение их компании всегда было наглым и вызывающим, проходя мимо таких, хочется сжаться в комок, а лучше слиться с пейзажем и быстро убежать. Все это добавляло острой перчинки к моему мнению о нем и, соответственно, меняло отношение к его ухаживаниям. Веди он себя проще, стала бы я бегать от него кругами? Не могу ответить, чисто внешне он выигрывает у Женьки. Макс выше нас на голову, мы с моим женихом одного роста, он значительно крупнее, шире в плечах, крепче в ногах. Черты лица выглядят гораздо брутальней, чем мальчишеский облик Жени, но Макс ведь старше меня на семь лет, а мой парень — только на два. Но разве во внешности дело, хотя мое тело считает иначе и физиологию вовсе не ставит на второй план. Главное, чтобы человек был хороший, но какой Макс, что я о нем знаю? Одни лишь догадки, может, я и правда, просто не дала ему шанс? Нет, все, хватит, надо гнать от себя такие мысли. Хороший человек не стал бы похищать девушку и насиловать ее почем зря. Я никогда не пыталась сорвать звезд с неба, довольствовалась тем, что имею. Никогда не гонялась за принцами, потому что знала — на всех их не хватит. Меня устраивала синица в руках, и о большем я даже не хотела мечтать, да и большего мне просто было не нужно. Я отлично знала Женьку, мы выросли вместе, у него приличная семья, наши родители дружат много лет, а гоняться за призрачной мечтой — не мое.       А веселья мне сейчас явно не хватает. От надвигающейся депрессии и заболеть не долго, а хандрить я не люблю. Поэтому мои водные атаки не прекращались. В какой-то момент Макс схватил меня за талию и приподнял над водой, прижимая к себе. Я хохотала в голос и пыталась выскользнуть из его хватки, упираясь ладонями в рельефные плечи.       — Отпусти! — визжала я.       — Неа, — он мотнул головой, а искренняя улыбка так и озаряла его лицо.       — Ну вот, что ты наделал, — театрально негодовала я, — как я теперь в мокром сарафане на мотоцикле поеду? Придется простыть и умереть тебе назло.       — Я согрею тебя, — уже тише проговорил он, все еще улыбаясь. Одной рукой он убрал назад нависшие на лицо мокрые пряди. Я лишь недовольно закатила глаза, не в силах больше слушать подобное.       Он опрокинул меня назад, в ответ только и успела пискнуть, не желая снова оказаться под водой. Я и так уже достаточно нахлебалась речной воды так, что горло стало неприятно саднить. Но Макс ловко подхватил меня одной рукой под спину, а второй — под ноги и вынес из воды на руках, словно я невесомая пушинка. Я инстинктивно вцепилась в его шею, заключив ее в довольно крепкие объятия. На самом деле это было излишней мерой предосторожности, он и так ни за что не уронил бы меня. В этом отношении он вызывал доверие, а если точнее, то его сильные руки. Самому Максу я вряд ли когда-нибудь стану доверять. Поднеся меня к мотоциклу, он осторожно усадил на сидение лицом к себе.       — Раздевайся, — скомандовал он, от неподдельного шока на моем лице он снова зашелся заливистым смехом, — это надо высушить, — указал он на прилипшую ткань того, что раньше с гордостью носило название «сарафан», протягивая мне свою борцовку, — конечно, это лишний элемент, но я думаю, тебе так будет комфортнее.       Выбор у меня не велик. Либо ежиться в мокрой одежде, либо принять его майку. Сделав вид, что размышляю над его предложением, хотя решение было уже давно принято, я нехотя протянула руку и, поморщившись, выхватила майку. С коварной улыбкой на лице Макс стоял, глядя на меня, ожидая дальнейших действий. Он скрестил руки на груди и всем своим видом показывал, что отворачиваться явно не входит в его планы. Я несколько опешила от подобной выходки, но ведь это же Макс. Пару секунд поразмыслив, я решила принять правила его игры и постараться взять реванш. Для начала решила действовать неспешно, напуская на себя надменный вид. Легко спрыгнув с мотоцикла, я грациозно, насколько вообще умела, расправила плечи и выпрямила спину, вздернув подбородок кверху. Пристально смотрю ему в глаза, и на моем лице появляется легкая самоуверенная полуулыбка, возможно, даже немного хищная. Помедля пару секунд и взявшись за подол мокрого одеяния, не спеша потянула его вверх, а затем резко сорвала через голову, оставшись в одних кружевных трусиках. Заметив изменения на лице мужчины, получила садистское удовлетворение. Я понимала, что играю с огнем, ведь Макс сегодня остался без «сладенького», но с другой стороны, что я теряла? Он и так делал со мной все, что хотел, а поскольку поиграть в благородного рыцаря было его идеей, я решилась пойти ва-банк. Его улыбка полностью пропала с лица, сейчас он смотрел на меня исподлобья тяжелым взглядом. Было видно, как его влажная грудь начала высоко вздыматься. Сейчас он был похож на тигра во время охоты, который уже готов к решающему прыжку на свою жертву, и тугая эрекция была тому подтверждением. Он стоял в паре шагов от меня, по правде говоря, мне было страшно, но как гласит правило по выживанию номер один: не показывать хищнику свой страх. Вместо этого я решила пойти дальше. Медленным шагом, не обращая на него внимания, я прошла до ближайшего кустарника и развесила мокрую ткань платья, затем также не спеша зашагала обратно. Проходя мимо него была готова поклясться, что услышала утробный животный рык. Не торопясь, смакуя каждое движение, развернулась к нему спиной и осторожно расправила его майку, чтобы натянуть ее на свое все еще влажное тело. Почти сразу до меня дошло, что я совершила непростительную ошибку, забыв о втором правиле: никогда не поворачиваться к хищнику спиной. В следующий миг его руки оказались на моей талии. Он прижал меня к себе, и в спину уперлось твердое свидетельство его желания.       — Что же ты делаешь со мной, — выдохнул он мне в ухо, прихватывая мочку губами. Его руки блуждали по моему животу, попутно поглаживая грудь. Я попалась.       — Ты сам не захотел отворачиваться, — уже изрядно напуганная, пролепетала я, забывая о первом правиле по выживанию. Он резко развернул меня к себе лицом и прижался к моему телу. Между нами сейчас нет ни миллиметра расстояния, такая близость и ощущение прикосновения обнаженных тел выбили у меня землю из-под ног. Его губы блуждали по моей шее, и мир снова померк перед моими глазами. Я ощущала, как каждая его мышца упирается в меня, перекатывается под кожей, даря моему сознанию невероятное ощущение сладкого забвения.       — Я хочу тебя… — прохрипел Макс в мои губы, накрывая их жарким поцелуем.       — И снова твои «хочу», — собирая последние остатки сил, еле выговорила я, — а как же твое благородное намерение доказать мне, что ты не законченный эгоист и тебе можно доверять?       Он впился пальцами мне в спину и захныкал, как маленький капризный ребенок, которому отказали в новой игрушке. Я снова почувствовала, что превосходство на моей стороне.       — Ну почему ты такая жестокая, — простонал он, все еще прижимаясь ко мне.       — Речка там, — чувствую, как силы снова ко мне вернулись, и уверенность в себе тоже. Теперь я знаю, что могу потягаться с ним. По крайней мере попытаться. Макс тихо зарычал, но разжал объятия.       — Что только не сделаешь ради тебя, — вздохнул он и поплелся собирать одежду.       Вздох облегчения сорвался и с моих губ. Быстро нацепив майку, которая еле прикрывала мое белье, я снова уселась на мотоцикл. Одевшись, Макс вернулся в более приподнятом настроении, полез в багажник мотоцикла и достал еще две банки пива, а из другого отсека — пластиковый пакет. Развернув его, я обнаружила там нарезанное мясо, сыр, хлеб. Отдельно были завернуты кусочки слабосоленой красной рыбы, а на самом дне лежали нарезанные свежие овощи. У меня тут же потекли слюнки, события последних нескольких часов меня сильно измотали и подогрели зверский аппетит. Мы разложили все это богатство на сиденье мотоцикла и дружно все это уплетали за обе щеки, запивая пивом. Макс непринужденно рассказывал веселые истории из своего детства, рассказывал о розыгрышах, как подшучивал над младшим братом Романом. О том, как служил в армии на Дальнем Востоке в морской пехоте. Как ему там здорово влетало за его веселый нрав и острый на шуточки язык. Наряды вне очереди на него сыпались, как из рога изобилия, но даже тогда он не изменял себе. Он был душой компании, любил веселье и сам старался дарить людям радость. Первый баламут, вокруг него всегда кипела жизнь. Именно поэтому где бы он ни появился, там всегда шумно и весело, за это его и любят люди, хотя некоторых это определенно отталкивает, наверно, в эту категорию подходила и я. Макс никогда не умел сидеть на месте, оттуда и увлечения экстримом. Он называл себя двигателем прогресса, говорил, что только такие люди, как он, могут дать хорошего пинка под зад, чтобы кто-то сделал большой шаг вперед. Умел всегда правильно замотивировать людей и направить энергию в нужное русло, только вот его русло особо некому было направлять. Родители разбились в автокатастрофе, когда ему было двадцать лет, а младшему Ромке тогда было всего шестнадцать. Трагедия случилась осенью, семь лет назад. Брат в том году заканчивал школу, и нужно было думать о его дальнейшем образовании. Денег не было, и ему пришлось брать роль добытчика на себя. Ромка ему тоже стал помогать, но основную обязанность взял на себя Макс. Брался за любую работу, пока не подвернулось предложение заняться недвижимостью. Теперь он сдает в аренду несколько зданий, разных площадей, некоторые имеет в своей собственности. Со временем подтянул к делам и брата. Они вместе закончили университет по юридической специальности. Я с интересом слушала о его школьных годах, о его первой любви, увлечениях. Обещал показать награды, достижения, которые он достиг в спортивной карьере, оказалось, что они с братом с раннего детства занимаются боксом. Он даже любезно пообещал посвятить мне победу на чемпионате России по боксу, которое намечалось через год и к которому он усердно готовится уже несколько месяцев. Самоуверен, как всегда! Макс с удовольствием посвящал меня в светлые закоулки своей жизни, а о темных я и сама знать не хотела. Этакий весельчак и балагур, даже рассказывая все это, Макс не мог удержаться от шуточек, над которыми я хохотала во весь голос, сопровождая их соответствующей, местами неприличной, жестикуляцией. Не знаю, почему, но мне было легко с ним общаться. Может быть, пиво дало некую расслабленность, может, это природное обаяние Макса опять играло со мной злую шутку, но я хотела его слушать, мне нравилось наблюдать за тем, как он дурачится, смеясь при этом заливистым смехом, который задорным эхом растворялся в лесной чаще. Я буквально кожей ощущала, как от него теплыми волнами исходит ощущение радости, а самое главное — он готов этим делиться с людьми. Его позитив наполнил и мою душу. Пусть и на краткий миг, но он сумел вырвать меня из заточения страха и отчаяния, которое, кстати, тоже он мне подарил. Интересно, как же так получилось, что такой, казалось бы, добрый и светлый весельчак причинил мне столько горя и зла?       Наконец, вся провизия доедена, одежда высушена. Мы и не заметили, как солнце начало потихоньку клониться к горизонту. Пора было выдвигаться обратно. Я взяла свой высохший сарафан и бросила беглый взгляд на мужчину, но он снова не пожелал отводить взгляд. Я махнула рукой на все эти игры и просто повернулась к нему спиной и переоделась. Мне не хотелось терять заряд той непринужденной радости, которой Макс осыпал меня с головы до ног. Он быстро натянул майку, залез на мотоцикл и протянул мне руку для помощи, на этот раз я должна была сесть назад. Пару мгновений я еще колебалась, но, взглянув на его теплую улыбку, разрушающую всякие барьеры, все-таки приняла его ладонь. Оперевшись на него, я с легкостью уселась на железного монстра, вплотную придвинувшись к Максу. Он глянул на меня вполоборота, одарив нежной улыбкой, поднес мою раскрытую ладонь к губам и, неспешно ее поцеловав, прижал к своему животу, второй рукой я обхватила его сама. Макс накрыл их своей горячей ладонью, ласково поглаживая пальцами.       — Ты все еще боишься мотоциклов? — спросил он.       — До безумия, — мой честный ответ лишь вызвал у него смешок.       — А меня? — лукаво продолжил он свой допрос.       — Еще больше, — пролепетала я, предвкушая эту поездку. Он развернулся ко мне, чтобы заглянуть в глаза, попутно заводя мотор.       — Верь мне, девочка моя, — ласково, но серьезно проговорил он.       Мотоцикл заревел, и мы поехали по грунтовой дороге. Когда же выехали на трассу, Макс поддал газу, и мы помчались, рассекая пространство. Из-за сильного потока воздуха из моих глаз брызнули слезы, я удивлялась, как Макс вообще умудрялся что-то видеть. Мотоцикл набирал скорость, а вместе с ней нарастала моя паника. Даже не решаюсь взглянуть на спидометр.       — Макс, прошу, остановись, — в ужасе завизжала я.       — Верь мне, — прокричал он, и его голос смешался с шумным потоком воздуха, — учись мне доверять.       Я понимала, что любая моя попытка как-то остановить его может плачевно для нас закончиться. Меня уже всю трясло, и ледяные щупальца паники подбирались к горлу, чтобы перекрыть доступ кислорода в мои легкие, которые уже и без того крутило судорогой. В этой ситуации ничего не оставалось, кроме как действительно довериться Максу. Надеяться, что он на самом деле знает, что делает. Все, что мне оставалось, это только крепче прижаться к нему и спрятать лицо за широкой спиной. Запах его тела, каким-то совершенно непостижимым образом подействовал успокаивающе, поэтому я постаралась сконцентрироваться именно на этом ощущении. Не знаю, как насчет доверия, но я точно знаю одно — страх для меня теперь всегда будет пахнуть терпким ароматом, который источает тело Макса.