Танго в ритме 101 чайной розы

      Когда я очнулась, за окном было уже светло. Судя по высокому расположению солнца, время было примерно около полудня. Я одетая, что уже хорошо, лежала на огромной кровати и, по всей видимости, кроме меня здесь никого не было. Мне просто везет сегодня! Немного собрав мысли в кучу, насколько это было возможно, присела на кровати. Оглядевшись, понимаю, что все это безумие с похищением и поцелуями все-таки правда. Воспоминания о прошедшем дне обрушались на меня снежной лавиной, стремясь окончательно раздавить мои надежны и мечты. Они были полностью окутаны туманом. Будто все происходило не со мной, не в этом мире, не в этом времени. Словно я находилась под сильнодействующим веществом. Хоть в этом я права как никогда, адреналина в крови было хоть ложкой отхлебывай. В порыве нахлынувших на меня чувств я схватилась за голову, спрятав лицо в ладони. Как же мне хотелось, чтобы это все было не правдой, чтобы мы с Женькой снова оказались в нашей съемной квартире, подальше от этой показной роскоши. Я не хотела видеть ни Макса, ни его банду. Как же мне теперь объяснить, что все, что вчера произошло, было лишь порождением страха и стрессовой ситуации, инстинктом самосохранения, если угодно? Как теперь доказать, что ничего между нами нет и быть не может? И самый главный вопрос, который заставлял мое сердце сжиматься: что теперь будет со мной дальше, увижу ли я когда-нибудь родных, обниму ли я своего Женю? Выпустят ли меня отсюда живой или уберут как ненужного свидетеля? Откинувшись на кровать, я долго думала над этими вопросами, и, надо сказать, состояние мое было, как после жуткого похмелья, мне просто жить не хотелось. Ненависть к самой себе, к собственной слабости и неразумности просто зашкаливала.       Спустя некоторое время, после продолжительного внутреннего монолога, который сводился лишь к жалости о своей персоне, все же решила, что нужно хотя бы умыться. Я потихоньку встала с кровати и на одеревенелых ногах поплелась в дальний угол комнаты, где виднелась дверь. Там действительно оказался санузел, как и весь дом, богато отделанный в бордово-золотистых тонах. Интересно, а унитазы у них золотые? Нет, все же они еще не превознеслись в ряды земных богов. Подойдя к раковине, я увидела совершенно чужое отражение: на меня смотрело что-то лохматое, осунувшееся и с ужасными мешками под глазами. Я открыла воду и быстро брызнула себе в лицо ледяной водой, стало гораздо лучше. Умывшись, я открыла дверцу шкафчика в надежде найти расческу, но обнаружила гораздо больше: там были и шампунь, и бальзам, и даже нашла запечатанную зубную щетку. Также стояли какие-то тюбики с кремами и лосьонами, но мне не хотелось на них даже смотреть. Да, этот человек подготовился конкретно, видно было, что через неделю он меня отпускать не собирается.       Схватив шампунь, направляюсь к душевой кабине. Горячий душ мне сейчас жизненно необходим. Быстро скинув с себя одежду, я забираюсь под ласковые капельки теплой воды. Чувствую, как с каждой секундой напряжение уходит, а голова проясняется. Вода способна унести многое, жаль, что она не может забрать воспоминания, которые мне так хочется вычеркнуть навсегда. Наконец решаю, что пора уже выбираться из душа. Очень кстати на глаза попались полки с полотенцами. Я даже не удивилась, когда наткнулась на большой махровый халат. Быстренько в него завернулась, решив, что грязную одежду ни за что не надену. Так и оставила ее на полу в ванной. Направляюсь обратно в комнату. Физическое состояние уже намного лучше, а моральное, наоборот, уже не подлежит восстановлению.       На журнальном столике напротив кровати стоял поднос с фруктами, кексами и свежезаваренным кофе, аромат которого уже успел разнестись по всей комнате. Желудок тут же откликнулся неприятным ворчанием. Но больше всего меня удивил чемодан, стоявший на полу рядом со столиком. Я быстро его раскрыла и обнаружила там свои вещи. Порывшись в нем, с неподдельным отвращением к этому мужчине я достала трусики! Этот подлец и в белье моем успел покопаться! Хотя все же стоило бы сказать ему спасибо, не хотелось бы его встретить в банном халате без нижнего белья, этот зверь тут же растерзал бы меня на месте. Там же обнаружила свой легкий шифоновый сарафан и поспешила в ванную переодеться. Когда вид мой был вполне себе приличный, решаю, что стоило бы хоть немного подкрепиться. Чувствую, силы мне еще ой как понадобятся. Не стоит морить себя голодом раньше времени. Рядом со столиком стояла пара громоздких кресел, в одно из них я и присела, наливая из кофейника в маленькую чашечку ароматный напиток. Быстро расправляюсь с кофе и кексами. Теперь стоит немного оглядеться и понять, в какое место я попала, и еще раз оценить обстановку. Но мой порыв прервали. В этот же момент дверь распахнулась и в комнату вошла женщина средних лет в фартуке.       — Добрый день, меня зовут Марина Николаевна, я работаю здесь горничной, — приветливо улыбнувшись, начала разговор женщина, — а вас как зовут?       — Виктория — буркнула я, находясь в недоумении, они еще держат здесь полный дом прислуги.       — Что ж, Виктория, Максим Александрович сказал мне, что у него очень дорогая гостья, которая пробудет здесь продолжительное время, — продолжала женщина, проталкивая в комнату тележку с тряпками и швабрами. — Вы не будете против, если я помогу вам разложить вещи?       — Нет, — без эмоций ответила я. Марина Николаевна быстро проскользнула в ванную, через некоторое время вышла с моими вещами в охапку.       — Я постираю это и принесу завтра, — улыбнувшись, протараторила женщина. На первый взгляд она была очень милой, а я держалась очень холодно, мне не хотелось сразу портить о себе впечатление, кто знает, сколько я здесь пробуду. Поэтому я решила немного исправить ситуацию.       — Вы очень добры, мне действительно сейчас необходима помощь, чувствую себя просто разбитой… с дороги. Спасибо вам, — постаралась с улыбкой проговорить я. Помощи у нее просить явно не стоило, вряд ли она пойдет из-за какой-то особы против своих работодателей, которые ей явно хорошо платили, потому что женщина выглядела очень ухоженной.       — Ну что вы, Виктория, я буду рада вам помочь, если что-то понадобится — только попросите, — ответила Марина Николаевна.       Женщина занялась уборкой комнаты, а я лишь молча за ней наблюдала. Поджав под себя ноги, снова углубилась в раздумья о том, где я нахожусь. Это здание вовсе не походило на чей-то жилой дом, скорее на роскошный гостиничный комплекс для VIP персон, уж очень тут было все вычурно. Да и на этаже, как я успела заметить, множество одинаковых дверей в обе стороны от лестничного пролета и холла. Я решила пройтись до большого окна, что было спрятано за тяжелыми портьерными шторами, и не без удовольствия заметила дверь на небольшой квадратный балкончик. В моей камере даже имеется личная прогулочная площадка, надеюсь, меня не будут выгонять сюда по расписанию и заставлять расхаживать по периметру с руками за спиной. Невесело усмехнулась своим мыслям. Дергаю за ручку двери, и та с легкостью распахивается, свежий воздух с нотками хвои и прохлады вдыхаю полной грудью. Подойдя к перилам балкона, я изумилась, увидев буквально в ста метрах небольшое озеро, скорее всего, искусственное, а на заднем плане — сосновый лес, он, наверное, настоящий. Перед озером виднелось несколько довольно крупных беседок, окруженных редко посаженными деревьями. По бокам от него издали виднелся забор из красного кирпича, а сзади озера он терялся среди деревьев, так что его вовсе не было видно. Лишь кое-где виднелись крыши небольших домиков. Как мне показалось, это место больше походило на загородную базу отдыха и было довольно крупным по площади. Я попыталась подальше нагнуться через перила, чтобы посмотреть, что было по бокам от здания, в котором меня заточили. С одной стороны виднелась длинная одноэтажная постройка с несколькими большими воротами, похоже на гаражи или подсобные помещения, а с другой — примерно десяток небольших домиков, ну, их я еще вчера заметила, когда меня сюда привезли. Н-да… ничего выдающегося, вроде казематов и позорных столбов с виселицами, хотя как знать. По подвалам мне пока не устраивали экскурсий.       — Ты что, решила выброситься с балкона? Здесь только второй этаж, — я подскочила и чуть действительно не нырнула вниз от того, как неожиданно и нагло меня вырвали из моих мыслей. — Ты максимум сотрясение получишь, ну, может, еще пару переломов, — продолжал насмехаться мужской голос.       Я развернулась к нежданному посетителю. Ну конечно, кто же это еще мог быть. Сегодня он был одет неформально — довольно свободные короткие шорты темно-синего цвета и обтягивающая борцовка похожего оттенка. Он стоял, прислонившись плечом к балконной двери, скрестив ноги, свободно поставив одну на носок. Легкая кривоватая улыбочка играла на его губах, в руке он непринужденно крутил большие ключи, похоже, от автомобиля.       — Ты куда-то собрался, как я погляжу. Не смею задерживать, — я окинула его нарочито небрежным взглядом и снова отвернулась, делая вид, что меня что-то жутко заинтересовало. От неожиданного прикосновения к моим обнаженным плечам больших теплых ладоней по моему телу пробежала волна дрожи, а за ней показались мурашки.       — Да, собрался, — промурлыкал мягкий баритон где-то рядом с моим ухом, его дыхание слегка коснулось моих волос, отчего они слегка шелохнулись, — но ты едешь со мной.       — Да что ты, — я резко развернулась, — правда? Что-то я сегодня не в настроении. Может, возьмешь вместо меня какую-нибудь более доступную и сговорчивую девицу?       — Не хочу я другую девицу, — спокойно проговорил он, не стирая со своего лица дурацкую улыбочку.       — Ты, как я погляжу, всегда живешь в соответствии со своим «хочу»? — презрительно прыснула я, чувствуя, как злоба начинает подниматься из глубин моей души.       — Да, — просто ответил он и утвердительно кивнул для пущей убедительности, — поэтому ты едешь со мной.       Неожиданно схватив меня за руку, потащил через мою комнату в коридор и вниз по широкой лестнице. Я пыталась вырваться из его лап, по дороге выплевывая оскорбления и колкости, но его это лишь забавляло. Не обращая внимание на мои чертыхания, он резко распахнул парадную дверь и подтащил меня к круглому фонтану, рядом с бортиками которого на вымощенной дорожке стоял большой блестящий спортивный мотоцикл. Он резко протолкнул меня к нему и отпустил. Я недоуменно уставилась на сие чудо техники, затем резко развернулась.       — Ну и что это все значит? — раздраженно спросила я, указывая пальцем на мотоцикл.       — Ты сказала мне как-то, что не веришь мне. Вот я и решил: пора учиться нам с тобой доверять друг-другу, — Макс легко перекинул ногу через этого железного монстра, — и начнем мы прямо сейчас, — он схватил меня, легко приподняв, усадил перед собой на сиденье мотоцикла. Мой сарафан неприлично задрался, но меня это уже мало интересовало.       Я не то чтобы просто не хотела ему доверять, у меня в принципе имелась фобия по поводу мотоциклов. Я никогда не была приверженцем экстрима в любом его проявлении, но после того, как пару лет назад на мотоцикле разбился наш с Женькой друг со своей девушкой, я вообще стала стороной обходить всех этих байкеров.       — Нет! Я не могу на нем ехать! Отпусти меня немедленно! — визжала я на все голоса, но он лишь одной рукой крепче прижал меня к себе за талию, а второй уже вставлял ключ в замок зажигания.       — Ты что, мотоциклов боишься? — усмехнулся он.       — И тебя тоже, — охваченная паникой пролепетала я. Мотоцикл уже был заведен и тарахтел вовсю. От работы мотора и собственной нарастающей паники я во всем теле почувствовала дрожь. Макс тем временем положил мои ладони на руль мотоцикла и накрыл своими сверху, тихонько прошептал мне на ушко:       — Верь мне, девочка моя, — и мотоцикл тронулся.       Меня сковал ужас, все мышцы одеревенели, а суставы налились свинцом. Я чувствовала себя пластиковой куклой, у которой не гнутся ни руки, ни ноги. В висках стучала кровь. Я ощущала сзади большую мужскую грудь, к моим бедрам прижимались крепкие полуобнаженные ноги. На своей шее я ощущала его дыхание и легкий шелест слов, смысл которых я не способна уловить из-за сковавшей меня паники. В глазах у меня все расплывалось, хотя и ехали мы довольно медленно. Постепенно я смогла обратить внимание на сменяющийся вокруг нас ландшафт, и слова Макса начали приобретать смысл. Он управлял мотоциклом при помощи моих рук, рассказывая, что и для чего делает, объясняя, как правильно совершать различные маневры, вроде обгона или поворота. Попутно одобрял меня и успокаивал, я чувствовала улыбку в его голосе. Он обучал меня, словно любящий и терпеливый родитель своего маленького ребенка, который учится делать свои первые шаги, а когда малыш ошибается, то приходит на помощь и терпеливо объясняет снова. Постепенно интерес взял верх, и я начала прислушиваться к его указаниям, стараясь все сделать правильно. Он снова вынуждал меня делать что-то по его указке. Не скажу, что от этого зависела наша жизнь, но от моей ошибки можно с легкостью попортить шкурку. Своей я, естественно, дорожила, поэтому приходилось учиться не только управлять мотоциклом, но и слушать указания Макса и делать все, что он говорит. Последнее меня сильно напрягало, но выбора не оставалось, приходилось снова быть ему послушной. Его теплые пальцы осторожно прижимали мои ладони к рулю, он сидел настолько близко, что я чувствовала полуобнаженной кожей спины и плеч, как под тонкой тканью борцовки играли и перекатывались его мышцы от каждого движения рук. От этого ощущения у меня начало все плыть перед глазами, уже совершенно не слушала его слов, сосредотачиваясь лишь на близости его тела. Он это почувствовал по тому, как я, слегка откинувшись назад, облокотилась на него. Замолчав на полуслове, он теснее сжал меня бедрами, отчего я почувствовала, как в поясницу упирается его набухшая плоть.       Дорога у нас заняла около получаса, наконец мы приехали на место, и Макс, заглушив двигатель, не слезая с мотоцикла, поставил ногу на землю, чтобы удержать равновесие машины. Он оторвал мои ладони от руля и обнял меня нашими сцепленными руками. Затем поднял одну из них вверх, вынудив положить ее на свой затылок. Мои пальцы ощутили колючий ежик его волос. Медленно опустил свою ладонь вдоль моей руки, лаская нежную кожу своими прикосновениями. Проскользнул вниз по животу и поднял снова, между грудей, оставляя полыхающие следы, и, если бы не тонкая ткань сарафана, моя кожа бы уже обуглилась, потому что из белья на мне были лишь кружевные трусики, которые из-за поездки уже выглядывали наружу. Макс коснулся шеи, запрокидывая мою голову назад на свое плечо, и тут же впился поцелуем в нежную кожу под ухом. Я чувствовала дрожь его тела, он судорожно прижимал меня к себе, руки блуждали по моей груди, животу, бедрам, забираясь под юбку и нещадно ее задирая. Пальцы уже коснулись моего влажного белья, и я вздрогнула от неожиданности, но он лишь крепче прижал меня к широкой груди. Я раскрыла глаза, силясь понять, где я, но его сбившееся дыхание где-то рядом с ухом не давало мне опомниться.       — Макс, — выдохнула я, и его имя больше походило на всхлип, — прошу, не надо…       — Молчи, — сдавленный голос прохрипел мне в ухо, и его горячие пальцы, ловко отодвинув тонкое кружево, смело и резко вошли в меня, показавшись несколько холоднее моего тела, или это у меня там все настолько разгорелось пожаром.       Это прикосновение меня заставило выгнуться, и из моего рта вырвался громкий вздох. Я вцепилась в его колени, пытаясь подняться, но его рука с силой удерживала меня на мотоцикле, а ноги были широко разведены в стороны, и ничто не мешало моему насильнику двигаться сначала аккуратно и нежно, попутно лаская все мои влажные и горячие складочки, а потом резко и напористо. У меня перед глазами все плыло, я снова попыталась приподняться, затем новая безуспешная попытка, но со стороны казалось, что я лишь подмахиваю в такт его движениям, помогая ему и прося новых ласк. Неровное шумное дыхание, которое сбилось из-за моих попыток вырваться, лишь придавало ощущение видимой страсти. Он неожиданно вышел из меня, оставляя за собой ощущение холода и пустоты. Но тут же его мокрые от любовных соков пальцы прошлись вдоль моих губ по подбородку к шее, оставляя влажный благоухающий шлейф. Мои мысли спутались и кружили вихрем, тело била крупная дрожь. Горячий кокон его тела защищал меня от всего внешнего мира, не давая соединиться с реальностью и обрести хоть что-то разумное. Единственное, чему сейчас Макс позволил остаться, — это безумие, которым сам же и наполнял каждую клеточку моего существа. Легким движением руки он быстро скинул с плеч тонкие бретельки сарафана, и легкий шифон невесомой дымкой соскользнул, оголяя мою высоко вздымающуюся грудь от тяжелого дыхания. Мужчина схватил один уже набухший сосок и слегка покатал его между пальцами. Мой глухой стон сорвался с губ, отчего Макс вцепился жаркими губами в мое плечо, грозя оставить там засос. Такие же поцелуи обрушились на все, к чему он мог дотянуться, обжигая, доводя до отчаяния, до сумасшествия. Из этой бездны меня вырвало новое ощущение наполненности. Его пальцы вернулись туда, откуда начали, растирая влагу по твердому бутону, средоточию надвигающегося оргазма, по бедрам, обмазывая соски и грудь. Легкими движениями по клитору Макс вызывал все новые и новые порции любовных соков, и мое тело отвечало на этот призыв с избытком.       — Я хочу, чтобы ты вся пахла так же сладко… — прорычал он куда-то в мою шею, слегка покусывая это место.       Наконец, удовлетворившись тем, что все мое тело блестело, он вновь вернулся на место, чтобы медленно и мучительно подвести меня к точке блаженства. Он легко скользил внутри меня пальцами, мое тело извивалось в ритм его движениям. Макс давно не держал меня, я уже сама отчаянно пыталась не свалиться с мотоцикла. Вторая свободная рука вовсю занималась моей грудью, покручивая и потирая соски, затем и она спустилась вниз, чтобы, осторожно пощипывая за бутон моего наслаждения, с упоением слушать мои стоны.       — Тебе нравиться ощущать меня в себе? — прошипел Макс. — Ты хочешь, чтобы я остановился?       Его движения были легкими и медленными, тягучими, как вязкий мед. Пальцы двигались во мне ровно и планомерно, смакуя каждый мой вздох, постепенно ускоряясь, доводя мое тело до исступления, но потом снова замедляя темп, делая эту пытку невыносимо долгой и мучительной. Он, как мог, отодвигал сладостный миг надвигающейся разрядки, его целью было не доставить мне удовольствие, а свести с ума, заставить молить о пощаде, извиваясь от прикосновений. Это безумие уже заполнило меня, оно стучало в висках, бурлило в крови, затуманило разум, сосредоточившись болезненной пульсацией внизу живота, неистово ища освобождение. Не в силах выдавить ни слова, я только покачала головой, и из меня вырвался неровный всхлип, когда он резко и глубоко вошел в меня, затем снова. Снова. И еще.       — Ответь, — не унимался он, — скажи мне.       — Нет… не останавливайся… — прохрипела я, еле ворочая непослушным языком. Его движения превратились в резкие порывистые и глубокие толчки.       — Проси, — приказал он, — умоляй меня!       — О, Боже! Макс, пожалуйста, не останавливайся, — мир вокруг потерял четкость, я выгнулась и вцепилась обеими руками в его затылок, подставляя свою шею на милость его требовательным губам. Все закружилось перед глазами, и они сами собой закрылись. Остатки моего сознания сконцентрировались на его больших горячих ладонях, на том, что они вытворяют со мной. И волны неописуемого блаженства начали накатывать одна за другой, покачивая меня в своей бурлящей и пенящейся тысячью пузырьков влажной пене. Его пальцы продолжали легко массировать меня изнутри, продлевая экстаз, в котором сотрясалось мое тело на его крепких руках. Он жадно вбирал в себя мой оргазм, плотно прижав свои ладони к моей промежности, чтобы не пропустить ни одного импульса, ни одной сладкой судороги.       Наконец мое измученное тело обмякло в его объятиях, руки, как плети, сползли с мужской шеи. Мое неровное дыхание никак не могло прийти в норму. Спустя пару минут он все-таки вытащил пальцы из моего потухшего лона, взял мое лицо, размазывая по щекам и губам мои соки, затем медленно развернул его к себе и, глубоко вдохнув этот запах, языком слизал влагу с моих губ, а затем впился горячим поцелуем. Я слишком ослабла, чтобы сопротивляться, а он был слишком возбужден, чтобы остановиться. Его тело била крупная дрожь неудовлетворенности. Я начала опасаться, что он продолжит веселье. Но мои надежды, то есть опасения, не оправдались. Он порывисто вскочил с мотоцикла, который уже стоял на подножке, и быстрым шагом начал удаляться, не произнеся ни слова, на ходу скидывая майку, шорты и белье. Сначала я напугалась, неужели он меня вот тут так и бросит, уже в следующее мгновение он скрылся под блестящей поверхностью.       Для меня случилось открытие, когда я поняла, что мы приехали на пляж. «Здесь еще и речка есть!» — мелькнуло у меня в голове. Конечно, и пляжем-то это сложно назвать. Небольшая опушка смешанного леса, имеющая узкий проход к реке. Блики солнца слепили глаза, и, отвернувшись, я только сейчас заметила, в каком виде меня оставил этот подонок. Съехавшие бретельки сарафана, который никчемной тряпочкой висел чуть ниже талии, оголяя грудь, и сдвинутое в сторону влажное белье. Все тело лоснилось от пота и соков, которыми он меня испачкал. Я быстро слезла с мотоцикла, хотя устоять на непослушных ногах было задачей не из легких. Но, в конце концов справившись с деревянным телом, я привела себя в порядок, насколько это вообще было возможно в подобной ситуации. Облокотившись на мотоцикл и скрестив на груди руки, я наблюдала, как обнаженный Макс ныряет и снова показывается на поверхности во всей ослепительной красоте, которую ему дарили капельки воды на бронзовой коже. Я отвернулась, стараясь не видеть его мощный мускулистый торс, дабы мои мысли из подтаявшего желе снова превратились во что-то более или менее существенное. Мне нужно собраться и привести чувства в порядок, чтобы потребовать объяснений, растасовать ему свое незамысловатое отношение ко всему происходящему и потребовать немедленно вернуть меня домой. Наконец он вышел из воды, словно сам Аполлон спустился со своего Олимпа во всей своей античной красе: полностью обнаженный, играя мышцами под влажной загорелой кожей и с ослепительной улыбкой, не спеша вышагивает ко мне. Подойдя почти вплотную, он провел рукой по короткому темному ежику на голове по направлению ото лба к затылку, отчего мне в лицо полетели множество мелких брызг, вымывая из моей головы все связные мысли и подготовленную речь.