***
– Поля мертвецов "Аста", чем могу послужить Вам? – спросил секретарь Регнальт. – Расскажи мне. – Госпожа Вертера… Он обращался к ней так, потому что привык, а не потому что она этого заслуживала. – О чём по-вашему я должен рассказать? – Ты прекрасно знаешь, о чём. – Нет, не имею ни малейшего представления, – он облокотился бедром на стол. – А что, собственно, случилось? – ...Его долго дома нет. – Ну вы же прекрасно знаете, какой плавающий у него график. – Но не на столько же! – На неспящих пашут всегда и будут пахать. К тому же, вам ли не знать, насколько добр ваш муж. – Да уж, с него станется. Захапал себе чужую работу на пол-ставки, – она высморкнулась в платок. – Вы что, плачете? – Лук приготовила! – заорала хозяйка, и голос у неё поплыл. – Я так уже не могу. Где его шляет... – Да, точно, у него же нет телефона. – Вот чёртов телепат!.. Наступило секундное молчание. – Нет, госпожа Хейлм, не надо. Вы же знаете, как он это не любит! – Вот и пусть. Зато поймёт, что да как... – Ладно, – с себя лишнюю обязанность сбросить Регнальт счёл уместнее, чем лезть в чужую жизнь. – Пока. Почему-то сейчас она вспоминала их поездку, в тот раз, когда они сильно поссорились. Он, разумеется, извинился первым. В этом моменте демоны похожи на драконов: предмету своего обожания они дарят драгоценности не уступающие в каратах подаркам самых огромных .. В тот раз он подарил ей переливающееся ожерелье инкрустированное всеми земными дарами. Но в этот раз никаких богатств ему не хватит, чтоб она его именно в этот раз простила. В спальне Мариталя был выключен свет и шнур питания телевизора был вытянут из розетки. Стены без окон, которые охраняли личную жизнь клерка, подсвечивали оранжево-розовым цветом свечи. Воск с коротких и толстых свечек стекал на блюдечки, и все это образовывало на паркете большущий круг из тарелок с огоньками. Повсюду были рассыпаны сушёные травы, в особенности гвоздика. – Ульрих, Аларих, ведите его за горло, – приказывала она двум богам, и чувствовала, что муж её скоро прибудет. Месяц этот засранец не то что не приходил, – не общался ментальным зовом! Всякий раз, когда она подговаривала его дать ей возможность иметь с ним связь, он говорил: "в аду мне не до этого", "мобильник в огне расплавится"... Она стояла в том самом платье, в котором он увидел её в первый раз: ободранное, коричневое, сшитое из лоскутьев замши и кож, в прошлом оно было ей свободно. Теперь же облегало, заставляя бедра и грудь буквально растягивать и выпирать, и она надеялась, это платье ему хоть напомнит... Это только с виду её муж был апостолом. На самом деле он был чертовски хитрый: он кривил душой, врал ей, что ему нравятся её любимые фильмы... Всегда шёл на уступки, усыпляя бдительность, и устраивал в последствии то, что хотел. У неё было всё, чего только хочется: ювелирка, шубы, техника. Не было свободы. Он держал её в четырёх стенах. Она сама согласилась на это. Но находиться здесь безвылазно БЕЗ НЕГО – это переходит границы! Центр круга взвыл ветром, а свечи превратились в фонтаны огня, чьё пламя лишало воздух вокруг кислорода. Благодаря этому адский огонь не задевал паркет. Чёрный демон, возникший в круге с рычанием дышал, зная, что от нехватки кислорода может начаться гипоксия. Вообще, эти способы призыва, как и любой другой призыв, болезненны. Но злость в демоне порождало то, что ЭТО ЕГО ЖЕНА призвала его. Выдыхая, старрррраясь успокоиться, он уложил когтями чёрные волосы назад. – Вертеррра, – прорычал недовольно он, но осёкся, и решил окончательно потерять демонический вид. Чёрная шерсть, до этого покрывавшая его лицо, ушла глубоко под кожу. Огромные крылья всё таяли, пока их обрубки не вжались внутрь спины, оставив в рабочей одежде два рваных отверстия. – Моя любовь, – сказал он в человеческом облике, но поджав губы только закрыл глаза. – Даа? – нахально переспросила баба, уставив руки в бока. – Я же просил тебя так не делать. – Ах, не делать! – передразнила она и щёлкнула, чтоб включилась люстра. – Ты что, в конец решил, что я твоя вещь?! – возмутилась она, уставившись, пока Мариталь протирал глаза от яркости света. – Знаешь, если бы не исключено доброе к тебе отношение, я бы вызвала "мальчиков на дом"! От этих слов в глазах мгновенно вместо усталости отразился гнев, а она подначивала "Да-да! Мне тоже надо развлечений!". Низший был очень ревнивым, это у них по природе. Минут пять Вертера отчитывала мужа: за то, что ей нужно платить по присылаемым из ада счетам; за то, что интернет урезали; за то, что она при живом муже сама сделала себе набойку на каблуке. Первую треть монолога демон сверлил её взглядом, но во вторую понял, что оставлять одну женщину и впрямь в психологическом плане опасно. Женщины – существа стайные, им необходимо щебетать. – С тех пор, как ты... – Вертера запнулась, и её руки впервые сложились в тот опасный замок с перебирающими друг друга пальчиками, которого так боялся любящий муж, – С тех пор, как ты бросил попытки... – она в конец замолчала. – Любимая, – он взял её красивые, испуганные руки, – не надо. – А что мне ещё думать?! – и вот в этом был уже нескрываемый испуг. – Пять лет ты и не пытался вылезать из пастели! Всё время напоминал про мою болезнь и пичкал меня всем, чем можно! А когда огласили Девятый Закон, переспал со мной только раз! Как по привычке, Мар! Демона покинули уверенность и суровость; с верностью собаки вглядываясь в глаза он спросил: – Неужели ты думаешь, что я делил с тобой ложе только лишь для того, чтобы ты забеременела? В её глазах читалась какая-то тоска. – После того, как ты вернулся с земли от того целителя, мы сделали это только раз. Только раз. Только. Мариталь чувствовал себя паршиво. Из-за него Вертера так принизила себя. – Ты – моё солнце, Вертера, я же люблю тебя, тебе это известно. – Последний раз ты приходил три дня назад. Когда я спала! Камеры зафиксировали! Ты пришёл, и даже не поцеловал меня! – Ты же знаешь, я не принадлежу себе, – сказал он, и понял, что в сотый раз жалуется на то, что ему нужен ребёнок, которого Она не даст. – Прости, я действительно забылся. Но я не могу сейчас.***