Бархатцы

До начала празднования дня рождения Дайлена оставалось сорок минут, а Хоук всё ещё не выполнил данное самому себе обещание – поговорить с Андерсом. И дело не в нерешительности – они попросту не виделись последние несколько дней. Хотя да, можно было завалиться к нему ночью, как Гаррет и собрался сделать вчера, – но уже на парковке около его дома позвонили из центра. Одна из собак опять грызла передние лапы. Что поделать, психические расстройства бывают не только у людей, Хоук давно это понял. И полвечера сидел с Маргариткой, успокаивал, следил, чтобы не разодрала свежие бинты, а на ночь оставил в её вольере умницу Карвера, строго наказав следить за её поведением. В итоге он немного проспал, но, почти не опоздав, отвёз Амелла с матушкой к Леандре для праздничного обеденного чаепития, затем поехал за Андерсом, осознал, что забыл свою сумку с одеждой для вечернего выступления, вернулся, взял сумку, но не взял одежду… Понимающе рассмеявшись, Дайлен обещал захватить вещи и решил взять такси, а Хоук наконец-то вздохнул спокойнее и несколько минут просто сидел, невидящим взглядом уставившись перед собой. Он никогда не придумывал заранее, что сказать… да и некогда было бы репетировать. Одно он знал точно: сейчас было не время. Его никогда и не будет, времени, – вечно найдётся отмазка. Хоук вышел из машины, ёжась под редким мокрым снегом. Андерс, как ни странно, выглядел ещё более потерянным и несобранным – он, как оказалось, полночи мастерил другу альбом с фотографиями, а уже утром их распечатал и сейчас вклеивал последние, виновато улыбаясь. – Пять минут, Гаррет, извини… Он был ещё в майке и домашних штанах как минимум на пару размеров больше, сидел на диване перед журнальным столиком и спешно листал альбом, вспоминая, куда приклеить тот или иной снимок. Хоук прислонился бедром к креслу, стоящему напротив. Время будто остановилось. Блики на светлых волосах, снег за окном – редкий, пушистый, часы тикают громко и медленно, а в груди и в кончиках пальцев поселился колкий холод. Он не знал, с чего начать, как вообще открыть рот, чувствовал, что увязает в секундах, словно в желе, и с каждым прошедшим мигом становится всё сложнее набрать в грудь воздуха и… – Я как раз хотел тебе кое-что сказать, Андерс… Тот кивнул, не поднимая головы и убирая излишки клея. От этой его невнимательности должно было бы стать легче – но стало лишь наоборот. Глупости, право слово. Отшутиться, заболтать, травануть байку – всё что угодно, лишь бы не поднимать эту бессмысленную, дурацкую тему. Гаррет сжал-разжал ледяные пальцы и поднял голову. – Я хочу быть честным с тобой, – сказал он ровно и на пару секунд замолк. Всё же, несмотря на кажущееся спокойствие, что-то мелькнуло в голосе, что заставило Андерса поднять голову. Теперь точно всё. Хоук грустно улыбнулся и продолжил: – Я влюблён в тебя. Андерс так и сидел, замерев в одной позе и глядя на него огромными глазами, только краска медленно заливала его скулы. – Я ничего не жду, – спокойно добавил Хоук, видя его состояние. – Просто ты должен знать, почему я… – Ты пошутил? – вполголоса произнёс Андерс, отмирая. – Это шутка такая? Плохая шутка, я не люблю такие… – Нет, – ответ прозвучал даже как-то обиженно. – Блин… – Гаррет осёкся и вздохнул: – Извини, не стоило мне… Андерс не обратил на его слова ни малейшего внимания, и, как-то сжавшись и спрятав лицо в ладонях, что-то пробормотал. Хоук ожидал чего угодно, но не этого, и стоял в полнейшей растерянности, не понимая, то ли ему уйти, то ли… но тут он поднял голову и снова поглядел на него, несмело улыбаясь. – Ты… м-м… – Андерс прикусил губу, вжимая голову в плечи, – в общем, да. Я тоже. ...тоже? Теперь время остановилось окончательно, даже снег за окном перестал идти. Абсолютная тишина и пустота, бездна, вакуум – просто ничего. Как обычно бывает перед взрывом – и тот не заставил себя ждать. – Серьёзно? – теперь настала очередь Хоука задавать дурацкие вопросы. – Ага... – Погоди-и, – начал было Гаррет, но подавился смешком. Андерс тоже прыснул со смеху, зарываясь пятернёй в волосы, и откинулся назад. Тишины будто и не бывало, всю прогнал их смех, разрушивший скованность объяснения, глупость самой ситуации и изрядную долю взаимной неловкости. Хоук всё ещё улыбался, когда Андерс вдруг оказался рядом, замерев в полушаге и нервно сминая в ладони майку. Пятьдесят сантиметров, пять тысяч бумажных листов, айну в холке… Гаррет протянул руку, потянулся сам, осторожно раскрывая объятья, и услышал прерывистый вздох Андерса, уткнувшегося в шею. – Чёрт… – полувосхищённо-полунедоверчиво пробормотал тот. Кажется, он был почти так же обескуражен. – Как же ты… неужели… – следующие слова он произнёс очень неразборчиво, но Хоук лишь улыбался, как последний дурень, прижимая его к себе и кося глазами на прорезь майки. Он чувствовал себя как во время ливня посреди сезона засухи - неожиданно, охрененно и выходит лишь оторопело моргать. Гаррет не мог оторвать глаз от родинок на спине Андерса, в сотый раз гадая, сколько же их всего, и всё крепче прижимал к себе. Андерс прерывисто выдохнул, повозившись в объятьях. Хоук чуть отстранился, глядя в глаза, и пропустил сквозь пальцы светлые пряди, погладил Андерса по щеке. Тот криво усмехнулся, принимая ласку, и, помедлив секунду и наверняка ужасаясь своей храбрости, потянулся за поцелуем. На полпути они бестолково стукнулись зубами, Андерс смущённо цокнул языком, поднося пальцы к губам, но Гаррет потянул его на себя, целуя снова, – осторожнее, медленнее, глубже. Близость ударила по нервам, выметая из головы все связные мысли, все образы, оставляя лишь реальность: вот он, касайся, гладь, он так нервничает, нетерпеливый, тёплый под пальцами, такой дивный на вкус; и острые лопатки под тканью майки ощущаются по-другому, уже не по-дружески, не приходится урывать прикосновения и скрывать дрожь от внезапных мурашек… – Гаррет, это точно не шутка? – Андерс на секунду отстранился, выглядя при этом как зверь, готовый при малейшей опасности убежать обратно в лес, и немного дёргано прочесал пальцами волосы. – Ты мне скажи, – тепло усмехнулся Хоук, проводя ладонью следом, заправляя светлые пряди ему за ухо. – Я был абсолютно уверен, что ты выставишь меня за дверь… – Что за чушь! – …и навсегда перестанешь со мной разговаривать. – Тогда ты не меньший идиот, чем я, – пробурчал Андерс, но, видимо, слова Гаррета его успокоили, и он снова потянулся за поцелуем. Гаррет и сам не заметил, как увлёкся, отвечая всё настойчивее и требовательнее и позволяя целовать себя с не меньшим напором. Ошеломляющая радость и пьянящий коктейль из чувств сменились шумом крови в ушах и красным, горячим помешательством. Он дождался, дорвался до него, и теперь контролировать себя было всё сложнее. Когда Хоук, толком не понимая, что делает, забрался Андерсу под майку, совершенно дурея от непривычного ещё ощущения кожи под пальцами, тот прижал к себе его руку, чуть выгибая спину. – Нет… мне хорошо, – быстро улыбнулся он в ответ на обеспокоенный взгляд Гаррета, и тот продолжил ласку, задирая майку всё выше, исследуя каждый изгиб его тела, с жадностью впитывая каждое прикосновение. Перед глазами плыло, мозг, перегруженный новыми сладкими впечатлениями, просто отказывался воспринимать происходящее… Хоук не понял, как оказался в кресле. Андерс мигом взобрался к нему на колени и принялся расстёгивать пуговицы на его рубашке, кривовато улыбаясь. Гаррет в ответ сдёрнул с него майку и, проведя ладонями по груди и животу, сжал за бёдра, притягивая к себе. Андерс как раз склонился к его уху и с шипением выдохнул, замерев. – Я не слишком тороплюсь?.. – с опаской поинтересовался Хоук. Андерс протестующе замычал и прикусил ему кожу на шее: – Да знаешь… а, неважно, – он прерывисто вздохнул и принялся возиться с последними пуговицами. Гаррет провёл вниз по спине и скользнул пальцами под резинку его домашних штанов, совсем чуть-чуть, ожидая реакции, и Андерс подался навстречу ласке, прикрывая глаза... как вдруг широко их распахнул, останавливаясь на полпути к очередному поцелую. – Дайлен, – вспомнил Хоук за миг до того, как он открыл рот. – Дайле-е-ен! Гаррет, который час? – Без трёх шесть, – он быстро глянул на часы. Вроде бы да, опаздывали они ужасно, но ему было до смешного насрать на это. – Мы можем приехать позже… – тихо произнёс Андерс, чуть поёрзав у него на коленях и вызвав новый прилив возбуждения. Хоук уже был готов согласиться не ехать вообще, как тот продолжил: – Но если мы поедем сейчас, тем интереснее будет вечером… Гаррет охнул и покачал головой, представляя, во что превратятся последующие несколько часов. – Ну блин... это за пределами моих возможностей, – признался он без тени смущения, раскрытыми ладонями прижимая его к себе. Андерс кивнул, сдаваясь, и улыбнулся шальной улыбкой, склоняясь за поцелуем, как вдруг чуть не подпрыгнул: у Гаррета в кармане ощутимо завибрировал телефон. Очень, очень некстати. – Дайлен, – упавшим голосом прокомментировал Хоук, увидев знакомый номер на экране. Андерс немного отстранился и выпрямился, как перед преподавателем. Гаррет машинально принял вызов, не в силах оторвать взгляд от его лица и растрёпанных волос. Амелл, как всегда, тараторил слишком быстро. Не дав Хоуку вставить и слова, он засыпал его мелкими поручениями. Хорошо хоть, хватило совести извиниться, что теперь по его милости придётся заезжать в магазин. – И вообще, странно, что ты всё ещё не у меня, – заметил Дай, заканчивая тираду. – Андерс опять копается? – Конечно, – улыбнулся Гаррет, а Андерс, который прекрасно слышал весь диалог, скроил суровую мину и слез с колен, чуть пошатнувшись. Хоук не удержался и ещё раз облизал его взглядом, останавливаясь на топорщащихся домашних штанах и заставив чуть смутиться. Хотелось отбросить телефон, подвинуться на самый край кресла и одним движением стянуть эти ужасные штаны вниз – и увидеть, почувствовать его непривычное смущение, возбуждение, провести языком по члену, добела впившись пальцами в бёдра… видимо, взгляд стал совсем плотоядным, потому что Андерс спешно ретировался. Поклявшись Дайлену выволочь из дому копушу через две минуты, Гаррет нажал кнопку отбоя и шумно выдохнул, откидывая голову назад. Надо держать себя в руках. Кто-то у Андерса точно раньше был, какой-то хрен, живущий сейчас по соседству с Амеллом… но Хоук не знал, как он привык себя вести. Не хотелось пугать его. Не торопиться. Гаррет поднялся с кресла, с неудовольствием застёгивая рубашку обратно. Придётся им провести вечер в шумной беготне и среди кучи подвыпившего народа… Но Андерс прав: ночью действительно будет очень интересно. . . . Ночь. Андерс. Со мной. ТВОЮ МАТЬ. И Хоук совершенно по-идиотски улыбнулся во все тридцать два.