Бархатцы

С того инцидента на ступеньках прошло почти три недели. Бородатый то и дело мелькал в поле зрения, чем жутко раздражал поначалу, но попыток подкатить больше не делал, лишь неизменно улыбался и здоровался – и Андерс немного расслабился. Да и своих дел было предостаточно, если честно. Помимо сложной учебы он занимался волонтёрством – отчасти по привычке, оставшейся со школы, а отчасти из чувства долга к отцу Даину - человеку, которому он был обязан всем, что у него было. Но миру будто не хватало того, что Андерс доучивал лекции на бегу, в автобусе, тут же и перекусывая, направляясь из волонтёрского центра в колледж и обратно; что спал по четыре часа, приходя домой и периодически заваливаясь прямо в одежде; что от постоянного напряжения снова начала болеть голова… ещё и Нат. Нат, который и так не отличался эмоциональностью, стал совершенно, жутко холодным, почти не говорил и лишь смотрел, сложив руки на груди в своей обычной манере. наверняка ждал какой-то реакции, всплеска эмоций, свойственного Андерсу. Которого, впрочем, не следовало – тот был слишком уставшим и измученным, чтобы разговаривать, убеждать в чём-то или просить. Просто в тот единственный раз за две недели, когда Хоу оставался на ночь, он оккупировал диван в гостиной. Когда утром Андерс вышел завтракать, то увидел, как до нелепого далеко свисают его ноги. Кадр резанул по сердцу своей глупостью и безысходностью. Андерс по привычке налил две чашки кофе, но затем понял, что зря, и выпил обе, не добавляя даже сахара. Ещё нет и восьми утра, а настроение уже паршивое. Подавив в себе привычную пустоту при мысли о проклятом молчуне Хоу, он собрался, затолкал все домашние задания в сумку и отдельно отложил свой сегодняшний доклад – почитать и подготовиться в автобусе. Впрочем, сделать это ему не дали – отец Даин по телефону замучил рассказами и советами, отвязавшись только когда Андерс сказал, что подходит к аудитории; а на этике не поваляешь дурака – препод быстро выгонит из класса. В общем, полез он в сумку только на обеденном перерыве. – Блядь, ну что за день-то, а!.. – не помогли даже методичное перекладывание всех конспектов, переворачивание содержимого сумки вверх дном и отчаянно-злой мат. Бумаг нигде не было. Присутствовавшая при всем этом Сигрун с сожалением поглядела на друга: – У тебя есть целый час, чтобы привезти доклад из дома. – Который на другом конце города, – устало заметил Андерс, садясь за стол и роняя голову на руки. – Пайк тебя сожрет, – меланхолично заметила Сигрун. – Ты же знаешь. О, он знал. Проклятый препод драл по три шкуры на каждом занятии: коллоквиумы, опросы и внезапные контрольные. Что ж, предмет того стоил, но пропускать или приходить неподготовленным было себе дороже. Особенно, когда ты взял большой доклад, чтобы заработать лишние баллы. Особенно, когда сделал его ещё месяц назад, не прочитывал с тех пор и в итоге ничего не помнишь. Андерс побросал в сумку тетради и, решив рискнуть, метнулся на выход, бросив подруге просьбу постараться прикрыть его, если задержится. Нат ожидаемо не брал трубку, а автобус никак не хотел подходить, хотя должен был приехать пять минут назад. Да и погода, по-осеннему ветреная, не радовала – холод пробирался под тонкий свитер, накладывая промозглые лапы поверх цепких и неприятных ручонок беспокойства. Только Андерс решил про себя, что через три минуты пойдёт обратно и попробует вымолить защиту доклада на следующей неделе, как у остановки затормозил автомобиль, и его владелец высунулся из окна чуть ли не наполовину, сверкая идиотской улыбкой. Боги, а я только подумал, что день уже не может быть хуже. – Садись, подброшу куда надо, – его наглый бородатый знакомец приглашающе кивнул головой. Андерс закатил было глаза и набрал в грудь воздуха, чтобы отказаться, как увидел перед внутренним взором суровое лицо профессора Пайка и сцеживаемые сквозь зубы слова о его безответственности и сниженных баллах, и лишь кивнул. – Спасибо, – сухим тоном произнёс он, уже захлопывая дверцу автомобиля. Видавший виды ниссан тронулся, повинуясь отточенным движениям водителя, и они поехали по названному Андерсом адресу. Жил он не близко и не преминул извиниться, на что бородатый ответил обезоруживающей улыбкой. – Я не тороплюсь, – беззаботно заметил он. – А вот ты, кажется, да. Андерс нахмурился. – Опять подслушивал мои разговоры с другими людьми? – Нет, что ты. Я же Шерлок. Увидел, как ты ежесекундно смотришь то на часы, то на дорогу, то на табло. – Слишком уж ты любишь детективы, – фыркнул Андерс. – Не настолько я в них силён, чтобы пытаться отгадать… куда ты так спешишь, например, – бородатый лукаво глянул на него, быстро отрывая взгляд от дороги. – Я забыл Очень-важный-доклад дома, – нехотя признался Андерс. – Препод оторвет мне башку и, что ещё хуже, снимет баллы. А без отлично сданной сессии не видать мне стипендии. Бородатый понятливо хмыкнул. – Когда пара? – Через сорок минут. – Стоило словам слететь с губ, как машина взревела, ускоряясь. Андерс охнул и принялся искать ремень безопасности. – Куда гонишь? Время ещё есть. – Так тебе и пообедать надо, – резонно, но опять настораживающе заметил бородатый. Впрочем, Андерс проглотил сомнения – всё равно уже сел в машину – и наконец-таки пристегнулся. Немного отстранённо он наблюдал, как мужчина ведёт машину – спокойно, уверенно, цепко поглядывая по сторонам и при любом удобном случае прибавляя скорость, – и думал о своём. В душе пыльными слоями копилась усталость от последних нескольких недель, и Андерс прикидывал, насколько его хватит в таком темпе. Хотя волонтёрская возня должна кончиться – это сейчас все детские дома и приюты срочно готовятся к холодам, потом будет легче. Трель звонка вырвала его из раздумий. Бородатый не глядя поставил на громкую связь и продолжил всматриваться в дорогу. – Слушаю. – Гаррет, где ты? Пришли люди из центра, насчет сотрудничества, ну, ты помнишь… Бородатый чертыхнулся. – Буду через час, Бет. Напои их чаем и покажи наших деток. – Эй, а чего так… – Я за рулем, – отчеканил он, давая понять, что разговор окончен. – Скоро буду. – Говнюк, – и девушка на том конце отключилась. Андерс улыбнулся уголками губ. – Гаррет, значит. А то у меня в голове ты всё ещё «бородатый любитель фрешей». В ответ тот рассмеялся, повернув голову. – Серьёзно? Ну да, я заслужил. Зато так, – он свернул на парковку около дома Андерса, – ты запомнил меня, а это хорошо. Андерс закатил глаза, вздыхая. – Смешно, – буркнул он, отстегиваясь, и немного замялся. – Ну… Спасибо, что подбросил. – Да не за что, – без улыбки ответил бородатый. – Только я тебя ещё и обратно повезу, поэтому давай быстрее. Андерс открыл было рот, чтобы отказаться, но Гаррет скроил суровую мину и со словами «Быстрее, а то опоздаешь» выпроводил его из машины. Чёртов доклад оказался на столике в прихожей – как и сумка Хоу. Тот невозмутимо зашнуровывал кроссовки и даже не поднял головы: – Ты рано сегодня. – Привет. Да я доклад дома забыл. – Андерс схватил листы и пробежал глазами, чтобы удостовериться, что всё на месте. Затолкал подальше неприятное царапающее чувство, постоянно донимающее его с Натом наедине – что-то не так, что-то идет совсем не так – и тепло улыбнулся ему, уже разогнувшемуся и закидывающему сумку на плечо. Тот не вернул улыбку, лишь заметил: – Вечно ты что-то забываешь, – и, не меняя интонации: – Не проходишь? Вызывай пока лифт. Молчание с Хоу, ранее приятное и лёгкое, теперь тяготило. Вдруг Андерс поймал себя на мысли, что жутко, просто невыносимо хочет куда-нибудь уехать. В другой город, а ещё лучше – в другую страну. Уже внизу он по привычке потянулся за поцелуем, забыв, что их могут увидеть, но Нат лишь сухо обнял его, пожелав удачи с докладом. Андерс спросил, тут же прикусывая язык: – Останешься сегодня? – Не знаю. Ну, пока, – бросил Хоу, разворачиваясь и уже на ходу плотнее запахивая куртку. Ему очень шла осенняя злая погода – он был с ней идентичен, сливался с порывами ветра и мелкой моросью. Злость Андерс частично выместил, громко захлопывая дверцу машины. Бородатый лишь впился глазами в удаляющуюся ровную спину Хоу, но не сказал ни слова. Обратный путь они провели в относительном молчании – Андерс перечитывал доклад, а Гаррет не навязывался с разговорами. И, как он ни гнал, из-за пробок к колледжу они подъехали за пару минут до звонка на урок. Сумбурно поблагодарив Гаррета, Андерс вывалился из машины и побежал вверх по ступенькам. * * * – Тебе феерически повезло, что ты не опоздал, – заметила Сигрун, отпивая из своей чашки. Она, в отличие от Андерса, никогда не гналась за оценками и расположением преподавателей, да и вообще легко относилась к учебе. Андерс расслабленно улыбнулся и высыпал сахар в кофе. – Мне помог тот бородатый маньяк, подвёз меня. – Который всё хотел тебя накормить? Ну и поел бы, – девушка заметила складку, появившуюся меж его бровей, и скроила возмущенную мину: – Что-о? Будто теперь это преступление. – Ты не понимаешь, Сигрун… Что-то тут нечисто. – Нечисто, что кто-то может захотеть общаться с тобой? Андерс кивнул, отпивая из чашки, но затем быстро проглотил кофе и помотал головой. – Нет… блин, не в том смысле. Это больше похоже на жалкий съём. Сигрун закатила глаза. – Это больше похоже на жалкого тебя. Он отмахнулся, поморщившись. – Сахар передай, а. Кофе горчит. Девушка медленно потянулась за пакетиками сахара, не отрывая тяжёлого взгляда от друга. Да, тараканы в голове мешали ему жить больше, чем кому-либо из её знакомых. – Андерс, ты не можешь всю жизнь общаться с тремя людьми, двое из которых – твои интернатовские знакомцы. Порой вообще удивляюсь, как ты меня к себе подпустил, – Сигрун большим глотком осушила чашку до дна и встала, закидывая сумку на плечо. – И не пей так много кофе. Я на тренировку. Андерс попрощался и тоскливо поглядел на кристаллики сахара, прилипшие к стенке чашки. Подруга была права – он действительно ни с кем не общался, кроме неё и Дайлена с Натаниэлем. Причём с последним он вроде бы встречался… по крайней мере, раньше. Покатав горький напиток на языке, Андерс проглотил его, морщась, и решил, что им всё же следует поговорить. Сегодня же, как бы он не ненавидел подобные беседы, он выяснит, в чём дело. * * * Ровно в восемь пятьдесят вечера Андерс стоял у окна с тарелкой еды в руке и машинально водил по ней вилкой, глядя на сгущающиеся сумерки за окном. Изредка внизу мелькали фигуры, проехала пара машин. Света он не зажигал, и кухня быстро погружалась в полумрак. Вот из подъезда вышел высокий человек, запахивая на ходу куртку и направляясь к остановке. На плече – неизменная спортивная сумка, а в наушниках – Андерс готов был биться об заклад – что-нибудь типа The Clash. Он спешил на девятичасовой автобус. Нат уже давно скрылся за углом дома, а вечер окончательно вступил в свои права. Надо было вымыть посуду, разобраться с домашним заданием на завтра, постирать одежду, закрыть входную дверь, в конце концов. Но было гораздо, неизмеримо проще просто стоять вот так у окна, не думая ни о чём и следя взглядом за прохожими… особенно когда второй комплект ключей от твоего дома и дешёвенькое серебряное кольцо – негласный знак прошедшей привязанности – лежали на столе рядом с нетронутым ужином.