Команданте Чи

Честное слово, я не хотела всего этого. Да, меня не устраивало положение вещей, монархия, что я не могу вырваться со дна только потому, что моя мама была горничной во дворце и я тоже должна быть горничной. Но если бы у меня был выбор, наверное, я оставила бы все, как есть. И никогда не видеть, никогда не делать всего того, что мне пришлось. Восстание полыхало в южных районах, но и у нас уже ввели военное положение. Я тогда работала официанткой в одном из пабов в центре. Паб в городе на военном положении - не место для молодой девушки, я это быстро поняла. Офицеры, солдаты, средний состав... Все они считают, что ты будешь безмерно счастлива, если они проявят к тебе внимание. А если ты несчастлива... Ну, в общем, лучше этого не показывать. Целее будешь. Поначалу я надеялась, что восстание нас не коснется. Странно сейчас это вспоминать, когда знаешь, чем закончилось. А тогда, вначале - ну, захватили администрацию одного города, ну, выставили блокпосты, да кто же знал, что все это всерьез, а не на две недели? Кто-то знал, конечно - Чи, например, кто там с ним был... А простые люди? Почитаешь новости, там говорят, мол, вот-вот погасят, ерунда, виновные будут наказаны. Думаешь, было время вникать, что да как? Знай успевай между столами поворачиваться. Потом пошли разговоры. Что не будет монархии, а власть в стране получит избранный парламент, что исчезнет разница между благородными и простыми людьми. Что станет гораздо легче жить. Я верила, конечно. Много я тогда понимала, в двадцать-то своих лет? Это сейчас в университетах детям экономику преподают, да юридическое право. Что я видела, кроме тряпки, фартука да меню? Верила, радовалась, ждала. Когда меня пригласили на тихо-встречу - мы так это называли, да, - тоже радовалась. И сразу же согласилась следить за посетителями, слушать, о чем говорят, запоминать и передавать дальше. Много нас таких было, девчонок восторженных, готовых работать на повстанцев. Главное, не рассказывай всем знакомым с кем ты и за кого, а дальше как-нибудь обойдется. Никогда ведь не веришь, что с тобой может что-то случиться... Когда в городе бои начались, очень страшно было. Безумно. Я и не помню толком, что делала тогда, все как в тумане, настолько перепугалась. Помню, подумала, что надо помочь своим, я повстанцев уже своими считала. Встретилась с куратором, попросила оружие - дурочка, говорю же. А он так серьезно в ответ: "Сейчас ты девочка в юбочке, а с пистолетом станешь террористкой". Я чуть не расплакалась от обиды, потом только поняла, как он прав был. Меня отправили в госпиталь помогать. Туда всех тащили - и наших, и внутренние войска... Ужас. Никогда не думала, что перевернуть молодого парня - настолько тяжело. Долго потом не могла на ребят смотреть, все мерещилось, что вот-вот глаза закатит и на землю рухнет. Не хочу вспоминать, страшно. На четвертый день вроде все притихло, город стал наш. Меня послали в штаб, доложить положение в госпитале - врачи-то нарасхват, а я вроде и в курсе, и опять же, своя. Город было не узнать - как после бомбежки. Везде мусор, балки, я в платье легком, в летних босоножках, перелезаю через это все... Забавно сейчас вспоминать, но тогда я очень боялась порвать платье - единственное, которое было мне впору. Материны на мне как мешок болтались, стыдно в них выйти было. Я виду не показывала, конечно, но сама же про себя знаю - стыдно... Пока шла, все думала, как докладывать буду, повторяла про себя текст, цифры эти. Доповторялась до того, что наизусть затвердила, как стихи. В общем, нашла я штаб, доложила Чи. Он пыльный весь, волосы аж серые, форма тоже, но все равно улыбнулся мне, когда договорила. Предложил подвезти, я согласилась, конечно. Пока шли к машине, Чи меня чуть за плечи приобнял, и тут автомат откуда-то... Перед глазами все перевернулось, это я потом поняла, что он меня с ног сбил, а тогда не сообразила. Увидела небо голубое, почувствовала, что платье с меня стаскивают, задергалась... А он как рявкнет: "Лежи спокойно, микроб!" Я от удивления замерла, и вдруг как-то в сон потянуло, сильно-сильно. Очнулась уже в госпитале, долго потом лечилась, врачи говорили, повезло, что Чи рядом был, среагировал, перетянул наскоро, иначе не довезли бы меня. Забавно, из-за Чи эти прятались в подвале с автоматом, и из-за него же я сижу здесь. Судьба любит шутки шутить. Дальше мы выживали. Другого слова не подберу - выживали. Дочка до сих пор надо мной смеется, мол, мама всех накормит, кто в гости придет, голодный или нет - неважно, сядет и поест. Она не знает, что такое неурожайный год, и слава всем богам, что не знает. Нет, честно, если бы мне кто сказал, что так тяжело придется... Ничего не изменила бы, конечно, все равно что ведром воды лесной пожар тушить. Не знаю, в общем, сложно это все. Наверное, если не помогала бы повстанцам, пришлось бы еще хуже. А сейчас чего сетовать - все есть, дом, семья, внучка-умница. Жизнь удалась, что называется. А все равно порой ночью просыпаюсь от собственного голоса. Твержу наизусть: "Сто сорок четыре раненых, из них тридцать восемь тяжело, среди раненых пятьдесят семь - из внутренних войск..." И по щекам - слезы.