Точка невозврата

Брайан Я знал, что это будет тяжело. Знал, что будут слезы, срывы, моменты отчаяния и безнадежности с обеих сторон. Знал, что пройдут недели, месяцы, возможно, даже годы, прежде, чем наша жизнь снова вернется в некое подобие нормы. Но я не знал, что мне придется иметь дело с чем-то, вроде полного недоверия Джастина. Складывалось ощущение, что я должен подняться на огромную неведомую гору, только вот он не показал мне, где те точки опоры, за которые я могу зацепиться. Он не рассказал о том, что случилось на вечеринке. Ладно. Я спросил его почему, и принял его ответ о страхе, как данность. Конечно, вопрос доверия у нас и так был проблемным. Кто мог его винить? И несмотря на то, что это было невыносимо, я думал, что смог понять его мотивации, даже если на самом деле не понимал их. Потом Майкл пульнул в меня этими словами, словно пулями, и внезапно все стало намного тяжелее. От Джастина слышать подобное было проще, чем от Майкла. Раз уж не только мы с Джастином, но и другие люди понимали это, то все становилось несколько более реальным. Да и ко всему прочему, слышать такое от Майкла было… попросту больно. Джастину пришлось говорить о своем страхе, потому что я спрашивал его, и он был честен. Майкл же сделал это просто ради того, чтобы бросить что-нибудь мерзкое мне в лицо. Я злился, кричал, вот он и взорвался в ответ. Ладно. У Джастина проблемы с доверием. Он поделился своим секретом со всем миром, прежде, чем рассказал о нем мне. Он боялся, что я не захочу его больше. Пусть. Мы это переживем. Мы уже это пережили. Все было кончено, и можно было двигаться дальше. Без тайн. Ну, я на это рассчитывал. Прошло две недели с тех пор, как я узнал правду о том, что произошло на той вечеринке. Две недели ада, в течение которых я осознал, что Джастин просто тонет. Он не всплывал на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и мне становилось по-настоящему страшно. Казалось, что я бросаю ему спасательную шлюпку, а он просто не залезает в нее. И у меня не оставалось выхода, кроме как натянуть спасательный жилет и прыгнуть за ним, не правда ли? За последние две недели он дважды ездил к Дафни. Первый раз в день моей стычки с Майклом, Джастин подзадержался и вернулся домой, только когда я позвонил и сказал, что еду за ним. Я должен был сообразить, что что-то не так в ту же секунду, как увидел его. Он казался тише обычного и был еще более замкнутым, а от Дафни исходила глухая тревожность. Тогда я решил, что Джастина, вероятно, напрягало долгое нахождение вне лофта, а Дафни же пока было просто некомфортно в моем присутствии после нашей последней короткой встречи. Но по возвращении домой и во все последующие дни стало ясно, как божий день, что появилось что-то, о чем он не говорит мне. Снова. Когда Джастин сбежал к Дафни во второй раз, то вернулся домой бледным, как призрак. Я, наверное, раз сто спросил его, что случилось, что происходит, но … бесполезно. Словно мы снова вернулись на месяц назад. С тех пор, как я узнал его секрет, к нему постепенно стал возвращаться аппетит, и со мной ему снова стало намного комфортнее, чем прежде. Мне казалось, что мы встали на рельсы прогресса. И вдруг что-то разом переменилось. Он не ел. Не спал. Он просто… существовал. Я старался быть спокойным, нежным. Что довольно проблематично, когда ты доходишь до пика отчаяния и чувствуешь себя так, словно барахтаешься посреди океана, не в состоянии коснуться ногами дна. Теперь пришло время нырнуть и спасти его. Я лишь отчаянно надеялся, что обратно, на поверхность, мы сможем всплыть вдвоем. - Блядь, Джастин, ты должен поесть, понимаешь? – стоял полдень и он уже третий день подряд пропускал завтрак. И по всем признакам создавалось ощущение, что обед он пропускал тоже. По моему настоянию он заставлял себя ковыряться в ужине, но этого было недостаточно. Так больше не могло продолжаться. Джастин, похоже, даже не слышал, что я сказал. Он мыл стойку, натирая поверхность губкой, найденной под раковиной, несмотря на то, что я несколько раз говорил ему бросить это занятие. В конце концов, я сообразил, что ему, видимо, нужно было что-то делать руками, чтобы отвлечься, так что я заткнулся и оставил его в покое. Но оставлять все остальное я не собирался. Он стал есть даже меньше, чем на прошлой неделе, если такое вообще было возможно, и я пребывал в совершенной прострации, не понимая, что делать. Оставить его в покое и поверить, что он поест, когда будет готов? Эта идея мне совсем не нравилась, я даже на миг задумался, не отвезти ли его в больницу, чтобы ему там поставили капельницу для внутривенного питания. Но как бы то ни было, этому мешали некоторые обстоятельства. Во-первых, сдавалось мне, что запереть его в больничной палате с медсестрами и врачами, да к тому же, возможно, и соседом, было крайне неудачной идеей, просто ужасной. Во-вторых, я был на сто процентов уверен, что он откажется. Не то, чтобы это меня остановило, если бы я по-настоящему задался целью, потому что других вариантов не осталось. Но это резкое изменение привычного питания произошло только недавно, после его второй поездки к Дафни, и я все еще отчаянно цеплялся за призрачную надежду, что однажды он просто резко проголодается и захочет чего-нибудь вроде тайской еды. К тому же, кто знает, что удумают делать врачи с находящимся в пограничном к анорексии состоянии пациентом? Что если они положат его куда-нибудь, чтобы он поправился, буквально? Честно говоря, я был уверен, что это принесет больше вреда, чем пользы. - Джастин, можешь ты хоть на секунду, нахрен, бросить эту губку? – попросил я, устало потирая глаза, покраснение от боли и недосыпа за последние три дня, в которые мне почти не удавалось поспать. Большую часть времени между полночью и семью утра я бодрствовал вместе с ним. Как правило, просто держал его, лежа в кровати. Он либо не мог, либо не хотел спать, я же и помыслить не мог о том, чтобы забыться сном, пока он плакал и страдал на другой стороне кровати. - Брайан, я же сказал, что ничего не хочу, - резко отозвался он, натирая уже и так блестевшую чистотой кофеварку. Я вздохнул: - Ты худеешь, - мрачно заметил я. – Все это недоедание плохо скажется на здоровье. Даже если у тебя нет аппетита, твоему организму все равно нужна еда. - Я не… - Хочешь, - закончил я за него. – Знаю. Джастин, я знаю, что ты не хочешь. Но не важно, по какой причине ты моришь себя голодом, потому что это не выход, ясно? Слушай, я не знаю, может, это твой способ контролировать ситуацию или… - Это не так! – категорично сказал он, так яростно сжав губку, что капли воды с нее упали на стойку. – Просто я… не голоден. Вот и все. - Ладно, - согласился я.- Прекрасно. Но ты должен есть. Хоть немного. Что угодно. Я приготовлю тебе все, что ты хочешь. Брови его удивленно поползли вверх: - Ты собираешься готовить? – спросил он с очевидным скепсисом. - Если ты хочешь, - я и надеяться не смел, что он наконец-то сдался. – Просто скажи что именно. Он дернул плечом: - Воды будет достаточно. Я снова вздохнул. Он действительно начинал меня пугать всем этим дерьмом. Как я должен был помочь ему, если он не давал никакого шанса? - Джастин, слушай, я не, не знаю, что ты чувствуешь. И не буду притворяться, что знаю. Но, мать твою, я не позволю тебе морить себя голодом. Так что тебе же будет лучше, если ты просто сядешь и что-нибудь поешь прямо сейчас, иначе я, блядь, тебя заставлю. Голова его внезапно дернулась в мою сторону, он насторожился и словно весь сжался, от того, что я на него орал. - Заставишь меня? – тихо переспросил он, и до меня тут же дошло. Черт, как я не подумал раньше. И вот теперь он точно испугался. И на этот раз причиной тому стал я. У него и так достаточно проблем с доверием. Со мной он должен чувствовать себя в безопасности, но долго это не продлится, если я начну заставлять его что-либо делать. Несмотря на то, что все это для его же блага. Мне совсем не хотелось, чтобы он сравнивал меня с ними, с теми, кто заставлял его делать вещи, которых он не хотел. - Нет, Джастин… я…- дерьмо. У меня совсем мозгов нет, что ли? – Нет, я не это имел в виду. Прости. Он даже не смотрел на меня, просто надраивал невидимое пятно на стойке. - Джастин, блядь. Мне жаль. Ну пожалуйста, просто нахуй поешь. Пожалуйста, - я стал умолять его. Я был измучен, до охуения напуган и совершенно потерян во всем этом. Даже у меня были свои пределы. И то, что мне пришлось умолять его – уже не напрягало. Я уронил голову на руки, закрыл глаза, и был не далек от того, чтобы уснуть прямо за столом. Глаза покраснели и опухли, тело ныло, и все же… Все это ни шло ни в какое сравнение с той болью, что я испытывал, видя его собственную боль. Особенно, когда Джастин не рассказывал мне, в чем дело, потому что наверняка было еще что-то, что я упускал. Я знал это. Услышав его шаги и почувствовав руку на плече, я поднял покрасневшие глаза и встретился с его взглядом. Не говоря ни слова, он обнял меня, и я крепко прижал его к себе, притянув на колени. Джастин пару раз вздрогнул всем телом, и я понял, что он плачет. Снова. Во мне не было того эмоционального надлома, что у него, но временами, за последние пару недель, даже у меня выступали слезы, хоть я и пытался подавить их. - Джастин, что происходит? – прошептал я. - Ты о чем? – всхлипнул он. - О том, что с тех пор, как ты вернулся от Дафни, ты не спишь, не ешь... Мне казалось, что мы движемся… вперед, - признался я. – Так что происходит? О чем ты не рассказываешь мне на этот раз? Он на мгновение затих, а когда заговорил, то голос его стал низким и дрожащим, и на меня он не смотрел. - Хм… результаты моих анализов пришли. Сердце мое совершенно точно на пару секунд перестало биться. Наконец-то, несмотря на свинцовый язык и сухость в горле, я заставил себя говорить. - И? Джастин глубоко вздохнул. - Хммм… Постаравшись скрыть панику в голосе, я потерпел неудачу. - Джастин, что в анализах? - Это… это не ВИЧ, - заверил меня он, почувствовав мою панику. Я расслабился, но лишь слегка. - И?.. - У меня… у меня сифилис, - признался он, вжимаясь лицом мне в шею. Я испустил вздох облегчения. Наконец-то появилось что-то, что можно было исправить. - Но это же лечится, так? Он кивнул. - Как правило, пенициллином, но, так как я аллергик, врачи решили дать мне доксициклин. И мне придется еще сдавать анализы через три и шесть месяцев, проверяться на ВИЧ, в случае, если он не проявится раньше. Какое-то время точной уверенности не будет. И нужно будет пару раз провериться, чтобы убедиться, что сифилиса точно нет. Легкими движениями я поглаживал его по спине, пока он все это рассказывал, а затем с облегчением сел на стул. Если бы я все еще стоял, то уверен, что все равно ноги бы подкосились от облечения. Уверенности никакой пока нет, но все же сейчас он более-менее в безопасности. Сифилис - это излечимо. Если это будет худшим, что с ним случится… с этим мы точно справимся. - Джастин? - А? - Когда ты получил результаты? Он тяжело вздохнул, и его дыхание защекотало мне шею. - В тот день, пару недель назад, когда ездил к Дафни. Я кивнул: - Тебе уже назначили лекарства? - Эээ... Да, Дафни меня возила на прием, - признался он. Ну конечно. Разве я ожидал чего-то иного? С хуя ли ему доверять мне? Ведь я всего лишь тот человек, который полтора месяца просыпался каждую ночь от его криков и держал его крепко в руках, пока он выл от боли. Тот, кто наблюдал за тем, как он морит себя голодом, как срывается с места, чтобы в одиночестве пережить то, с чем он не мог справиться. Я тот, кто избавлял его от панических атак, пока он заново прокручивал в голове тот ужас, который ему пришлось пережить. И я единственный, кто стал свидетелем того, как он все глубже и глубже погружался в черную дыру отчаяния. Действительно, кто я такой, чтобы рассказать мне о происходящем? - Джастин, это нужно прекратить, блядь, - произнес я тихо. Нам нужно было раз и навсегда решить вопрос доверия. Меня заебало то, что меня держат в неведении. - Что? - Это… Ты не рассказываешь мне о херне, которая с тобой происходит. Почему? – разве я уже не доказал, что никуда не денусь? Как его в этом убедить? - Я собирался, - отозвался он мягко. Ну, конечно. Прямо, как Майкл, который собирался рассказать мне обо всем, как только узнал. Но все они только собираются, а на выходе ничего не делают – так не пойдет. - И почему не сказал? Что мне нужно сделать, чтобы ты начал делиться со мной всей этой хуйней, Джастин? – требовательно спросил я. И откинулся назад, а он поднял голову с моего плеча, чтобы заглянуть мне в глаза. - Прости, - он умоляюще смотрел на меня. - Дело не в прощении. Забудь об этом. Я хочу понять, почему ты готов поделиться тем, что происходит в твоей жизни с кем угодно, но не со мной. - Брайан, это не так…. - А как тогда? В чем дело? Почему ты так охуенно меня боишься? – я не кричал, но голос был твердым, в нем сквозило напряжение. - Потому что не хочу, чтобы ты ушел от меня! – на глаза его навернулись слезы. Он пихнул меня в плечо, я его отпустил, и тепло его тела исчезло, когда он резко встал, скрестив руки на груди. - Но я все еще здесь, разве не так? – заметил я. - Да, пока! – голос его стал пронзительным. – А что будет на следующей неделе, в следующем месяце… - И тогда, твою мать, я все еще буду здесь! – вкрадчиво произнес я, желая четко донести свою мысль. И тоже поднялся, однако, не приближаясь к нему. - Но почему? Что я могу дать тебе? Я даже поцеловать тебя не в состоянии! Нахрена тебе в этом вариться? - А почему бы и нет? – возразил я, - сейчас, через полтора месяца, с чего бы мне уходить? - Потому что ты можешь! – выкрикнул он. – А я застрял в этом! Я живу в этом, это внутри меня каждую ебаную секунду! И каждый раз, когда кажется, что мне становится лучше, даже на пару секунд… то я слышу их голоса, вижу их лица, и я снова оказываюсь там и просто хочу сбежать. Хочу, чтобы этот пиздец прекратился, а потом вспоминаю, что не могу остановить это. Грудь его тяжело вздымалась, щеки блестели от слез: - Но ты можешь! Ты, блядь, можешь выйти за дверь и забыть об этом! Так почему бы тебе этого не сделать? Я уставился на него. Он собирался заставить меня сделать это. Он знал, по крайней мере, раньше. Но сейчас он хотел, чтобы я признался вслух. Ладно. Если это то, что ему нужно, чтобы понять, что я не оставлю его с этим кошмаром наедине. Если это то, что ему нужно услышать, так тому и быть. - Потому, что ты, пиздец, как дорог мне! – Вот. Дорог. Он дорог мне, куда сильнее, чем я мог себе представить. Так что если он застрял в этом дерьме, то и я тоже. Если ему больно, то мне тоже. И будет больно, пока не наступит полное исцеление. – И ты чертовски ошибаешься. Я как, и ты, не могу уйти и оставить это позади. В голосе моем сквозила горечь. Он сделал это. Затащил меня туда, откуда не уйти. Точка невозврата пройдена. Так что, ему блядь, придется смириться с тем, что я буду вариться в этом вместе с ним. И если теперь мне нужно признаться в своих чувствах ему в лицо, вслух, то я в состоянии сделать это. Он с сомнением смотрел на меня. - Они изнасиловали меня, - тихо произнес он, и голос его сорвался. – Они заразили меня, они… они все уничтожили. Я не могу спать по ночам. Не могу находиться без истерик среди людей. Я даже дышать не могу без ощущения их дыхания на себе, Брайан. Он опустил глаза в пол, прежде, чем снова вскинуть взгляд: - И я не знаю… буду ли когда-нибудь снова в порядке. Так что, если ты хочешь, чтобы я был здесь, то и это будет со мной. А если ты не хочешь, чтобы я был здесь… так, блядь, просто скажи мне сейчас, и я уйду. Он пристально смотрел на меня, пока я сокращал дистанцию между нами. Какое-то время мы просто в тишине смотрели друг на друга. - Я не хочу, чтобы ты уходил. Он моргнул, и из краешка глаза предательски потекли слезы, которые я тут же смахнул. Я прильнул к нему, ожидая, что он оттолкнет меня, но он этого не сделал. Так что я позволил губам мазнуть по его щеке, слизывая соленую влагу. Он испустил удовлетворенный вздох, и я неуверенно, давая ему возможность отстраниться, если понадобится, прикоснулся к его губам. Спустя какое-то время он разорвал поцелуй, но выглядел при этом спокойным и довольным. Я проглотил внезапно образовавшийся в горле ком и, слабо улыбнувшись, предложил ему: -Так что ты хочешь на обед, Солнышко? Джастин. - Брайан, - позвал я, откусывая приготовленный им на гриле сэндвич с сыром. На удивление это было вкусно. - Да? - Ты не хочешь… поговорить с Майклом? Брайан рассказывал мне о встрече с Майклом совершенно пустым голосом и с выражением лица, лишенным каких-либо эмоций, что являлось верным признаком того, что он пытается скрыть свои переживания. Я извинялся, пытался повиниться за свою роль во всем этом, но Брайан без колебаний отмел все мои угрызения. Понятно, что я не должен был говорить Майклу, а потом сдавать его Брайану, и втягивать их в последующий затяжной конфликт. Здорово конечно, что Брайан не винил меня, но я очень хотел, чтобы они снова начали общаться. У меня –то была Дафни, я мог поговорить с ней о случившемся, а Брайану нужен был Майкл. Брайан дернул плечом. - Ты должен позвонить ему. - Зачем? - Чтобы помириться. Он твой лучший друг,- Брайан на это фыркнул. – Послушай, это я просил его ничего тебе не говорить. А он все равно собирался тебе рассказать, ведь так? Это что-то значит. Когда Брайан сказал мне, что Майкл собирался во всем ему признаться, меня это не удивило. Это был лишь вопрос времени, сколько Майкл сможет хранить этот секрет. На самом деле, для Брайана лучше было бы, если бы он все узнал от него, жаль, что это не сработало. Я понимал, как ему больно из-за того, каким образом он все узнал. И это лишь усиливало мою вину. - Он должен был мне рассказать обо всем в ту же секунду, как узнал, - холодно отозвался Брайан. – Так было бы лучше для тебя, для меня… О таких вещах не молчат, блядь. Я стыдливо отвел взгляд, и он тяжело вздохнул, явно жалея о своих словах: - К тебе это не относится. А Майкл, мать его, должен был сказать. - И все же, я считаю, что ты должен ему позвонить. - Подумаю об этом, - пообещал он, но, видимо, лишь для того, чтобы я заткнулся. – А сейчас ты должен доесть обед. За последние дни ты съел только миску салата и выпил пару стаканов воды. Нужно восстановить нормальный рацион питания. - Слушаюсь, доктор Кинни. Он бросил на меня один из своих фирменных взглядов, и это было, как в старые добрые времена. Он привычно ворчит, я с невинным видом саркастично комментирую, и он кидает на меня этот свой ты-такой-пизденыш взгляд, который всегда заставлял меня хихикать. - Джастин, серьезно, - его игривый взгляд исчез так же быстро, как и появился, сменившись тем самым серьезным выражением лица, которое не пропадало уже несколько недель. – Нельзя так издеваться над организмом. Ты должен спать, есть… - Спать я не могу, - тихо заметил я. – Эти дурацкие кошмары. А с тех пор, как я вернулся последний раз из клиники, повторяется один и тот же. - О чем? Это было уже привычное приглашение к разговору с его стороны, но я колебался. Одно дело видеть картинки, слышать звуки, чувствовать прикосновения в голове. Можно отодвинуть их на задворки сознания и сделать вид, что их не существует. Но озвучить их - значит сделать реальностью. И сбежать от них уже не получится. - Джастин… - начал Брайан Я сделал глубокий вдох, а сэндвич с сыром плюхнулся обратно на тарелку: - Ну, я в клинике. - И? – чуть надавил он, когда я замолчал. - Ну… медсестра, говорит мне… что я болен… что у меня ВИЧ… и… и что я умру на следующий день. - Ох. - Я не закончил, - я крошил сэндвич между пальцами. – Так вот, медсестра… она уходит. А я сижу там и плачу, потому что скоро умру, и я один, но кто-то стучит в дверь, я думаю, что это ты, так что встаю, открываю и… - И? – Брайан потянулся через стол и накрыл мою задрожавшую руку, крошившую хлеб, сильно сжав мои пальцы. Я шмыгнул носом, пытаясь сморгнуть слезы, появившиеся в глазах, но это не помогло. - И там оказываются они, они стоят в коридоре… Так что я пытаюсь закрыть дверь, но они не дают. Толкают ее. Их слишком много, сопротивляться бесполезно. Но в комнате есть окно, и я пытаюсь вылезти, но они тянут меня обратно. Сэп тоже там. И я спрашиваю его о тебе. Хочу увидеть тебя. А он говорит, что ты не хочешь меня видеть, потому что я заразный. А потом он… он говорит, что собирается по максимуму использовать мой последний день… и они… они все хватают меня и держат пока он… пока он…. - Ладно, ладно, тссс… Иди сюда, - к счастью Брайан понял, что я не могу продолжать, и потянул меня со стула к себе. Он, похоже, не заметил, что я намочил слезами весь его рукав. - Может, достать тебе что-то, что поможет поспать? - предложил он спустя какое-то время, одной рукой поглаживая мне шею, а второй выводя круги на спине. - Ты имеешь в виду таблетки? - Да, они должны помочь. Я кивнул. Я не спал нормально неделями. Абсолютно вымотался, а под глазами уже расползались черные круги. Так сильно хотелось просто уснуть и не видеть ничего, когда глаза закроются. Грудь Брайана мерно вздымалась и опадала, и это было куда более успокаивающим, чем покачивание лодки на волнах. Он одной рукой снимал все напряжение. Дыхание у него было теплым, рука надежно лежала на шее, пальцы играли с взъерошенными волосами. Закрыв глаза, я полностью навалился на него всем телом, уложив голову на плечо. Он был пиздец каким уютным. Лучше, чем постель. Проснулся я спустя несколько часов, обнаружив, что свернулся калачиком под одеялом, хотя совершенно не помнил, как там оказался. Брайан крепко спал рядом со мной. Я придвинулся чуть ближе, перекинул его руку через себя и прижался спиной к его груди. Рука у него была тяжелой и крепко держала меня, веки потяжелели, и хотя было всего шесть часов вечера, мы были так измотаны, что проспали всю ночь, до тех пор, пока утро не заиграло в окне первыми лучами солнца. ~.~ - Доброе утро, Солнышко, - поприветствовал меня Брайан, когда я на следующий день вошел на кухню. Ему всегда казалось, что это очень ехидно, вот так здороваться со мной по утрам. Хотя со временем, после того, как он стал использовать это прозвище, это стало скорее привычным и уютным. - Брайан, - я остановился напротив барной стойки, и он оторвался от газеты. – Почему здесь мои таблетки? С первого же приема у врача и вплоть до сегодняшнего дня я прятал полученные таблетки в паре старых носков в ящике. А теперь все мои пузырьки, даже пустые, выстроились в одну линию на стойке. - Я нашел их, - ответил Брайан так, словно это все объясняло. - Как? – найти их можно было, только если искать целенаправленно. И хоть комод у нас был один, но ящики разные. И у него не было никаких видимых причин рыться в моем. – Когда? - Когда ты был в душе. - Но… - Хватит прятаться. Держи таблетки здесь, - и он вернулся к газете. Казалось бы, я должен был все понять. Вроде как. И в других обстоятельствах мне было бы плевать, что он копался в моих ящиках, но в этот раз было обидно. Он знал о моем нынешнем состоянии здоровья, знал о лечении, но все же мне совсем не нравилась мысль о том, каким образом он нашел таблетки. Хотя ясно было, откуда это пошло. И он был прав. Пришло время полной открытости. Никаких больше секретов. Никаких тайн от него. Таблетки останутся здесь. - Итак, когда у тебя следующий прием? – спросил он, когда я сел напротив него с чашкой кофе. Я взглянул на него поверх чашки: - В следующий вторник. В два тридцать. - Я тебя отвезу. - Ты уверен? У тебя же работа, и… - Джастин, - он поймал меня цепким взглядом, давая понять, что разубедить его не удастся. – Я тебя отвезу. Я кивнул и глотнул кофе. Сахара было маловато, и на языке остался горький, но на удивление приятный, привкус. - Так… как ты себя чувствуешь? – робко спросил он. Так странно было видеть робость обычно такого надменного и нахального Брайана. Но последние две недели он был так обходителен и внимателен ко мне, раньше я и представить себе такого не мог. Я неуверенно пожал плечами: - Физически вроде нормально. - А эмоционально? – спросил он, просто потому что не мог не спросить, так как ответ ему был уже известен. Я перевел взгляд на чашку. - Джастин, - тихо позвал он. Я сглотнул и снова пожал плечами. - Просто теперь я… ебучая заразная жертва изнасилования. Они меня заразили. Я чувствую себя омерзительно - они оставили во мне свой след. Знак того, что сделали. Синяки сошли, царапины исчезли, но это осталось. Внутри меня. Я чувствовал себя грязным. Заразным, гадким, использованным. Они насильно трахали меня, наградили болезнью, и я был бессилен перед этим. Со времен первого секса с Брайаном я всегда был осторожен, использовал защиту, так как всегда понимал какой потенциальной опасности подвергаю себя. Это было частью полового акта, в конце концов, но я всегда перестраховывался. А потом появились они и сделали то, что сделали, не оставив мне выбора. И теперь моя привычная осторожность больше не имела никакого значения, потому что я все равно заболел. - Это не так. Джастин, совсем не так. Ты не заразился, понятно? Это излечимо. Все будет хорошо. Это не твоя вина, - это я понимал. Это была временная проблема со здоровьем, которая легко решалась. И при других обстоятельствах все воспринималось бы иначе. Даже если бы у нас с Брайаном порвался презерватив, я бы отнесся к этому по-другому. Но это не был секс с Брайаном. И презервативов не было. И я не мог контролировать то, что происходило с моим телом. Они просто… Просто сделали это со мной. Не заботясь о моей безопасности и здоровье. А что если у меня окажется что-то серьезнее сифилиса? Вдруг это еще возможно? Какое право они имели? А знаете, что самое ужасное? Они наслаждались этим. Я плакал, пока они смеялись. Умолял, пока они насмехались. Я переживал худшее событие в своей жизни, а для них это была всего лишь одна ночь. Веселенькая ночка. Мое изнасилование, мои кошмары, преследующие меня каждую секунду каждого дня – для них просто веселенькая ночка. Непримечательный опыт. О котором они вспомнят спустя пару месяцев, если кто-то из них было вообще достаточно трезв, чтобы помнить о блондинистом пацане, которого они трахали на качелях. Вряд ли они вспомнят, что заставили меня. Вряд ли вспомнят, как я умолял их остановиться. И уж точно они не будут знать о том, что я вспоминал эти качели каждый божий день, и что они снялись мне в кошмарах каждую ночь. Я помнил их лица. Помнил их грубые прикосновения. И это было несправедливо, что я варился во всем этом, а они нет. Несправедливо, что меня мучали эти воспоминания, эти переживания, эта инфекция, а им хоть бы хны. И совесть их совсем не мучает. Брайан рассказал мне о том, что Сэпа арестовали за изнасилование другого танцора. Того, кто был достаточно смелым, чтобы сделать то, чего я не смог. Он выдвинул обвинения, пытаясь посадить Сэпа за решетку. Скольких еще покалечил Сэпперстайн? Сколько еще могло бы пострадать, если бы все хранили молчание? Мне было жаль того парня, я понимал, что он чувствовал. Я тоже жил в этом. И в глубине души чувствовал укол вины. Если бы я сделал то же самое, если бы заговорил, то ему не пришлось бы проходить через это. От всей души я желал Гари Сэпперстайну закончить свои дни в тюрьме. Еще Брайан рассказал, что он озвучил имена своих друзей, которые тоже участвовали во всем этом. Конечно неясно, те же ли это друзья, что причинили вред мне, но даже если это были не они, то надеюсь, что они за все ответят. Любой, кто причиняет такую боль, должен понести наказание. И все же забавно, как быстро Сэпперстайн сдал своих дружков. Определенности пока не было, но я надеялся, что они сгниют в тюрьме. - Ты слышал что-то еще о Сэпперстайне? – нерешительно спросил я. Лицо Брайана ожидаемо потемнело. - Нет, но я держу руку на пульсе. Лучше бы этих ублюдков посадили. Как всегда даже от слабых от звуков ненависти в его голосе у меня свело живот. Не то, чтобы я не презирал их. И не то, чтобы не видел раньше Брайана в ярости. Мне нравилось ощущение, что Брайан хотел меня защитить, и я знал, что он мечтал о том, чтобы любой, кто причинил мне боль, горел в аду, и все же… Таким я его никогда не видел. Всякий раз, когда заходила речь о моих насильниках, в его взгляде мелькала жажда убийства. И этот наэлектризованный, опасный Брайан немного нервировал меня. Становилось не по себе, когда тот, кого вы привыкли видеть улыбающимся, смеющимся, игривым, выглядел готовым убивать. С этой его стороной мне еще не приходилось сталкиваться. - А если нет? – не хотелось думать о том, что Сэпу удастся избежать заслуженного наказания, но это было возможно. Брайан выглядел так, словно не хотел размышлять об этом по настоящему. - Тогда… не знаю. Я тоже не знал. Так много сценариев, так много мыслей, чувств, сложностей, которые следовали за этим. Я просто не хотел о таком думать. Вздохнув, я глотнул оставшийся кофе и встал, чтобы отнести чашку в раковину. Выстроившийся на стойке ряд пузырьков словно следил за мной. Там были все, в том числе и пустые. Я не хотел, чтобы Брайан нашел их, поэтому не выбрасывал в мусорное ведро. К тому же, я сохранял пустые пузырьки, как воспоминания о том, что со мной произошло. Они давали мне ощущение, что я прошел чуть дальше того, где был. Позади раздался шелест газеты. - Похоже, шансы на то, что с тобой все будет хорошо, увеличиваются. Кивнув, я сжал пузырек в кулаке. - Угу, - почувствовав на себе его взгляд, я вопросительно сказал: - Брайан? - А? - А что, если нет? - Нет - что? - Что, если хорошо не будет? Наступила такая тишина, что можно было расслышать падение булавки. - Джастин, тогда мы с этим разберемся. Я тихо спросил: - И ты не будешь считать меня отвратительным ненормальным уродом. - Не отвратительным. Но я всегда видел в тебе каплю чего-то ненормального, Солнышко. Не стоило смеяться. Ситуация не располагала. И все же. Мне захотелось рассмеяться, хотя в этой шутке сквозила доля правды. - Но ты будешь рядом? – только рядом с Брайаном я мог дышать. - Джастин, мы справимся. Это можно было расценивать, как да.