Точка невозврата

Брайан Джастину пришлось сильно постараться, прежде чем он убедил меня отпустить его в академию на занятие, которое он якобы ни за что не мог пропустить. И несмотря на то, что он бы отсутствовал всего несколько часов, я хотел сам отвезти его и забрать. Так что позвонил Синтии и сказал, что беру выходной, уклонившись от ее назойливых вопросов. Потом отвез Джастина на учебу и, прежде чем выехать с парковки, дождался, пока он не исчезнет внутри здания. Впервые после вчерашнего разговора в закусочной с Тедом и Эмметтом у меня появилась возможность спокойно подумать. Все происходило так быстро и на таких эмоциях, что у меня не было времени даже дух перевести. И вот сейчас, в тишине и пустоте лофта, я мог сесть и все обдумать. Джастин нуждался в помощи. Куда большей чем та, которую мог оказать я. Но я не имел ни малейшего представления, с чего мне начать. Я какое-то время сидел в интернете, просматривая информацию о переживших изнасилование. Сайты, группы поддержки, советы и личные истории – ничего мало-мальски полезного. Информация о ЗППП, медицинские обследования, выдвижение обвинения, поддержка друзей и семьи. Но Джастин уже сдал анализы и сказал, что почти все раны зажили, а в полицию идти отказывался. Он знал, что я рядом, собственно, как и Дафни, и знал, что мы будем рядом, чтобы пройти через это… Что еще мы могли? Мне очень хотелось, чтобы он задумался о психотерапии, но он отбрил меня раньше, чем предложение успело сформироваться на кончике языка. Я понимал, что он не хочет говорить. Я бы тоже не захотел. Но так продолжаться не могло, а я не знал, чем сам могу помочь ему. И гадал, поможет ли ему разговор об этом со мной или Дафни, да хоть с кем-нибудь. Но он отказывался говорить о чем-нибудь, кроме внутреннего раздрая, в котором находился. Он упоминал наркотики, скорее всего, подмешанные в выпивку, но не более того. Мне же оставалось лишь побуждать его каждый раз к разговору, надеясь, что однажды, когда он будет готов, то доверится мне. Блядь, я просто хотел, чтобы он сходил на консультацию к психологу. На меня и так столько всего свалилось, а ему нужна была реальная помощь. А еще на подкорке подсознания засела вся эта ситуация с Майклом. Нам определенно нужно было поговорить, но я не хотел делать это в магазине посреди рабочего дня, да и Джастина пока не хотел оставлять одного. В конце концов мне придется вернуться на работу, но я мог позволить себе несколько отгулов. Прямо сейчас я был нужен ему, да и сам нуждался в том, чтобы быть рядом с ним. Я бы не смог сосредоточиться на работе, зная, что он здесь один, испуганный и страдающий. Я совершенно не понимал, что мне делать со всем этим. В жизни не чувствовал себя таким потерянным. Я не мог стереть из памяти случившееся, не мог волшебным образом исцелить его, не мог забрать его боль. Что вообще я мог? Я приехал за Джастином пораньше и несколько минут сидел в джипе, барабаня пальцами по рулю, ожидая, когда закончится его занятие. А потом отправился к двойным дверям, у которых мы договорились встретиться. Они были близко к классу, так что ему не пришлось бы слишком далеко идти одному. Когда я подошел, Джастин стоял, съежившись у стены, и слабо и облегченно улыбнулся, завидев меня. Я взял его за руку и повел к джипу, стараясь провести через толпу так, чтобы до него никто не дотрагивался. Он перевел дух, когда скользнул на пассажирское сиденье, откинул голову и закрыл глаза. - Ты как? – спросил я. Он, не открывая глаз, кивнул. - Нормально… Можем мы просто поехать домой? В ответ я просто повернул ключ зажигания, пробуждая джип к жизни, и выехал с парковки. Какое-то время мы ехали в тишине. Сквозь отражение в окне я видел, как он наблюдает за дорогой, деревьями и проносящимися мимо машинами. - Как прошло занятие? – спросил я, стараясь придать голосу будничности. Но это оказалось сложнее, чем я думал… Так как ничто не было нормально. Это был полный пиздец. И моя попытка завести обычный разговор была такой же прозрачной, как и стекло, в которое он пялился. Джастин пожал плечами. - Профессору не понравилась моя последняя работа, - тихо произнес он. - Почему? - Тебе ответить высокохудожественным языком или нормальным? – угрюмо спросил он. Я почти улыбнулся. И вспомнил, как в прошлой жизни, той, где не было боли, он всегда начинал рассказы о разных произведениях искусства, бросаясь разными терминами и названиями, которые были мне непонятны. И всегда смеялся, когда я просил повторить все то же самое нормальным языком. - Нормальным, - усмехнулся я. Джастин вздохнул: - Он сказал, что это мазня. И он прав… это сплошная мазня. Я не могу сосредоточиться. - Я уверен, что следующая работа ему понравится. Последнее, что нужно было Джастину, – это волноваться по поводу своей учебы и творчества, и этих дебильных профессоров - вот же засранцы. Естественно я всегда выступал за честность и конструктивную критику, но сейчас, когда он был и так совершенно разбит, неужели они не могли дать ему передышку? Творчество сейчас было для него единственным способом самовыражения, и если ему удавалось рисовать что-либо помимо Сэпа и насильников, то не могли бы эти придурки оставить его в покое и не усугублять его состояние? - Может быть, - отозвался он, хотя явно не был убежден в этом. И грустно добавил. – Просто… не могу контролировать рисунки… это – как бы это ни называлось… само выливается на полотно. И теперь преподы стоят над душой, потому что у меня каждый раз выходит одно и то же. Сплошная мрачность и ничего общего с тем, что я рисовал раньше. А я просто, просто, блядь не могу рисовать, как прежде. - Тсс, - успокоил я его и робко протянул руку, чтобы положить ему на колено. Джастин вздрогнул, но когда я захотел убрать ее, то схватился за нее и вернул на место. И весь путь домой я вел машину одной рукой. - Ты голодный? Я что-нибудь закажу, - предложил я, отодвигая дверь лофта и закрывая за нами. Джастин бросил сумку на пол, тут же направившись в спальню. - Нет. А ты закажи, что хочешь, - я нахмурился, когда он открыл шкаф и стал рыться в футболках. - Почему бы тебе просто не посидеть со мной? – спросил я, указав на диван. Он неуверенно смотрел на меня, к тому моменту уже выудив из ящика пару штанов. - Я хотел принять душ. - Давай, посиди со мной, -повторил я мягко. Похоже он на секунду задумался, а потом неохотно спустился вниз и присел на самый край дивана. Я уловил намек и сел на другом конце. - Я тут подумал, - начал я, и он тут же насторожился, глаза расширились, а плечи еще сильнее напряглись. - О… о чем? Я знал, что ему это не понравится, но я должен был попытаться. - Послушай, я знаю, ты говорил, что не хочешь этого, но я считаю, что тебе нужна помощь, Джастин. Профессиональная помощь, - сказал я, приготовившись к его реакции. - Брайан, я уже говорил тебе… я не хочу ходить к мозгоправу, - хмурясь, прямо ответил он. - Знаю, что ты не хочешь, но мне кажется… это поможет. Думаю это может сильно помочь, - честно заявил я. Он опустил голову и уставился в пол. Я вздохнул. – Джастин… - Ты не хочешь помогать мне, - тихо перебил он. - Что? – спросил я смущенно, не понимая, как он вообще пришел к такому выводу, так как на выходе все было ровно наоборот. - Ты передумал. Ты не… не хочешь меня, - пробормотал он. Я снова устало вздохнул. Ну почему все мои слова он интерпретировал так, будто я его не хочу? Конечно, ответ мне был уже известен. Может, я и не мозгоправ, но я знал, как работает человеческий разум. Джастин чувствовал себя ничего не стоящим. В нем все еще таилось презрение к самому себе, и пока это длилось, пока он продолжал ненавидеть самого себя – он оставался невротичным параноиком, который боялся, что другие увидят в нем то же, что видел он сам. - Это не так, - твердо заверил я его. – Джастин, послушай меня, ты слушаешь? - Слушаю, - голос его был тихим и больным, и я едва его слышал. Я глубоко вдохнул. Похоже, я должен был ему объяснить, убедиться в том, что он понимает, что дело во мне, а не в нем. Я не в состоянии исправить все сам, а он остро нуждался в реальной помощи. - Тебя изнасиловали, понимаешь? Хуй знает сколько мужиков… Я не… блядь.. я не знаю, что еще они делали, и… Джастин, тебе больно. Ты страдаешь. Это длится уже целый месяц, а лучше тебе не становится. Ты должен начать бороться с этим. И как бы мне ни хотелось, я не знаю, как помочь тебе справиться с этим. Поэтому, я считаю, что мы должны найти кого-то, кто знает, как помочь. - Ты не понимаешь, - тихо, но с упреком сказал он, а слезы уже угрожающе выступали под ресницами. Я мечтал лишь об одном – остановить слезы, хоть разок. Невыносимо было видеть его плачущим. – Ты, блядь, нихуя не понимаешь… - Джастин, ты должен начать с этим справляться, понимаешь? Должен начать… выздоровление… и… - Брайан, я знаю, как работают мозгоправы! Я уже бывал там! – закричал он. – Все они просто хотят влезть мне в башку… - Ну может, это не так уж и плохо. Ты должен поговорить об этом… И если не со мной, тогда ты должен поговорить с кем-то, кто сможет помочь тебе. - Еб твою мать, я не хочу разговаривать!!! – он уже орал во всю глотку. – И с чего ты вообще указываешь, что мне нужно? Ты сам хоть раз в жизни, блядь, говорил о том, что чувствуешь? Очко в его пользу. На его месте я бы тоже не захотел идти к мозгоправу. - Мы не обо мне говорим. Ты не можешь продолжать жить вот так. Тебе нужна помощь, - жестко отозвался я. – Я найду пару телефонов, хорошо? Ты сможешь выбрать сам. - Я никуда не пойду! – он стоял на своем, подорвавшись на ноги. Я тут же отзеркалил его и сделал шаг в его сторону, намереваясь обнять, но он отошел назад. – Не надо! - Джастин, я просто пытаюсь тебе помочь, - нежно сказал я. – Стараюсь сделать все от меня зависящее. - Брайан, ты все равно не понимаешь ничего! – горячечно заявил он. – Вышвырни меня, если не хочешь возиться со мной… Но к мозгоправу я не пойду! - Джастин! Не смей! Черт! – закричал я, когда он скрылся в ванной, с болтающейся в руках чистой одеждой. К такой реакции я не был готов. Я знал, что он расстроится, знал, что нас ждут споры, но считал, что, в конце концов, он прислушается к разумным доводам, особенно если речь идет о том, что в итоге пойдет ему на пользу. Но похоже такая помощь ему была не нужна. Он хотел, чтобы ему стало лучше, хотел перестать страдать, но не хотел сделать и шага на пути к выздоровлению. Он боялся, страдал и не собирался сейчас поддаваться логике. И как же я мог помочь ему, если он не хотел помощи? Если ему было слишком страшно, чтобы сделать пресловутый первый шаг? Всего несколько раз в жизни – ну по крайней мере во взрослой жизни – у меня буквально создавалось ощущение, будто все разваливается на куски, валится из моих рук, выходит из-под контроля. Когда я не знал, как исправить то, что случилось, не знал, как справиться с этим, преодолеть. Когда света в конце длинного, извилистого тоннеля было и не видно. Этот раз был именно таким. Спустя несколько дней. Джастин Я никогда и представить не мог, что Брайан может быть со мной таким прекрасным. Он вел себя… мило. Нежно. Заботливо. Совершенно не в стиле Брайана. Я был уверен, что он будет кричать на меня, читать нотации, говорить о моей глупости, из-за которой все случилось, а потом выставит за дверь. Я сам на себя злился. Я был себе отвратителен и считал, что всем остальным буду тоже. Но все обернулось совсем иначе. Взять, к примеру, последующие несколько ночей, после того, как он узнал мой секрет. Я сидел у окна, ставшего моим излюбленным местом в лофте, с рисунком в руке, сосредоточившись на том единственном, что у меня было. Изгиб Брайановских плеч, плавно переходящих в руки, его идеальная сложенная грудь, в которую я всегда зарывался лицом, тонкая дорожка волос, бегущая от пупка вниз, его бедра – он был таким красивым. Но я не мог. Не мог закончить. Почему я не мог заставить себя рисовать его? Он был моей излюбленной темой, а теперь я не мог его нарисовать. Творчество всегда было тем, что принадлежало только мне. Даже когда я был ребенком, у меня всегда было то самое, та единственная вещь, в которую я всегда мог окунуться с головой, вернуться в любой момент. После ссоры с Дафни или родителями, после проблем в школе… как бы жизнь меня ни испытывала, у меня всегда было искусство, творчество, и я был уверен, что его никто и ничто у меня не отнимет. Потом я получил битой по голове и потерял способность контролировать руку, по ощущениям, навечно. Если я не смог бы рисовать, то кем бы я был? Что бы от меня осталось? Я словно потерял тогда часть себя. Это длилось не долго, и я не совсем выздоровел после нападения, но хотя бы мог рисовать. Все не стало, как прежде, да и не могло, но по крайней мере все было неплохо. Жизнь продолжалась, если у меня было мое творчество. Если возвращалась эта часть меня. Когда же случилось это... На меня напали во второй раз и изнасиловали, и на этот раз дело было не в физической невозможности вернуться назад. Что-то сидело внутри. Что-то психологическое, эмоциональное… Тогда я был пойман в ловушку своим телом, сейчас же это был мой разум. Меня словно сдавливало изнутри, и я был не в состоянии заниматься, чем хочу. Не в состоянии самовыражаться так, как люблю. Я смотрел на полуоконченный набросок уже несколько минут, когда в комнату вошел Брайан и увидел меня, сидящим у окна, в некоем трансе. Он осторожно подошел ко мне и взглянул через плечо на рисунок, который я и не скрывал. - Хорошо, - ласково сказал он. Я покачал головой: - Не закончен. - Ну так закончи его. Я не стал отвечать. Рука его тронула мое плечо и стала нежно массировать. - Когда-нибудь у тебя получится. Все к тебе вернется. Внезапно, ощущение от его руки на плече стало невыносимым, вообще любое прикосновение. Я словно задыхался. Пойманный в ловушку. Запертый в своем теле. Запертый в этой жизни. И меня уже воротило от ожидания, когда все станет лучше, потому что лучше не становилось. - Не вернется!!! – заорал я, вставая и швыряя альбом через комнату. Он ударился об стену и упал на пол. Мне хотелось смять его, разорвать на куски. Все рисунки Сэпа, недорисованного Брайана. Уничтожить их, словно уничтоженная бумага уничтожит их существование в моей жизни. Избавит от этой боли. – Ничего не вернется! Брайан, я застрял в этом навсегда! Они все забрали, и ничего, блядь, никогда не вернется! Он стоял и наблюдал за мной, не проронив ни слова, и злило это так же, как и успокаивало. Ему что, нечего было сказать? Он что, не мог сделать так, чтобы все стало лучше? Или он наконец-таки понял, что вырвать меня из этого, снова собрать по кусочкам невозможно? И уже пожалел о своем решении позволить мне остаться? Решив, что с меня довольно подобной откровенности, я шагнул было к ванной, чтобы побыть одному, но его мягкий голос заставил меня остановиться: - Иди сюда, - тихо произнес Брайан. - Зачем? – огрызнулся я. Несправедливо было вести себя с ним подобным образом, я это понимал, но… я так злился, просто охуенно… на себя, не на него, и я знал, что он не заслуживает таких истерик. - Затем, что я тебя прошу, - ответил он, словно этой причины достаточно. И добавил.– Ты можешь не говорить со мной, просто… побудь здесь. Джастин, ты не сможешь спрятаться ото всего. - А ты смотри! – холодно отозвался я и все равно убежал в ванную. Спустя несколько мгновений Брайан постучал в дверь, попросив меня сказать хоть что-нибудь. Немного смутившись от такой странной просьбы, я строго спросил, чего он хочет. И услышал лишь удаляющиеся от двери шаги. Из чего я сделал вывод, что это был своеобразный Брайановский способ убедиться, что со мной все хорошо, без давления. И все же он без колебаний в свое время забрал оба наших станка и положил их в ящик для одежды. Я знал, где они лежали, он не собирался их прятать от меня, да и, на мой взгляд, смысла в этом не было. Он просто хотел быть уверенным в том, что я на эмоциях не пораню себя во время очередного добровольного затворничества. Спустя какое-то время я вышел из ванной, обнаружив его за просмотром телевизора в гостиной. Я осторожно подошел к нему, не зная, чего ждать. Должно быть, он злился. Он же просто хотел помочь. Он был таким чудесным с тех пор, как узнал о случившимся, а я отплатил ему криком. - Брайан, - позвал я робко. Он вырубил телек, уделив мне все свое внимание. Ожидая его возмущения, я опустился на другую сторону дивана и просто таращился в выключенный экран телевизора. Когда Брайан понял, что я не собираюсь говорить, то включил его снова, и, спустя какое-то время, я понял, что он не злится, и подвинулся к нему. Он позволил мне прислониться и обнял в ответ. Его поступок говорил сам за себя. Он давал выход моим истеричным вспышкам, давал мне личное пространство и все еще был рядом, когда я в нем нуждался. Каким-то образом он всегда угадывал, что мне нужно. Или это лишь казалось мне. В день, когда Брайан все узнал, да и во все последующие, он предложил вернуться к психотерапии. Но мне пришлось отказаться. Я не хотел ходить к психологу. Мне пришлось обсудить случившееся с Дафни, но, конечно, без деталей, а Майклу я даже не говорил, кто это сделал. Никто не знал. Никто, кроме меня и тех людей, на вечеринке. Даже Брайан не знал. Все они не знали деталей, не знали масштабов той боли, что постоянно была со мной, тянула меня вниз, и я планировал оставить все так, как есть. Если я не мог говорить об этом с самыми дорогими мне людьми на свете, как, интересно, я мог говорить об этом с совершенно незнакомым человеком? Позволить залезть мне в голову… анализировать… я этого не хотел. Мне еще помнилась терапия после нападения, я ее ненавидел. Если я когда-нибудь заговорю, то только на своих собственных условиях, а не на чьих-либо еще и уж тем более не на условиях какого-нибудь мозгоправа. Это была моя голова, мои мысли, моя боль. И я не собирался позволять какому-нибудь незнакомцу с дипломом копошиться там. Брайан едва ли уходил из дома с тех пор, как узнал обо всем. Он взял отгулы до конца недели не ходил в Вуди или куда-нибудь еще. Он просто был здесь, со мной, постоянно. Я настаивал на том, чтобы он вышел развеяться, вернулся к работе, сходил куда-нибудь, где бы не было меня и этого. Но он так и не сделал и шагу из лофта, если не считать того, что отвозил и забирал меня с занятий и однажды наведался в видеомагазин. Я был убежден, что для Брайана оставаться запертым вместе со мной, вот так, было не очень хорошо. Да, прежде это было бы неплохо, потому что большую часть времени мы бы трахались до потери пульса, но сейчас... Когда я был таким покалеченным и беспомощным, полностью облажавшимся, ему нужно было уйти от этого подальше. Подальше от меня. То, что моя жизнь стала полным пиздецом, не означало, что я потяну его за собой. - Эй, Брайан, - позвал я тихо однажды вечером, когда мы вместе смотрели фильм, лежа на диване. Мы теперь так проводили почти каждый вечер. Он даже мучился всеми этими романтическими комедиями, которые мне нравились, - дурацкие выходки, настоящая любовь и хэппи-энд – все то дерьмо, что он так ненавидел. И смотрел он их только ради меня. - Ммм? – отозвался он, посмотрев на меня. Я свернулся у него под боком, укрытый его рукой, под которой я всегда себя чувствовал чуть более защищенным. Поначалу он слегка мешкался от таких вещей, но я быстро доказал ему, что все в порядке, что я хочу этого. Он так же легко стал ложиться спать в трусах, несмотря на мои попытки привыкнуть к его наготе и заверения, что ему делать этого не нужно. Но каждую ночь, когда он сворачивался вокруг меня, нашу кожу теперь разделяли два слоя одежды - его и моей. Сейчас, когда большая часть синяков сошла, не было причины продолжать спать в одежде, если не считать того факта, что она, как и руки Брайана, заставляла меня чувствовать себя в чуть большей безопасности. Особенно мне нравились рубашки Брайана, они были несколько больше, такими уютными и теплыми, прямо как он сам. Я немного волновался, что он разозлится, когда однажды вечером вышел из ванной в его старой рубашке и своих пижамных штанах, но он лишь наградил меня легкой улыбкой и свернулся рядом на кровати. Брайан какое-то время лежал, обняв меня на манер ложки, играя с пуговицей на рубашке, не делая попыток ее расстегнуть, просто перебирал ее пальцами. И я заснул в ощущении, что окружен Брайаном со всех сторон, и за всю ночь мне не приснилось ни одного кошмара. - Я тут подумал…- начал я, не глядя на него. – Подумал завтра съездить к Дафни. Я с ней не виделся с тех пор как… Ну в общем, я решил заехать и немного потусить с ней. Это же выходные, значит, она не занята учебой и чем-нибудь еще, а вчера она меня пригласила. Ты бы смог меня отвезти? В прежние времена подобный вопрос был бы встречен издевкой и каким-нибудь едким замечанием, но сейчас же он просто кивнул: - Да, конечно. Когда ты планируешь вернуться домой? Хочешь, чтобы я заказал ужин? - Хм… нет, заказывай только на себя. Я поем там. - Точно? В его голосе улавливались нотки скептицизма, и я был уверен, оглянись я сейчас, и увижу, как одна его бровь ползет вверх по лбу: - Брайан. Да. Я поем. Обещаю. В последние дни он доставал меня из-за отсутствия аппетита больше, чем обычно, и это сводило с ума. Ну не хотел я есть, почему он просто не мог принять это и отстать от меня? Вместо этого он постоянно делал эти незначительные, раздражающие замечания, из-за чего я как-то рявкнул на него и обозвал много о себе возомнившим диетологом. Ведь я не голодал… я ел достаточно. Да, я и правда в последние недели потерял пару килограмм, но я мог сам о себе позаботиться. Не нужно было изображать тут доктора и указывать, что и когда мне есть. - Ладно. Я заберу тебя, когда захочешь. Просто позвони мне, как соберешься домой. Я кивнул, прижимаясь ближе к нему, и его губы коснулись моего лба. Он на меня не злился. Хорошо. И я очень надеялся, что он воспользуется завтрашней возможностью выбраться куда-нибудь. Он пиздец, как заслуживал этого. Да прошло меньше недели, как он застрял тут со мной, но для Брайана Кинни это целая вечность. В ту ночь мы заснули на диване, перебравшись в постель лишь после того, как я проснулся от очередного кошмара в районе четырех утра. Спустя пару часов мы снова проснулись, Брайан отправился в душ, пока я попытался начать новый творческий проект, который мне задали. Несколько часов мы просто слонялись по лофту, я заставил себя немного поесть, чтобы успокоить Брайана, и позвонил Дафни в районе одиннадцати. Ее предложение прийти в гости оставалось в силе, и около двенадцати я стал собираться. Мне хотелось держать Брайана подальше от Дафни, насколько это было в моих силах, на случай, если он все еще обижался на нее за то, что она все эти недели хранила от него мой секрет. Так что я попросил притормозить напротив ее дома и отпустить меня до ее квартиры одного. Брайан поцеловал меня на прощание в щеку, сказав, чтобы я позвонил ему, если понадобится, и прежде, чем уехать, дождался, пока я не исчезну за дверями подъезда. Людей поблизости не было, и я спокойно добрался до Дафни. - Ну и, как Брайан? – спросила она, когда мы сидели на полу и смотрели какое-то старое кино. Никто из нас особо не вслушивался в него, но с ним сидеть друг напротив друга и говорить на не самые приятные темы казалось не так нелепо, как делать это без фонового шума. - Он... прекрасен. Ведь я ожидал, что он будет орать, вышвырнет меня и все такое, но он и правда ведет себя очень мило. А еще он взял отпуск до конца недели, никуда не ходил все это время. Мы просто сидели дома, смотрели фильмы и занимались всякой ерундой. Горечь в моем голосе не осталась незамеченной. - Похоже, что тебя это не очень радует. Я вздохнул: - Я просто не хочу, чтобы он чувствовал, что должен со мной нянчиться, понимаешь? – признался я. – Это наверняка сводит его с ума, а что если он устанет постоянно возиться со мной? Что если решит, что мне пора валить. - Ты все еще об этом? – Дафни начинала злиться, в голосе ее слышалось явное раздражение. – Джастин, Брайан не из тех парней, кто ведет себя так с кем угодно. Ты ему дорог. Очень дорог. И если он делает все это, старается помочь тебе, то лишь потому, что хочет. Я дернул плечом. Как можно было поверить в такое? Конечно Брайан не мог этого хотеть, да кто бы вообще захотел? Может, он чувствовал свою вину. Как после нападения. Может, это был его способ унять собственную совесть, потому что он тоже винил себя в случившемся. Дафни сделала глубокий вдох и разочарованно выдохнула сквозь зубы: - Джастин, ты серьезно считаешь, что в ту ночь, когда ты появился у меня на пороге и рассказал, что случилось, то мне, блядь, не было больно? Оторвавшись от экрана, на который я даже не смотрел, я полностью сосредоточился на Дафни. - Я… - Это было больно, - голос ее стал пронзительным. – Но я пустила тебя и позволила остаться, не так ли? - Да... Но, Даф… - но это другое. Она же была Дафни, а он был Брайаном. Она была моим лучшим другом, а он… он просто не делает подобных вещей без причины. - И Брайану это тоже причиняет боль, - сказала она. – Но не по тем причинам, о которых ты думаешь. Слушай, ты не видел в каком состоянии он приехал в тот день, когда искал тебя. Я немного приподнялся. - Что? Он приезжал и искал меня? - Да, думаю в тот день он все и узнал. Где-то неделю назад. Он долбился в мою дверь. И я никогда его таким не видела… Он был готов убивать, - я слушал ее рассказ, что говорил Брайан, какой гнев от него исходил, какое отчаяние сквозило в ее голосе. И все это происходило с ним из-за меня? Из-за того, что он понял, что я пострадал? Но он казался таким спокойным и сдержанным, неужели это и правда так сильно его взволновало? - Я не знал этого, - тихо сказал я, рассеяно перебирая ворсинки ковра. - Джастин, говорю тебе – он твой бойфренд, готов он признать это или нет. И ты дорог ему. Я кивнул, и губы сами собой растянулись в слабом подобие улыбки. Я открыл было рот, чтобы заговорить, но тихая мелодия телефона прервала меня: - Подожди, это мой. Я потянулся через диванную подушку за телефоном, открыл его и ответил: - Алло? Да, это я. О, уже? Вы можете сказать… я? Что это значит? Я, да… могу. Хорошо. Спасибо. Я отключился и повернулся к следившей за мной Дафни: - Джастин? Я крепко сжал телефон в руке. - Звонили из клиники. Мои анализы… готовы. Брайан Меня терзало смутное подозрение, что внезапное желание Джастина оставить меня и сбежать к Дафни ни имело ничего общего с причинами, которые он мне озвучил, а скорее с тем фактом, что я провел с ним всю неделю. Он не раз настаивал на том, чтобы я сходил в Вуди или куда-нибудь еще, но каждый раз, когда он поднимал этот вопрос, я говорил ему, что схожу завтра. Хотя в итоге так никуда и не уходил. От одной мысли, что мне придется оставить его тут одного на какой-то долгий период, становилось некомфортно. Не говоря уж о том, что я вряд ли смог бы получить хоть какое-то удовольствие, зная, что он сидит, одинокий и несчастный, в лофте. Но сегодня, в мой первый день без него с тех пор, как все открылось, я не воспользовался возможностью пойти в Бани или дождаться открытия Вуди. Впервые в жизни у меня не было настроения для подобной атмосферы. И хотя я бы не отказался от пары бокалов крепкого алкоголя, я все же хотел быть трезвым, когда он позвонит и попросит забрать его. Кроме того, у меня было еще одно дельце. Я наблюдал, как двойные двери дома Дафни заглотили Джастина, а потом тронулся с места. Я собирался сегодня нанести Майки небольшой визит. Пришло время получить от него несколько ответов. Когда я остановился перед его домом, сердце бешено колотилось, а пальцы сжимали руль так сильно, что было больно. Несколько минут я сидел в машине, пытаясь понять, что говорить, и убеждал себя, что для начала я должен выслушать любые его объяснения – а я не сомневался, что они у него были – о том, почему он не рассказал мне про Джастина. И когда я понял, что все эти размышления лишь усиливают мой гнев, то решил, что с меня достаточно, и направился внутрь. У меня был свой ключ, но я решил, что громкий стук в дверь принесет больше удовлетворения и облегчения бежавшей по моим жилам ярости. Так что я продолжал барабанить в дверь, пока Майкл не распахнул ее. - Брайан? Нахуя так долбиться? – взорвался он. - Ой, извини, я не вовремя? – спросил я с фальшивой вежливостью. - Нет, конечно. Входи, - он распахнул дверь шире и пустил меня внутрь. И хорошо, иначе я бы просто снес дверь с петель. Хороший выбор, Майки. - Что, блядь, такое? – спросил он со смесью беспокойства и раздражения, когда я уверенно шагнул в комнату. Кожа пылала, и мне внезапно захотелось что-нибудь разбить. Или кого-нибудь убить. Как бы то ни было, я смог взять свое безумие под контроль. - Да ничего такого. Просто хотел узнать, что делаешь сегодня вечером? – он внимательно наблюдал за мной, нахмурив брови, пока я бродил по его гостиной, не в состоянии стоять спокойно. Во мне клокотала энергия. - Насколько я знаю, ничего. Вообще, хорошо, что ты пришел, Брайан. Слушай, я должен… - Ну и прекрасно. Хочешь чуть позже прошвырнуться в Вуди? - В Вуди? – повторил он неуверенно. – Не знаю, я… - Ну, с тех пор, как закрылся «Вавилон». Пусть и ненадолго. Ты кстати слышал об этом? - Хм.. . ага. Эмметт мне сказал, - ответил он. У меня сложилось впечатление, что я застал его врасплох. Я кивнул. - Аналогично. И Сэпперстайна арестовали.. - Да… об этом я тоже слышал. Это… - По обвинению в изнасиловании, - перебил я, пристально вглядываясь в него. – А об этом ты слышал? Про того танцора? Майкл кивнул, слегка озадаченно. Или же это было отчаяние: - Он… он ходил на вечеринку к Сэпу, да? Слава Богу, что он выдвинул обвинения… Надеюсь, что Сэп закончит свои дни за решеткой… - А я не о том танцоре говорил. Я имел в виду другого парня, который танцевал в «Вавилоне». Блондинистый пацан, м? Ты наверняка видел его не раз. Оказывается, с ним случилось то же самое. Ровно, как было и с Джастином, я увидел вспышку понимания в глазах Майкла. Похоже, ему нечего было сказать, так что он просто пялился на меня, открыв рот. Ну что ж, а вот мне было, что сказать. Больше никакого притворства. Никакой лжи. Никаких секретов. - Какого хуя… – медленно произнес я, надвигаясь на него, - … ты не сказал мне? Голос у меня был хриплым и убийственным, и дрожал от подавляемого гнева. Прошла всего неделя, напомнил я себе. Он знал всего неделю, прежде чем я узнал все сам, но это не имело никакого значения. На целую неделю дольше Джастину приходилось справляться со своей тайной болью. На неделю дольше мне приходилось иметь дело с джастиновыми кошмарами, депрессией и очевидным внутренним раздраем, не зная, чем все они вызваны. Эта лишняя неделя, когда мы находились по разные стороны стены, которая, казалось, выросла между нами. Майкл соврал мне. Он знал, каким тяжелым был для меня последний месяц, и утаил единственно важное, что могло внести ясность. У него был шанс помочь, а он им не воспользовался. - Как ты узнал? – тихо спросил он, избегая моего взгляда. - Ну совершенно точно не от тебя, Майки, - ответил я, вложив в ласковое прозвище максимум сарказма. – Ну? Так какого хуя, я узнал об этом не от тебя? - Я собирался тебе сказать… Я раздраженно фыркнул: - Ну конечно ты собирался… - Собирался. В тот день, когда я попросил тебя приехать. Но ты отменил встречу. И я всю неделю пытался выцепить тебя, - пытался защититься он, но я его не слушал. - Блядь, да ты должен был сказать мне в ту же секунду, как обо всем узнал! – выплюнул я. Он все еще избегал моего взгляда, глядя куда угодно, только не на меня. – Ты должен был сказать мне в тот день, в своем ебучем магазинчике! - Он тебе рассказал? – пробормотал Майкл. - Это проскользнуло в разговоре. - Он умолял меня ничего никому не рассказывать. - Да мне похую! - Слушай, мне жаль, честно! – закричал он, наконец-то взглянув на меня. - Сожаления хуйня! – на журнальном столике стояла декоративная пластиковая пепельница, и одним быстрым движением я схватил ее и швырнул через комнату. Это была всего лишь пепельница, к тому же пластиковая, но Майкл подпрыгнул. Я никогда его не бил, но я был как никогда близок к тому, чтобы физически расправиться с моим так называемым лучшим другом. - Что ты хочешь от меня услышать? – отчаянно спросил он. - О, так теперь ты хочешь поговорить? - Брайан… - Ты знал, что с Джастином что-то не так. Ты знал, что у меня голова разрывалась от волнения за него почти месяц, и ты не подумал, что лучшее, что можно сделать, - это рассказать мне, его, черт возьми, бойфренду, что Джастина изнасиловали? - Эй, на случай, если ты не заметил, то я не единственный, кто ничего тебе не рассказал! – он ушел в глухую оборону, начав кричать в ответ. Но выиграть он бы не смог. По моему мнению, было лишь одно единственно верное решение после того, как Джастин ему открылся, и Майкл его не принял. - Нет, ты единственный, кто обязан был сказать мне! – заорал я в ответ. Он должен был понимать, что единственно возможное действие с его стороны – это рассказать все, что он знал, и он не стал этого делать. Как он мог держать что-то настолько серьезное в себе, когда знал, сколько боли принесет это утаивание? Дафни это одно. Джастин тоже. А вот Майклу оправдания не было. - Ладно, хочешь услышать, почему я тебе ничего не сказал?! – теперь возмущение на его лице по силе было схоже с яростью на моем. - Да, давай послушаем! Это должно быть пиздец, как увлекательно! - Потому что мне пришлось сидеть и смотреть, как он плачет на моем вонючем полу, умоляя на коленях не говорить тебе ничего! – у меня тут же скрутило живот от этих слов, а Майкл еще даже не закончил. – Так почему бы тебе не разобраться, блядь, с этим, вместо того, чтобы обвинять меня в том, что я не побежал к тебе в ту же секунду, как он проговорился! Твой собственный бойфренд не хотел, чтобы ты знал! О чем это говорит? Это говорило мне о многом… О множестве вещей, о которых я совершенно не хотел думать. Сомнениях, вине, боли… И как бы Майкл ни был неправ, не рассказав мне... Но в его словах был смысл, который я не мог игнорировать. Джастин не… не доверял мне. И не Джастин рассказал мне об этом. Я сам его спросил… И то, что он умолял Майкла держать меня в неведении, лишний раз подтверждало, что он обо мне думал. Он боялся, он сам так говорил. Но он рассказал Дафни, он даже Майклу рассказал, каким бы импульсивным не был этот поступок… Но он не мог довериться мне? Бушующая внутри ярость затихла и сошла на нет, уступив место чувству, которому я был совсем не рад. - Пошел ты, Майкл, - тихо сказал я. Глаза его вспыхнули, но больше от удивления. То ли на свои собственные слова, то ли на мой ответ. Я не знал. – Пошел ты. Когда я повернулся и вышел из квартиры, то еще чувствовал спиной его взгляд, пока не хлопнул за собой дверью с оглушительным треском.