***
Юу начинал волноваться. Может, он был слишком безрассудным, когда решил, что сбежать из дома будет хорошей идеей… Да куда они вообще могли пойти? Что они будут есть? Что они будут делать? Все эти вопросы взывали к себе в его голове, когда он шёл за Микой. Он не мог заставить себя высказать их вслух, не тогда, когда Мика тащил его за собой по пустой улице, держа за руку. Ему казалось, или Мика и правда был… счастливее от того, что они сбежали? В голову Юу только что пришла мысль, что Мика тоже оставил свою семью позади. У него были проблемы? Юу хотел спросить об этом, он правда хотел, но также он не хотел говорить, потому что маленькая часть его боялась, что их могли услышать и найти. На удивление Мика посмотрел на него, словно почувствовал беспокойство. — Ты в порядке, Юу-чан? — спросил он, сжав его руку. Юу сглотнул. — К-куда мы направляемся? Мика улыбнулся ему. — Не волнуйся, Юу-чан. Я знаю замечательное место. Это было единственным, что он сказал. Они продолжили идти. Юу старался не концентрировать внимание на том, как страшно стало на улице с тех пор, как стемнело. Как Мика вообще мог видеть, куда он идёт? Разве он не был напуган так же, как и сам Юу? На всякий случай Юу пытался идти в ногу с Микой; он крепче вцепился в руку светловолосого на случай, если случится что-то, что разделит их. Когда он посмотрел на небо, он изумился, увидев россыпь звёзд над ними. Вау… Он подумал, что никогда раньше не видел ничего подобного. Его родители едва позволяли ему выходить из дома, так что у Юу никогда не было шанса увидеть хоть что-то. Он улыбнулся. Оно было так красиво. Как раз в тот момент, когда ноги Юу начали болеть, Мика остановился и указал на дом впереди них. Было слишком темно, чтобы увидеть его чётко, но даже Юу мог сказать, что дом был пуст и заколочен. В темноте он выглядел как типичное место, в которое убийцы заманивали своих жертв. Он надеялся, что в этом доме не было никаких убийц. Он был не особо счастлив от идеи сбежать, только чтобы потом быть убитым в страшном месте наподобие этого. Юу сжал руку Мики ещё крепче. — Всё хорошо, Юу-чан, — заверил его Мика. — Это Приют Хякуя. Моя подруга, Акане, жила здесь до того, как они переехали с детьми в дом побольше в Синдзюку. Юу нахмурился. — Так сейчас он пустует? Мика кивнул, отпустив его руку. Юу практически схватил её снова. Ему не нравилось находиться на улице, когда было так темно. — Сзади дома в заборе должна быть дыра. Мы с Акане использовали её, чтобы пробраться внутрь, когда мы были детьми. Больше никто не посещает это место, — объяснил Мика, призывая Юу следовать за ним. Сердце Юу стучало со страшной силой, когда он поспешно бежал за блондином и надеялся, что внутри этот дом не выглядел так же пугающе, как и снаружи. Они с лёгкостью нашли дыру в заборе, и Мика помог ему пролезть через неё, поскольку у него была ранена коленка. Когда они сделали это, Мика вновь соединил их руки вместе, и Юу постарался проигнорировать тот факт, что это помогло ему чувствовать себя более расслабленно. Мика указал на одно из окон. — Это окно разбито, так что мы можем пробраться через него. Я помогу тебе, Юу-чан. Он сказал это так, словно это было просто… Можно было быть уверенным, что подобное не могло быть простым. Мика вынужден был потратить не менее десяти минут, пытаясь залезть внутрь через это окно. Когда же они, наконец, оказались в доме, оба ребёнка лежали на покрытом пылью полу, тяжело дыша. Юу закашлялся. Чёрт. Всё было в пыли. Ему повезло, что у него не было астмы. В доме было холодно, реально холодно, и Юу пожалел, что сегодня на нём были надеты шорты. Благодаря штанам его коленки не только болели бы меньше, но они так же спасли бы его от такой сильной дрожи. — Я ничего не вижу… — проворчал он, похлопывая по полу в попытке найти Мику. — Эй, ты где? Он почувствовал, как Мика снова взял его за руку. — Не бойся, Юу-чан, — сказал он. — Это место безопасное. — Я, я не боюсь! Смех Мики эхом пронёсся по пустому дому. Он повёл их по лестнице, сказав Юу, чтобы он был осторожен на ступеньках и не промахнулся в этой темноте. Юу послушался. Его коленки уже причиняли ему боль, он не хотел вдобавок ещё и сломать их, соскользнув со ступеньки. Ранее Мика попытался вытащить осколки стекла из его коленок. Они зашли в общественные туалеты в Макдоналдсе, чтобы вытащить стекло и вытереть кровь влажными салфетками, заработав при этом несколько озадаченных взглядов посетителей, которые, вероятно, задавались вопросом, как Юу поранился в подобном месте. Ах, ладно. По крайней мере, в его коленках больше не было стекла. В любом случае, он надеялся на это. Пока они слепо шатались по дому, Мика рассказал ему о времени, когда он прокрадывался в это место. Он использовал его, чтобы играть в прятки, по всей видимости. — Мы вместе с Акане всегда играли здесь, — сказал ему Мика, — но после её удочерили, так что она покинула город. С тех пор я не виделся с ней. Это звучало довольно грустно. Юу задался вопросом, был ли Мика влюблён в эту девочку, Акане. Эта мысль заставила его недовольно надуться. У Юу никогда в жизни не было друзей. Все люди в его старой школе сторонились его из-за родителей, да и он всегда думал, что ему не нужны друзья вовсе. Теперь же Мика был его другом? Хмм… Они нашли спальню с не заколоченным окном, через которое проникал лунный свет. Юу больше не чувствовал себя ослеплённым этой темнотой, и он, наконец, смог осмотреть всё вокруг, ну, по крайней мере, в этой комнате. Здесь не было ничего особенного. Перед ним была металлическая кровать, стоящая в углу, покрытая ржавчиной и настолько толстым слоем пыли, что мог бы сойти за одеяло. Мика отпустил его руку и взялся за серьёзную работу по избавлению от всей этой пыли. Он закашлялся почти мгновенно, и Юу стало совестно из-за того, что не помогал ему, так что в результате он присоединился к работе. Они кашляли в течение пяти минут, прежде чем сдаться и объявить кровать достаточно сносной, чтобы на ней лежать. Её нельзя было назвать самой удобной вещью на Земле, и Юу вынужден был чихать каждые десять секунд. Мика лежал рядом с ним, снова взяв его за руку и переплетя их пальцы. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то вот так держал его за руку. Юу должен был признать, что ему это нравилось. Вероятно, немного слишком сильно. Это позволяло ему чувствовать себя в безопасности. — С нами всё будет хорошо, ведь так, Юу-чан? — Мика фактически шептал. Он немного дрожал, и Юу подумал: может, он просто вообразил это. Или… может быть, Мика был напуган так же, как был напуган он сам? Может, он начинал сожалеть о том, что сбежал из дома? Может, он тоже запутался? Юу сглотнул. Он не знал ответы на все эти вопросы… Тем не менее, он кивнул. Ради Мики, ради себя, ради них обоих; он не знал. Он увидел улыбку Мики. Лунный свет падал на его светлые волосы, его ресницы отбрасывали тени на щеках, когда он закрывал глаза. Юу был рад, что он кивнул только что. Если Мика верил в это, тогда и он тоже мог поверить. — Если бы ты мог получить всё что угодно в этом мире, что бы это было? Юу моргнул, озадаченный вопросом. Он задумался об этом на несколько мгновений. Когда он понял, что это могло бы быть, он заметил, что Мика открыл свои глаза и теперь смотрел на него в ожидании ответа. Юу сказал то, что ему моментально представилось после вопроса Мики. — Семья. Блондин наклонил голову. — Семья? Это было немного неловко… Юу закрыл свои глаза. Было проще говорить, когда он не мог видеть Мику, смотрящего на него словно всё, что он говорит, было наиважнейшей информацией, которую он когда-либо слышал. — Д-да. Семья. Как… место, где я мог бы чувствовать себя комфортно или вроде того. Я не знаю. — Юу покраснел. Чёрт. Это звучало глупо. — Это тупо, конечно— Он едва не закричал, когда почувствовал, как что-то коснулось его лба. Его глаза распахнулись и увидели, что Мика подвинулся ближе к нему. Слишком близко. Он прислонил свой лоб к его, и всё, на чём мог сосредоточиться Юу, были его ресницы и то, что он был слишком близко. — Давай будем семьёй, — сказал Мика. — Вдвоём? Мика открыл свои глаза. Юу больше не замечал ничего, кроме его голубых глаз. — Да, вдвоём. Если мы хотим убежать, тогда мы нуждаемся только друг в друге, верно? — В-вероятно. Улыбка на лице Мики стала ярче, чем луна. — Если мы хотим быть семьёй, нам нужна новая фамилия! — Э? — Да! Мы больше не можем использовать наши старые фамилии! Что, если люди выследят нас? Юу подумал, что Мика посмотрел слишком много боевиков… Тем не менее, он не стал протестовать. — Тогда какой будет наша новая фамилия? — вместо этого спросил он. Мика ответил моментально: — Хякуя. — Хякуя? Он кивнул. — Так назывался этот приют. Ты можешь быть Юичиро Хякуя, а я буду Микаэлой Хякуя. Юичиро Хякуя… Хякуя… Это было не так уж и плохо, должен был признать он… И разумеется, это было лучше, чем оставить фамилию своих родителей. — Это… довольно красиво, — улыбнулся Юу. — Да, мне нравится! Оба ребёнка широко улыбнулись друг другу. В лунном свете они говорили об их будущих планах как Хякуя. Мика пообещал, что может быть он сможет найти работу или что-то вроде, всё что угодно, а Юу предположил, что они могли бы просто начать воровать. (Мика ткнул пальцем в его лоб, сказав, что воровство было очень, очень плохим занятием). Мика также сказал, что у него есть немного денег, чтобы завтра купить им еду, и желудок Юу заурчал от мысли о завтраке в Макдоналдсе. Жизнь вдруг показалась не такой уж плохой. Юу не знал, как долго они лежали, просто разговаривая без посторонних волнений, и в конечном счёте они заснули, всё ещё сжимая руки и прислонившись лбами друг к другу. Это была одна из самых мирных ночей за многие годы.***
Глен не мог заснуть. Либо потому, что он слишком волновался из-за Юу, который каким-то образом мог попасть в передрягу и убиться где-то в городе, либо из-за бесполезных отговорок Шиньи, который винил во всем диван. Первый вариант, безусловно, был правдоподобнее, хотя чем больше Глен пытался поудобнее расположиться на этом разрушенном диване, тем больше он убеждался в том, что-таки второй вариант. Он вдруг пожалел о предложении Шиньи остаться здесь до тех пор, пока Крул не позвонит им и не сообщит новости о детях. Да, получить известия о поисках было быстрее, если он находился здесь, но Глен начинал задумываться о том, стоила ли боль в спине всего этого. «Ты заслужил намного больше, чем простая боль в спине, — напомнил он себе. — Это в первую очередь твоя вина, что ты находишься в этой ситуации». Чёрт. Ну конечно. В итоге он сдался и полностью отказался от попытки заснуть, так что он принял сидячее положение. Дверь в спальню Шиньи была прямо напротив дивана, так что он автоматически посмотрел на неё и задумался: успел ли заснуть художник или же нет? «Вероятнее всего, первое, — решил Глен. — В любом случае, это не его проблемы. Вряд ли из-за них он теперь не мог заснуть». Глен задумался, было ли у Шиньи немного кофе. Если он не собирался спать этой ночью, тогда ему мог бы помочь взбодриться кофеин, тогда бессонная ночь далась бы ему легче. Он направился на кухню, стараясь идти так тихо, насколько это вообще было возможно, чтобы не разбудить Шинью. Шинья же настаивал, чтобы он чувствовал себя как дома, так что он был уверен, что он не стал бы возражать из-за того, что Глен всего лишь следовал его пожеланию… Включив свет, бизнесмен вздрогнул, практически ослеплённый им. Чёрт. Стало слишком ярко для человека, который проснулся в три часа утра. Он заметил несколько вещей, пока лазил по шкафчикам на кухне Шиньи. 1. Консервы не были расставлены в одну линию, и Глену понадобилось собрать все свои силы в кулак, чтобы остановить себя и не переставить всё, чтобы был идеальный порядок. 2. У Шиньи было море консервированных макарон. 3. У Шиньи имелся кактус, умирающий медленной тёмной смертью, поскольку был спрятан в шкафу. 4. Шинья был обладателем множества кружек. Огромного количества кружек. Одна из них представляла собой миньона из того мультфильма «Гадкий Ты». Стоп, каким там было название? Гадкий что-то там. Не важно— — Любуешься моей коллекцией кружек? Глен едва не уронил миньон-кружку, когда услышал голос Шиньи позади себя. Он обернулся, и, конечно же, художник стоял позади него. На нём была пижама бежевого цвета с белыми тиграми и странным изображением улыбающегося кота на переднем кармане. Художник зевнул, почесав голову, так, что после его волосы стали торчать в разные стороны. Глен усмехнулся. Он так привык к тому, что волосы Шиньи всегда были аккуратно уложены, что сейчас было забавно увидеть, как они выглядели, когда он только просыпался. — Извини, я хотел сделать себе стаканчик кофе, — сказал он. — Тебе следует пойти обратно спать. Шинья снова зевнул. — Не, всё нормально. Я тоже приготовлю себе кружку горячего шоколада. Они не говорили, пока делали себе напитки. Глен предположил, что Шинья до сих пор был в полусне или же и вовсе лунатил. Он выглядел так, словно в любой момент мог отключиться. К счастью, они успешно добрались до дивана без каких-либо инцидентов, связанных с обмороками художников. Кофе потекло по горлу, и Глен довольно вздохнул, когда почувствовал, что кофеин потихоньку начинал действовать. Шинья же, с другой стороны, выглядел так, словно собирался сейчас заснуть, даже несмотря на то, что он всё ещё держал в руках кружку с горячим шоколадом. — Тебе нужно пойти поспать, — посоветовал ему Глен. Художник качнул головой, сделав глоток напитка. — Всё в порядке. Я всегда такой, когда просыпаюсь. — Шинья вновь зевнул. — Я не жаворонок. — Фактически, сейчас всё ещё три утра. Шинья махнул рукой, проигнорировав его. Они сидели в тишине. Единственный звук, на котором Глен мог сосредоточиться, был звук новых глотков, тиканье часов и медленные, усталые вздохи полумёртвого художника, сидящего рядом с ними. В любом случае, почему Шинья так настойчиво не желал идти спать и сидел вместе с ним? — Как ты себя чувствуешь? — спросил Шинья, тихонько ткнув его в бок. Глен пожал плечами. — Трудно сказать. Я просто надеюсь, что ребята в порядке. — С ним всё будет хорошо. С ним же Мика. Единственный ответ, который Глен смог придумать, был кивок. И снова тишина. Ради своего душевного равновесия, он надеялся, что Юу с Микой, по крайней мере, нашли безопасное место, в котором остановились на ночь. Боже, не об этом он должен был надеяться в первую очередь. Глен жалел, что они не нашли детей до наступления темноты. Кто знал, как страшно было этим двоим на улице в такое время? — Всё будет в порядке. — Шинья легонько ткнул его локтем в бок, вероятно, заметив, как он сжал свою кружку. Он был слишком проницательным, даже находясь в полусне. Глен просто вздохнул. Он пытался думать о чём-то ещё. В этот раз он даже понадеялся, что Шинья снова расскажет один из своих глупых фактов, просто так он мог бы отвлечься от беспокойства о Юу. Он взглянул на художника уголком глаза. Если подумать, он до сих пор не знал, почему Шинья игнорировал все его звонки и сообщения. И почему Шинья вёл себя так, как вёл, после их последнего ужина? Должен ли он был спросить об этом? К чёрту. Сейчас было три утра и они потягивали кофе (и горячий шоколад). Он полагал, что сейчас было самое подходящее время для этого. — Шинья, могу я задать вопрос? Он не получил ответа. Глен не шелохнулся. Может, Шинья ждал, когда он продолжит? — Что случилось в последний раз, когда мы видели друг друга? В том переулке. И снова тишина. Он сказал что-то не то? Или Шинья просто решил повредничать и откровенно игнорировал его? Та оставшаяся небольшая доля терпения закончилась, и Глен раздражённо взглянул на Шинью. Оу. Он заснул. Шинья заснул прямо в сидячем положении, с этой кружкой горячего шоколада в руках. Удивительно. Глен рассмеялся себе под нос, когда художник начал качаться на месте. Смех, однако, был недолгим, потому что гравитация сделала своё дело, и голова Шиньи склонилась прямо на его плечо. Не. Двигаться. Вот дерьмо. Медленно, очень, очень медленно, Глен извлёк горячий шоколад из рук Шиньи и поставил кружку на кофейный столик. Этот маленький момент победы был прерван, когда из-за его действий голова Шиньи соскользнула с плеча Глена и опустилась на его колени. Глен выругался вслух. Он буквально перестал дышать, глядя на задремавшего парня. Серебристые волосы разметались на щеке Шиньи, и у Глена появилось непреодолимое желание отодвинуть пряди в сторону, но он убедил себя, что это было бы слишком жутко, если он и правда сделал бы это. Должен ли он разбудить Шинью? От этой мысли ему поплохело. Шинья уже выглядел так безмятежно. Но чёрт, невозможно было провести всю ночь в сидячем положении с вырубившимся художником, решившим использовать его колени в качестве подушки. Глен застонал, положив голову на спинку дивана. Он закрыл свои глаза, раздумывая, каким, чёрт возьми, образом он позволил загнать себя в это положение? В его жизни и так происходило слишком много событий, но даже несмотря на это в данный момент его больше всего напрягал вопрос: готов ли он позволить одному определённому художнику и дальше лежать на его коленях или же нет? Он, должно быть, думал об этом довольно долго, потому что постепенно он потерялся в своих мыслях и позволил сну взять над собой верх. До него даже не дошло, что кофеин должен был предотвратить вероятность заснуть, да ещё и в сидячем положении, что совершенно не способствовало избавлению от боли в спине. Последнее, о чём Глен подумал перед тем, как заснуть, было то, что сейчас ему, каким-то странным образом, было удивительно удобно. На самом деле, он был почти рад, что остался у Шиньи. Почти.