***
Глену понадобилось целых десять минут, чтобы заставить себя написать Шинье о том, что он стоит прямо перед его квартирой. Худшим было то, что Шинья ничего ему не ответил; даже не спросил, какого черта Глен здесь забыл, даже не скинул простое «окей», чтобы дать понять, что он ждёт не впустую. Вместо этого Глен неловко ошивался около входной двери на протяжении ещё одних пяти минут или около того, задаваясь вопросом, как долго ему придётся ждать — и вообще дома ли находится Шинья. Он действительно не продумал этот момент. Шинья, вероятно, был на своей подработке, а сам Глен просто ждал у его дома как полный идиот— Дверь со щелчком открылась. Глен подскочил на месте, обернулся и столкнулся лицом к лицу с обладателем ярких голубых глаз. Они так и стояли, молча глядя друг на друга, пока всё больше секунд убегало в пустоту, а пульс Глена становился быстрее. Может, это всё из-за нервов или контраста с мрачной погодой, но он поклялся бы, что глаза Шиньи были ярче и намного красочнее всего вокруг, и от них невозможно было отвести взгляд. Поэтому он и не отводил. Глен так и стоял, в девять утра, понятия не имея, где будет происходить разговор, стоял и глазел на Шинью, словно видел его первый раз в жизни. Он сглотнул. — Шинья, я… — Заходи. Снаружи как-то холодновато, а? — Шинья прервал его до того, как ему представился шанс сказать что-нибудь. Художник развернулся — очень быстро — и исчез за дверью своей квартиры. Не говоря ни слова, Глен прошёл внутрь, не сводя взгляда со спины Шиньи и надеясь найти в себе достаточно смелости, чтобы идти с ним бок о бок. Они не разговаривали, даже когда, наконец, вошли в комнату Шиньи и художник направился на кухню, скорее всего чтобы заварить чай или кофе и убить время. Глен использовал эту возможность, чтобы осмотреть квартиру, отмечая незавершённые картины и скульптуры тут и там. До этого момента ему не предоставлялось шанса взглянуть на работы Шиньи нормально, но теперь он мог сказать, почему он зарабатывал этим себе на жизнь. Творческие способности никогда не были сильной стороной Глена — если, конечно, чтение тонн отчётов и прочих бумажек не считается творческой способностью, — и можно было с уверенностью сказать, что в нём не было ни грамма художественного таланта. Он не пожалел времени, чтобы полюбоваться шиньиными скульптурами, впечатлённый тем, как тому удалось создать что-то настолько искусное, да ещё и сделанное из мрамора. Это было странно; статус художника одновременно и шёл, и резко контрастировал с Шиньей. Глен всегда считал его спокойным человеком, скрывающим за улыбкой все свои эмоции. Она создавала такое безмятежное впечатление; впечатление, которое говорило: «Даже если моя жизнь будет подходить к концу, я всё равно буду улыбаться, словно идиот». И теперь он столкнулся с таким противоречием. Всё в Шинье было до жути непредсказуемым. Никогда не знаешь, что он собирается сделать, что произойдёт в следующее мгновение — немного похоже на живопись, и правда что… Чёрт. Он только что сравнил Шинью с произведением искусства? Что за дичайшее клише. — Ну… Как жизнь? Шинья возник перед его глазами, вручая ему кружку с кофе, которое было таким же чёрным и беспросветным, как и вся ситуация в целом. Глен взял протянутый напиток; тепло охватило его ладони, он посмотрел на них и заметил мурашки, пробежавшие по подрагивающим рукам. — Извини за тот поцелуй, — выпалил он. Глаза Шиньи расширились, а затем он коротко рассмеялся. — Я всего лишь спросил, как жизнь…— пробормотал он, всё ещё посмеиваясь, и сел на диван, отхлебнув своего кофе. Оу. Он спросил это? Кажется, Глен его попросту не услышал. — Эм, хорошо — в смысле, ну, ничего особенного ведь не произошло. Я просто подумал, что должен прояснить всё и извиниться. Было чувство, словно прошла вечность перед тем, как Шинья кивнул, сделав очередной глоток кофе. Он поставил кружку на кофейный столик — слишком медленно для терпения Глена — и нахмурился. — Всё в порядке, — сказал он, пожав плечами. — Ты был пьян, я должен был остановить тебя. И вот на этом моменте Глен должен был закончить разговор. Это было бы логичное заключение; они могли бы посмеяться над этим и затем оставить в прошлом, но вместо этого он обратил внимание на кое-что другое. Он обратил внимание на то, как именно Шинья сказал «Я должен был остановить тебя», на то, как подрагивала его улыбка, как он прищурил глаза, и на его голос, который был слишком низким, не таким, который привык слышать Глен. — Почему не остановил? — спросил Глен. Он опустил кружку с кофе на столик и повернулся к художнику, наблюдая за его напряжёнными плечами. Когда взгляд Шиньи резко вспыхнул и остановился на нём, Глен непроизвольно задержал дыхание. — Тогда почему ты поцеловал меня? И снова та самая улыбка на его лице. Глен чувствовал, что Шинья намеревался превратить всё в шутку. Но это не было похоже на неё. В любом случае, почему он поцеловал Шинью? Голос Юу возник у него в голове. «Это так глупо, что ты позволяешь подобному разрушить то, что между вами есть». Что есть между ним и Шиньей… Что бы это ни было, этого было достаточно, чтобы его неприспособленный к алкоголю мозг вынудил его схватить Шинью и поцеловать его. Он наблюдал за художником краем глаза. Шинья больше не смотрел на него, опустив взгляд на свои руки. Они сидели друг напротив друга в тишине, слушая дурацкое тиканье часов — единственный знак того, что время не остановилось, — и оба не могли придумать способ нарушить молчание. Что есть между ним и Шиньей… Для начала, у него был телефон, который постоянно вибрировал из-за его сообщений. Ни дня не проходило без бесконечного потока информации от Шиньи, и хотя изначально Глен считал это раздражающим, он вынужден был признать, что без них чувствовал некую пустоту. Раньше он не осознавал, насколько привязался к постоянному присутствию художника в своей жизни. Глен усмехнулся, но усмешка была пустой и унылой. — Понятия не имею, — признался он. — Я не могу объяснить причину. — Оу. — Шинья чуть сдвинулся с места. — Это нормально. Как я уже сказал, ты был пьян. Мы все делаем ошибки, когда пьяны. — Нет. Глен сказал это на автомате. Он не был уверен, кто удивился сильнее: он сам или Шинья. Момент затягивался, и с каждой секундой на Глена всё сильнее сходило озарение, в чём же он признался, что именно он только что выпалил прямо в лицо Шинье. Это не было ошибкой. Пьяным он был или нет, он не думал, что поцелуй был ошибкой. Он не хотел вернуться в прошлое и изменить тот момент — мать твою, да зачем он вообще извинялся за этот поцелуй? И вместе с этими мыслями он осознал ещё кое-что. Он осознал, что этот парень напротив значил для него больше, чем он мог себе представить. Всё это было похоже на грёбаное озарение. Глен сидел на диване, широко раскрыв глаза, глядя на кофе, к которому едва прикоснулся, и отчётливо понимая, что Шинья ждёт от него ответа. Он вдруг стал невероятно внимательным к Шинье. Он слышал его дыхание, видел, как он нервно теребил пальцами, возможно, не решаясь спросить, что за хрень происходила в мозгу Глена и зачем, чёрт возьми, он проделал этот путь до его дома, только чтобы теперь сидеть здесь, размышляя о своих чувствах. Глен поднял взгляд. Шинья всё ещё смотрел на него, теперь замешательство было отчётливо видно в его глазах. — Эм… Глен? — Он наклонил голову, неуверенная улыбка тронула его губы. — Ты в порядке? Ты странно себя ведёшь. Глен не мог ответить. Он был ужасен, когда дело доходило до словесных объяснений. Он должен был знать, что он ничего не сможет сказать Шинье в лицо, не говоря уже о том, чтобы объяснить всё то, что он чувствовал прямо сейчас. Чёрт, да он сам себе не мог этого объяснить. Всё, что он знал— Шинья думал, что поцелуй был ошибкой. Он ошибался. Глен не ответил. Вместо этого он схватил Шинью за плечо и втянул его в поцелуй. Если бы он наблюдал за этой сценой, а не был её непосредственным участником, Глен бы, вероятно, рассмеялся. Здесь было всё, что можно ожидать от поцелуя: Шинья дёрнулся, его первым желанием было положить руку на грудь Глена и оттолкнуть его от себя, но затем он остановился — и слава богу, что он остановился. Глен ощущал его колебания, то, как медленно губы Шиньи начали отвечать на поцелуй, и как постепенно он сам смягчался и расслаблялся в его объятиях. Именно тогда Глен перестал обращать внимание на то, что было клише, а что нет, вместо этого сосредоточившись на том, как чертовски хороши были губы Шиньи. Он притянул Шинью ближе, зарывшись рукой в его волосы, слыша, как часто забилось собственное сердце, когда тот углубил поцелуй. Было чувство, что всё происходит в другой реальности. Он трезв — и целует Шинью. Он трезв — и целует Шинью, потому что первый притянул его ближе; и он не останавливался. Шинья отстранился первым. Его щёки слегка покраснели, выделяясь на фоне белых волос, и в этот момент Глен признал очевидное — да, художник был слишком, чертовски слишком хорош для этого мира. — Это, ох, это было неожиданно, — сказал Шинья. Он часто моргал, словно это был сон — или кошмар, в зависимости от того, насколько Глен облажался. — Хочешь, чтобы я извинился за это? — Глен не мог не спросить. Он растянул губы в широкой усмешке. Шинья рассмеялся. На этот раз смех был искренним, он отразился в его глазах, и Глен вздохнул с облегчением, потому что знал, что, может быть, он наконец сделал что-то действительно правильное. Когда смех стих, взгляд Шиньи смягчился. — Я не собираюсь извиняться. Глен улыбнулся. За последние дни это была его первая искренняя улыбка. — И я тоже. Они больше не проронили ни слова; просто взяли свои чашки и наслаждались напитками в блаженном молчании. Сидя здесь, в заваленной вещами квартирке Шиньи, Глен смотрел в окно и по-настоящему улыбался, глядя на отвратительную погоду снаружи. Может, он ошибался. Может, погода не была знамением того, что этот день мог превратиться в кошмар — потому что сейчас он определённо не был кошмарным. Вообще-то, день был довольно славным.***
Как только раздался звонок с урока, Юу вскочил со стула и перекинул рюкзак через плечо. Боже, сегодняшний день шёл слишком медленно! Было чувство, что он смотрел на часы годами, отсчитывая десятки минут до момента, когда он, наконец, сможет привести свой план в действие. Даже Мика заметил его нервозность и спросил, не болен ли он, предложив сказать учителю об этом, чтобы его могли отпустить домой. Юу едва не рассмеялся. Типичный Мика, который беспокоится о нём, но не о себе. Итак, на сегодня всё! Это отлично! Сегодня Юу собирался выяснить, что за чертовщину Ферид творит с Микой, а также убедиться, что он никогда не сделает этого вновь. Сегодня он спасёт Мику. — Ферид забирает тебя? — спросил Мику Юу, уже зная ответ. Конечно Ферид его забирает — Ферид всегда забирает Мику. Кивнув, Мика начал медленно убирать свои книги в рюкзак, словно он пытался отсрочить момент своей скорой кончины. Он вздохнул, как только сложил всё внутрь, и посмотрел на Юу уставшими голубыми глазами. — Угу… Ну, что ж, увидимся завтра? — сказал он, натягивая на лицо улыбку; даже Юу мог сказать, что она была фальшивой. — Ага, увидимся завтра. Я сегодня на автобусе, так что не смогу пойти с тобой во двор. Это было ложью. Он вообще не собирался ехать на автобусе. Всё было совсем не так, если честно, но Мика не мог об этом знать. Юу мысленно извинился перед ним, когда улыбка Мики вмиг увяла, а его выражение лицо стало потерянным и одиноким. — И-извини, — стремительно выпалил Юу. — Мне просто нужно быть дома до того, как— — Нет-нет, всё в порядке. Всё равно это всего лишь двор. Я вполне могу пойти один, Юу-чан. Мика легонько ткнул в его щёку, хихикнув, когда Юу дёрнулся на месте от неожиданного прикосновения. Хихиканье звучало немного похожим на всхлип. — Хорошо… Если ты так говоришь, то… — сказал Юу и обнял Мику. Он старался не обращать внимание на то, как быстро его лучший друг вцепился в него, крепко сжимая его футболку и слишком долго не отходя от него, чтобы это можно было назвать обычными объятиями. Чувство вины из-за лжи вцепилось в грудь Юу, и он бессознательно уткнулся лицом в плечо Мики, вдыхая слабый запах яблочного шампуня и дождя. Он всегда терпеть не мог объятия, считая их отстойными и ненужными, однако сейчас всё было не так плохо. Мика был мягким и тёплым. Он определённо мог стоять так дальше, обнимая Мику. Когда он отстранился, Мика смотрел куда угодно, только не на него. Он улыбнулся в пол, развернулся и ушёл так быстро, что Юу даже не смог улыбнуться в ответ. Аргх… Он ненавидел лгать Мике. Кажется, в последнее время он делал это чаще, но всё было ради его блага, так ведь? Он хотел помочь Мике. И он обязательно поможет ему. Это намерение гулко отдалось в его сознании, и Юу сорвался с места, чтобы последовать за лучшим другом, убедившись, что ведёт себя максимально тихо. Он соврал про автобус; он не собирался ехать на нём — да и вообще не собирался домой. Он собирался следовать за Микой и Феридом вплоть до их дома и посмотреть, что за хрень там происходит. Он понятия не имел, где, чёрт возьми, живёт Мика, впрочем, он был уверен, что дом находится в нескольких минутах ходьбы. Ферид всегда забирал Мику без машины, так что можно было с уверенностью сказать, что Юу сможет добраться до их дома на своих двоих. Кроме того, он довольно быстро бегал. Пришло время использовать этот навык с пользой. Поиск Ферида не занял много времени. Высокого мужчину невозможно было пропустить среди других родителей, ждущих своих детей; его длинные волосы и странная одежда выделяли его из толпы. Юу прищурился, когда увидел, что Ферид положил руку на плечи Мики. С такого расстояния невозможно было услышать, что этот ходячий мусор говорил ему, но этого действия было достаточно, чтобы кровь Юу закипела. Даже невежественный идиот мог бы сказать, что Мике было некомфортно с этим парнем! Он был напряжён, обхватывал себя за предплечья и пытался создать максимально возможное расстояние между собой и взрослым. Это продолжалось весь путь до их дома. Юу прятался за машинами и держался на расстоянии нескольких метров от них; достаточном, чтобы видеть их, но также достаточно далеком на случай, если ему нужно будет быстро скрыться. Он держал всё под контролем; он посмотрел кучу фильмов с Джеймсом Бондом, чтобы убедиться, что его план идёт просто замечательно. К счастью, они добрались до дома Мики как раз тогда, когда ноги Юу начали болеть. Он спрятался за деревом и выглянул из-за него, чтобы убедиться, что они оба вошли в дом. Ага, вошли! Теперь он должен был найти способ попасть внутрь так, чтобы об этом не узнал Ферид… Что бы сделал Джеймс Бонд? Хмм, скорее всего он бы прокрался внутрь с пистолетом… У Юу не было пистолета… И он подозревал, что пистолет в их стране далеко не легальная штука, так что он вычёркивался из плана… Ему во что бы то ни стало нужно было пробраться внутрь; может, он сможет залезть через окно или что-то вроде этого? Он добежал до задней части дома и, к своей радости, нашёл там окно, в которое можно было легко забраться. Отлично. Пришло время разобраться с этим дерьмом. Оперевшись на забор, Юу удалось забраться на окно. Мысленно он признался самому себе, что, проделывая всё это, он чувствовал себя настоящим плохишом, а маленькая часть него думала: «Воу, я должен чаще пробираться в чужие дома». Может, в следующий раз. И скорее всего не в дом Мики. Юу споткнулся о подоконник и неуклюже приземлился на пол. Изо рта вырвался небольшой вздох прежде, чем он осознал, что он должен вести себя тихо. К счастью, комната оказалась пуста. Фью. Как много баллов по шкале неудач он бы получил, если бы свалился прямиком в комнату, где находился Ферид? Это точно не кончилось бы добром. Он огляделся, нахмурившись от этих ярко-красных стен и внутренне сжался. Кто вообще красит спальню в настолько яркий цвет? Эта комната не могла принадлежать Мике. У Мики был вкус. Наверное. Юу на цыпочках прошёл по комнате, задерживая дыхание на случай, если Ферид каким-то образом являлся вампиром или кем-то вроде. Ха! А что, если это было причиной, почему Мика был так напуган? Может, Ферид на самом деле был вампиром, и всё это действительно плохая идея, потому что у Юу не было ни шанса выстоять в битве против вампира, не имея при себе никакого оружия. Окей. Он вёл себя глупо. Время быть серьёзным. Действуя максимально тихо, Юу приоткрыл дверь спальни. Снаружи не было никаких признаков присутствия Ферида или Мики. Это было хорошо— Стоп. А это что такое? Это был плач? Юу почувствовал, как скрутило живот. В тот же самый момент каждая клеточка его тела превратилась в боязнь и страх — страх за Мику. Это было серьёзно. Он должен разобраться во всём и спасти своего лучшего друга от того, что с ним происходило! Юу последовал на звук рыданий; с каждым следующим шагом его внутренности сжимались всё сильнее. Его взгляд скользил по коридору, остановившись на двери справа. Она была слегка приоткрыта, но внутри не было ничего видно, кроме темноты, в которой нельзя было что-либо различить. Лестница находилась прямо напротив двери, что было довольно удачным фактом: по крайней мере у него был быстрый путь отступления, если он вдруг потребуется… К облегчению и удивлению Юу, он услышал Ферида внизу. Что-то напевающего Ферида. А также едва различимые звуки… кастрюль и сковородок? Он готовил? Какое облегчение. Готовка занимала много времени, так что у Юу было достаточно времени, чтобы… ну, предпринять хоть что-нибудь. Отлично, он вынужден был признать, что не слишком хорошо продумал эту часть плана. Он просто думал, что должен пробраться в их дом и выяснить, что за чертовщину Ферид творит с Микой, и затем… благополучно положить этому конец. Как-нибудь. Он придумал бы что-нибудь. Сымпровизировал бы. Теперь он знал, что Ферида не было на втором этаже, поэтому он помчался в комнату. Первым, что он увидел, был Мика, съёжившийся на кровати, плачущий, закрывая лицо руками, в окружении почти беспросветной темнотой. Его глаза сверкнули и рот приоткрылся прежде, чем он подскочил на кровати и указал куда-то за спину Юу. — Юу-чан, оглянись! Юу не успел повернуться вовремя. Боль пронзила его голову, когда он врезался в стену. Он услышал крик Мики, а затем у него зазвенело в ушах, когда он заставил себя посмотрел вверх, в пару красных глаз. «Вот дерьмо». Юу дёрнулся — о, чёрт, он держал его за шею своей рукой? Он закашлялся, с трудом ловя ртом воздух, и его лёгкие заполнял страх, потому что что за хрень — что за хрень вообще происходила? Хватка на его горле стала сильнее, и губы Ферида растянулись в жуткой ухмылке, из-за которой каждый нерв в теле Юу напрягся до предела. Он попытался высвободиться из хватки. Ничего не помогало. Юу задыхался, цепляясь за пальцы, сжимающие его шею, и медленно начинал ощущать, как его конечности становится тяжелее. Всё, что он видел, это красные глаза Ферида, этот цвет крови поселял панику в его голове; он должен был лучше подумать обо всём, он был всего лишь ребёнком и— — Нет! «Голос Мики». Юу посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть бегущего к ним Мику. У него было что-то в руке… Лампа? «Погодите, что—» Облегчение накрыло его, когда он освободился. Юу грохнулся на пол, хрипя из-за нехватки воздуха, посмотрел вверх и увидел, что Ферид схватил Мику за его воротник и швырнул его через комнату. Он не знал, что было громче: крик Мики или кажущийся нереальным хруст, когда его ноги врезались в стену. В полном шоке Юу смотрел, как Мика падает на пол, сжимая ногу и кусая губу, чтобы заглушить собственный крик. «О Господи». Это напоминало какой-то кошмар. Чёрт возьми, что происходит? Как всё дошло до такого? Шатаясь, Юу заставил себя встать, удивлённый, что он вообще смог сделать это, учитывая, насколько слабым ощущалось собственное тело. Ферид возвышался над ним, улыбаясь, словно он преследовал свою добычу, подбираясь всё ближе и ближе; и всё те же красные глаза загоняли Юу в самую пучину страха. Он всхлипнул, отступив назад, запинаясь и надеясь что, чёрт, чёрт-чёрт-чёрт, ему нужно было что-то, что помогло бы ему защититься или заставило бы чувствовать себя безопаснее. Это было настоящим кошмаром. — Юу-чан, как мило с твоей стороны, что ты заглянул к нам в гости, — насмешливо произнёс Ферид. Его голос прорвался сквозь мысли Юу, из-за чего стало труднее сосредоточиться, потому что всё, о чём он мог думать, это: «Чёрт, этот парень сумасшедший». Из-за его ухмылки Юу хотелось заплакать. Он не собирался плакать. Юу вскочил на ноги. Помощь. Вот, что ему нужно. Ему нужно позвонить кому-нибудь; в полицию, Глену, Шинье — да, чёрт возьми, хоть кому-нибудь. — Куда это ты собрался? Голос Ферида следовал за ним по пятам, словно призрак. Юу не оглядывался. Он побежал к двери, зная, что Ферид идёт за ним, а значит, по крайней мере сейчас, Мика был в безопасности. Мысль бросить Мику, когда тот был ранен, не доставляла Юу ни капли удовольствия, но что ещё он мог сделать? Ему нужно было найти дурацкий телефон и позвонить в полицию — чёрт, почему сегодня он не принёс свой телефон в школу? Как, чёрт возьми, он собирался отыскать место, из которого он мог бы позвонить кому-нибудь без угрозы нападения Ферида с намерением убить его? Юу тряхнул головой. «Не время паниковать». Он спустится по лестнице— Что-то схватило его за волосы. Он потерял равновесие, пытаясь схватиться за перила, чтобы удержать себя на ногах, но Ферид вцепился в него ещё сильнее и рассмеялся ему на ухо. Это было последним звуком, который услышал Юу перед тем, как полететь с лестницы вниз. Он даже не осознал произошедшее. Всё, что он чувствовал, это боль, обжигающую, раздирающую, когда его затылок столкнулся с полом. Звон стал терзать ещё сильнее. Его руки и ноги стали тяжёлыми, практически онемели, и веки Юу сомкнулись, унося его в гораздо более спокойное место, чем это— Мика. Нет. Он нужен Мике. Юу заставил себя шевельнуться. Всё вокруг кружилось. Горело. Он почувствовал, как что-то стекает по лбу, но проигнорировал это, чтобы не поддаться ещё большей панике. Ему нужно спасти Мику. Спасти Мику… Эта мысль подталкивала его, Юу опёрся на локти. В тот же момент что-то будто схватило его за горло. Он поперхнулся, давясь воздухом, и, цепляясь за грудь, закашлялся в свои руки. Кровь. Кровь. Всё вращалось. Его сознание кричало. Он хотел заплакать, убежать, обратить вспять этот дурацкий план. Но что было ещё важнее — он хотел спасти Мику. Как, чёрт возьми, он мог сделать это, если он не мог спасти даже самого себя? У него осталось достаточно сил, чтобы увидеть, как Ферид спускался с лестницы, глядя на него с самодовольной ухмылкой, которая уничтожала остатки стойкости Юу. Чёрт. Юу сжал кулаки. Ферид сделал последний шаг. Чёрт. — Ферид, я дома— Ох изумления разрезал пространство между ними. Юу с трудом поднял голову и увидел розовые волосы. Миниатюрная женщина, прикрывающая рот рукой и смотрящая на них широко раскрытыми красными глазами; она стояла около двери, не моргая, словно лишний элемент разворачивающейся здесь картины, из-за чего Юу задался вопросом: «Это всё реально или происходит у меня в голове?» Трудно было собраться с мыслями. Всё, что он чувствовал, это ужасную тяжесть с каждой косточке тела и кровь, стекающую по его лбу и губам. Дерьмо. Женщина прошла вперёд и вонзилась жёстким взглядом в Ферида, её рот изогнулся в непреклонную линию. — Что за чертовщина тут происходит?