***
Шинья считал, что ему, вероятно, нужно прыгнуть выше головы. Или, по крайней мере, близко к этому, потому что это такое клише, настолько, что почти жалко. Он пожал плечами. Не то чтобы он не делал подобного раньше. В прошлом он встречал огромное количество незнакомцев; смотрел на лица в автобусе, запоминал их, а некоторые даже ваял. Это было нормально. Нечего было стыдиться. Он провёл пальцем по альбому, выводя толстые линии так, чтобы они смягчали челюсть. Чёрный уголь окрасил его пальцы, уставшие и зудящие от многочасового рисования на одном и том же месте, но он всё ещё не собирался уходить. Впервые за долгое время он действительно наслаждался тем, что рисовал. И всё благодаря лицу Глена. Часть Шиньи хотела разорвать страницу и выбросить клочки из окна — вот только это было пустой тратой бумаги, а этот скетчбук стоил ему целое состояние, так что нет, спасибо. Он уже собирался вновь взять в руки уголь, как вдруг телефон в кармане завибрировал. Ещё не успев достать его, он уже знал, кто это был. Глен был ещё на работе, так что он не мог позвонить ему в это время. Конечно же, на экране он увидел имя Крул. — Хей, что случи— — Кажется, у меня кризис среднего возраста, Шинья. Ну. Это было слишком внезапно. Шинья отложил скетчбук в сторону. Зная Крул, ему потребуется сосредоточить всё внимание на этом телефонном разговоре. — Что случилось? — спросил он. — Ферид сказал, что ему предложили работу получше, в Синдзюку. — Эм… Ну, я рад за него? — Нет-нет! Не в этом дело! Синдзюку находится в нескольких часах езды отсюда, так что он сказал, что это может быть нашим шансом начать лучшую жизнь, как семья, но я не слишком уверена. Оу. Вот это было ещё внезапнее. Крул думала о переезде в другой город. Мысль «А как же я?» пронеслась в его сознании. Он бы хотел, чтобы этого не произошло. В отличие от него, жизнь Крул двигалась в правильном русле. Она нашла любимого человека. Теперь у неё была семья. У неё были все права на то, чтобы уехать и начать новую, лучшую жизнь. Бог знал, Шинья пытался сделать это в течение целого года. Так что Шинья проглотил ком в горле и выдавил улыбку. — Что же тебя останавливает? — спросил он. — Ты всегда говорила мне, что хочешь выбраться из этого города. — Знаю, я знаю. Мне просто кажется, что всё происходит слишком быстро. — Ты сказала Мике? Шинья сомневался, что Мика обрадовался бы таким новостям. Мике всегда нравилось жить в этом городе; возможно, сейчас даже больше обычного, поскольку у него появился лучший друг, Юу. Хотя… Это напомнило ему, что он до сих пор не говорил с Крул по поводу Мики. — Еще нет. Я не уверена, хорошо ли на нём скажется переезд в новый город. Шинья нахмурился. — Думаешь? — Я не знаю. В данный момент я готова попробовать. — У тебя есть какие-нибудь идеи, что может его беспокоить? Это длится уже довольно долго. Он услышал, как Крул сделала глубокий, долгий вдох. Она звучала устало и, определённо, подавленно. Шинья почувствовал острою боль вины; он привык помогать своим друзьям, особенно тем, кто в этом нуждался, как она. — Понятия не имею. Каждый раз, когда я его спрашиваю, он говорит, что всё в порядке. — Хмм… — Шинья постукивал ногами по полу, погрузившись в раздумья. — Я заметил, что у него поднимается настроение, когда он находится вместе с Юу-куном. — Я тоже это заметила. И из-за этого я чувствую себя жалкой: маленький ребёнок помогает Мике взбодриться лучше, чем я. — Крул, ты же знаешь, это не— — Без разницы. В любом случае, что там с Курето? Резкость, с которой Крул задала этот вопрос, остановила Шинью от продолжения разговора о Мике. Он покачал головой. Невозможно было перечить Крул, когда она была в таком настроении. — Я не знаю, — признался Шинья. — Я ничего не слышал о Хиираги уже несколько недель. — Думаешь, они сдались? Художник усмехнулся на это. — Сомневаюсь. Хиираги так просто не сдаются. Особенно Курето. Если бы в мире существовало что-то невозможное для его брата, это заставили бы сдаться. И в дальнейшем ещё и пожертвовали бы на благотворительность. — Почему ты просто не заявишь в полицию или ещё что в этом роде? Шинья почти рассмеялся. Его передёрнуло от одной только мысли о попытке сделать это. Он уже усвоил жестокий урок: попытка бороться с его семьёй обязательно закончится не с самыми лучшими последствиями. Лучше сбежать и прятаться всю оставшуюся и, несомненно, печальную жизнь вместо того, чтобы рисковать жизнями тех, кто ему дорог. Опять. Всё уже было плохо, когда единственной, кого ему нужно было защищать, была его мать. Но сейчас… Крул. Мика. Юу-кун. Глен. Их лица пронеслись перед глазами, их улыбки, не подозревающие о том, в какой опасности они находятся только из-за того, что он привязал их к себе. Он не мог позволить пострадать и им тоже. — Неа, — сказал Шинья, выдавив смешок. — Я сам справлюсь. Не волнуйся. — На тебя охотится твоя жуткая семья. Конечно же я буду— стоп. Что? Шинья нахмурился. — А? — Ферид? Что ты имеешь в виду? Что?! Мика, что случилось? Она больше не с ним говорила? Что за чертовщина происходит? — Крул, что не так? Что-то случилось? — Мика. Он ввязался в драку в школе— — Что?! — Шинья непроизвольно повысил голос. Мика? Мика, этот маленький блондинистый ребёнок, который и мухе навредить не может, даже если та укусит его за руку? Мика? — Да, — сказала Крул, и, судя по её голосу, она была абсолютно сбита с толку. — Мне нужно идти. Я собираюсь попытаться поговорить с ним. Тон её голоса говорил о том, что она уже сдалась. Шинья даже не успел ответить ей или пожелать удачи, так резко она повесила трубку. Тишина вновь наполнила комнату. Он не знал, сколько времени прошло перед тем, как он вздохнул и убрал телефон в карман. Даже после этого у него больше не было настроения рисовать. Как только он перестал об этом думать, он не мог не заметить, что всё изменилось. Он слишком сильно зависел от повседневной рутины (проснуться, порисовать, поговорить с Микой, поговорить с Крул, поспать, повторить), поэтому он не сразу сообразил, что, когда в этот список добавился пункт «поговорить с Гленом», всё и правда изменилось. Может быть, это произошло потому, когда он попытался погнаться за собственным счастьем? Его семья снова начала охоту за ним, а жизнь его лучшей подруги рассыпается на части. Окей, вероятно, он не должен во всём винить себя, но Шинья не мог не думать, что крошечная часть него всё ещё пытается найти частичку счастья в этой жизни, тогда как в действительности жизнь — то ещё дерьмо. Мягко говоря. Его телефон зажужжал. Воу, Крул уже закончила говорить с Микой? На экране светилось имя Глена. Оу. Шинья открыл сообщение и рассмеялся в следующую же секунду. Вот так запросто он мог забыть о своих проблемах — всё благодаря этому парню, и дело даже не в его чувствах к нему. «Если ребёнок ввязывается в школьную драку, стоит ли посадить его под домашний арест?» Значит ли это, что Юу-кун тоже был вовлечён в эту драку? Стоп. Он дрался с Микой? Конечно же нет. Шинья не мог представить этих двоих, колотящих друг друга… Конечно, у Юу-куна был вспыльчивый характер (что было немного похоже на Глена, если честно), но он сомневался, что этот ребёнок когда-нибудь поднял бы на Мику руку. Они были близки. Это было мило. «Ты посадил Юу-куна под домашний арест?» — спросил Шинья. Он уже представил себе эту картину: Глен кричит на Юу, Юу кричит на него в ответ, возможно, снова угрожая ударить по бойлеру. Может быть, это даже случилось. Может, в данный момент Глен стоял на остатках своего разрушенного особняка, потому что его племянник затопил дом, будучи посаженным под домашний арест. Такое ведь и правда могло произойти. «Ага. Он кинул в меня ботинок и послал сосать член» Последняя часть предложения породила в сознании Шиньи картину, которой он наслаждался немного слишком сильно. Глен прислал ещё одно сообщение. «Теперь на этой неделе мне нужно идти на встречу с его учителем. Оценки Юу, по всей видимости, такие дерьмовые, что учитель собирается жаловаться мне по этому поводу. Чёрт. У меня нет на это времени» Ох, милый. Он практически чувствовал гнев Глена, исходящий только от одного этого сообщения. «Тебе нужно сделать перерыв и немного отдохнуть» Шинья понимал: шанс, что Глен действительно последует его совету, был равен нулю, но ему и правда это было нужно. Бизнесмен практически всегда был в состоянии стресса или злости. Или сразу в обоих состояниях. Обычно — в обоих. «Не думаю, что это возможно» Шинья закатил глаза. Ну кто бы сомневался. В любом случае, как такой чопорный человек, как Глен, вообще расслабляется? По каким-то причинам в его сознании всплыли те дни, когда они вместе с Крул ходили в клубы. Это были ночи, наполненные туманными воспоминаниями о слишком большом количестве выпитой текилы и Крул, которую из-за него едва не арестовали. Время, также известное как Месиво. Но это было весело. Он задался вопросом: как стал бы выглядеть подвыпивший Глен, и застрочил сообщение прежде, чем успел хорошенько обдумать своё решение. «Мы с тобой должны пойти повеселиться. Я помогу тебе расслабиться» Вот чёрт. Это сообщение звучало слишком двусмысленно. Шинье захотелось выбросить телефон из окна. «Что» Окей. Не улучшило ситуацию и то, что Глен ответил всего лишь одним словом. Вау. «Хороший способ расслабиться — это выбраться куда-нибудь и напиться. Так что я предлагаю тебе сделать это со мной. Тебе нужно немного повеселиться вместо того, чтобы испытывать стресс 24/7» Он понятия не имел, что сейчас творил. Разве не он ненавидел себя за то, что пытается урвать свой кусочек счастья, меньше, чем пять минут назад? Шинье захотелось рассмеяться. Часть него чувствовала себя жалкой, просто за попытку что-то предпринять. Не то чтобы Глен когда-нибудь стал бы испытывать чувства к нему. Но даже так он не мог перестать обнадёживать себя мыслями о том, что, может быть, только может быть, если он будет проводить больше времени с Гленом, тогда всё будет в порядке. Он забывал о своих проблемах, находясь рядом с Гленом. Он забывал обо всём на свете, фокусируясь лишь на осознании, как приятно было волноваться о таких простых вещах как чувства и любовь вместо того, чтобы вспоминать прошлое. Ему нужно было что-то, чтобы забыть своё прошлое. «Ты серьёзно?» Сообщение Глена было как всегда коротким. Впрочем, Шинье и этого было достаточно, чтобы отодвинуть в сторону депрессивные мысли и сосредоточиться на данном моменте времени. Поэтому он проигнорировал свои проблемы и снова застрочил сообщения. «Очень серьёзно. Пойдём повеселимся со мной хохохох СДЕЛАЙ ЭТО» У него было чувство, что Глен не станет его слушать, потому что, в конце концов, с каких пор Глен вообще кого-то слушал кроме себя самого? Может, если Шинье прислать больше сообщений… Этак с дюжину, тогда… «ТЫ ЗНАЕШЬ ЧТО ХОЧЕШЬ ПОЙТИ :))))» «ДАВАЙ НАПЬЁМСЯ» «ПРОЖИВИ ЖИЗНЬ НА ПОЛНУЮ КАТУШКУ» «CARPE DIEM»* «MEMENTO MORI»** «стоп нет это уже о смерти нбг***» «!!!!!!» «xD» «Ты же знаешь, я собираюсь спамить тебе до тех пор, пока ты не скажешь да». «Верно же» «ВЕРНО» «В Е Р Н О» Пять минут спаминга — и он, наконец, получил входящее сообщение от Глена, полностью написанное капсом: «ТЫ ЧЁРТ ВОЗЬМИ МОЖЕШЬ ОСТАНОВИТЬСЯ. ЛАДНО. Я ПОЙДУ С ТОБОЙ НО ПРОСТО ЗАТКНИСЬ УЖЕ» Шинья позволил себе возликовать вслух. Что за чёрт. Это и правда сработало? Глен это серьёзно? «Йай хохохохохо Встретимся сегодня вечером ;) » Ответ Глена был коротким и привлекательным. Прямо в точку. «Иди на хуй» Он будет считать, что это было «Да». Шинья убрал телефон и улыбнулся. Глупо, что что-то настолько банальное сделало его счастливым, но он напомнил себе, что всё это когда-нибудь закончится. Он никогда не позволял себе заблуждаться, думая, что счастье будет длится вечно. Он мог лишь попытаться оберегать его до тех пор, пока всё не закончится. Это единственное, что он мог сделать в данный момент.***
Удивительно, что синяки не болели, учитывая, как сильно он нервничал. Мика считал, что было легче игнорировать ноющие из-за драки конечности, когда перед ним встала необходимость объяснять матери, что именно произошло. С находящимся в комнате Феридом. И это фактически означало, что он не сможет объяснить ей ничего. Не тогда, когда он находился рядом. Мика не отрывал взгляда от пола. Он не мог посмотреть на мамочку, не тогда, когда её лицо было наполнено разочарованием. Как обычно. И он определённо не мог посмотреть на Ферида. Он услышал, как его мать вздохнула. Это было единственным, что она делала в последние дни. — Что случилось, Мика? — спросила она. В её голосе не было слышно никаких эмоций, и Мика подумал, что это было намного хуже. Это выглядело так, словно она уже махнула на него рукой. На самом деле он не осуждал её. — Раньше ты никогда не ввязывался в неприятности в школе… Я просто не понимаю, что с тобой происходит. «Хорошо», — подумал Мика. Чем меньше она знает, тем лучше. Он сказал, что это хорошо, но в то же время его сердце внутри него разрывалось на части. Мика сглотнул. Сухость в горле никуда не пропала. — Мика сказал, что те дети издевались над ним. Его голова дёрнулась от голоса Ферида. Он смотрел на него своими красными глазами, с этим фальшивым беспокойством на лице, из-за которого Мике хотелось закричать. Его мать медленно нахмурилась, проглотив наживку. Она повернулась к нему, выглядя обеспокоенной, какой и должна быть любая мать. Мика ненавидел это. — Что? Почему? Ты пытался дать отпор? — она сделала несколько шагов вперёд, её рука потянулась к нему. Беспокойство плескалось в её красных глазах — но здесь было кое-что ещё. Красный. Мика слишком привык к глазам Ферида: красный, наполненный злостью, красный, наполненный вожделением, красный, напоминающий ему о том, что он никогда не избавится от этого, он никогда не вернётся в свою прежнюю жизнь. Красный, наполненный беспокойством, был нереален. Мика вздрогнул. Рука его матери застыла в пространстве. И опустилась. Беспомощно. Мика ненавидел себя за то, что вздохнул с облегчением. — Вот почему он ведёт себя так странно, Крул. Всё это время дети в школе задирали бедного Мику. — Ферид положил руку на плечо его матери, его голос был мягким, слова — правдоподобными. Ядовитыми. Желание закричать практически вырвалось на свободу. «Это не правда! Он лжёт! Это из-за него! Он виноват во всём!» Но он не мог перестать смотреть в глаза Ферида. Они были нацелены прямо на него, приковав его к месту, как они обычно делали и всегда будут. Мика ничего не сказал. — Это… Это правда, Мика? — Глаза мамочки заблестели. Она выглядела так, будто сейчас расплачется. — Ты скрывал это всё это время? Нет нет нет нет НЕТ НЕТ НЕТ Ферид всё ещё смотрел на него. Красные глаза. Его губы были растянуты в той улыбке, улыбке, от которой по позвоночнику Мики пробежала дрожь, сердце забилось в страхе, а кровь похолодела, в его глаза ударили слёзы, которые он не хотел показывать. Не перед своей матерью. Ферид не прекращал смотреть на него. Мика сглотнул. — Д-да… — выпалил он, ненавидя себя. — Это… это правда. Улыбка на лице Ферида стала шире. — Ох, Мика… — Его мама заключила его в объятия прежде, чем он успел среагировать. Мика застыл, утонув в аромате роз от её духов; духов, аромат которых обволакивал его каждый день, но теперь он даже не помнил, когда в последний раз его мама обнимала его. Он не шевелился. Её объятия стали крепче, давя на синяки, скрытые под одеждой. — Всё в порядке, милый, — успокаивала она, гладя его светлые волосы, так, как она делала раньше. У него остались смутные воспоминания о том, как она посмеивалась каждый раз, играясь с его волосами, наклоняясь ближе, потому что чувство маминых пальцев в его волосах всегда помогало ему уснуть. Теперь он задерживал дыхание и ждал, когда она отпустит его. — Я рядом. Я здесь, рядом, — сказала она. — Никто не сможет причинить тебе вред. Ему хотелось рассмеяться. И заплакать. Краем глаза он видел Ферида, глядящего на них. И улыбающегося. Его мать отодвинулась, но всё ещё находилась на расстоянии вытянутой руки и улыбалась ему мягкой, нежной улыбкой, которую он впервые видел на её лице. — Всё в порядке, Мика. Тебе больше не придётся терпеть этих хулиганов. Мы скоро переезжаем. Всё остановилось. Её слова проплыли по воздуху, кружась вокруг него до тех пор, пока всё потеряло свой смысл. Мы скоро переезжаем. — Ч-что? — прохрипел Мика. Этого не может быть… Нет. Его глаза метнулись к Фериду. Острые, белые зубы ярко выделялись на его лице, когда его улыбка превратилась в тошнотворную ухмылку. Нет. — Да, переезжаем, — кивнула мамочка, всё ещё улыбаясь. — Я собиралась сказать тебе позже, но теперь ты можешь больше не волноваться. Ферид получил новую работу, а также у него уже есть дом для нас всех. В следующем месяце мы переезжаем в Синдзюку. Синдзюку. Он был в трёх часах езды отсюда. Всё вокруг него словно разбилось на части. Стена, которую он построил вокруг себя, дала трещины, и он почувствовал, как слёзы потекли по щекам подобно острым бритвам. Всё время, что он рыдал, его мать обнимала его и говорила, что всё в порядке, что он может плакать и что она знает, что он напуган и что он больше не один. Она ничего не знала. Теперь он точно будет один. Мика заплакал сильнее, обмякая в руках матери, тогда как Ферид наблюдал за ними с этой насмешливой улыбкой на лице.***
Юу не понимал, почему именно сегодня у него никак не получалось заснуть. Соблазн спуститься вниз и поиграть в PS4 был велик, потому что Глен всё равно не мог ему помешать. Сегодня глупый Глен отправился развлекаться с Шиньей… Он не мог узнать, играл ли Юу в игры, даже будучи посаженным под домашний арест… Домашний арест. Тьфу. Это отстой. Не он начал драку! Конечно, именно он нанёс первый удар, но только потому, что этот розововолосый ублюдок заставил его! И вообще эта драка была нечестной. У того была куча друзей, которые помогали ему! Юу мог нокаутировать его в одиночку, если бы к этому придурку не присоединилась его дебильная банда. Чёрт. У него болела голова. Треснуться ею об землю было не самой приятной вещью — от слова совсем. Определённо не стоило проделывать этого вновь. Он не помнил, что случилось после этого. Всё, что он знал, это то, что Глен забрал его из школы и посадил под домашний арест, а затем сам Юу закатил истерику. И теперь Глен ушёл развлекаться (БЕСИТ), в то время как Юу застрял в постели, да еще и БЕЗ УЖИНА. Всё верно. Глен даже не позаботился о том, чтобы приготовить ему ужин. Этот придурок! Часть Юу боролась с соблазном еще разок вдарить по бойлеру, просто чтобы— Он услышал стук в окно. Глаза Юу расширились. Чёрт. Это ещё что за хрень? Стук становился громче. Юу взвизгнул. Чёрт! Он был дома один! Что, если там был кто-то, что хотел убить его? Тогда Глен вернётся домой и найдёт его труп, а Юу никогда не сможет заполучить платиновый трофей в Grand Theft Auto V. Вот чёрт! Постукивания превратились в громкие удары. Юу в панике оглядел комнату на предмет наличия годного оружия. Он знал, что где-то здесь была бейсбольная бита… — Юу-чан. Юу-чан, это я. Стоп. Этот тихий голос. Только один человек называл его «Юу-чан». Юу выбрался из кровати и практически порвал свои шторы, раздвигая их. За окном, неловко сидя на ветке дерева, был Мика. Что за чёрт. Он широко открыл окно, высунув руку, чтобы блондин мог за неё схватиться. Мика уверенно вцепился в неё, немного качаясь, и свалился в комнату — прямо на Юу. Они приняли сидячее положение, и Юу застонал, поскольку был едва не расплющен Микой, в то время как тот бормотал почти беззвучные извинения. Окно всё ещё было открыто, впуская в комнату сильные порывы ветра, из-за которого руки Юу покрылись мурашками. Но он не пытался закрыть его. Не тогда, когда Мика находился прямо перед ним в одиннадцать часов вечера. После того, как пробрался сюда через окно. В одиннадцать часов вечера. — Что за чёрт, Мика? — вопросил Юу, тыкая пальцем в его плечо. — Почему ты здесь? Твои родители вообще в курсе? Плечи Мики начали трястись. Он смеётся? Что за фигня? Кто врывается в чужой дом и начинает смеяться? Да, Мика был странным, но даже Юу не ожидал от него подобного. Боже! Вздохнув, Юу схватил Мику за плечи и— Оу. Теперь он увидел его лицо. Слёзы стекали по щекам, очень много слёз, казалось, что им нет конца и края, и Юу осознал, что он трясся не из-за смеха. Он плакал. Мика плакал. — Мика, чёрт, что произошло? Юу ослабил свою хватку, перестав сжимать плечи Мики так сильно, и наклонился ближе. Чёрт. Он правда не умел утешать людей, но… Это же Мика. Поэтому Юу обернул руки вокруг рыдающего мальчика, неловко обнимая его. Он мысленно вздохнул с облегчением, когда почувствовал, что Мика расслабился, зарывшись лицом в его футболку, так что Юу вскоре ощутил, как та намокла от его слёз. Тем не менее, он не двигался. Он никогда не утешал кого-то подобным образом, но тот факт, что он был нужен Мике… Впервые в жизни он был нужен кому-то. Юу обнял Мику ещё крепче. — Ю-Юу-чан… — голос Мики был приглушённым из-за объятий. Его руки вцепились в футболку Юу, явно не собираясь её отпускать. — Юу-чан, я больше не могу это делать. Несмотря на то, какими тихими были слова, они ворвались в сознание Юу. Он ослабил объятия, чтобы посмотреть в лицо Мики. Мика не смотрел на него в ответ. — Что… О чём ты? — спросил Юу. Он слышал, как скачет его пульс. Он ждал, пока Мика посмотрит на него, скажет что-нибудь, отреагирует, сделает хоть что-то. Всё, что делал Мика, это смотрел на свои руки, пока слёзы продолжали стекать по его лицу. — Я… Я не могу… Я не могу делать это, — всё, что он продолжал говорить. — Я не могу. Я не хочу больше находиться здесь. Я не могу. Не могу больше делать это, Юуу-чан, я просто хочу, чтобы всё закончилось. Я хочу, чтобы всё закончилось. Юу хотелось встряхнуть его. Ничего не имело смысла. Мика продолжал повторять одни и те же слова: я не могу, я не могу, не могу, и вскоре он прижал руки к лицу, не переставая плакать. Рыдания наполнили комнату Юу — в сочетании с резким ветром, дующим из открытого окна. Юу лишь сидел. Глядя на то, как Мика ломается прямо на его глазах. — Что произошло? — снова спросил Юу, надеясь, что на этот раз Мика не станет лгать ему. — Мика, пожалуйста, расскажи мне. Я хочу помочь тебе. Наконец, Мика посмотрел на него. Его глаза были красными, опухшими и наполненными страхом. — Ферид, — сказал он, его голос дрожал сильнее, чем ветер. — Это всё из-за Ферида.