Когда исчезает тень?

Акаши отстранился от поцелуя и взглянул на Куроко. То, что он с ним сделал, несомненно, изменило Тецую. Такого, какой он сейчас, любить нельзя или даже… невозможно. Только испытывать жалость, отвращение, презрение. Снисходить до него и делать одолжение одним лишь своим присутствием. Целовать в качестве поблажек и… трахать в качестве поощрения. Акаши вцепился когда-то в эту идею как в надежду на то, что он избавится от своих чувств к Куроко. Всё просто: заполучить его в абсолютное пользование, исчерпать, истратить, испить до самого дна, утолив долгую, невыносимую жажду по этому человеку. И отдать другим, чтобы сгубить, осквернить и испачкать. Тогда бы… пить его больше не захотелось. К этому взывала та часть Акаши, которая всегда тяготилась своих чувств. Тот Акаши, который когда-то признался Куроко в любви, но из-за стыда обозвал это шуткой… Он попытался найти для себя что-то важнее глупых и, как он считал, неправильных чувств. И Акаши нашел это… в победе. То, чего можно добиться, не открываясь другим. То, в чем легко признаваться и о чем легко говорить. «Людьми надо пользоваться, чтобы достигать победы, а не побеждать, чтобы достигать людей», - и в этом была новая истинна для нового Акаши. Но Куроко его победил и тем самым укрепил хрупкое равновесие между двух сторон капитана, привнеся общую цель: насытиться, избавиться и… победить. Идеальный просчет привел Акаши к результату достойному его ожиданий: Куроко был им взят, повержен и испорчен. Однако… Акаши все еще желал им обладать. И это не нравилось капитану. Он резко оттолкнул Куроко и тот повалился спиной на мягкую поверхность ковра. Акаши посмотрел на него сверху вниз, по-прежнему сжимая в руке веревку. Пустой безучастный взгляд Куроко. Его бледные искусанные и избитые губы. Дрожащие забинтованные руки. Он, Акаши Сейджуро, хочет… вот это? - Акаши-кун… - тихо произнес Куроко. В его пустом взгляде появилось что-то еще. - Атсуши не врал, - твердо произнес капитан, слегка натянув поводок. – Или ты думаешь, что кому-то теперь нужен? – удивленный тон и жестокая улыбка на губах. Куроко закрыл глаза. В его, немного другой реальности Акаши этого не произнес. - Акаши-кун сказал, что он меня любит, - тихий голос Тецуи. Акаши немного удивился тому, что Куроко об этом помнит. - Это… была шутка, Тецуя, - после недолгого молчания произнес капитан. - Нет! – Тецуя закрыл ладонями лицо, пряча выступившие слезы. - По-твоему, я вру? – С этим словами Акаши резко сел ему на бедра и, намотав веревку к себе на кулак, снова ее натянул. Он наклонился к Тецуе. – Смотри на меня. Куроко тут же отвел руки и открыл глаза. Красивое лицо капитана было прямо напротив. Он подался вперед и коснулся губ Акаши. Такая смелость оказалась неожиданной для них обоих. Куроко только прижался, но капитан приоткрыл рот, желая позволить ему эту дерзость. Поцелуй получился нежным, трепетным и каким-то… испуганным. Акаши отпустил веревку и положил обе руки на забинтованные запястья. Вжимая Куроко в пол, ответил долго и страстно. Это было то самое тепло и тот самый свет, в котором так нуждался Куроко. Это было похоже на ту самую взаимность и любовь, которую когда-то желал Акаши. Удовлетворяя свою жажду, им обоим почему-то было невыносимо больно. Куроко больше не хотел исчезать, но если он останется без Акаши, без самого главного света, он обязательно исчезнет. Акаши не хотел его больше никому отдавать, но… - Это был… последний раз, - тяжело выдохнул капитан, отстраняясь от поцелуя. Но он не может позволить себе проиграть даже собственным чувствам. Даже Куроко. Нет, особенно Куроко. - Акаши-кун, я… свободен? – спросил Тецуя. Вид мальчика и этот вопрос… Так глупо и так наивно. Акаши приглушенно рассмеялся и отпустил его руки. - Конечно, нет. Для чего, по-твоему, на тебе вот это? – Акаши снова взял в руку веревку, напоминая Тецуе о его положении. - Чтобы быть… с Акаши-куном, - робко ответил Куроко. Улыбка исчезла с лица капитана. - Ты уверен, что хочешь мне принадлежать? Куроко коротко кивнул. На его щеках появился слабый румянец, а рот приоткрылся, будто бы желая продолжения поцелуя. Акаши почувствовал, как в штанах становится тесно от возбуждения, которое вызывал этот вид. Куроко его хотел! И не просто хотел, а призывал всем своим видом себя взять. - Ты такой… двуличный, Тецуя, - усмехнулся Акаши. Он провел указательным пальцем по его губам, а потом с легкостью проник в приоткрытый рот. Там было мягко, горячо и скользко… - Хочешь меня? Куроко облизал палец, отстранился и тихо произнес: - Да… Веревка выпала из руки капитана. Опомнившись, Акаши вцепился в свой красный галстук и судорожно его оттянул. Дыхание стало тяжелым, а резко усилившееся возбуждение словно обжигало все тело изнутри. Он обещал себе больше не трогать Тецую, не целовать и даже не хотеть его. Но… когда дело доходит до чего-то низменного, базового, только физического, контролировать себя сложно даже абсолютному человеку. Акаши поднялся и отошел к столу. Облокотился на его край, встав к Тецуе спиной, все еще оттягивая одной рукой галстук. - Акаши-кун… ты… в порядке? – тихий голос Тецуи. В нем не было заботы или жалости, но и ни капли равнодушия. В этом голосе просто не было ничего. - Убирайся, - резко ответил Акаши, не взглянув на Куроко. - Я… не могу. Акаши вздрогнул от неожиданных прикосновений. Руки Тецуи обхватили его, обнимая сзади, а ведь он даже не заметил, как тот поднялся и подошел. Акаши усмехнулся. Природная незаметность снова вернулась? - Я разрешаю тебе уйти. Совсем, понимаешь? Ты свободен, Тецуя. – Акаши убрал его руки, но так и не взглянул, продолжая смотреть на темную гладкую поверхность стола. Возбуждение никуда не ушло. Наоборот, его стало еще больше. Акаши не хотел это принимать. Он просто не мог это принять… - Акаши-кун. – Тот же голос Тецуи. Кажется, он не собирался уходить. Взгляд капитана скользнул по ручкам канцелярских ножниц, которые торчали из баночки на столе. Он, не задумываясь, вынул их и резко развернулся. Тецуя в страхе отпрянул назад, но Акаши ухватил его за руку и снова притянул к себе. Куроко заметил металлический блеск, зажмурился, а затем почувствовал холод стали на шее. На мгновение он подумал, что это тот самый конец, его исчезновение. Ему представилась темнота, в которую больше никогда не сможет ворваться свет. Куроко открыл глаза. Акаши стоял перед ним, сжимая в руке веревку с разрезанной петлей. Шея была свободна, но… почему-то Тецуя не испытал облегчения. - Видишь? – спросил Акаши, тяжело дыша. – Ты свободен, уходи. Куроко не знал, с каким трудом капитану даются эти слова. Акаши почти справился с возбуждением, но его мысли впервые за долгое время пребывали в хаосе. План был идеален, и все прошло так, как он хотел, но… Он посмотрел на веревку в своих руках. Куроко должен был ползать перед ним на коленях, быть его игрушкой и зверьком. Отталкивать от себя, быть неприятным, не нужным, жалким… Все так и произошло, план идеально приведен к своему завершению. Тогда почему же… почему же… почему сейчас он чувствует жалким себя? Почему он все еще хочет Куроко, ставшего из-за него… таким? Куроко сделал несколько шагов назад, не отворачиваясь от капитана… из-за страха, или быть может из-за того, что он хотел смотреть на него еще какое-то время, прежде чем уйти. Он не верил, что свободен. Куроко просто делал то, что велел капитан. Уйти, значит уйти. Если бы он сказал что-то еще, Куроко с радостью бы это сделал. Возможно, он бы даже умер, если бы так захотел Акаши. На мгновение Куроко все же допустил: а что если Акаши хочет от него избавиться по-настоящему? Навсегда? Вдруг он и правда свободен? Эта мысль показалась ему глупой и даже смешной. Уголки губ дрогнули и приподнялись в слабой улыбке. - Акаши-кун, ты… хочешь… чтобы я умер?