EXO sketches

Бэкхён чихает, и пульсар света в его руках с тихим хлопком исчезает. Сехун предсказуемо спотыкается в чтении заклинания из дедушкиного дневника и начинает на все лады проклинать Бэкхёна и всю его семью до седьмого колена — правда, вовремя вспоминает, что они кузены, и лишь хмуро сверкает на него глазами. — Я не специально, — гнусавит тот, шмыгая носом, а потом жалуется: — Тут темно, сыро, и плесень везде, я маг света и не могу… — Не можешь продержать светлячок больше двух минут, я понял, ага, — раздражённо огрызается Сехун, создавая собственный шарик света — он меньше и слабее, чем бэкхёнов, но зато концентрация у О намного лучше, чем у друга. — Ты же знаешь, что недочитанное или неправильно прочитанное заклинание, если вберёт в себя достаточно энергии, может трансформироваться во что-то непредсказуемое и сдетонировать в неподходящий момент. Вот ты хочешь, чтобы выбранный отцом жених сам разорвал вашу помолвку, а получится, что он влюбится в тебя без памяти, и тогда конец вашим отношениям с Ифанем. Бэкхён виновато вздыхает, глядя на Сехуна глазами брошенного всеми щеночка, и О аж не по себе становится: чтобы его взбалмошный и истеричный кузен спокойно выслушал нотации и не вспылил в ответ — да такого быть не может! Оказалось, что может, когда на кону его распрекрасный Ифань, который хоть и сын Маршала Имперской Армии, но всё равно не подходящая наследнику Империи партия, ведь отец Бэкхёна жаждет породниться с королевской семьёй другого государства. Сехун, который с детства помолвлен с Кёнсу, дочерью Тёмного князя, и поддерживает с ней достаточно доверительные дружеские отношения, дожидаясь своего и её совершеннолетия и неминуемой свадьбы, не может в полной мере понять кузена, но соглашается помочь в нелёгком деле отваживания заморского принца. Сделать так, чтобы Император не заметил подвох, очень сложно, но не невозможно, особенно когда дневник предыдущего Императора, дедушки Бэкхёна и Сехуна, был благополучно стащен ими из кабинета Главы Совета, отца Сехуна. — Говорят, этот принц, Ким Чонин, красавчик, — подмигивает Сехун Бэкхёну, прежде чем начать читать заклинание снова. Бён ожидаемо закатывает глаза. — Вот сам и женись на нём, — бурчит едва слышно, а потом чуть ли дыхание не задерживает, боясь опять помешать. Сехун читает нараспев, размеренно и бесстрастно, не разделяя волнение кузена. Он уверен в заклинаниях дедушки больше, чем в том, что Солнце встаёт каждое утро без перерывов на выходные и праздничные дни. Он уверен в своих магических способностях больше, чем в том, что после зимы наступает весна. А магические паразиты, живущие в подземелье замка, поглотят без остатка след заклинания за пару минут, и тогда никто не сможет уличить кузенов в их небольших махинациях с чувствами приехавшего вчера поздним вечером принца и определённо не заметившего пропажи пары волосков из своей расчёски. Сехун достаёт их из кармана своего камзола и, проговаривая последние слова, аккуратно засовывает их в карман Бэкхёна. — Не забудь, что они там, ничего туда не клади и не доставай, чтобы не потерять их. Заклинание ювелирное, вызовет антипатию и ничего больше, так что никаких глобальных последствий не будет, — сообщает Сехун. — А если этого будет недостаточно? — ноет Бэкхён, удерживая кузена за руку, когда тот направляется к выходу — они петляли минут десять, чтобы уйти достаточно от используемого входа в подземелье. — Что, если принц не захочет разрывать помолвку? Сехун раздражённо выдыхает сквозь зубы. — Это заклинание — перестраховка. Король вообще против принудительных браков, и помолвкой этот приезд венценосных особ другого государства зовёт лишь наш Император. Если ты не понравишься принцу, то никакой помолвки не будет, поверь мне. Поэтому расслабься и будь милым — Ким Чонин не обратит на это внимание из-за иррационального отторжения, зато твой отец будет доволен тобой и оставит в покое на какое-то время. Бэкхён, вроде, даже повеселел немного и, одёрнув сверкающий золотой вышивкой камзол, бодрым шагом направился на бал, куда уже стали стекаться придворные и приглашённые на приём гости. Наследный принц улыбался направо и налево, заставляя особо впечатлительных ахать и смущаться от его внимания, тогда как Сехун привычной тенью следовал за ним, держа спину прямо и равнодушно глядя на всё великолепие императорского бала. Только когда герольд объявил о прибытии в залу иностранных гостей, улыбка Бэкхёна чуть померкла, но он, как примерный сын, поспешил к тронам родителей, чтобы встретить жениха как подобает. Правда, выдавая тревогу, прихватил с собой Сехуна, который не стал вырываться, чтобы не привлекать ненужного внимания. Что ж, слухи не врали, Ким Чонин был действительно красив. Не той красотой, присущей жителям северной страны, в которой жили Сехун и Бэкхён, не белизной кожи и утончённостью, — наоборот, он был смугл и жилист, обладал грацией южного хищника и сбивающей с ног властной аурой. Он притягивал взгляды и вызывал шорох перешёптываний, но будто не замечал этого, мягко улыбаясь и не глядя по сторонам, уверенно шёл к Императору с Императрицей и их сыну, своему жениху. Краем глаза Сехун заметил, как заблестели глаза Бэкхёна, — тот никогда не верил слухам о чьей-то привлекательной внешности, так что удивился, что сплетни оказались правдой. Повернув голову в другую сторону, О с мысленным смешком заметил хмурого Ифаня, сжавшего руки в кулаки и сверлящего принца Чонина ненавидящим взглядом — что ж, он был очень ревнив, и, кажется, этой ночью Бэкхёну придётся долго убеждать его, что он совсем не заинтересован в своём женихе. Когда Сехун вновь обернулся к приблизившемуся к императорской чете Ким Чонину, то внезапно встретился с ним взглядом, едва не утопая в глубоких чёрных омутах чужих глаз, вздрагивая от неожиданности. По неизвестной причине отвести взгляд не получалось, а принц всё никак не отпускал его из плена, проговаривая приличествующие случаю приветствия Императору, его жене, своему жениху, но при этом не сводя глаз с Сехуна. Это было странно и неправильно, особенно когда он вдруг испросил согласия на танец, протянув ладонь О, а не Бэкхёну. Сехун, наконец, смог перевести взгляд на что-то другое, тут же натыкаясь на хитрый прищур кузена и недоумённо-недовольный взгляд Императора. Сглотнул от ощущения медленно надвигающейся катастрофы и едва не застонал в голос, когда Бэкхён нежно проворковал: — Конечно-конечно, О Сехун с удовольствием потанцует с Вами, Ваше Высочество. Чонина, кажется, ничего не смущало в сложившейся ситуации; он уверенно вёл Сехуна в танце, жарко дыша на ухо и пытаясь завести разговор, но у Сехуна в ушах шумело, в горле пересохло, и ощущение было такое, словно ему снова десять и он без разрешения взрослых и без седла на спор гарцевал на строптивом коне до первой лужи, в которую свалился кулем, едва не сломав шею. И боязно, и как-то лихо. Едва танец кончился, Сехун поспешно откланялся и сбежал, чувствуя, как заполошно бьётся в его груди сердце. Приближаться сейчас к Бэкхёну не хотелось — язвить будет, как пить дать, ведь уже почуял свободу от навязанной женитьбы, да и Чонину, по идее, около наследного принца быть полагается, так что кинулся О искать Кёнсу, стараясь не обращать внимание на любопытные взгляды придворных. Как же, заморский принц попрал все традиции и чужие чаяния, пригласил на первый танец не собственного жениха, а его кузена, сына Главы Совета. Сехун понимал, что проблем теперь не оберётся. Взялся же помогать Бэкхёну на свою голову! И почему Чонин вдруг решил обратить на него внимание? Ведь он же должен был лишь испытать антипатию к Бэкхёну и всё… Кёнсу сама появилась на пути Сехуна, придержав его за локоть и понимающе вглядываясь в его лихорадочно блестящие глаза. На О напало какое-то отчаяние, и он вцепился в свою невесту, крепко обнял и тут же встретился взглядом с чёрными очами своего новоприобретённого кошмара — он хмуро взирал на обнимающуюся парочку, не слушая что-то говорящего ему Бэкхёна, который кидал на Сехуна насмешливые взгляды. Кёнсу дотронулась до рукава камзола Сехуна и что-то стряхнула. — Волос, — пояснила она на вопросительный взгляд. И в голове Сехуна вдруг стало пусто, одна лишь мысль осталась — такая явная и такая безжалостно правдивая. Он засунул руку в карман и нащупал пару волосков Чонина. — Ой дура-а-ак, — едва слышно проскулил он в макушку Кёнсу. — Ну, бывает, — философски рассудила и пожала плечами она, похлопывая его по спине.

* * *

Как Сехун и предупреждал Бэкхёна, первое заклинание сорвалось, но, вобрав достаточно энергии, превратилось в другое, совершенно противоположное — любовное. Не будь в кармане камзола Сехуна волосков Чонина, оно бы, может, быстро развеялось, ненадолго сделав О привлекательным в глазах других. Но, став направленным, подействовало с неожиданной силой: Чонин уже третий день не давал ему прохода. Сехуна отчего-то его внимание не просто раздражало — он буквально паниковал и судорожно искал способ избавиться от поклонника. Император вызывал его для серьёзного разговора пару дней подряд, а потом махнул рукой — Сехун убедительно отнекивался и опровергал обвинения в соблазнении иностранного принца, да и по дворцу ходили сплетни о том, как О ходит под охраной своей невесты и при любом признаке присутствия поблизости Чонина заставляет её прибегать к некромантским способностям: призывать духов и оживлять дохлых крыс, — чтобы напугать неугомонного принца. Но тому, кажется, было плевать на все эти потуги: он участвовал в рыцарских турнирах, посвящая все свои победы (а он ни разу не проиграл) Сехуну; осыпал его любовными посланиями и подарками; умудрялся подкарауливать так, чтобы успевать немного потискать сопротивляющегося О, и даже однажды сорвал поцелуй с его уст. — Я ведь даже сжёг свой камзол, где были его волосы, — разорялся Сехун, меряя широкими шагами покои кузена, к которому пришёл жаловаться. Кроме Бэкхёна здесь был Ифань, которому не терпелось продолжить прерванный вечер наедине, но принца слишком забавляло состояние Сехуна, поэтому он не спешил его прогонять. — У заклинания же должна быть привязка к плоти объекта, — он резко остановился, вперяясь в Бэкхёна подозрительным взглядом. — Ты же не подкладываешь мне в одежду его волосы, так? Бэкхён хотел возмутиться, но, увидев, как Сехун срывает с себя колет и с отвращением бросает его в пылающий камин, громко расхохотался. — Да ты совсем повернулся на этом принце, мой дорогой кузен, — усмехнулся он, немного поёрзав в объятиях Ифаня и не слушая гневного «Я?! Это он на мне повернулся, а не я!». — Как насчёт того, чтобы просто поговорить с ним? Знаешь, иногда человек может влюбиться безо всяких заклинаний. Может, ты действительно вызвал у него светлые чувства, и это, Сехунни, не лечится. И даже если ты сожжёшь весь свой гардероб и станешь ходить голым… О, наверное, это только усилит его чувства! К сожалению, О ничего не мог возразить на это. Слушая заливистый смех кузена и его хахаля, он пытался уложить в своей голове эти странные мысли. Что Чонин влюблён в него просто так, а не из-за магии. Что некоторым людям для этого не нужно многих лет хождения вокруг да около: Сехун всё надеялся, что как раз к свадьбе воспылает к Кёнсу сильной любовью, ведь так оно должно быть, да? Ведь не может же оно быть с бухты-барахты, с первого взгляда, как пишут в женских романчиках? Да и кто Чонин, а кто он? К тому же, Чонину бы подошла какая-нибудь миниатюрная нежная хрупкая девушка (что-то вроде Бэкхёна, но это лучше вслух не произносить, да и под эту характеристику он подходит до тех пор, пока не раскрывает рот), а не высокий, подтянутый, хороший собой, но определённо не миниатюрно-нежно-трепетный Сехун. — Что, Джульетта, задумалась о своём Ромео? — прервал его размышления Бэкхён, ехидно гогоча. Сехун кинул в него подушкой с дивана и поспешил уйти. Чтобы через пятнадцать минут вырасти на пороге покоев Чонина. Решительно постучав и дождавшись приглашения, он стремительно вошёл в комнату со словами: — У меня есть невеста! — Я же говорила, — вздохнула Кёнсу, пригубив чай. Сидевший в кресле напротив неё Чонин поднялся, не сводя глаз с взъерошенного раскрасневшегося Сехуна без колета и в одной тонкой рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами. Слуги тактично делали вид, что ничего не происходит, но всё равно оказались выгнанными приказом принца. — Кёнсу? — опешил Сехун, удивлённо разглядывая свою невесту, степенно попивающую чай с пирожными. — Что ты тут делаешь? — Налаживаю твою личную жизнь, конечно же, — фыркнула она, меряя его своим всё понимающим снисходительным взглядом. — Кёнсу-я сказала, что разорвёт вашу помолвку сама, так будет меньше шума и возмущений, а тебе не придётся выплачивать её отцу отступные, — счастливо улыбаясь, сообщил Чонин, делая пару шагов навстречу Сехуну и чуть мрачнея, когда тот попятился от него. — «Кёнсу-я»? — ошеломлённо протянул О, переводя взгляд со своей невесты на принца и обратно. — Ты не на то обращаешь внимание, Сехунни, — покачала головой Кёнсу. — Чонинни хочет сказать, что теперь вам ничего не помешает: чувство долга передо мной и моей семьёй исчезнет и ты сможешь принять свои чувства по отношению к Чонину. — «Чонинни»? — на порядок громче воскликнул Сехун, всё больше переставая понимать происходящее. — Да поцелуй ты уже его, — закатила глаза Кёнсу, и в то же мгновение Чонин преодолел разделяющее его и Сехуна расстояние. Сехун не нашёл в себе сил оттолкнуть принца, ощущая ворох мурашек, пробежавшихся по коже от прикосновения сильных рук и тесноты объятий. Поцелуй совсем не походил на то поспешное касание в одном из тёмных уголков замковых коридоров, где вчера поймал его Чонин; этот поцелуй был нежным, но в то же время страстным, требовательным. Мягкие губы принца сводили с ума, пробуждая дрожь в теле и слабость в коленях. Сехун цеплялся за его руки, прижимался крепче — неосознанно, ни о чём больше не думая и не сопротивляясь собственным желаниям. Вскоре воздух в лёгких закончился, и они отстранились друг от друга, тяжело дыша. Сехун отвёл глаза, смущаясь, и заметил, что Кёнсу всё ещё здесь — это заставило вспыхнуть краской его щёки. Уже бывшая его невеста лукаво улыбалась, пряча что-то в лиф платья. — Мне просто нужно было доказательство вашего поцелуя, чтобы выиграть пари у Бэкхёна, — пояснила она, проворно покидая покои принца и посылая им на прощание воздушный поцелуй. Чонин на всё это, кажется, не обратил внимания, вновь касаясь губ Сехуна своими, утягивая в жаркий поцелуй. Однако разум Сехуна продолжал работать, и уже через секунду он вырвался из объятий принца, бросаясь вслед за Кёнсу. — А ну стой! — закричал он, слыша в конце коридора звонкий смех девушки. Если фото его поцелуя с Чонином окажется в руках Бэкхёна, то вскоре оно будет на первой полосе ежедневной императорской газеты. И это будет ка-та-стро-фа!