***
Грязная подъездная дверь, примостившаяся ровно между ларьками, не отличающимися особой опрятностью, окна завешаны то ли газетами, то ли тканью, решетки — чугунные и убийственные. Сомнений не остаётся, первый этаж и есть пункт назначения. Квартира слева — опечатана, правая — с полуоблезлым кожзамом, сломанным звонком и хиленькой ручкой. Я тихонько стучу. Ответа нет. Затем начинаю ударять по двери чуть сильнее, результат тот же, и в ход идёт вся моя не очень-то большая сила. Наконец слышится недовольное «Иду». — Привет… э-э… Пого, — приветствую я заспанного хозяина квартиры. На нём старые спортивные штаны и растянутый свитер. Большой палец правой ноги душат края зияющей дыры, у самих же носков нет и намека на свежесть. — Ты кто? — хрипло и потому слегка агрессивно спрашивает Пого. — Брайан, — с недоумением. — Какой нахуй Брайан? — Брайан Молко. — А-а-а, — тянет он и потирает затылок. — Ты за дурью? — Ну, не совсем. Понимаешь… — начал было я. — Заходи. Квартира-студия, на барной стойке нет и сантиметра пустого пространства, всё уставлено. Бутылки, бутылки, бутылки, посуда, две громоздкие пепельницы, какие-то диски, даже застиранная футболка приютилась на поверхности столешницы. Господствует пьяная безысходность, уныние, ожидание нового вечера, чтобы забыться, и где-то на задворках погибает здравый смысл и привитые стандарты здорового общества. «Тишина, особенная тишина, тишина не означающая что-либо, нет, эта тишина пустая, совершенно пустая…» — В общем, — начал я. — Пого, я понимаю, что ты бы с удовольствием послал меня нахер… — Я тщательно подбираю слова. — Короче, мне надо где-то переночевать, — я чувствую, что краснею. Долгие полторы минуты Пого смотрит тупым взглядом, то ли от спонтанности вопроса, то ли от похмелья, явно выраженного на лице. — Ещё чё ты хочешь? В голосе — ни намека на дружелюбие, что вполне объяснимо. — Ну, ладно тогда… — потерянно. На что я надеялся? — И всё? — тем же бесстрастным скептическим тоном отвечает Пого. — Дурь не берёшь? — Не знаю, для меня это впервой. — Чуть погодя, я добавляю: — А сколько всё стоить будет? Он негромко смеётся. — А оно тебе точно надо? — Слушай, твоё дело ведь барыжить, верно? Так скажи, сколько я тебе должен за зиплок и всё. Он снова усмехается, но уже по-другому, с меньшей уверенностью. Пого заходит в какую-то каморку, по ходу бормоча что-то вроде «Выёбистый же попался». Мы договариваемся о сумме, но я более чем уверен, что она завышена, всё-таки, легко нажиться на абсолютном дилетанте. — Держи и проваливай, — отдаёт он пакетик, одновременно затягиваясь. — Подожди, ты мне предлагаешь на улице его курить? — Не знаю, мне похер.***
В домах с двумя квартирами на этаже всегда широкие подъезды, грязные лифты и удобные подоконники. Я сажусь на ближайший, таким образом, что мне открывается вид на дверь Пого с самого удобного ракурса. Как назло, зажигалка подыхает, бензин едва плещется на дне. Картина маслом: облупленная краска подъезда, такого же качества подоконник, продырявленная бутылки из-под минералки и отчаянно щелкающая зажигалка. Проходит какое-то время, никакого эффекта не чувствуется, я слабо представляю себя в ближайшие сутки: вся суть марихуаны проявится в следующие часы, рядом нет никого, а мне придётся так и торчать в этом подъезде.***
Повышенная восприимчивость к звукам и краскам, эйфория, общее расслабление, легкая дремота — что там ещё написано в энциклопедиях о действии анаши? Я слышу удар железной двери и тяжелые, быстрые шаги на лестничной площадке. Через долю секунду я вижу источник шума, и он мне относительно знаком. Зрительный контакт, недоумение с обеих сторон, и он спрашивает: — Что ты здесь делаешь? — скептически приподняв бровь. Я медленно затягиваюсь, изо всех сил стараясь выглядеть как минимум высокомерно, затем выдыхаю с той же скоростью: — Ничего. Уорнер в ответ пожимает плечами и стучит в дверь Пого.