Этюд влюбленности

POV Уорнер. День за днем проходил с темпом погибающего насекомого. Будни скрашивались нудными, долгими парами и изредка алкогольными развлечениями с однокурсниками. Утро, общественный транспорт. Полусонные обитатели автобуса вяло вздыхают и зевают, пара незанятых мест. Сажусь у окна, надеваю наушники. Под аккомпанемент стука дождя и вокал Джоша Хомме я двигаюсь в направлении колледжа. Как обычно, моим приветствием является тупой взгляд охранника, — как же меня раздражает этот глуповатый амбал, — а также гнусавое "здрасьте" вахтерши. Кладу монетку перед отжившей как минимум более половины века женщиной с таким лицом, будто она проглотила лимон. Через пару секунд передо мной материализуются бахилы. Дальше все по однообразному каждодневному сценарию: мой личный поезд расписание-кабинет-парта. *** — Итак, уважаемые студенты, должен оповестить вас о том, что вы вынуждены распрощаться с легкими первыми деньками учебы и фактическим отсутствием заданий, — размеренно проговорил пятидесятитрехлетний профессор Глейн, поправляя очки в роговой оправе. Учащиеся вздохнули в ожидании грандиозно сложного задания. И получили, в общем-то. — Вы приступите к работе над большим проектом по одной из нескольких тем на выбор. Через полтора месяца пройдет конференция, посвященная лучшим проектам, — ответом послышались всеобщие возгласы возмущения и обращения к Богу. — Отказы не принимаются, — заранее предотвратил лишние вопросы мужчина. — Твою же мать... — тихо выругался я. Профессор Глейн начал записывать основные темы проекта. — Вы обязаны использовать в проекте следующие методы исследований... — он начал писать на доске. Вскоре там появились слова "опрос", "наблюдение", "анализ" и т.д. — Используйте все дополнительные источники, включая Интернет и литературу, — вновь неодобрительный выдох аудитории. — Ах да, совсем забыл. Вы будете работать в паре. Я сам всех разделю. Отлично, просто отлично. В общем-то, мне было без разницы, с кем работать, только бы не с каким-нибудь раздолбаем, который благополучно свалит всю работу на меня. Профессор продолжил монолог: — Как человек ответственный, я заранее подготовил список, кхм, того, как я разбил вас. — Он потянулся к небольшому клетчатому листу с аккуратно выведенными именами. Он методично читал фамилии, наконец очередь дошла до моего имени. — Уорнер... Молко. Молко? Молко?! Ну что ж, Молко так Молко. Все равно я никого больше толком не знаю, а этот парень мне еще и приятен. Но все же странно, что из огромной аудитории именно он достался мне в пару. Наверное, я был рад этой случайности. *** — Так какую тему возьмём? — задал вопрос я, рассматривая облезающий лак на ногтях. — Ту, тридцать шестую. "Философия романтизма об искусстве", — Молко вытащил сладкую сигарету и закурил. — Пойдём ко мне, начнём готовиться. — Да ещё целых полтора месяца, зачем беспокоиться так рано? — Брайан, ты же совсем не похож на зубрилу. — Зачем тянуть до конца? — с некоторой издевкой, почти насмешкой, тоном, который не позволяет возражать. Алые губки складываются в ухмылку, в руке — дымящая палочка. Вот он, характер Молко. Изысканно посмеяться над тобой, да так, что ты даже не сразу поймешь. — Как хочешь.

***

Место обитания нэнси-боя отличалось сочетанием всех удобств и стерильной чистотой. В ряд стоит вся посуда на кухне, белый ковер можно смело назвать белоснежным, белье пахнет мятой. — Так... У меня есть пара книг о романтизме, философии, искусстве. Интернет работает, вроде как. Можем приступить к работе хоть сейчас, ты диктуй, а я буду печатать. Возьми вон тот томик Канта... — Стоп. Думаю, подобного рода тему нужно осмыслить, а не хвататься за копирование книг, согласен? — я чуть приподнял бровь. В ответ он похлопал глазами. — Даже не знаю... У меня есть пара текстов, ну, я пишу иногда, — он замялся. — Я могу взглянуть? — Попробуй, — привычная нахальная усмешка возвращается на физиономию принцессы, и он потянулся к нижнему ящику письменного стола, нагибаясь. Кажется, его брюки были настолько обтягивающими, что я мог разглядеть год выпуска монет, лежащих в его задних карманах. — На, — он протянул мне несколько листов со словами, написанными черными чернилами. Почерк широкими и витиеватыми линиями ложился на поверхность. Я пробежал глазами по тексту. Напор ручки на бумагу был везде разным, но особенно сильно были вдавлены строки: Кто-то пытался причинить мне боль, Кто-то пытался причинить мне боль — это то, чего я боюсь. Я взял следующий лист. Алкогольное настроение, Потерял свою одежду, потерял свою смазку. — Специфично, — изрек я, просмотрев еще пару листов с отчетливо выделенными словами "Две резинки, две смазки и серебряная ракета." — Хочешь как-то использовать это? — усмехаясь, Молко прищурил глаза. — Я же сказал, что нужно как раз "копировать" книги. Это не творческая работа, мать ее, а гребаный проект по философии. Садись за книги. — Ты когда-нибудь любил кого-то? — сам от себя того не ожидая, я резко сменил тему. — Что? - сбитый с толку, он повернулся на стуле. — В каком смысле? — В прямом. Ведь мы говорим о романтизме, о чем-то странном и живописном, прекрасном, но в то же время прогрессивном и противоположном устаревшему. Мой собеседник задумался, взмахивая длинными черными ресницами. — Наверное, да. Или нет... Я не знаю. — Надменный принц вновь в замешательстве. — А ты? — Нет, — односложно ответил я. — А тебе никогда не хотелось этого? Я не знаю... чувств. Влюбленности. — Не знаю, — тихо ответил Молко. Чуть погодя, он добавил: — Да. — Я никогда не считал это чем-то важным. Это только затуманивает разум. — А что важно? — Важно стать тем, кто будет идти против всего. Быть отрицательным героем для сего мира. Заставить каждого бояться и уважать тебя, — кажется, мой тон изменился на более агрессивный. — Диктовать свои правила и морали. — Мне наоборот, не хочется быть рядом с обществом. — Он закрутил пальцем прядь волос. — Я хочу найти человека, который станет моим отцом и матерью, лучшим другом и лучшим любовником... И неважно, кто это будет, — Брайан опустил глаза. — Нет, я точно не хочу связываться с обществом в его количественности. — Толпа глупа сама по себе, но отдельные индивидуумы — нет. — Согласен. — Но ты можешь повести это стадо за собой. Ты можешь манипулировать ими, как хочешь. Ты можешь стать для них врагом номер один или идолом. Они могут распять тебя. Они могут обожать тебя, — я говорил с каким-то вожделением. — Мы противоположны друг другу в своих мировоззрениях, — привычная полуусмешка вернулась на лицо Молко. Он вытянул сигарету из сумки и щелкнул зажигалкой.

***

Спустя несколько часов теоретическая часть работы была сделана на процентов тридцать, я утомился и предложил Брайану куда-нибудь сходить. Он отказался, свалив все на усталость. Я поехал домой. Весь вечер я просидел в раздумьях о Молко и его туманному ответу на вопрос о чувствах.