Welcome to the best city

Все идет не так, как должно быть. Он должен был умереть еще тогда. Сколько бы смертей удалось бы избежать! Но ему оставили жизнь и сослали именно в этот город. И тем не менее от вечного желания кого-нибудь спасти он приносит всем только еще большие беды. Сплэндид огорченно вздохнул и опустился на крышу небоскреба. Какой толк думать теперь об этом, если все уже случилось? «К тому же, никто на этот раз не погиб», — легкомысленно улыбнулся Сплэндид. Он посмотрел вниз, на маленькие черные точечки проезжающих мимо машин и нахмурился, задумавшись. Его все еще не покидало странное чувство. Словно он забыл что-то важное. Но сколько бы он не пытался вспомнить, что именно мог забыть, ничего не получалось. — Я уже говорил тебе, что это мое место, – раздалось за его спиной. Сплэндид обернулся и увидел паренька в капюшоне, который застиг его врасплох, незаметно прокравшись на крышу. Тот самый незнакомец, что таинственно исчез еще вчера. — Доброе утро, – поздоровался Сплэн, не сводя с него настороженного взгляда. — Я бы сказал, день, – ответил незнакомец, усаживаясь на край крыши позади него. — Да-да. — Не правда ли, замечательная погода? — Согласен, – кивнул Сплэндид, помолчал немного и добавил, стараясь сохранить невозмутимый вид: — Продолжим светскую беседу или ты скажешь мне кто ты такой и что опять тут делаешь? — Я бы выбрал первый вариант, – пожал плечами парень в капюшоне. – Но если ты настаиваешь… И прежде чем Сплэндид успел что-то сказать, незнакомец уже очутился за его спиной и заламывал руки ему за спину. — Какого черта ты делаешь?! – воскликнул Сплэн, с некоторым трудом освобождаясь от захвата и разворачиваясь к нему. — А какого черта творишь ты? – спросил незнакомец, тяжело дыша и поправляя капюшон. — Ты о чем вообще? Ты сам вот только что на меня набросился, между прочим, – заметил Сплэндид, сверкнув глазами. — Я? Ты вот сам только что собирался заморозить мне руки и ноги, чтобы допросить с пристрастием, – ответил парень, скрестив руки на груди. — Я бы никогда такого не …– начал было супергерой, но осекся и округлил глаза. – Стоп! Что ты только что сказал?.. — А на вид ты вроде не глухой, – хмыкнул незнакомец. – Ты, конечно, этого не сделал, но подумать успел. — Ты хочешь сказать, что сумел понять то, о чем я подумал и опередить на шаг? – медленно произнес Сплэндид, взвешивая каждое слово. — Якобы телепатия? Такого не может быть! — Ты считаешь, что это невозможно только потому, что сам так и не сумел этому научиться. Да как ты вообще умудрился прослыть «супергероем», если не умеешь нормально использовать собственную силу? — Как много тебе известно обо мне? — О, достаточно. Ты всего лишь жалкий недоучка. Ты даже тенью моей недостоин быть! – отчеканил незнакомец. — Даже так? А ты, я погляжу, сама скромность. — Тебя задели мои слова не правда–ли? – усмехнулся парень. – Я говорю только правду. Да ты и сам это прекрасно видишь. — Да кто ты такой, черт возьми? – спросил Сплэндид, начиная злиться. — И снова к нашим баранам, – вздохнул незнакомец. – По-моему, надо быть полным кретином, чтобы уже не догадаться. Сплэндид глубоко вдохнул и мысленно сосчитал до десяти. Этот парень действительно раздражал его. Где-то далеко внизу послышались крики. — Что там опять творится? – пробормотал незнакомец, уставившись вниз. – Снова этот псих? Сплэн мельком глянул на землю и вздохнул, заметив вдалеке Флипа, который наверняка расправлялся с очередными своими жертвами. Вглядываться дальше не хотелось. Он отвернулся и заметил, что незнакомец полностью обратил свое внимание на происходящее внизу. Недолго думая, Сплэндид подошел ближе и резко скинул с его головы серый капюшон. * * * * Кровь. Она была повсюду – на асфальте, на стенах, на одежде, на коже, меланхолично отдавалась сладковатым металлическим привкусом во рту. Внутри тебя самого тоже она есть, разве не так? Кровь. Ярко-алая, еще теплая. Еще живая. Притягивающая и отталкивающая одновременно. Кровь. Ты никогда не отмоешь свои руки, сколько бы не пытался. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – снова и снова повторяет он, продолжая крушить, резать, бить, колотить все, что только попадалось ему на пути. Но вместо слов слышалось лишь приглушенное рычание. Как у зверя, загнанного в угол. А ведь он тоже не собирался сдаваться. Больше всего на свете он ненавидел боль. Не ту, к которой давным-давно привык и которая возникает от ран и свежих шрамов. А ту, что разрывала его изнутри и отдавалась с особенной ожесточенностью где-то там, в самом центре его истерзанной души. Он просто действовал неосознанно, каждый раз, при ее внезапном появлении видя смутные отпечатки своего прошлого. Того, что он не желал вспоминать. Постепенно утихая, эта боль всегда приносила за собой привычное чувство вины. У него ведь тоже есть сердце. Он роняет нож из внезапно ослабевших пальцев, опускается на колени и закрывает глаза. Он очень устал. Когда он снова открывает глаза, он видит перед собой осколки разбитого зеркала.