36 дней моей жизни.

Брайан не спал всю ночь. Он просто тупо пялился в потолок, изредка слабо освещавшийся далёким светом машин, проезжавших сквозь пелену молочно-белого тумана. Кот спал на стуле, свернувшись клубком. Син никак не мог выбросить из головы пустую остановку, закрадывалось всё больше отвратительных подозрений по поводу того, куда мог пропасть Джимми: уехал навсегда, поняв, что Гейтс—идиот; попал в беду, заболел, обиделся, оказался в больнице... Каждая новая теория становилась всё более параноидальной и невероятной, чем её предшественницы, в пепельнице умножалось количество окурков от выкуренных сигарет с какой-то геометрической прогрессией... А ведь Хейнер просто сидел на полу, прислонившись к чуть тёплой батарее спиной, и курил, стряхивая пепел в лежавшую рядом с ним пепельницу. Над ним, к счастью для Бонни, было приоткрыто окно, в которое выходил дым. Всё это какая-то жестокая игра, издёвка над разумом Брайана. Раньше жизнь казалась такой правильной, что не может быть ничего, кроме дома и работы... Теперь же не могло быть ничего, кроме кристально-голубых глаз и очков, за линзами которых скрываются те самые глаза. Вся жизнь до Джеймса казалась сейчас бессмысленной и ложной, а без него... Без него Син влачил только лишь жалкое бренное существование в одиночестве. А так хотелось почувствовать давно позабытое тепло, которое излучал Джимми хотя бы своей улыбкой. Почему он теперь непонятно где? Неужели Брайану придётся сутками дежурить возле подъезда знакомого незнакомца, лишь бы увидеть его хоть на одно мгновение? Гейтс бы продал за это душу... Как можно было так глупо влюбиться и двенадцать дней прождать чего-то в ступоре? Чего? Он всё равно не подошёл бы первым! Как хочется дать себе по заднице. Со всего размаху так, чтобы мозги встали на место и план сам собой пришёл на ум, как Джимми найти. Бри даже не знал, на каком этаже живёт объект его сумасшествия, так что непонятно было, в какое окно нужно кинуть камнем, чтобы привлечь внимание к своей "скромной" персоне. Оставалось только ждать и наведываться на эту тупую остановку—самое что ни на есть жестокое и волшебное место. А пока он, жалкое зрелище, только и мог сидеть на полу и раскуривать очередную сигарету, гадая над тайной исчезновения Джеймса. *** Он даже не заметил, как уснул, слегка пригревшись у батареи. Наверное, нервы настолько вымотали его, что не было сил сопротивляться магическим позывам сна. Под боком лежал мурлыкающий рыжий комок, грустивший вместе с хозяином, но только потому, что его кормят мало и без души. Гейтс потрепал Бонни по шее. -Мне грустно, Бонни...-вполголоса произнёс Брайан. -Ф-р-р,-"Ну вот, опять эта песня началась...". -Джимми не было на остановке вчера... И я не знаю, будет ли он сегодня. Боюсь, что с ним что-то случилось, как тогда с рукой. Что-то, чего можно было бы избежать, если бы я был рядом,-в интонации парня не было никакого оттенка. Абсолютно прозрачный, может, только с лёгким налётом сплина. -М-р-р,-"А ты не думал, что ты немножко того? Идиот, в смысле?". -Чувствую себя паршиво, Бонни. Как будто я упустил последний шанс в своей жизни... Что вполне возможно. Вдруг... Вдруг Джимми больше не вернётся? А я так и не сказал ему о самом главном,-Син потёр заспанные глаза. -Мяу,-"Значит, точно идиот. Ничего не делаешь, причитаешь только, даже мышь отловить не можешь!". -Надо ему что-нибудь ещё нарисовать. В этот раз не облажаюсь, напишу чёрной ручкой "послание",-Гейтс поднялся с пола и сел за стол, доставая свои любимые акварельные карандаши и лист бумаги. Он вновь рисовал ту остановку, но в этот раз без Джимми. Просто пустую скамью, но в этот раз фон вокруг был не радостно-аляпистый, а серый и местами дождливый. На стекле Гейтс написал всего две строчки:"Где ты? Я скучаю по тебе". В целом, самый простой рисунок из тех, что изредка делал Син, но времени на него ушло не меньше: практически два с половиной часа. Затем Брайан сложил бумагу пополам, оделся и направился к дому Джимми. На улице вновь было туманно и влажно. Казалось, что капельки испарений оседали на кожанке и стекали вниз водопадом. Было почему-то жарко, хотя по телевизору говорили, что на улице не больше минус трёх, однако дышать было нечем, как задыхающейся рыбе на воздухе. Трудно было разобрать дорогу, которой не было видно, но Синистер продолжал идти куда-то вперёд, прижимая рисунок к себе. Он считал, что ноги сами приведут его к дому, возле которого он провёл целую бессонную ночь. Некогда относительно людные улицы казались вымершими и пустынными. Хейнер ждал, когда из пелены на него наскочет такой же ничего не подозревающий человек, однако никого вокруг не было, только изредка где-то вдалеке мерцали огоньки фар. Он брёл, как в забытьи. Под ногами хлюпал тающий снег—единственное, что издавало звук на улице. Вдруг он резко врезался во что-то рукой. Оказалось, что в подъездную дверь. Гейтс насилу нашёл номера квартир и увидел знакомые цифры. Нужно было ждать, когда кто-нибудь выйдет на улицу... Но если в такую погоду ни одна собака не бегала по дорогам, то что можно сказать о людях, пускай, даже из этого дома? Хотя удача решила резко плюнуть на то, что она стояла к Сину второй день неприличным местом: дверь всё-таки кто-то открыл, позволив Гейтсу проскочить внутрь. От точности силуэтов слегка закружилась голова, но Брайан узнал эти почтовые ящики и стены мятного цвета. Постояв недолго у ящика, он опустил рисунок в прорезь и направился на остановку, чтобы одиноко дождаться прихода Джимми.