Одна очень заурядная история.

dave brubeck - take five У этого заведения был свой, пусть и местами тошнотворный, колорит. По сути, это была закусочная для дальнобойщиков, мчащихся по шоссе из города в город, возящих, как водится, штампованную дешевую мебель и продукты питания. Стиль, если потуги провинциального мудозвона, не учившегося даже в художественной школе, можно так назвать, напоминал версию забугорных, типичных американских забегаловок для таких же типичных коллег благородной профессии - водителей фуры. Только избитую в подворотне куском арматуры, и отраханную ею же в зад. И политую кислотой "особого видения красоты" хозяина этой дыры. Так сказать, для пикантности. Тем не менее, приглушенный желтый свет, пробивающийся сквозь мутный пластик ламп, - из которых работала, от силы, половина, - висящих исключительно над огромной, во всю длину помещения, барной стойкой, производила приятное впечатление, оставляя потрепанные временем, но ухоженные столики, жмущиеся к стенам, в уютном полумраке. Так же усиливала впечатление стена сигаретного дыма, из-за которой очертания противоположного конца, не большого, в сущности, помещения, слегка расплывались - и это учитывая, что я и Евген были единственными посетителями на данный момент. Бросив свое совершенно уставшее тело на жесткий диванчик, темно-красная обивка которого была прожжена в нескольких местах и светила въевшимися разводами от попадающей на нее, по причине чьей-то криворукости, еды, я размял шею и окончательно расплылся безвольным мешком. Евген присел напротив, растерянно хлопая себя по карманам. - Может, вернешь мою пачку? - чуть ухмыляясь, он протянул руку. От густого, душного воздуха в помещении меня разморило, и тело затопила плотная, теплая волна лени. Я умиротворенно глядел на протянутую руку сквозь прикрытые ресницами глаза и пытался заставить свой мозг быстрее обрабатывать информацию. "Что ты хочешь?". Просидев пару секунд с повисшими в воздухе рукой и вопросом, Евген моргнул, и все лицо мигом отобразило недоумение. Какая же, все-таки, у него занятная мимика. Живая. Устало вздохнув, он покачал головой, опуская локоть протянутой руки на не особо чистую столешницу, и упираясь в ладонь подбородком. - У меня складывается впечатление, что ты либо аутист, либо у тебя проблемы со слухом, - вы посмотрите, как много слов. Да еще за один раз. Ух ты. - Пачку. Мою. Верни, - почти по слогам, словно маленькому ребенку. Я еле заставил себя шевелить рукой, вытаскивая искомую картонную коробочку из кармана толстовки, протягивая ее парню, - наверное, я сейчас являюсь демонстрацией слоумоушена в реальной жизни, - на мне сказывается лютая нехватка сна и творившийся не так давно пиздец. - Всегда отталкивайся от самого паршивого варианта, не прогадаешь, - словно древний философ, многозначительно выдал я. У меня и лицо сейчас, наверное, как у кривой статуи Будды. Видимо, на него это тоже произвело нужное впечатление - он раз и навсегда для себя убедился в том, что я все-таки аутист. В любом случае, он снова замолчал, втягивая едкий дым и стряхивая хлопья пепла в видавшую виды пепельницу, со сколотыми краями и не отмываемой гарью внутри. В любом случае, я тоже не особо хотел говорить - язык, по ощущениям, превратился в огромную, неповоротливую каракатицу прямо у меня во рту. Продолжая аналогию с восточными мудрецами, я тихонечко медитировал, гипнотизируя дым, полупрозрачными струйками взметавший в воздух, сливающийся с никотиновым облаком. Видимо, я начал дремать, плавая где-то между реальностью и волнами подсознания, так как время, будто бы, вовсе перестало идти. Заставила встрепенуться меня, только подошедшая официантка - женщина, из того типа людей, возраст для которых, в принципе, не существовал. Виляя бедрами, скорее, грациозно, нежели вульгарно, в серо-голубом халате и белом фартуке, с впечатляюще уложенными волосами, чуть размазанными жирными стрелками и сигаретой в эффектно откинутой руке, она была слишком хороша для места, вроде этого. - Что будем заказывать, мальчики? - глубокий голос с приятной хрипотцой будто бы усиливал контрастный, отпугивающе-притягательный эффект забегаловки. - Блюдо дня на табло, но я бы не советовала. Все тем же эффектным жестом она указала себе за спину, намекая, видимо, на заляпанные, еле горящие сквозь слой грязи, панели, на которых не было возможности разглядеть ничего от слова "совсем". Я хмыкнул, мысленно восторгаясь происходящим, а Евген попросил сразу весь графин кофе и, как мне показалось, чуть дрогнув голосом, булочку с корицей. Леди, - а иначе эту женщину охарактеризовать я не смог, - затянулась, сжигая сигарету сразу до середины, выпустила в сторону дым, и, поведя бедрами, ушла за стойку. На ее бейдже, приколотом сзади к краю короткого подола, красовалась надпись: "не твоя малышка". Восторг от происходящего, будто подкрутил во мне какой-то вентиль, впуская в тело, припрятанный до этого, запас сил. В голове расползалась приятная до дрожи, сумбурная мешанина мыслей: "я не словил пулю - сейчас я выпью кофе - смотри, как забавно расплющило таракана на стене - а не такой уж и мудак этот мудак". После потрясений любая мелочь кажется в сотни раз приятнее. Каждый завтрак после особо напряженной работы, пусть он даже является холодной лапшой и чашкой растворимого дерьма кофе, кажется самым вкусным. Бесящее обычно солнце не выжигает глаза с утра пораньше, а приятно греет. Сколько бы таких "новых рождений" не было, к этому не привыкнешь. И вот сейчас, я испытывал схожее ощущение. Да что там, ситуация-то, аналогичная. От всей этой шальной радости, и разум и инстинкт самозащиты заткнулись, вероятно считая, что их дело сделано, а вот тупые вопросы наоборот, необдуманно ломанулись наружу. - Лицо у тебя вроде ничо так, - я почти впечатал руку в свой лоб, но решив, что назад дороги нет, лишь растянул губы в улыбке. Евген непонимающе поднял глаза - он как раз поджигал еще одну сигарету. - В смысле? - вопрос, вместе с дымом, вылетел в воздух. - В смысле, ты вроде бы выглядишь не так паршиво, чтобы единственным вариантом избавиться от одиночества стало притаскивание незнакомца, под дулом пистолета, в "закусочную", перед тем как его прикончить, - выдав эту тираду на одном дыхании, я подумал, что терять уже нечего. - Серьезно, чувак. Сейчас же эра сетей. Попробовал бы сайты знакомств что ли... Мне показалось, что у моего собеседника чуть дернулся глаз, во всяком случае, глаза были единственным, что я мог видеть - остальное прикрывала рука с тлеющей сигаретой. Сейчас, вероятно, та часть истории моей никчемной жизни, где меня хватают за капюшон толстовки, тащат на стоянку у закусочной, носящей гордое название "24", и молча забивают ногами. Возможно, даже не молча. Но Евген вдруг вспыхивает звонким смехом, так контрастирующим с относительной тишиной заведения, которую смел нарушать только приглушенно бормочущий, доисторический радиоприемник. Он смеется, потирая пальцами переносицу, жмурясь. Его смешки становятся чуть тише, но голос все так же переливается. Я вдруг понимаю, что очень давно не слышал _настоящего_ смеха. Я глазею на парня, впитывая каждую ноту голоса, и думаю, что я очень по этому скучал. К столу, тем временем, подходит, будто проплывая сквозь прокуренный воздух, Леди "Не Твоя Малышка". Она бросает короткий, ничего не выражающий взгляд на посмеивающегося Евгена, ведет своей шикарной бровью, ставит на стол с подноса две чашки, графин и тарелку, на которой сиротливо лежит аппетитная булочка, распространяющая запах корицы, и уходит. Евген, отсмеявшись, утирает уголки глаз и тушит истлевшую до фильтра, сигарету. Запах выпечки заставляет желудок предательски заурчать, а я тем временем наливаю себе кофе. Улыбаясь краешками губ, парень аккуратно пододвигает тарелку ко мне, сверкая глазами. - Я знаю, что из-за меня и ребят ты не ел чуть больше суток. Надо было нормальной еды попро... - Он не успевает договорить, прежде чем булка оказывается съеденной, активно запиваемая кофе. - Это, не спорю, ты знаешь, о благородный рыцарь, жертвующий нуждающимся, - я усмехаюсь, подливая себе еще горячего напитка. - Но ты не знаешь, сколько я не ел до этого, не только из-за тебя и твоих "ребят". Я окончательно расслабился, будто бы чувство, что все идет как надо, прошило насквозь, и даже без спроса утянул сигарету, из лежащей на столе пачки. - Меня Женя зовут, - подперев голову рукой, и отпивая кофе, вдруг говорит... Блять, я же уже привык его про себя звать "Евген". - Ну что ж, Женя, - я откинулся на спинку дивана, мысленно смакуя новое имя знакомого, - Вопрос о лице, одиночестве и пистолетах все еще в силе.