Джурджевдан

- Отдаай! - Не трогай, мне велели! - Ничего подобного! - Я старше всех! - Ну пожалуйста… Разноголосая стайка влетела в комнату, оглушая ее переливами русской, английской и греческой речи. В белых платьицах, словно птички, маленькие кузины галдели, перебивая друг друга и пытаясь выхватить что-то из рук друг друга. Возглавляла это шествие, как самая старшая, двенадцатилетняя Анастасия с трехлетней Кирой, практически повисшей на ее юбке, но настойчивые греческие принцессы не отставали, пользуясь некоторой скромностью русских Ксении и Нины. В отстающих оказались еще две младших эллинки Марина и Теодора и одна русская Вера, всхлипывающая и несчастная, но при этом упрямо тащащая за собой трехлетнюю Илеану и двухгодовалую Евгению. - Что здесь происходит? – грозно с тяжелым акцентом спросила фрейлина бабушки, специально приехавшая из Греции ради этого дня. Девочки замолчали разом, и Анастасия кашлянула тихонько. - Нам велели сделать кое-что, - проговорила она вкрадчиво и коротко взглянула на Марию. - Так сделайте это, Ваши Высочества, необходимо соблюсти все правила. – Она обернулась и подошла к княжне. – Ваше Высочество, идемте, нужно одеваться, нам никак нельзя опоздать. Мария подчинилась, как подчинялась весь день, послушно позволяя поворачивать, ставить, переводить с места не место и надевать на себя все, что угодно. Спала этой ночью она почти хорошо, но мало – допоздна сидела, вышивая подушку, которую пообещала дошить до свадьбы, а рано утром была уже на ногах и не решилась выказать свою усталость, чтобы не огорчить так уставшую за последние недели мачеху. Георгий с отцом и братьями приехал еще накануне, но увидеться им не позволили, лишь только Ольга Валерьяновна, смилостивившись, разрешила поговорить по телефону. Серебряное платье ожидало ее уже давно, вместе с драгоценностями, уравнивающими всех невест семьи – ведь каждая надевала их. Ее окружили помощницы, подавая то одну, то другую вещь свадебного туалета, терпеливо ожидая своей очереди. Твердое платье Мария надеть сама не смогла, и лишь после того, как две фрейлины императрицы оправили подол и застегнули пуговицы на спине, она почувствовала, что наряд ее, оказывается, намного тяжелее, чем казалось ранее – парчовая юбка не гнулась совершенно, а платье в целом походило на древнюю кольчугу, оттягивая плечи. Проведя в другую комнату, ее усадили перед зеркалом, намереваясь сделать прическу, и придворный парикмахер принялся за дело. - Простите, у меня есть одна маленькая просьба, - позвала девушка одну из молодых фрейлин. – Я хотела бы увидеть пажей, приставленных ко мне. Это возможно устроить? - Пока греческой мадемуазель нет. – Она покосилась на двери. – Я попробую, они должны быть у входа. - Благодарю. Улыбнувшись тихо, девушка удалилась, а Мария, вздохнув, повернулась к зеркалу, оценивая прическу. Ей она не нравилась, и она была уверена, что Георгию она тоже не придется по вкусу, но поменять самостоятельно ничего не решилась. Уже болела шея от тяжелого убора, платье тянуло плечи, и безумно хотелось, чтобы все это быстрее кончилось. - Ваше Императорское Высочество, кандидат в камер-пажи Его Величества Высочайшего двора прибыл! – отрапортовал подчеркнуто низкий голос из дверей, и Мария кивнула со вздохом. - Как ваше имя, молодой человек? – поинтересовалась она, с трудом наклоняясь в поисках туфель. За спиной раздался смешок. - Владимир, - отозвался паж, и голос его смягчился. – Палей. Мария дернулась, чуть не сбив с головы корону и диадему, и выпрямилась, с непониманием смотря на стоящего перед ней брата в парадном придворном мундире. - Бодя? Откуда? - Ну не оставлять же тебя одну в этом высочайшем обществе, - усмехнулся Володя. - Да и наряд твой, похоже, не из легких, не бросать же тебя на какого-то тщедушного князька, который и помочь тебе не сможет. - Прекрати хохмить, ведь я серьезно! - И я серьезно. Сегодня я твой паж. - Боденька, но откуда? – Девушка попыталась встать, но ей не удалось. – Ведь в корпусе жесточайший отбор. - Конечно! – Князь поднял подбородок, поглядывая на нее горделиво. – Лишь только лучшие из лучших достойны такого права. Сестра посмотрела на него с подозрением. - И это ты? - Увы. Но лучшие из лучших неожиданно слегли, пришлось воспользоваться услугами лучших из средних. - А на самом деле? - Скажем так – мне придется недолго помучиться без карманных денег, - вздохнул Владимир. – Но оно того стоит. К тому же эту беду я делю с Игорем. - Игорь? – охнула Мария. – Боже мой, какой скандал! Князь императорской крови в пажах! - Он убедил Константина Константиновича, что это необходимо. Он наверняка не поверил, но принял его очередную причуду. Княжна вздохнула тяжело. - Ах, Бодя… - Я хочу быть с тобой рядом, - проговорил Володя, вставая перед ней на одно колено. - Чтобы ты чувствовала, что мы любим тебя. - Ведь я всегда это чувствую. Князь повел плечом и отодвинулся от нее. - Тебе это неприятно? - Володя, миленький, не говори глупостей! – воскликнула девушка, притягивая его к себе. – Это чудесно, что ты будешь со мной, но… это же как прислуга. - Ну и что, прислуживают такие же люди, как и мы. А я готов быть кем угодно для тебя, Мариша. Еще несколько дней и ты уедешь от нас, кто знает, когда увидимся снова. – Он поморщился. – Да и вообще. - Порадуйся за меня, пожалуйста, - попросила Мария, поднимая его лицо к себе. – Просто улыбнись. Ведь я и вправду счастлива. Кивнув, он приподнялся и поцеловал ее в лоб. - Я рад за тебя, правда. Даст Бог, он действительно любит тебя так сильно, что это все преодолеет. Мы с ним не враги. Забыл совсем. – Ощупав отворот рукава, Володя вытащил сверкающую монетку. – Девочки передали, приказали положить в туфельку. - Я их не отыскала еще. И шевельнуться не могу. - Найду, - пообещал Владимир, поднимаясь. В этот момент дверь распахнулась и в комнату вошла Ольга Константиновна, величественная, в бриллиантах в волосах, ушах, на шее и запястьях, в парадном платье, хоть и полутраурном – королева носила черное по умершей сестре. Выпрямившийся Володя быстро подхватил Марию под руку, помогая ей встать. - Разрешите удалиться, Ваше Королевское Величество, Ваше Императорское Высочество, - выговорил он торопливо и девушка кивнула. Вежливо поклонившись греческой королеве, князь вышел из комнаты, сопровожденный ее удивленным взглядом. - Возмутительно! – выдохнула Ольга Константиновна, поворачиваясь к внучке. – Сын великого князя – паж на свадьбе сестры! Немыслимо! - Бабушка, пожалуйста! – взмолилась Мария. – Володя хотел быть рядом в такой волнительный момент, чтобы поддержать меня. - Так в чем же дело, для его совсем не обязательно назначать его в свиту. – Королева нахмурилась. – Его не пригласили? - Нет… - Понимаю. Что ж, мальчику не отнять сообразительности, его стремление похвально. Я пришла благословить. – Она подозвала фрейлину и приняла от нее икону. – Дед заболтался с кем-то в зале, дозваться его было невозможно, справлюсь одна. А он пусть потом жалеет. Перекрестив внучку образом, Ольга наклонилась, чтобы поцеловать ее в лоб. - Благословляю я, дедушка, матушка твоя, анмама с анпапа, тетушка Вера. Все они видят, за тебя радуются – знаю это. Будь счастлива. Всхлипнув протяжно, Мария прижалась поцелуем к ее руке, держащей икону. - Быть может, не стоило… - Пфуй, не смей реветь! - велела королева, возвращая спутнице икону. - Слышишь, утирай слезы! Под венец в слезах – это уж давно не счастливая примета, а лишь только опухшие глаза. Ведь в сплетнях разнесут да и приукрасят еще, скажут – насильно замуж выдали. Из-за Веры печалишься? - Нет – нет, я лишь…- Девушка вытерла мокрые щеки. – Полгода не прошло. - По бабушке двоюродной так долго носить не следует. По анмама отходила полный - ты что же это, всю жизнь вздумала в трауре проходить? Невеста к свадьбе к черном готовится – вот так штука! Прямо как Аликс! И не упоминай сегодня об этом больше. Что это? - Ольга Константиновна откинула с плеч внучки фату, рассматривая пришпиленный черный бант. – Ведь я запретила. - Бабушка, прошу, пусть он останется. - Вера, должно быть, страшно довольна сейчас. Полно, оставь, коли хочется. Вы с Георгием два сапога пара – только что его за повязку отчитала, а все без толку. Но задерживать нельзя больше – тебя ждут. Прощай. Не забывай меня. - Разве возможно это? - Возможно. Еще раз поцеловав внучку, королева направилась к дверям, которые успел распахнуть Володя. Остановившись, Ольга Константиновна придирчиво осмотрела юношу. - Что-то в тебе от Дмитрия, - протянула она и пальцами обхватила его лицо за подбородок. – Много от него. А от отца отчего-то мало. Слишком красив. Придержав юбку, королева вышла, а вместо нее вошла фрейлина. - Пора, Ваше Высочество, - выговорила она. – Церемония вот-вот начнется. Вот ваши туфли. Паж! Стоящий в дверях Владимир, скрывая улыбку, чуть склонил голову. - Помогите Ее Высочеству встать. - Слушаюсь, Ваше Сиятельство. - Оу, - Женщина улыбнулась одними уголками губ. – Прелестное дитя. Сдержав смех, Мария оперлась на руку брата и, придержав подол, сунула ноги в туфли. Что-то холодное коснулось ее пальцев в тонких чулках, и девушка вскрикнула. - Что случилось? – испугался Владимир. - Там…полные туфли монет! - Я положил лишь одну! Ну, вероятно, там должна быть еще одна… - Не меньше дюжины, - Мария скривилась, прислушиваясь к хрусту под пяткой. – Холодно. - Может вытащить? - Плохая примета. – Княжна закусила губу и кивнула. - Идем. Я потерплю. Расправив складки шлейфа, Володя поднял его, и заглянувший в комнату Игорь распахнул дверь. Вошедшие отец и император быстро благословили невесту и, снова подняв на ноги, повели из комнаты прочь. Стараясь игнорировать скользящие под стопой монетки, девушка зашагала к выходу. Народу собралось слишком много, намного больше, чем нужно для того, чтобы чувствовать себя свободно. У дверей император взял ее под руку, Павел Александрович остался за спиной. - Очень красивая сегодня. - Спасибо, дядя Ники. Георгий. Лазурный парадный сербский мундир замечательно идет, ему подчеркивая его стройность, в свете свечей поблескивают ордена и эполеты, красная с белым окаймлением орденская лента спускается с правого плеча, предплечье затянуто широкой черным крепом – бабушка не обманула. Его глаза вспыхнули, и Мария поняла, что он увидел ее – он переступил с ноги на ногу, пряча руки за спиной, и улыбнулся неожиданно смущенно. Дмитрий, стоящий в стороне вместе с остальными шаферами, покосился на него с ревностью, но его недовольство ушло, когда он увидел вышагивающего за Марией брата. Его лицо вытянулось, а глаза расширились, и лишь понимание того, что он в церкви, остановило его от вопля. Царь оставил княжну, и Володя, красиво разложив шлейф, отошел в сторону к сияющему словно солнце Игорю, не скрывающего своего триумфа перед ошеломленными братьями. Он был одним из немногих бесспорно счастливых людей в церкви: к ним Мария причислила, кроме всего, священника, явно наслаждающегося тем, что ему не нужно повторять все свои слова по-немецки. Отсутствие потребности в лютеранском пасторе тоже, бесспорно, радовало его – кажется, он был готов как и царскосельский батюшка воскликнуть радостно «Истинно православный, наконец-то!». Таким довольным он не был со времен свадьбы Елены и Иоанна. Третья счастливая – она сама. Да, ее платье будто сделано из железа, короны на голове словно каменные, в туфлях хрустят монеты, а серьги гирями оттягивают уши, но Мария чувствовала, что счастлива как никогда раньше. Он рядом – почти что муж, не навязанный, не сосватанный, а просто любимый, и его рука всего в паре дюймов от нее. Они не виделись уже так давно – ведь разве можно быть довольными их кратковременными встречами на несколько минут? И княжна поддалась, боязливо, мизинцем касаясь руки Георгия и улыбаясь, когда он ответил ей, обхватывая ее палец своим. Когда батюшка надел на их пальцы кольца, Мария закусила губу, боясь пошевелиться и уронить его. Краем глаза заметила, что Георгий свое кольцо незаметно придерживает мизинцем, и ей стало немного легче – дурная примета не пустой звук не только для нее. - Все, - с улыбкой, просто, по-мирски сказал священник. – Можно. Рука Георгия сжала чуть сильнее ее ладонь, и он повернулся, наклоняясь к ней. За спиной кашлянул Дмитрий, Володя, стоящий в стороне опустил глаза, устремляя взгляд к носкам сапог, и принц, легко улыбнувшись, поцеловал ее в самый низ щеки рядом со ртом, очевидно, щадя чувства новых родственников. Вряд ли преследуя ту же цель, он поднял ее руку и прикоснулся губами к пальцу с кольцом. В стайке царицыных фрейлин, расположившейся в стороне от высочайших гостей, кто-то вздохнул, и в этом вздохе почудилась зависть. - Это и вправду случилось? – шепотом спросила девушка, цепляясь за локоть теперь уже супруга. Георгий повел плечом, скривив губы. - Вероятность одинакового сна для двоих ничтожно мала, неправда ли? - Пожалуй. Как тебе мой наряд? – Мария погладила корсаж. – Тебе нравится? Принц нахмурился, искоса смотря на нее. - Нет. - Как? Ты мог бы солгать? - Мог бы. Но тебе ведь тоже не нравится. Девушка вздохнула. - Не нравится. Я словно закована в железо. Чувствую себя английским средневековым рыцарем. - Не могу удержаться, это что - вишни? – Королевич присмотрелся к ее серьгам.- Удивительно, что твои уши еще не как у слона. - Это случится, уверена. Все эти драгоценности – просто мучение. Страшно подумать – бабушке было шестнадцать, когда она выходила замуж. В ее возрасте я бы не поднялась на ноги. - Уверен, ты бы это сделала. - Мари, тебе нужно отдохнуть, - проговорила подошедшая Мария Георгиевна, приходящаяся ей теткой. – Ваше Высочество, для вас тоже подготовили комнаты. Молодые переглянулись в растерянности. - Нам снова придется расставаться?- уточнил Георгий. - Но…разве вы не хотите немного придти в себя? Вас еще ждут некоторые дела – телеграммы… - И мы напишем ответы вдвоем. Ведь так и должно быть, неправда ли? - Полно, Минни, не настаивай, - проговорил подошедший Георгий Михайлович, муж великой княгини. – Молодым не хочется разлучаться, это же абсолютно нормально. Паж! Игорь, ух и несносный мальчишка!- Он шутливо дернул за ухо подошедшего князя.- Ни дня без проказ. Проводи Их Королевские Высочества в комнаты. - Будет сделано, Ваше Императорское Высочество! – отчеканил Игорь, за что получил щелчок по затылку. – Идем? - Да, Игорь, но нас не нужно разводить по разным апартаментам, - попросила Мария. – И все письма в одну комнату, пожалуйста. - Не рано ли… - Игорь! - Я понял и умолкаю. Идемте. Просторные покои были очень светлые и щедро обставленные многочисленными диванчиками, кушетками и пуфами. Марию тут же освободили от фаты, мантии, некоторых драгоценностей, и она, чувствуя себя легкой почти как бабочка, вышла в соседнюю комнату, где, ожидая ее, перебирали конверты с телеграммами Георгий и отец. - Выглядишь гораздо лучше, - заметил Павел Александрович, надрывая край конверта. – Была излишне бледна. - Этот наряд весит как три Ирины, - пожаловалась девушка, опускаясь в кресло и вытягивая ноги. Пальцы ныли, пятки, будто бы целый день плясавшие по раскаленным углям, горели. - Я прошу прощения, можно я разуюсь? - Разумеется, - кивнул отец, а Георгий только улыбнулся. Ступни выскользнули из обуви словно из тисков, и княжна (теперь уже княгиня) даже застонала от облегчения. - Как хорошо. Скажите. - Она подняла туфельку. – Что с этим делать. Великий князь и принц оторвались от бумаг и взглянули. - Бог ты мой, - протянул отец. – Я ломал голову, почему ты прихрамываешь. Кто же тебе насыпал такое богатство? - Не знаю. Девочки бегали, спорили кто должен вложить монетку, потом Бодя принес еще одну от наших маленьких, но откуда столько? Ведь там и во втором столько же.- Мария вздохнула. – И вытащить пока нельзя. - Позволишь? – попросил Георгий, протягивая руку, и она отдала ему туфлю. Взяв пустой конверт, королевич деловито высыпал все монеты в него и, наклонившись под стол, повторил то же самое с ее парой. – Вот и все. Приметы это замечательно, но не когда они мешаются. Павел Александрович кивнул одобрительно. - Да-да, в такой день должно быть комфортно. Когда я женился на матушке Марии, мне страшно жали сапоги, но я боялся признаться в этом. Не хотел бы я, чтобы кто-то еще испытывал такие мучения. Знаете что. – Он отложил телеграммы и встал. – Прикажу принести попить. Уверен, всех мучает жажда. Князь вышел, а королевич, закрывшись очередным бланком, рассмеялся. - Что? – улыбаясь, спросила Мария. - Мне тоже жмут, - наклонившись к ней через стол, зашептал Георгий. – Не устоял перед вашими сапогами – купил и надел сразу, неразношенные. Они в разы тверже, чем наши, сербские. Все. – Он снова взялся за телеграммы. – Больше ни слова об обуви. И не смейся. - Не могу. Чем тебе твои были не хороши? - Ну, эти лаковые, сверкают. – Принц вытянул ноги, с любовью рассматривая почти зеркальные носки сапог. – А я сорока – люблю когда блестит. - Я буду долго удивляться, узнавая новое о тебе. - О, да. Прошу, ответь австриякам сама, - Королевич поморщился, протягивая жене конверт. – Я не хочу. - Возьмешься за французов? - Конечно. Стопка распечатанных посланий росла так же, как и горка ответов. Княгиня уставала, почерк портился, и ей приходилось прилагать немало усилий, стараясь сохранить его понятным. - «Посылаем свои поздравления и самые наилучшие пожелания дорогим Джордже и Марии. Наследный принц Виктор-Эммануил и наследная принцесса Елена», - прочла девушка и улыбнулась, придерживая телеграмму двумя пальцами. – Ответишь? - Тетушка, верно, не поверила, - усмехнулся Георгий, все же забирая бланк. – Заметила тетушек? Казалось, они были готовы зарезать меня веерами, посмей я приблизиться к ним. - Они на всех так смотрят, не волнуйся, - проговорил Павел Александрович, укладывая свой ответ в стопку. – «Король Никола и королева Милена, принцы Мирко и Петр, принцессы Наталья, Ксения и Вера шлют самые теплые и нежные пожелания молодым…». Кажется, это не стиль письма Николая, Георгий. - Нет, думаю, телеграмма написана бабушкой, - согласился принц. - Не удивлюсь, если дедушка ничего не знает о ней. - Мне ответить или напишите сами? - Если можно, дайте формальный ответ. Я напишу отдельно бабушке теми словами, которыми хочу. Георгий развернул еще один конверт. – Наследный принц Данило и принцесса Милица Черногорские – «выражаем свою радость по поводу бракосочетания великой княжны Марии и сербского принца Георгия» - вот это уже больше похоже на Петровичей. Еще около часа им пришлось заниматься этим не слишком интересным делом, а потом снова вернуться в зал, где еще очень долго принимать личные поздравления от гостей. Лица менялись, яркие национальные наряды и богатые парадные платья сменяли друг друга, голоса жужжали в сугубо официальных и, напротив, сердечных поздравлениях. Подплывшие к молодым черногорки расцеловались с невестой, но, подойдя к жениху, замешкались, пока, наконец, стоящая первой Милица Николаевна, поджав губы, не подставила племяннику щеку для поцелуя. - Благодарю, тетушка, - произнес Георгий с наигранным радушием, целуя ее. – Рад, что, наконец, смог познакомиться с кузенами. Как интересно распоряжается судьба – Роман ужасно похож на меня, вы не замечали этого? Княгиня побледнела. - Нисколько. - Присмотритесь получше. Сердито поддернув подол, Милица унеслась от племянника, а вслед за ней, едва прикоснувшись поцелуем к щеке принца и не дождавшись его колкости, бросилась и Стана. - Какое разочарование, - пробормотал королевич с едва заметной улыбкой. – Я хотел сообщить ей, что у кузиночки Елены мои глаза. - А не желание ли насолить им двигает твоими помыслами? – поинтересовалась Мария. - Да. Именно так. Ведь я не видел Романа. - Что ж, этого тебе не избежать. Князь и вправду появился очень скоро в сопровождении сестер, еще не искушенных родственными интригами и поэтому искренне поздравивших незнакомого брата. Роман подошел последним, и на губах братьев появилась до ужаса одинаковая усмешка. - Кузен Роман, - проговорил королевич, протягивая руку. Взглянув на него, как показалось, с пренебрежением(что, в принципе, было совершенно обычным выражением глаз для обоих двоюродных братьев), князь ухватился за его ладонь крепко. - Кузен Георгий. Поздравляю. - Спасибо. - Роман! – Сердитый оклик Милицы Николаевны, заставил обоих повернуться. Княгиня побагровела, что было неудивительно, ведь на нее, кроме сына, смотрела еще и лишь немного измененная его копия. Георгий, желая досадить тетке, все же не прибегнул к обману. Виновато пожав плечами, князь ушел к матери, и цепочка поздравляющих возобновила свое движение. К концу Мария чувствовала, что щека и рука ее почти омертвели от бесконечных поцелуев, а конца этого дня его не было видно. Праздничный ужин тянулся неприятно долго - Мария и не подозревала, что способна думать так, но ее все время не покидала мысль о том, что все эти приемы излишни. Они женаты – к чему еще что-то? Если гостям хочется праздновать, то пусть это делают без них. Но нет - приходилось сидеть, улыбаясь, и кивать, выслушивая поздравления от людей, которые уже их произносили, вставать, принимая приглашение на танец, танцевать с мужчинами, которых зачастую знала лишь заочно. И нет ни минутки наедине с мужем – и пары слов сказать не успевали друг другу, прежде чем кто-то вновь появлялся рядом. За столом рядом император с императрицей, сербский король, отец – даже помолвленными было быть легче. Лишь только надежно сжимающие ее ладонь пальцы Георгия давали понять, что это все не зря. Это было сродни хитрости, тайной для них двоих. Таких было немало: отвлечь царя с царицей от с визгом кинувшихся обнимать Бодю с Игорем младших княжон, незаметно передать пирожные под столом им же – припрятать для Веры с Георгием и Наташи с Ириной. Получалось отлично – без слов понимая руг друга, они немедленно затевали разговор с кем-то на стороне, пока «дело» не было закончено. Уже почти за полночь молодых, наконец, отпустили. Первую брачную ночь им полагалось провести в Петербурге, и с этим тоже были некоторые трудности. Еще два месяца назад, планируя свадьбу, Ольга Валерьяновна не обошла стороной и эту часть свадьбы. - Жить у нас им, полагаю, будет неудобно, да и не принято. А вот на Невском в самый раз. - Княгиня укусила кончик пера. – Да, отлично. Митя, ты же не против? Дмитрий, поедавший мороженое, поданное на десерт, застыл с раздутыми щеками. - Пвотиф? – переспросил он с набитым ртом. - В твоем дворце на Невском. Им там будет удобно… - Нет, я против, - выговорил князь торопливо, вытирая рот от сливок. – Это даже не обсуждается. - Митя, но… - Нет. Я ЕГО в свой дворец не впущу. - Довольно, - оборвал Павел Александрович жену и сына. – Мы достаточно слышали, другие слова излишни. Молодые будут жить в моем дворце на Галерной, его лишь нужно немного привести в порядок. – Он отодвинул стул и встал, оставив свой кофе недопитым. – Это недостойно великого князя, Дмитрий. Мне стыдно за тебя. Позднее Дмитрий пытался ненавязчиво предложить свой дом, но не слишком охотно, да и отца уже было не переубедить. Ново-Павловский дворец снова был открыт, и Мария с удовольствием и некоторым сожалением прошлась по комнатам, в которых когда-то была так счастлива ее мама. - Подарю этот дворец вам с Георгием на свадьбу, - проговорил Павел Александрович за ее спиной. – Недурной будет подарок? - Лучше не надо, - улыбнувшись, отозвалась девушка. – Женится Бодя, ему тоже понадобится дом. А нас едва ли выгонишь из Царского, когда мы появимся здесь снова. Отец согласился с ней, и Ольга Валерьяновна не стала сильно усердствовать, да и Мария уверила мачеху, что дом вполне ее устраивает. Туда то в ночи и вез автомобиль ее и Георгия автомобиль. - А тетя Ксения с дядей Сандро попали в аварию, когда возвращались с приема, - проговорила Мария устало, положив голову на плечо принца. – И упали в канаву с грязью. Говорят, они были страшно грязные. - Какая жалость, нам это, похоже, не грозит, - улыбнулся королевич. – Это было бы забавно. - Да, вероятно. Но все же можно обойтись и без этого – нам будет что вспомнить в старости. Кончики его пальцев приподняли ее подбородок. - Будет, - пообещал Георгий. – Обязательно будет. Девушка потянулась нему за поцелуем и, получив его, снова обняла его руку. Экипаж скоро остановился, и привратник поспешил распахнуть двери и впустить их в дом. - Так вот он какой, - протянул принц, осматриваясь по сторонам. – Я представлял его немного не таким по твоим письмам. - Хуже? - Нет, просто другим. Я боюсь разочаровать тебя, но в Белграде дом несколько меньше. - Замечательно, - пожала плечами Мария. – Мы же хотим часто встречаться, не правда ли? - Очень часто. Поднявшись наверх, им пришлось снова расстаться ненадолго, чтобы переодеться. Облегчение, пришедшее к ней с тонким шелком костюма, исчезло, когда ее плеч снова коснулась холодная и тяжелая парча. Эта неприятная и ненужная вещь снова выбила Марию из спокойного течения ее счастливого дня, поселяя в ней запоздалую тревогу. Георгий появился в дверях спальни, когда она уже тысячу раз уверила себя в том, что он сбежал. Его высокая стройная фигура в нелепом халате выглядела очень необычно и немного странно. - Я ждал тюрбан, - сказал он немного задумчиво. – Меня пытались убедить, что это традиция для всех, но… – Задержавшись, он приподнял ногу в серебряной туфле, отороченной белым мехом. – Я не верю, что такое мог надеть император. - И тем не менее. – Девушка неожиданно прыснула от смеха, и напряжения последних минут не стало. – Тебя не обманули. - Я чувствую себя турецким султаном. – Георгий вздохнул и, подойдя к кровати, присел у ее ног. Его руки обняли ее ладони, сложенные на коленях, и пальцы небрежно покрутили ее обручальное колечко. – Устала? - Не слишком. - Быть может, что-то болит? – Он поднял глаза, рассматривая ее лицо. – Он всех твоих украшений, должно быть, страшная мигрень. - Нет, нисколько, - качнула головой Мария. Королевич не двигался, смотря на нее внимательно, будто ожидая чего-то, и она, наклонившись над прикроватным столиком, подула на свечи в канделябре. Огоньки гасли один за другим, пока не остался один, и она перевела взгляд на мужа. Его рука дотронулась до ее щеки, а взгляд стал глубже, и он, не глядя, дотянулся до свечи, гася ее пальцами. Комнату окутала тьма.