Джурджевдан

Боль отступила. Отчаяние снова покинуло Марию, вытесненное предвкушением большого счастья ожидающего ее в будущем. Елизавете Федоровне отправилось письмо, почти официальное, но честное - «…вы заменили мне мать в младенчестве, тетя, и я хотела получить ваше благословение, но ваш отказ не изменит мое решение. Я не имею возможности представить вам факты в защиту Георгия, но уповаю на то, что время само рассудит, кто был прав. Безгрешных людей нет на свете, и карать за наши грехи может только Господь, но не люди. Право, единственное благословение, которое мне действительно нужно получить, даст священник, обвенчав нас. Уверена, за этим дело не станет. Но все же, я никогда не забуду всего, что вы сделали для меня, тетя, и буду верить в то, что однажды вы все поймете и примете мой выбор….». Ответа на письмо не последовало. В комнатах росли горы коробок с приданным, швеи стали почти постоянными жителями дома, а княгиню уже несколько раз заставали разбирающей присланные вещи ночью, прямо с халате, накинутом на ночную рубашку. Но с приближением для свадьбы ничуть не утихали пересуды, и частые гости, обменявшись парой-тройкой вежливых фраз, обычно переходили к одной волнующей всей теме – скандальности жениха. Мария уже привыкла вставать и выходить из комнаты тут же, когда этот вопрос только поднимался, Ольге Валерьяновне, и без того измотанной, приходилось выслушивать все домыслы, стараться смягчить критику, но деликатно. Куда более простым путем пошла Марианна, буквально выставив из дома одну из старых приятельниц матери после очередного замечания о, якобы, «болезни» принца. - Старая идиотка,- констатировала она, падая в кресло. – У самой трое в старых девах, вот и исходит злобой. Ах, мама, выпейте же вы уже свое успокоительное, на вас невозможно смотреть. Мари, прекрати бледнеть. - Вам надо бы на воды, мама. – Поднявшаяся Ольга налила лекарство в крошечную рюмочку и подала матери. – Или, во всяком случае, туда, где больше солнца. - Уеду в Крым на целую вечность, - протянула княгиня, залпом опрокидывая в себя бальзам. – Боже мой, какое счастье, что дорогой Георгий сейчас в Сербии. - Лучше бы дорогой Георгий был бы здесь и сам выслушивал все инсинуации, - парировала Марианна. - Он в своих теплых краях наслаждается жизнью, а вы терпите этот нескончаемый кошмар. - Марианна, пожалуйста… - И вы знаете, что я права. Публика все равно не прекратит сплетни на этот счет, пока, даже не знаю, королевича не канонизируют, вероятно. - Не богохульствуй, - мрачно сказала ей сестра. - Ах, мне-то что, я это не слушаю, да и против серба ничего не имею. И мотивы Мари понимаю, конечно же – он красавец, как тут не потерять голову. – Баронесса обвела комнату задумчивым взглядом и взяла со столика кружева, рассматривая их. – А характер... ну что характер? Всегда же развестись можно. - Прекрати все мерить разводами, бога ради, - простонала Ольга Валерьяновна, сбрасывая со лба компресс, приложенный Марией. – Это несчастье, а не развлечение. - День добрый! – объявила вошедшая в комнату Елена. Теперь она была совершенно «своей» в Царском, хотя в последние пару недель не появлялась совершенно. – Ольга Валерьяновна, вы нездоровы? - Что ты, дорогая, я совершенно здорова, - вздохнула женщина. – Дома, надеюсь, все в порядке? - В полном. Мари, мы можем поговорить? - Разумеется, - Мария встала, оставив вышивку. – Идем. Девушки прошли в гостиную, но вслед за ними заглянули Марианна с Ольгой, чтобы попрощаться. Извинившись, княжна вышла проводить сестер, и, дождавшись, когда их автомобиль отъедет, вернулась к Елене. За те минуты ее отсутствия она изменилась странно – от решимости, с которой она вошла в дом, не осталось и следа, а неуверенность, напротив, ясно читалась на ее смуглом лице. - Извини еще раз. – Пройдя, княжна опустилась на диван. – Я рада, что ты заглянула. Как домашние? - Хорошо,- рассеяно кивнула она. – Гавриил вчера вздумал прокатить младших и Теймураза на своем автомобиле, но Татьяна его уже почти простила, а в общем все в порядке. Елена замолчала, сгибая по одному пальцы с немногочисленными кольцами. Взгляд ее темных, как у Георгия и Александра, глаз упрямо смотрел куда-то вниз, казалось, ей в колени. Мельком взглянув туда же, Мария поняла, в чем дело. - Георгий подарил,- пояснила она, чуть приподнимая руку украшенную кольцом. – На помолвку. - Да, конечно, - будто бы встрепенулась княгиня. – Я знаю. Нити разговора так и не завязывались. Елена, задумчивая и какая-то далекая, сидела молча, княжна не знала, что и спросить. Было ясно, что пришла она не просто так. - Мари, я хотела поговорить о Георгии, - выпалила она, наконец, на одном дыхании и замолчала, будто ожидая какой-то реакции. Заглушая появившуюся внутри неприятную дрожь, Мария чуть поменяла положение ног и пожала плечами. - Конечно. Ты хочешь что-то спросить? Или рассказать о нем? - Да…то есть нет. Я хочу успокоить тебя. - Успокоить? - Да. Я знаю, что говорят, я слышу это. – В голосе женщины, кажется, мелькнула обида. – Даже он сам. Все твердят, что он безумен, что он убьет тебя неминуемо. Но, Мари, я уверяю – он не тронет тебя ни за что. Все слухи очень сильно преувеличены, кажется, ему уже приписывают целое кладбище убитых. Пойми, ему всегда было очень сложно, это не совсем его вина…. Потянувшись, княжна коснулась ее руки, отчего княгиня почти вздрогнула. - Не волнуйся. Я все понимаю и не обвиняю никого ни в чем. И я совсем не боюсь Георгия. - Ах, Мари.- Она вздохнула и накрыла ее руку ладонью. – Он любит тебя. Я долго не могла поверить в это, даже на свадьбе я почти постоянно за ним следила – он будто впервые видел мир! Он был нов для него, пугал его, но он его видел! Поверь мне, нет на земле человека знающего его больше, чем я, хоть и не все гладко у нас, но…- Елена повела плечами и сжала тонкие губы. – Я помню, как его показали мне в первый раз, хотя мне было всего три года, но это засело отчетливо в моей памяти. Помню его первые шажки, помню, как ему пытались объяснить, что мама больше не придет. Александру и двух не было, он не понимал ничего конечно же! Но он… у него и в три года так много было в глазах, Мари, никто не посмел подумать, что он не осознал случившееся. Отец, желая лучшего для нас, оставил в Цетине у родителей мамы – ты представляешь, что за воспитание могут дать дедушка с бабушкой и незамужние тети? Не он виноват, что все ждали, когда отец станет королем, а он сам – наследником, и поэтому потакали ему во всем. Цетине, Женева, потом Петербург, корпус - Георгий жил на пансионе, даже не говорил кто он такой никому! Когда он вернулся в Сербию, его всеми силами пытались переделать, придать его характеру сдержанности, и все это очень плачевно отражалось на нем и только усугубляло его вспыльчивость и замкнутость. Я не помню тот момент, когда он совсем перестал улыбаться. Елена сбивалась в разговоре, порой в ее речи проскальзывали незнакомые, очевидно сербские слова, она была непоследовательна. Беспокойно перекручивая кольцо на руке, она все говорила, почти не смотря на Марию. - У них все очень плохо с Александром, - прошептала она задрожавшим голосом. – Я не буду скрывать это от тебя. Они не братья, а соперники, и неприязнь у них абсолютно взаимная, пусть тебя не обманывает первое впечатление. Джордже просто не может держать это в себе, это его беда, бич - он не дипломат и не политик, он скажет все как есть в лицо. Александр мягче внешне, кажется, совершенно милый, но он все…понимаешь… - Она коснулась пальцами груди. – Вот здесь. Все в нем, он прощает только для мира. Для себя – никогда. - Постой…Джордже? - Да, - кивнула княгиня. – Георгий – это уже имя для России. С Сербии он будет Джордже. И Караджорджевич. - Это очень интересно. - Да, русским это нравится. Георгий очень несдержан, это приносило ему множество неприятностей. Тот случай…я не могу сказать точно, что там было, мне конечно же не докладывали. И я была готова упрекать его за это, у убийства нет никакого оправдания, если бы не Апис. Боясь прослыть глупой княжна, удивленно приподняла брови. - Бык? - Бык! – с пылом подтвердила Елена. – Господи, что за друга нашел себе Александр, как только отец допустил это? Да, он помог нам вернуться, но это совсем не повод приближать его к себе! - А в чем ты его подозреваешь? - Он в конфликте с Джордже. – Она снова пожала плечами. – Не скрывают своей неприязни. Александр напротив, покровительствует ему. Я боюсь, что он мог сделать что-то, что скомпрометировало Георгия в глазах страны. - Ты думаешь, что он убил того несчастного? – закончила за нее Мария. – И потом представил это так, будто он умер от побоев? Елена поежилась. Ее глаза, несмотря на уже не слишком юный возраст, стали по-детски внимательными. - Я не знаю. Но он мог. - Ты уверена? - Он убил Обреновичей. - Почему больше никто так не подумал, кроме тебя? - А потому что никому в Сербии не нужно, чтобы Джордже стал королем. - Отчего же? Княгиня вдруг светло и открыто улыбнулась. - Наследник, последовательно ссорящийся чуть ли не со всем правительством и иностранными посланниками и открыто выражающий нежелание подчиняться кому-либо, вряд ли может устраивать такую маленькую страну, как наша. Мы не сможем в одиночку, а Георгий слишком независим. Мари, незадолго до отречения он требовал от отца и скупщины объявить войну Австрии! - Елена, наверное мне нельзя такое спрашивать. – Княжна замялась. – Но лучше сейчас у тебя, ведь не у него же требовать ответа. Как он отреагировал на предложение…отречься? Княгиня опустила глаза и разгладила складочки на юбке. - Я пришла тогда к отцу, совершенно случайно. Они были в кабинете втроем, Александр стоял, остальные сидели за столом, меня еще тогда еще поразило, что Джордже был ужасно бледный. Он писал, совершенно спокойно, как казалось, не беспокоясь, я только краешком увидела бумагу и поняла, что это. Он расписался, толкнул манифест к отцу, потом встал, и я даже не поняла, откуда они взялись – вывалил на стол все свои ордена, совершенно молча. Я подошла, хотела обнять его, но он отшатнулся, будто от прокаженной и так на нас всех посмотрел…. Я тогда поняла, что в его глазах мы все предатели, воспользовавшиеся его бедой, не понявшие, не поддержавшие. Он выскочил из кабинета, а отец просто встал и осмотрел награды, некоторые отобрал, вызвал денщика и велел вернуть ему. В этот день я его больше не видела, да и позже обычно только мельком. Два года он переносил встречи с нами как неизбежную обязанность, он с трудом позволил уговорить себя поехать на свадьбу, он просто подчинился приказу отца. Пойми, он одинок и несчастен, Мари, никто не понимает его. Если ты сейчас подчинишься мнению и оставишь Георгия, это убьет его. - Но, Елена… - Да, будет сложно не скрою. Джорджин характер, все эти недоразумения с Александром, косые взгляды – все будет. Мари, если у тебя есть хоть малейшая симпатия, не отказывай ему – он все вернет тебе. Снова сжав руки, она резко бросила их на колени, так показывая, что закончила разговор. На ее лице, впрочем, не было ни тени надежды. - Елена, я люблю Георгия, - сказала Мария твердо. – Я не собиралась разрывать помолвку и не буду этого делать, о чем бы не судачили сплетницы. Даже если вся семья вдруг станет против, я все равно выйду за него, и не важно, понадобится ли мне для этого бежать в Сербию инкогнито. Княгиня выпрямилась с испугом в глазах и изумлением на лице. Губы ее задрожали и женщина неожиданно расплакалась. - Не тронет…будет ссориться с Александром…глаза блестят… - бессвязно выговаривала Елена, захлебываясь в слезах. – Его эти уравнения…- она протяжно всхлипнула. - Рыба… - Семен, приготовь умыться, пожалуйста, - прозвучал голос Дмитрия из передней и он распахнул двери в гостиную. – Ни дня без гостей, Элен, мое почтение. О чем рыдаете? - Подай лучше воды, - укорила брата княжна. - Быть может, вина приказать принести? – галантно предложил великий князь, но тут же вздохнул, получая осуждающий взгляд от сестры. – Не лучшая идея, принесу воды. - Не надо, я в порядке. – Елена промокнула слезы и улыбнулась. – Теперь все будет хорошо, не волнуйтесь. - А ты одна? – поинтересовался Дмитрий, и по его тону было не понять, хочет ли он увидеть Константиновичей или боится приезда Георгия. - Одна. - Хорошо. Оставлю вас секретничать. Князь закрыл дверь, а Елена снова всхлипнула. - Может все же… - Нет-нет, просто…я так счастлива. – Княгиня улыбнулась. - Джордже женится и он так влюблен…это чудесно. - Ты говоришь так, будто это действительно чудо. - Это и вправду так. Ты поймешь однажды, не сразу. В Сербии будет легче понять это. Встав, Мария выдвинула ящичек комода у стены, в котором обычно беспорядочно были навалены ее рисунки и карандаши. Сейчас она выбрала из стопки чистые листы и положила перед Еленой. - Насчет Сербии, - выговорила она четко. – Помоги мне. - Помочь? – удивилась княгиня. – В чем? - Я хочу выучить сербский. Знаю, я взялась поздно, заканчивать придется уже там, но я хочу запомнить самое необходимое. - Мари, отец и братья превосходно знают русский. Тебе нет нужды утруждать себя этим. - Я хочу. Жить в стране и не знать ее языка неучтиво по меньшей мере. Елена повела плечом и взялась за карандаш. Ее лицо приобрело тень задумчивости, она неловко крутила грифель в пальцах и кусала губу, будто стесняясь признаться в том, что сербский не знает и сама. - Я напишу алфавит для начала, - произнесла она, наконец, делая первую отметку. – С пояснением того, как это читается. И несколько простых слов. Извини за почерк…. - Я разберу. Пиши. И Елена написала, объяснила, как могла. На первый взгляд все было совершенно легко, ведь почти такими же были буквы, похожими слова. Но трудности были, и Мария целыми днями ходила по дому, уткнувшись в листочки, не выпуская их ни на минуту. «Црвен» - красный, а похоже на «царевну», «жут» - желтый, а «плав» - голубой. «Сив» - серый, Сивка-бурка из сказки не даст забыть, а «зелен» и запоминать не нужно. «Майка» и «отац» - мать и отец, а «мама» и «папа» точно так же, как и по-русски. Такие совпадения бесконечно радовали княжну – ей казалось, что эти совпадения делают их с Георгием ближе. Она пропустила тот день, когда начала говорить «добро ютро», спускаясь к завтраку, «хвала», благодаря прислугу за помощь, и «молим», прося что-то. На эти ее чудачества уже перестали обращать внимание, с пониманием относясь к желанию не стать чужой в новом доме. - Мариша, мы хотели сказать кое-что, - сообщил Дмитрий во время очередного семейного завтрака. Отложил приборы Владимир, кивая, Ольга Валерьяновна поставила чашку на стол, подозрительно смотря на сыновей. – У нас было достаточно времени, и мы решили, что больше не можем вести себя подобным образом. Ты можешь выйти замуж за сербского принца, мы не против. - Хвала, - бросила Мария вяло, но, только домыслив смысл фразы, отложила свои драгоценные листки. – Прости, что? - Гора родила мышь! – провозгласил Павел Александрович. – Наконец-то! - Мы больше не будем чинить препятствия твоему замужеству,- констатировал Володя. - Я все еще не в восторге от жениха, но …да, мы не в восторге, - поправился он, замечая взгляд брата. – Но свадьба может состояться. - Не хочу показаться бестактной, но она состоялась бы в любом случае, - заметила княгиня. – Ваше мнение было не решающим. - А мне приятно, - отозвалась княжна, улыбаясь. – Спасибо.